Ветры разочарования

Погода была отвратительной: от ливня по улицам текли реки мутной воды, а ураганный ветер отбивал возможность дышать. Воистину, весна поздоровалась с миром настолько отталкивающе, что возникало желание окунуться обратно в зимние холода, а не притворяться счастливым от приближения тёплого времени года.

Окинув взглядом тоскливую набережную со сгрудившимися у самой воды кривыми домами, я съёжился от морозного дыхания моря и поспешил зайти обратно в разгромленную квартиру, из которой вышел минутой ранее. Тёплое облегчение омрачалось необходимостью и дальше сопровождать магистра на месте происшествия, в самом центре которого, среди упавших книжных стеллажей, смятых простыней и осколков керамической посуды валялся труп. Бледный, с большой лысиной, окружённой клоками седых волос, мёртвый старик был одет в презентабельный сине-зелёный костюм: такой же носил и магистр, которого я сопровождал – и уже пожалел, что напросился!

Мне лишь недавно исполнилось шестнадцать, на носу был выпуск из академии и переезд обратно в родные края, но меня угораздило лишний раз выделиться из общей студенческой массы. Хотя не сказать, что я был какой-то незаметный: частенько в приватных разговорах педагоги упоминали поручительство за меня лорда Фалькона, имевшего крайне серьёзный политический вес даже спустя столько лет после события, навсегда меня травмировавшего. Возможно, именно это побуждало к проявлению всё более и более выдающихся качеств, дабы не посрамить честь столь достойного и, пожалуй, даже легендарного благодетеля, как лорд Фалькон. Одним из таких качеств, на мой взгляд, была беспринципная погоня за знаниями, и где, как не в расследовании подозрительных и даже мистических убийств, эти знания можно было отыскать?

– Прескверно, – заключил магистр, завершив осмотр тела. – Всё идеально подстроено под естественную смерть.

– Это плохо? – задал я глупейший и наивнейший вопрос, чтобы хоть как-то оправдывать своё присутствие.

– Да, плохо. Чудо, что мы добрались сюда раньше Синодальных прихвостней. Если не доказать, что смерть была насильственной, они получат полное право самостоятельно провести медэкспертизу.

– А значит, скрыть следы?

– Именно.

Магистр поднялся в полный рост, поправил золотистое пенсне и, аккуратно переступая через следы разгрома, направился в другую часть квартиры. У меня не было никакого желания оставаться с трупом неизвестного мне, но крайне важного при жизни, старика и потому я поспешил вслед за своим куратором. Тот уже приложил к уху продолговатый прямоугольный предмет, называемый в нашей идеологической фракции «раддалингом» – или же «телефоном» по-человечески:

– Нам нужна команда сдерживания, в кратчайшие сроки. Лондерверт, набережная преподобного Бальтазара. Да, здесь на лицо убийство, скорее всего отравление. Нет, к телу мы не прикасались. Жду.

Убрав телефон в карман, магистр продолжил медленно, с предельной внимательностью, осматривать квартиру. Я старался не отставать и тоже всматривался в подозрительные царапины на стенах, поломанную мебель и обложки помятых, изорванных книг, валявшихся под ногами. Было совершенно неясно, в чём была необходимость доводить убранство жилого помещения до такой агонии, если сам убитый устранён так изощрённо, что смерть кажется естественной.

Так, пребывая в раздумьях, мы с магистром и дошли до самой дальней комнаты, дверь в которую была изрезана осколками керамической посуды, валяющимися под ногами, и запятнана кровью. Багровый след присутствовал и на осколках. Нить произошедших здесь совсем недавно событий стала запутываться ещё больше и окончательно превратилась в неразрывный узел, когда магистр аккуратно приоткрыл истерзанную дверь. Замок у той был выломан, причём крайне диким образом: казалось, что что-то высосало его из замочной выемки, измазав всё чёрными, как битум, слюнями. Ещё большую оторопь вызвала сама комната: в ней царил абсолютный разгром. Обои были исполосованы следами, похожими на безумные росчерки когтей; пара окон, смотрящих в северо-западном и северо-восточном направлениях, была разбита, а деревянные оконные рамы были выломаны наружу; книги, некогда хранившиеся в ныне перемолотых в щепки стеллажах, помятые и измазанные в чёрной жиже, валялись вдоль стен. Посреди всего этого бардака высилась удивительно целая кафедра, испещрённая необычными рунами, выведенными золотыми чернилами. На самой же кафедре высился мистически пульсирующий зелёным светом округлый кристалл, по краю которого явно различались останки некого белого волокна: камень, очевидно, был вырван из чего-то большего, сделанного из бумаги и картона.

– Пресвятые истинные боги, – полушёпотом протянул магистр, пройдя к кафедре и присмотревшись к загадочному камню. – Ты знаешь, что это такое, Эйдан?

– Нет, – честно ответил я, не отводя глаз от зелёного самоцвета, тускло пульсирующего, беззвучно зовущего, хотя мне даже начало казаться, что я слышу почти незаметный медленно гудящий, дребезжащий пульс.

– Это фолиферос, – тотчас пояснил магистр. – Хаотический природный сплав изумруда, хризолита и филаментного кристалла.

– Ого! – моему искреннему изумлению не было предела, как и любопытству. – А ведь филаментные кристаллы – это те, что добывают на Эйлосе?

– Не только там, но да, месторождение на Эйлосе является самым крупным из ныне известных. Данный же камень – воистину умопомрачительная редкость, такие образуются в крайне исключительных случаях!

– При каких?

– Синод ни в коем случае не должен помешать нашему расследованию, – магистр, видимо, не расслышал мой вопрос. – Камень явно был грубо извлечён из чего-то большего, скорее всего, некой книги. Явно крайне важной книги, раз ради неё был устроен такой погром…

– Вы думаете, что убийца и похититель – это одно лицо?

– Надо отталкиваться от этого, – вздохнул магистр. – А пока проконтролируем, чтобы инквизиторы не успели прибыть сюда до того, как прибудет команда сдерживания.

Взяв камень с кафедры, магистр спрятал его во внутреннем кармане своего пальто и, махнув мне, поспешно вышел из комнаты. Я уступил ему дорогу, тогда как мои мысли всецело были заняты загадочным фолиферосом – камнем столь уникального происхождения, что только лишь ради него самого некто мог пойти на убийство. Однако камень был тут, а вот предмет, из которого он был вырван, бесследно пропал – и это сбивало с толку. Чем таким мог быть украденный предмет, если преступнику он показался более ценным, чем столь уникальный геологический артефакт?

– Роланд на связи, – магистр вновь приложил к уху аппарат для коммуникации. – Нам срочно нужна команда сдерживания, пусть ускорятся. Мы нашли здесь стратегически важные зацепки, Синод не должен получить к ним доступ!

– Какие у Вас есть предположения насчёт всего этого? – поинтересовался я, когда магистр закончил переговоры.

– Убитый явно смог раздобыть нечто, из чего извлекли фолиферос. За это ему отомстили, а некий артефакт забрали обратно.

– Разворотив всю квартиру?

– Убитый мог сопротивляться своей участи.

Мы подошли к парадной двери, за которой почти сразу различили тяжёлую поступь рыцарских сапог. Роланд напрягся, потянулся к поясной кобуре, где переносил оружие самообороны. Кивнув мне, он встал сбоку от дверного проёма, приготовившись атаковать из засады, если в том будет необходимость. Я последовал его примеру, притаившись по другую сторону от двери.

Почти через мгновенье та слетела с петель, и на пороге показался инквизитор в тяжёлой броне с чёрным плащом – воин элитного подразделения военных сил религиозной гегемонии. Не успел он сделать и пары шагов, как магистр Роланд приставил к его голове дуло крайне разрушительного лазерного пистолета:

– Тебе здесь делать нечего, церковник.

– Ты на нашей земле, учёный, – инквизитор потянулся к рукояти меча. – Здесь я могу делать всё, что пожелаю.

– Всё, что тебе прикажет папочка из церкви, – язвительно напомнил Роланд.

– Нет, – послышалась усмешка. – Я сам себе приказываю.

Лезвие клинка с лёгкостью покинуло ножны и направилось в сторону магистра, но тот выставил руку, отчего меч словно бы увяз в воздушном пространстве. Пафосный инквизитор изо всех сил старался выдернуть его обратно, но безуспешно.

– Любите же вы, церковники, всё доводить до кровопролития, – хмыкнул магистр. – Крайне паскудная черта. А всё отчего? Да потому что вы беспросветные неграмотные неучи, фанатично верующие в псевдоисторический бред. А фанатику всегда в радость довести своё несогласие с адекватным мнением до абсурдного насилия.

– Не тебе об этом судить, еретик! – грозно взревел инквизитор, оставив попытки выдернуть клинок из воздушной ловушки и накинувшись на Роланда. Упав на пол, двое мужчин стали покрывать друг друга ударами, периодически хватая что-то из обломков.

– Уйди, гад! – магистр попытался отпихнуть церковного воина.

– Ты ответишь за своё богохульство! – продолжал озвучивать угрозы инквизитор.

Я, поражённый тем, что каким-то образом до сих пор остался незамечен, не сразу понял, что необходимо действовать. Прекрасно осознавая своё очевидное отставание по уровню силы в открытом бою, мне стало ясно, что победить инквизитора, увлечённо дерущегося с магистром, я смогу только хитростью. Несколько секунд – и ко мне в голову пришла идея.

Сосредоточившись на воздушной ловушке, я обхватил рукоять двуручного меча. На каком-то непостижимом мне уровне, я ощутил потенциальную энергию, заложенную в клинок: стоит ловушке развеяться, как лезвие продолжит свой путь в изначальном направлении с той же сокрушительной силой. Совладать с этим мне было не по силам, а значит, надо было переменить направление движения меча. Я прикрыл глаза и, к своему собственному восторгу, словно бы нащупал некую нить, которая отвечала за нужный мне параметр. Потянув за неё, я мысленно вернулся к ловушке – и растворил её в пространстве.

Прошло буквально несколько мгновений, прежде чем магистр смог отпихнуть инквизитора в сторону, а клинок сделал росчерк в воздухе и вонзился лезвием прямо в туловище церковника, тотчас издавшего гортанный булькающий вздох и затихшего навсегда. Произошедшее казалось чем-то обыденным, но в то же время, на несколько мгновений, лишило меня рассудка и вызвало оторопь ужаса по всему моему человеческому нутру: живое существо, пусть даже враждебно настроенное, которое только лишь несколько мгновений назад дышало, боролось за свою жизнь и свои идеалы, было мертво. Просто потому, что я захотел защитить своего наставника, который, впрочем, лишь усилил растущее чувство шока:

– Эйдан, экзар тебя подери, это что ещё такое?! – вскричал Роланд. – Ты совсем с ума сошёл использовать свои способности на территории Синода?!

Мой восторг от удачного применения неожиданно открытых способностей, изначально заглушённый адреналином, теперь окончательно растворился под давлением стресса и чувства вины. Магистр поднялся с пола, полностью игнорируя ссадины у себя на лице, и грязные следы у себя на пальто. Подойдя ко мне, он строго заговорил:

– Нельзя тревожить Филаменсис, пока ты до конца не научился использовать свой потенциал, понимаешь? Это может привести к разрушительным последствиям!

– Я хотел помочь, – выдавил я из себя, пересиливая тревожный страх вызвать ещё большую агрессию и ещё более строгие тирады.

– Я это ценю, Эйдан. Но ты прекрасно знаешь, к чему такая вот самонадеянность привела сразу нескольких личностей десять лет назад.

– Да, знаю, – я виновато опустил глаза, но затем вновь посмотрел в лицо Роланду. – Вы стали магистром.

– Это была вынужденная мера, а не заслуга! При других обстоятельствах, меня не то, что не сделали бы магистром, а вышвырнули бы из научной гегемонии к чертям собачьим! Равно как это было сделано с моим предшественником…

Роланд на мгновенье отвёл взгляд, предаваясь неким болезненным воспоминаниям, а затем и вовсе вышел в подъезд, на лестничную площадку. Я глубоко вздохнул, посмотрел на бездыханного инквизитора, и принялся бродить по разгромленной квартире, пытаясь успокоиться. Неожиданное столкновение, дышавшее обыденностью своего проистечения, было привычным с многих сторон: в последние годы, после Вторжения, между гегемониями часто случались серьёзные потасовки, и велась ожесточённая борьба за сферы влияния. То, что раньше достигалось благодаря дипломатии и интригам, ныне добывалось огнём и кровью на городских улицах, объятых копотью пожарищ фронтовой линии. Границы сфер влияния менялись регулярно и пусть даже все жители Лоргорота оставались согражданами и частью единой системы, они, тем не менее, были рады уничтожать друг друга во славу некогда сформулированных идей.

Совершив попытку отвлечься посредством прокручивания исторической подводки к настоящему времени, я забрёл обратно в дальнюю комнату, где мы с магистром обнаружили фолиферос. Окинув взглядом мистическую кафедру и присмотревшись к золотистым рунам, выведенным на чёрной лакированной древесине, я решил перевести ход мыслей с исторического экскурса на перебирание в голове знакомых мне рунических алфавитов.

Здесь, равно как и во время боя с инквизитором, во мне зароились странные, запутанные мысли, больше похожие на воспоминания. Только вот эти воспоминания приходили откуда-то извне, словно бы их никогда у меня не было. Замысловатые символы, росчерки, с самого начала совершенно мне незнакомые, внезапно приобрели в моей голове вполне конкретное значение: от линии к линии, от руны к руне, я смог постепенно прочитать мистический текст, и смысл его отозвался во мне смутной тревогой, постепенно переросшей в стойкое чувство паранойи.

– Эйдан! – раздался резкий оклик магистра, вернувшегося из подъезда в квартиру. Пройдя ко мне в комнату, он внимательно на меня посмотрел, что я отчётливо ощутил, находясь, однако, к нему спиной. – Эйдан, что ты делаешь?

– Эта кафедра не из нашего мира, – только и смог ответить я, теряя равновесие и с корточек заваливаясь на колени. – Эта кафедра не из нашего мира, магистр!

– Почему ты так решил? – в голосе Роланда, присевшего рядом со мной, чувствовалось беспокойство и волнение.

– Я прочёл руны, – честно ответил я и тут же поспешил оправдаться: – Я не специально, оно получилось само…

– Это мленардис, – магистр, прищурившись, взглянул на золотистые рунические символы, выведенные столбиком по всей высоте кафедры, – только очень древний диалект. Очень древний. Я не углублялся в язык мленардов, а этот диалект не знаю совершенно. Когда его успел изучить ты?

– Я его не изучал, – тревога вынуждала меня быть предельно честным. – Знание пришло ко мне само. Я не понимаю, откуда, не понимаю, как…

С всё усиливающимся страхом я вновь и вновь пробегал глазами росчерки, смысл которых словно бы выжигался в моём сознании. Этот смысл пробуждал во мне воспоминания о событиях, очевидцем которых я не был, но о которых много слышал от Роланда и других магистров и преподавателей. Те события предшествовали настоящей геополитической и метафизической катастрофе, хоть и имеющей значение лишь в масштабах Лоргорота, ибо на прочие земли нашего мира внезапно пробудившаяся угроза не распространилась.

– Ну и что же здесь сказано? – полюбопытствовал магистр. – Что эта кафедра изготовлена в другом измерении? Её стиль стереотипно демонический, это тоже меня тревожит, однако такие поделки характерны для простых культистов, а не…

– Это кафедра из Фолиума, – прервал я Роланда. – В рунах сказано, что «сия кафедра является почётной подставкой под Слово – великий метафизический труд неизвестного авторства, способный повлиять на всю реальность и глобальную историю мировой цивилизации».

– Твою ж экзарическую мать, это снова Он! – выругался магистр, внимательно осмотрев кафедру и заметив огрызки чёрных цепей, явно под замком удерживавших величественный том, ныне, очевидно, похищенный. – Теперь понятно, из чего был вырван фолиферос, – Роланд достал из кармана пульсирующий зелёным камень. – Это был фолирекон.

– Чего? – искренне растерялся я.

– Книга из Фолиума. Такие изредка попадают в нашу реальность благодаря безумцам, крадущим мистические фолианты из царства Фолиреуса Хора. Неужели, наш убиенный магистр был связан с Тёмным Библиотекарем?

– Нет, – оборвал я магистра, сам удивившись своей непонятно откуда появившейся смелости и уверенности в той мысли, которая явилась из пустоты и укоренилась в моём сознании, – кафедра и книга из Фолиума. Но вот магистр связан не с ним, а с другим экзариархом. Это его и погубило…

– С чего ты это взял? – на сей раз растерялся Роланд. – На основе чего ты делаешь такие выводы?

– Я не знаю, – с каждой минутой страх от всё более навязчивых воспоминаний о том, чего никогда в моей жизни не было, и знания о том, чем я никогда не интересовался, становился всё сильней.

Ужаснувшись хаосу в своём рассудке, я легонько вскрикнул, схватился за голову и выбежал из комнаты, ринувшись к охладевшему трупу старика. Магистр, постепенно заражавшийся моей тревогой, поспешил за мной, внимательно наблюдая за моими действиями. Когда я наклонился к бездыханному старческому телу, он попытался меня остановить, однако я был твёрд в совершаемых мною действиях. Я перевернул тело старика, и смог лишь ошарашено пасть на колени. Роланд же вздохнул, окончательно утопая в тревоге, которая в моей душе испепеляла всяческую видимость здравомыслия.

Пока старик лежал на животе, казалось, что он одет в элегантный парадный костюм. Сейчас же, когда брюхо оказалось сверху, стало отчётливо видно, что рубашка порезана в лоскуты, а на бледной груди кровавыми росчерками выведена эльфийская руна, имевшая звуковое значение «ФЬЯР».

– Немыслимо, – только и смог вымолвить магистр.

Помимо звукового значения, данная руна также считалась символом и «смертной» росписью Ферархии – демонической богини, в качестве поля своих интриг избравшей власть, политические заговоры и предательства.

Команда сдерживания прибыла в течение десяти минут. Забрав тело старика и все значимые улики, в особенности, книги, члены команды поспешно скрылись, пока Синод не заприметил слишком уж бурную активность на своей территории и не забил тревогу. Вместе с ними с места преступления уехали и мы с Роландом, каждый пребывая в своих мыслях. Крайне тревожно было делиться своими сокровенными раздумьями, а потому мы оба сохраняли тишину. Вероятнее всего, магистр пытался справиться с нахлынувшими воспоминаниями: я многое слышал о событиях, имевших место десять лет назад и ужасе, который поселился в Диком районе после всех тех головокружительных событий.

Обуреваемый подозрениями, я ощущал тревогу, смешанную с любопытством. Сначала испуганный непонятными знаниями и гипотезами, возникавшими в голове, теперь я жаждал лишь глубже погрузиться в приоткрывшиеся мне секреты. Подозрительное мистическое убийство, похищение древней книги из Фолиума, некая связь с Ферархией – демонической богиней, промышляющей заговорами и политическими интригами… Всё это вызывало во мне трепет и жажду при первой же возможности углубиться в исследование книг, способных пролить свет на тревожный мрак преступной тайны. Что я и сделал.

Весь оставшийся день по возвращению в Лукс-Темпус, я провёл в самых дальних и скрытых секциях библиотек, стремясь отыскать письменные труды, способные утолить мою жажду знаний. Мне искренне казалось, что я стою на пороге некого крайне важного откровения, способного изменить всю мою судьбу, а раз так, то мне следует максимально подготовиться. Когда я отыскал запылившийся том «Экзаретона» за авторством некого Эриала Арода, кровь забурлила от переполнявшего меня азарта и предвкушения новых открытий.

В научном труде приводилось достаточно подробное описание каждого повелителя демонов и развёрнутая классификация множества демонических прислужников. Ферархия не была исключением: раздел, посвящённый ей, пестрил крайне любопытными свидетельствами её влияния на исторические события, включающие в себя кровопролитные войны, заговоры и революции, оканчивавшиеся глобальной катастрофой для государств. Такая заинтересованность демонической владычицы в политической арене объяснялась тем, что та превыше всего упивалась алчностью и безжалостностью, которые наполняли души самых отчаянных интриганов и заговорщиков.

Помимо описания воздействий на реальность, приводились косвенные подтверждения существования конфликтов и разногласий среди самих экзариархов. В числе главных противников Ферархии указывался Ардуилларх Адор, что, в целом, меня не удивило: этот лорд-демон трижды совершал попытки вторгнуться в Элларант и испепелить его. Такая радикальная жестокость и разрушительность определённо шла вразрез с планами и предпочтениями Швеи Заговоров. Но вот имя второго противника заставило меня невольно вздрогнуть: им являлся сам Прорицатель Судеб, Фолиреус Хор.

Что Королева Интриг могла не поделить с Властителем Фолиума? Почему между ними могла возникнуть вражда, если, конечно, такое понятие применимо к бессмертным могущественным сущностям? Я продолжил чтение, увлечённо исследуя заметки Эриала о царстве Ферархии: то представляло собой колоссальных размеров дворец в сером тумане, где фантомы повелителей прошлого и будущего бесконечно плетут друг против друга коварные заговоры и готовят покушения, ведя борьбу за очередной зал или коридор бесконечной резиденции. Эриал описывал, что чуть не заблудился в лабиринте галерей, внутренних двориков и многоуровневых лестниц, вызывавших мурашки непостижимостью своей высоты.

Хоть подробности о Ферархии и брали меня за душу, я не забывал о главной детали сокрытой разгадки мистического преступления: неком фолианте, обозначенном как «Слово». Что мог содержать этот древний демонический том, раз им захотела завладеть сама Ферархия? Почему-то у меня даже не возникало сомнений, что именно прислужники Королевы Интриг совершили зловещее убийство и выкрали столь занимательную книгу, некогда принадлежавшую самому Фолиреусу Хору. Конечно, нельзя было отрицать некие заговоры и интриги среди прислужников Ферархии и Хора, хотя мне затруднительно представлялась личность кого-то, перед кем один культ мог бы подставить другой.

Зато у меня не возникало сомнений в своём следующем действии. С ранними лучами солнца, окинув с террасы своих студенческих апартаментов живописную реку и захватывающую дух городскую панораму, я быстро собрал всё необходимое и направился в путь. Мне не составило труда заболтать водителя, чтобы тот доставил меня в Лоргорианд, где мне предстояло найти тайный переход в прибежище тех, кто должен был посодействовать моим планам.

– Кто идёт? – хмуро спросил храброго вида мужчина в сером плаще, под которым я заприметил такого же серого оттенка кожаную броню с вкраплениями кольчуги. Сдержав волнение, я попытался максимально уверенно ответить на вопрос, что мне удалось сделать лишь с некоторой театральностью:

– Меня зовут Эйдан Лор.

Стражник, занимавший, должно быть, не самое высокое место в иерархии Серых Плащей, чуть нахмурился и прищурил глаза, присматриваясь ко мне. Поправив серую шляпу с белым пером, он дежурно уточнил:

– И с какой целью Вы пожаловали сюда, Эйдан Лор?

– Я хочу, чтобы Серые Плащи переправили меня к ферархистам, – честно сообщил я цель своего прихода.

Стражник рассмеялся. Из-за полуразрушенной кирпичной колонны, у которой тот сидел, показалось несколько мужчин схожего внешнего вида. Кто-то из них, явно заслышав предшествовавший диалог, решил меня отвадить:

– Мы не экскурсоводы, Эйдан Лор. Мы охотники. Мы истребляем культистов, а не водим к ним туристов.

Я хотел было усмехнуться из-за невольной рифмы в словах одного из Плащей, но сдержался и настоял на своём:

– У меня есть подозрение, что они замешаны в убийстве одного из магистров!

– Вот оно что, – протянул охотник на демонов, подходя ближе. – А ты, значит, молодой студент, решивший выделиться из общей массы своим вкладом в расследование? Или, может, ты надеешься докопаться до некой мистической тайны?

– С чего вдруг такие предположения? – до сих пор не знаю, почему, но мне было принципиально важно не выдать своей тяги к непознанному.

– Я сам некогда был студентом Совета Магистров, – улыбнулся Плащ. – Я тоже однажды решил, что нарыл нечто любопытное, и стоит лишь ещё немного углубиться в суть… Ничего, кроме разочарования, меня не ждало, – признался он. – Поэтому советую тебе бросить это дело.

– Но мне жизненно необходимо попасть к ним, – было трудно, но я осмелился в последний раз попытать удачу. – Я не имею права разглашать всю информацию, но причастность ферархистов к преступлению очевидна!

– Тем более! – отрицательно покачал головой охотник на демонов. – Раз служители культа Королевы Интриг осмелились покуситься на жизнь целого магистра, так ещё и преуспели в этом, то молодому студенту тем более не стоит к ним идти!

– Но…

– Никаких «но»! Корпус Серых Плащей был создан не для этого!

– Вы – контрабандисты! – мне пришла в голову мысль пойти с козырей. – Вы не только боретесь с демонами, вы ещё и перевозите запрещённый товар. Так с какой стати…?

– С такой стати, что и за то, и за другое нам платят, – перебил меня молодой охотник. – Нет, если у тебя есть мешок, набитый золотом, то я рассмотрю твоё пожелание. Но за бесплатно в этом мире ничего не делается, запомни это!

– Постойте-ка, – внезапно подал голос другой охотник, одетый в чуть более качественное снаряжение, чем его сослуживцы, во всяком случае, его плащ-пальто был украшен серебристыми узорами, – как ты сказал, тебя зовут, парень?

– Эйдан Лор, – с трудом сдерживая чувство досады, ответил я.

Старший охотник вздрогнул. Мой же прежний собеседник, успевший отойти обратно к своим товарищам, недовольно, с лёгкой театральностью, воскликнул:

– Какая разница, как его зовут? Пусть проваливает отсюда, верно, шеф?..

– Молчать, неофит! – резко рявкнул мужчина на молодого охотника.

Повисла угрожающая тишина. Сделав несколько шагов в мою сторону, опытный охотник с внимательным прищуром посмотрел на меня:

– Где ты учишься?

– Я учусь в Лукс-Темпус, – незамедлительно последовал мой ответ. – Лорд Фалькон – мой благодетель, он оплатил мне обучение, насколько я знаю.

Послышался возглас молодого охотника:

– Клянусь задницей экзара…

Опытный же охотник вздохнул, несколько мгновений о чём-то напряжённо подумал, а затем протянул мне руку для приветствия.

– Можете звать меня Мэлвин, милорд.

– «Милорд»? – обращение охотника вынудило меня нахмуриться, но я, не растерявшись, пожал руку мужчины.

– Не подумайте, что я хотел смутить Вас, – голос опытного Плаща излучал почтение, которое обычно проявляют к особам благородного происхождения, коего у меня не было. – Вам нужно к ферархистам?

– Да, они совершили…

– Неважно, – Мэлвин махнул рукой. – Раз Вам нужно к служителям культа Швеи Заговоров, значит, я отведу Вас к ним.

Удивляясь его манере речи, я молча последовал за явным авторитетом среди других охотников. Только сейчас я стал замечать на серых кожаных плащах рыцарей въевшиеся багровые пятна чужой крови, которые уже никогда не отстираются – и у Мэлвина их было больше, чем у других.

Хоть Серые Плащи и являлись полулегальной организацией, отыскать их логово в Лоргорианде не составило большого труда, если знать, куда именно идти. Мне удалось это сделать буквально за несколько минут. Спуск же в Дикий Район мог занять куда больше времени: лабиринты древних проспектов, ныне превратившиеся в обветшалые туннели и городские коллекторы, простирались на десятки километров. До этого, пусть и немало читав о них в исторических монографиях, я не мог даже представить всё мрачное великолепие, которое открылось мне воочию.

Кирпичные казармы, явно выстроенные с десяток лет назад, ровно в разгар разрушительных событий, плавно перетекали в более древнюю кладку из тёмных камней и кирпичных блоков. Потолок, по всей видимости, являвшийся фундаментом современных строений, часто подпирали массивные колонны, выложенные посреди некогда широких улиц. По правую и левую сторону от колонн высились мрачные руины домов, больше смахивающих на миниатюрные замки: в некоторых из них Серые Плащи оборудовали свои склады, оружейные и кухни, но в других царило пугающее запустение.

Улица, которой мы шли, ответвлялась от бульвара с колоннами и, петляя, спускалась куда-то во мрак подземелий. Где-то всё ещё присутствовала кирпичная кладка, а где-то уже были заметны явные следы обвала породы. Освещая наш путь тусклым золотистым масляным фонарём, Мэлвин периодически останавливался и вглядывался в тревожные тени, готовясь, в случае необходимости, вступить в схватку с слишком осмелевшей демонической тварью, решившей забрести столь близко к цивилизации. Но, к нашей радости, никакой погани на нашем пути не встречалось, на что охотник с усмешкой замечал:

– Было время, когда здесь всё кишело демонами. То были славные дни охоты…

– Скучаете по тем временам?

– Нет, – вздохнул Мэлвин. – Голод, кровь, безнадёга. Чисто по-человечески, там не было ничего такого, по чему можно было бы скучать. Но для охотника нет большего раздолья, чем бесчисленные полчища тварей, за голову каждой из которых тебе заплатят.

– Сейчас зарабатывать стало сложнее?

– Как посмотреть, – в голосе проводника словно бы послышались нотки разочарования в собственном опасном ремесле. – Я пришёл сюда уничтожать инфернальную нечисть. Когда ты видишь перед собой такую поганую тварь, что не испытываешь к ней никакой жалости, только лишь отвращение, тебе легко прервать её гадкое существование. Но спустя годы таких вот тварей уже почти не осталось, а охотников меньше не стало.

– Значит, заработок всё-таки стал меньше? – не унимался я.

– Заработок остался прежним, – с уже очевидным разочарованием ответил охотник. – Просто раньше мы охотились на монстров. А теперь приходится охотится на людей.

Услышав безапелляционный ответ, я не осмелился дальше бередить переживания своего проводника, и потому замолчал, продолжив спокойно следовать по петляющей улице, постепенно спускающейся всё ниже во тьму. Вскоре, Мэлвин сообщил, что мы дошли до того уровня, который являлся коллектором для тех бульваров, которые к настоящему моменту уже сами стали коллекторами.

Такая вертикальность архитектуры поражала меня. Меня восхищало то, как тысячелетия проносящегося времени засыпали землёй некогда величественные кварталы с замками и особняками, и те присоединялись к руинам старого города, становились частью гигантского подземелья, простирающегося практически под всем Лоргоротом. Возможно, настанет момент, когда и нынешние дворцы, соборы и проспекты станут лишь вершиной в тёмном мире древнего города, тогда как их крыши будут фундаментом для новых изысков городской архитектуры.

Когда мы спустились ещё на пару уровней вниз, Мэлвин проследовал к миниатюрной башенке, напоминавшей своим видом наблюдательный пункт. Внутри дежурила пара охотников, которые почтительно кивнули своему более опытному товарищу, а затем, попутно провожая меня пристальными взглядами, вызвали лифт.

– Даже спуск на нём займёт несколько минут, – предупредил Мэлвин.

– Ничего страшного, – пожал я плечами.

– Хоть я и уважаю Вашего благодетеля, милорд, но Вам лучше не задерживаться в Диком Районе. Улицы там объяты полумраком, можно не заметить, как наступила ночь. И будьте уверены, Вы не хотели бы оказаться в Диком Районе ночью. Благо, логово поклонников Ферархии не так далеко от нижней площадки…

– А вы направляетесь к культистам, капитан? – уточнил один из дежурных.

– Да, – кивнул Мэлвин. – Провожаю воспитанника лорда Фалькона.

– Точно, – протянул второй дежурный. – То-то же внешность юнца показалась мне знакомой. Значит, Вы – тот самый Эйдан Лор? – обратился он ко мне.

– Откуда вам всем обо мне известно? – у меня уже не было сил сдерживать недоумение, так как всеобщее благоговение перед моим благодетелем и непосредственно мной уже производило крайне дурное впечатление.

– Лорд Фалькон велел содействовать молодому человеку по имени Эйдан Лор, – пояснил дежурный. – Приказ касался всего корпуса Серых Плащей.

– Я читал, что вы подчиняетесь только лорду-губернатору…

Охотники промолчали, а ещё через мгновенье примчался лифт. Заступив на платформу и нажав на нажимную плиту, мы с Мэлвином стали стремительно опускаться вниз, наблюдая, как золотистый огонёк сторожевого пункта всё больше отдаляется к верху от нас. Капитан Серых Плащей принялся проверять своё обмундирование: легко ли открывается кобура с револьвером, не застревают ли кинжалы и меч в ножнах. Несмотря на темноту, разрежаемую лишь нашим масляным фонарём, мне удалось заметить у него на лице волнение, скрываемое профессионализмом. До этого ведомый неугасаемым пламенем любопытства, только сейчас я стал понимать, что вообще-то направляюсь в самый опасный район Лоргорота.

– Лорд Фалькон говорил о том, что Вам предстоит нечто грандиозное, – охотник решил всё-таки развеять моё недоумение. – И да, он занимает достаточно серьёзное положение, особенно после того, что случилось десять лет назад. Он и так был на короткой ноге с видными чиновниками всех трёх Гегемоний, однако теперь к нему прислушивается сам лорд Эллефир.

– Мне до сих пор известны только слухи о тех событиях, – расстроено заметил я.

– Довольно странно, что Вы настолько в неведении, – удивился Мэлвин.

– В неведении о чём?

– Обо всём, – вздохнул охотник и принялся разминать плечи. – Взять хотя бы хронику Инцидента. О ней написано в «Иллюзарии».

– Слышал об этой серии рассказов, мне казалось, это фантазия по мотивам, – решил не скрывать я своего мнения.

– Нет, – усмехнулся Мэлвин. – Бесспорно, там много художественного драматизма, но всё произошедшее изложено с максимальной точностью. Недаром, что этот цикл хотел запретить к распространению сам лорд-губернатор, так как приведённые там моменты выставляют его в дурном свете.

– Почему же тогда книгу не запретили?

– Потому что лорд Фалькон был против, – многозначительно заметил охотник, и в следующее же мгновенье платформа лифта грохнулась о дно лифтовой шахты. Мы достигли нижней площадки.

Отворив стальную решетчатую дверь, Мэлвин вывел меня на свет. Мы стояли на высоком скалистом уступе, а прямо перед нами открывался гнетущий пейзаж, своим упадком захватывающий дух. Множество покосившихся деревянных и кирпичных домов с облицовкой; кривые крыши, сквозь которые прорастали иссохшие деревья; чёрные столбы дыма, медленно тянущиеся к небесам. Среди всей этой нищенской безобразной разрухи величественно возносятся к небу монолитные колонны – опоры широкого мостового микрорайона, соединявшего район Лифтерберт с районом Элдор-Сквер. Ещё дальше, в мутной дымке, возвышалась скалистая стена. То была восточная граница Элдор-Сквер, и именно к ней протянулся широкий мост, терявшийся на невообразимой высоте над нашими с Мэлвином головами. Из-за невероятных размеров казалось, что и скалистая стена, и сам мост находятся не так уж и далеко, однако я из книг знал, что ширина Восточного Дикого района составляла минимум десяток километров.

– Впечатляет, да? – усмехнулся Мэлвин, осматривая угнетающий пейзаж.

– Не то слово, – согласился я.

– Все эти домики только кажутся безжизненными, – охотник обвёл рукой панораму. – На самом деле, там гнездятся сотни преступных картелей и группировок… и демонических культов. Они все бесконечно грызутся за территории, будто бы они что-то для них значили.

– Может, это их способ вымещать свою обиду на мир?

– Может и так, – пожал плечами мой проводник. – Но вот захватит какая-нибудь группировка очередной район, и что дальше? Всё равно здесь нет ничего, никаких богатств, никаких ресурсов, только жалкие покосившиеся домишки. Одно только разочарование…

Я промолчал.

– Логово ферархистов к северу отсюда. Надо заметить, что они довольно редко дерутся со своими соседями. Больше любят плести интриги, хотя, чего в этом удивительного?

С выступа вниз уводила узкая тропинка, которой мы и проследовали. Постепенно спускаясь вниз, в объятые едким дымом и мистическим туманом, кварталы покосившихся домов, я ощущал неуёмную гадость. Мне было совершенно неясно, как кто-либо разумный и адекватный может сознательно вести здесь своё существование годами. Ведь даже если человек, эльф или любой другой разумный и поклоняется экзариархам, или ведёт криминальную деятельность, он же всё равно, так или иначе, является адекватным. Да, его взгляды идут вразрез с общепринятыми нормами, но он же родился на свет так же, как и миллионы других разумных, а значит, в основе своей, должен стремиться к комфорту и счастью. Хотя, может, именно такая мрачная клоака из покосившихся домов, ритуальных костров и вездесущего тёмного тумана и есть для них идеал комфорта?

Размышления о быте здешних обитателей стали так сильно меня волновать, что я тотчас поделился своими соображениями с Мэлвином, на что тот кратко ответил:

– Не пытайтесь их понять, милорд. Это несчастные, отчаявшиеся, утратившие всяческую надежду на счастье смертные. Они уже давно разочаровались в самом факте своего существования, чтобы стремиться это самое существование как-то улучшить.

Следуя туманными извилистыми улочками, тонущими в гниющих останках чудовищ и обезображенных смертных, мы хранили тягостное молчание. Копившееся на душе гнетущее ощущение развеяли лишь руины собора, из глубин которого доносились отблески свечей, а разбитые витражные окна были занавешены фиолетовыми знамёнами с эльфийской руной «Фьяр». При виде его, объятого мистическим сумраком, отвращение мерзким запахом и вездесущим упадком сменилось неподдельным тревожным восхищением.

– Добрались, – тихо сообщил Мэлвин.

Аккуратно прокравшись к массивным дверям, ведущим в собор, мы аккуратно их приоткрыли и просочились внутрь. Всё внутреннее убранство, ныне пребывавшее в совершенном упадке, напоминало о красоте, навсегда утраченной в потоках тысячелетий.

– Кто пожаловал в обитель владычицы Ферархал? – раздался громкий оклик, вызывавший мурашки.

– Не делайте резких движений, – не менее грозно ответил Мэлвин, выпрямляясь в полный рост и обнажая клинок, – тогда я не причиню вам вреда.

– Ах, Серый Плащ, – проникновенный голос принадлежал облачённому в элегантную мантию мужчине с густой бородой, – тебе ли не знать, что мы не чиним угроз никому из непосвящённых?

– Мне об этом прекрасно известно, жрец, – охотник сохранял невероятное самообладание. – Я пришёл не для того, чтобы развязать конфликт. Я привёл юношу, который хочет поговорить с вами, как последователями Ферархии.

Я высунулся из-за большого обломка рухнувшей колонны, за который успел спрятаться при первом оклике, и заметил, что рядом с мужчиной в фиолетовой мантии появилась ещё пара десятков культистов самых разных рас и возрастов. Были среди них и ещё совсем маленькие дети, и великовозрастные старухи с ослепшими глазами.

– Юнец, – предводитель культа внимательно осматривал меня, спускаясь по ступеням ко мне и Мэлвину, – кто ты такой?

– Меня зовут Эйдан Лор, – представился я.

– Что тебе понадобилось от скромных служителей владычицы Ферархал?

– Был убит один из магистров. На его теле я обнаружил рану в форме руны, являющейся символом вашей владычицы. В его же квартире я нашёл постамент для фолирекона, однако самой книги я не нашёл.

– И что с того? – усмехнулся жрец.

– Всё указывает на вашу причастность к этому убийству и пропаже фолианта, – дерзко ответил я, беря пример с Мэлвина, сам вид которого сейчас внушал чувство абсолютной безопасности для меня и невероятной угрозы для культистов. – Где книга?

Мужчина прищурил глаза:

– А что это была за книга?

– Судя по надписям на постаменте, фолиант носил заглавие «Слово».

По рядам служителей культа пронёсся взволнованный ропот. Жрец, однако, сохранил спокойствие, хотя в его глазах, как мне показалось, был заметен некий трепет:

– Мы слышали об этом труде. Воистину, если бы мы преподнесли его в дар нашей владычице, она была бы нам безмерно благодарна. Однако нет никого более осведомлённого в мистических книгах Тёмного Библиотекаря, чем его прислужники.

Реплика мужчины показалась мне лишь словесной уловкой, и я хотел возразить, но внезапно, как и за день до этого на месте преступления, ощутил мурашки по всему телу. Неизвестно как, в рассудке молниеносно возникла уверенность в словах жреца. Он говорил чистую правду, что было несвойственно служителям Ферархии – об этом факте я тоже узнал только в тот момент, совершенно не зная, кто был источником информации.

– Я поверю вам на слово, – уверенно ответил я. – Но если прислужники Хора сообщат, что в пропаже действительно замешаны ваши люди, только представьте, к чему это приведёт.

По жрецу было видно, что он напрягся. Я кивнул Мэлвину, после чего направился к выходу из собора. Уже за дверями, я спросил у своего проводника:

– Где находится убежище прислужников Хора? Много ли вообще у него культов?

– Когда-то было множество, – ответил Мэлвин. – Но теперь остался только один, самый пассивный. Как и у Ферархии.

– Так и где они находятся?

– В заброшенном архиве Лорграддаха.

От собора, являвшегося прибежищем последователей культа Королевы Интриг, мы направились дальше на север. По дороге, охотник рассказал мне, что хориты – оставшиеся в живых прислужники культа Фолиреуса Хора – не просто не проявляли агрессии во время событий 2006-го года, но и даже содействовали истреблению других сект, посвящённых своему господину. Такая ненависть по отношению к своим же вызывала недоумение, но с годами Серые Плащи смогли узнать, что то – указание священной книги, которой хориты поклоняются.

Едкий туман постепенно становился реже, уступая место солёной свежести: морской бриз освежал и возвещал о том, что мы из Дикого Района добрались до Лорграддаха – колыбели самого могущественного города планеты. Именно здесь, сотни тысяч лет назад, возводились первые городские кварталы и закладывались кирпичики в фундамент нынешних политических взаимоотношений между Синодом и Советом Магистров.

– А ведь когда-то сюда водили экскурсии, – усмехнулся Мэлвин. – Теперь же об этом даже не заикаются.

– Да, путь до этих мест не самый приятный, – согласился я.

– Ничто не мешает добираться досюда по воде. Проблема в том, что здесь уже ничего не осталось. Один только архив и уцелел.

Наглядная иллюстрация словам охотника не заставила себя долго ждать. Туман развеялся и я увидел ещё более унылый пейзаж, чем тот, что открылся мне на уступе возле лифтовой площадки: каменные скелеты полностью разрушенных домов, утопающих в прибрежных заводях, среди которых аккуратно выложены дощатые мостики. Чуть дальше заводи оборачивались жутким солёным болотом и непосредственно морским побережьем. Уровень моря заметно поднялся за прошедшие эпохи, раз Старый Лорбэй – порт, через который поселение миссионеров Собора Великого Пантеона получало поставки продовольствия, – уже скрылся под водой.

Мне не составило труда заприметить здание заброшенного архива. Среди всех этих печальных руин, подтачиваемых морскими приливами, каменный цилиндр с тёмным черепичным куполом выглядел самым сохранившимся. При приближении к нему стало очевидно, что его нижние этажи тоже уже ушли под воду, однако даже так он гордо вздымался над морской гладью.

Постоянно смотря под ноги, ступая по местами гниющим доскам, мы с Мэлвином потратили почти два часа, чтобы добраться до прибежища культа Властителя Фолиума. Уже на подходах мы ощутили сладкий аромат старинных книг: это развеяло последние сомнения в том, что хориты могли перебраться куда-то в другое место. Приблизившись к чёрным дверям, ведущим внутрь заброшенного архива, я почувствовал невероятное предвкушение: сейчас всё должно было встать на свои места. Мистическое убийство, загадочный фолиант, казавшиеся очевидными интриги между демоническими культами – всё это должно было привести к раскрытию удивительной истины, способной изменить мою судьбу.

– Серый Плащ и юноша, – послышался начитанный голос, как только мы с Мэлвином вошли внутрь архива, оказываясь на деревянном балконе, тянувшемся по всему периметру стены. Вниз уводило несколько лестниц, и к нашему удивлению, нижние этажи затоплены не были: все вероятные прорехи в стенах были тщательно замурованы.

Осмотревшись, мы заметили местного жреца: тот был одёт в элегантную тунику чёрного цвета с ядовито-зелёными рунами и росчерками. Его проницательный взгляд словно бы пристально следил за нами, а словно бы и был направлен куда-то в бесконечность.

– Что привело вас в обитель искателей знаний? – спросил он.

– Я хочу узнать об одной книге, – мною было принято решение не тратить время напрасно, – фолиреконе вод названием «Слово».

– Откуда простому смертному ведомо о столь легендарном труде? – в голосе жреца послышалась обеспокоенность.

Он поднялся с кресла, в котором читал и проследовал по круговому балкону ближе к нам. Даже сейчас, когда он приблизился, было трудно понять, сколько ему точно лет. Жрец выглядел по-старчески умудрённым, и по-молодому одержимым покорением новых интеллектуальных горизонтов. Это чувствовалось во всём: в его голосе, в его взгляде, в его манере ходить.

– Был убит один из магистров. В его квартире я нашёл кафедру явно экзарического происхождения, на которой было начертано, что она является подставкой под «Слово» – фолиант неизвестного авторства. Самой книги на месте не было, но был фолиферос…

– Очень любопытные сведения, – жрец достал откуда-то из складок своей туники чуть помятый блокнот с карандашом и принялся спешно делать записи.

– Я хочу знать, где книга, – твёрдо сообщил я о своих намерениях.

– А зачем она тебе, юноша?

Вопрос заставил меня вздрогнуть от своей нелепости и того, какой сложный и долгий путь я проделал ради, на самом-то деле, пустякового желания:

– Я хочу её прочитать…

Жрец рассмеялся звучным голосом и направился в сторону кресла, на котором сидел изначально. Не желая отступать в столь решительный момент, когда был проделан столь долгий путь, я последовал за ним. Когда он успокоился, я вновь озвучил свой вопрос:

– Где книга? Если Вы не знаете, то Вы должны быть в курсе того, о чём она!

– Фолиреконы написаны не для простых смертных, а для самых преданных и подготовленных последователей Зелёного Ока, – заявил жрец. – Те же, кто в погоне за тайным знанием не сумел в должной мере подготовиться, становиться таким, как они.

Он указал вниз, на нижние этажи архива и только сейчас я заметил там, среди множества книжных полок, разумных в рваной одежде, держащихся за головы и бесконечно шепчущихся с неведомыми голосами, слышимыми им самим. За ними присматривали одетые в тёмно-зелёные робы и мантии люди, периодически отвлекающиеся на чтение мистических книг либо на конспектирование чего-то в своих записных книгах и журналах.

– То, что ты привёл с собой Серого Плаща, юноша, не делает тебя хоть сколько-то особенным, – послышался голос жреца.

– Меня зовут Эйдан Лор, – решил я наконец-то представиться и, к своему очередному уже удивлению, заметил перемену в поведении жреца. Тот стал заметно волноваться и даже переспросил:

– Как-как тебя зовут?

– Эйдан Лор, – чётко ответил я. – И я хочу знать, что написано в «Слове»!

– Теперь всё понятно, – изумился служитель Фолиреуса Хора. – Мне следовало догадаться, ведь мало кто может прочитать древние руны мленардов, коим достался сей легендарный труд из Фолиума. Прошу прощения, – жрец неловко кивнул, сделав небольшой поклон, – мой повелитель делился со мной откровением, что может появиться некто заинтересованный в «Слове», но я не мог и помыслить, что это произойдёт так скоро…

– Хватит лепетать! – внезапно рявкнул Мэлвин. – Отвечай на заданный вопрос!

– Да, конечно, – ещё раз нелепо поклонился жрец. – Что ж, Эйдан Лор, я надеюсь, Вас удовлетворит то Знание, которым я с Вами поделюсь…

Жрец опустился в кресло и приступил к долгому рассказу. Он поведал о мире, который утопал во всеобщей ненависти и стремлении всех и каждого лишь к материальному обогащению. В том мире жил неизвестный автор, который, по непонятной причине, обрёл бессмертие и беспомощно наблюдал за тем, как всё вокруг обращается в руины. Тогда, желая повернуть всё вспять, желая изменить если не свой, то чужой мир к лучшему, он и написал книгу, обладающую метафизической способностью преобразовывать реальность. Фолиант был назван «Слово» и после пребывания на хранении у автора в течение бесконечного количества эпох, попал в руки Фолиреуса Хора, а затем – к мленардам. Те воодушевились сутью предложенной книги и именно тогда направили свой разум к высшим сферам, избрали эскапизм и отшельничество в качестве образа своей жизни.

– Так о чём же была та книга? – спросил я, изнывая от нетерпения.

– О ценности доброго слова и взаимной поддержки, – искренне ответил жрец.

Я закрыл глаза и вздрогнул, почувствовав пронизывающий ветер, несущий с собой грусть, раздражение и разочарование.

Осмотр тела почившего магистра, а также подробная следственная экспертиза показала, что руну «Фьяр» он нанёс себе на тело самостоятельно. Также была выявлена его непосредственная связь с последователями Фолиреуса Хора. Не желая выдать своих связей с культистами и желая подставить служителей Ферархии, он и прибегнул к такому отчаянному способу свести личные счёты: как оказалось, те обещали ему легендарный фолиант из Фолиума, но вручили лишь фолиферос, сообщив, что книгу отобрали Серые Плащи.

На деле же, книги никогда не было. Под впечатлением от встречи со мной, жрец хоритов проследовал со мной и Мэлвином в цивилизацию, а затем и в Лукс-Темпус, где был допрошен. Никакого мистического откровения за всем произошедшим не оказалось. «Слово» незадолго до Филаментного Коллапса было возвращено в царство Тёмного Библиотекаря и с тех пор никогда не покидало его пределов: все желающие ознакомиться с книгой метафизического значения должны были лично отправиться в Фолиум. Всё это я узнал уже ночью и не смог уснуть.

Потом ночной мрак отступил. Вновь воссияли утренние лучи Элдора. Пробудились ото сна растения и цветы, отчего в округе стали порхать их сладкие ароматы. Но пронизывающий ветер никуда не исчез. Он всё так же вызывал мурашки своей безжалостной прохладой, напоминая об открывшейся мне невзрачной истине. Истине, принесшей лишь разочарование.