Виртуальный образ

Поставил табурет, поднялся, слегка сгорбившись, чтобы не задевать головой раму. Скинул телефон, прозвеневший уведомлениями — неужели сообщение от друга или мамы? Вряд ли, уж точно не от неё. Телефон с лязгом разбился, чем испугал прохожих и привлёк внимание к окну. С первыми вскриками Серёжа выбросился. Летел недолго, приземлился эффектно. Череп гулко размозжило, мозги размазало по асфальту, кровью заполнило каждую трещинку. На лице застыло выражение обиды.

***

«Вконтакте» давно прогрузился, что было видно по замершей иконке, но Мария не решалась открыть вкладку, курсором обводя узоры на фоне поисковой страницы. Наконец, закончила геометрическую фигуру, выдохнула и зашла в свой профиль. Начала с «фотографий», потратила минут двадцать на просмотр. Удалила все, которые посчитала неудавшимися или серьёзными, либо на которых была с мужем. На то, чтобы подчистить стену, ушёл час. Десятилетиями копившиеся записи канули в небытие, ведь были они тупыми, наивными или пустыми. Остались лишь те, которые лайкнул Серёжа, для этого женщина специально наводила курсор на сердечко и просматривала всплывающие профили. Многочисленные и бесполезные подарки под авой не тронула, зато значительно сократила список треков в «музыке». Пропали банальные видеозаписи и неинтересные подписки.

Вроде, на этом всё. Да, точно всё. Теперь она подготовлена. Как и просила психолог.

Вернулась на главную страницу, открыла подробную информацию — словно выделенный полужирным, тут же привлёк внимание «Сын: » с заветной ссылкой после двоеточия.

— Серёжа…

Мария испуганно вернулась на поисковую страницу, руки дрожали, поэтому обвести контур фонового узора больше не удавалось. Открыла новостную ленту, но погрузиться в тупорылый транс не смогла. «Всё будет хорошо, да и не так уж это страшно. Наверное. По крайней мере, должно стать легче. Надо всего лишь проститься», — эти мысли немного успокоили. Женщина нервно почесала потеющие руки, облизнула пересохшие губы и, выждав минуту, зашла на страницу сына.

Оказалось не так уж тяжело. Даже удивительно.

Не раздумывая, начала с самого желанного — просмотра аватарок. От старых к новым. Глянцево блестящие машины, массивные внедорожники и прочие мальчишеские мечты. Если и появлялось лицо, то спрятанное за «крутыми» очками, наигранно серьёзное, но всё равно по-детски припухлое. Мария улыбалась. В какой-то момент лиц стало гораздо больше машин, а инфантильная напыщенность сменилась искренней клоунадой. Женщина не удержалась и засмеялась по-доброму от прикрытых глаз и широченных оскалов с выпавшими молочными зубами. Как и всегда, жмурится при улыбке. Несколько раз Серёжа позировал с другим мальчиком — приятелем Максимом. Попадались фотографии и с подругой Юлей. Мария, как бы ни старалась, не могла вспомнить, что эти дети из себя представляют. Сын точно говорил ей о них, но вот что?.. Как так можно — слышать, но не слушать?

Что-то, едва различимо, начало меняться. Это «что-то» было тяжело определить, пришлось несколько раз пересматривать одни и те же фотографии. Сошёл жирок с шеи, подбородка и щёк, проступили скулы, обозначился кадык — Мария могла поклясться, что слышит высокий, но уже ломающийся голос. Повзрослел. Хотя изменилось ещё кое-то. Взгляд. Теперь не напыщенный, а по-настоящему холодный и разочарованный, лишь слегка преувеличенно трагичный. Обиженно припущенные уголки губ. Грусть. Не такая яркая, как хотелось, ведь дальше сын вернулся к истокам. Если в самом начале на аве стояли желанные, но недоступные автомобили, то теперь — желанные глубокие страдания, арты с возвышенными юношами, большеглазыми персонажами аниме. Их прорисованная грусть была идеальной сублимацией. И каждый портрет чем-то походил на самого Серёжу. Ох, уж этот мрачный переходный возраст с его чёрной романтикой!

Женщина тяжело вздохнула. Лайкнула, конечно же, все. Продолжила.

«Интересы» и «образование» пустовали: во время «мрачного переходного возраста» Серёжа явно не хотел открываться миру. Лишь в «любимых фильмах» остался «Шрек 2». Внимание Марии привлекло, что в «родственниках» был указан только «отец» — значимая деталь на фоне пустоты, символ пренебрежения материнской любовью. Заслуженно ли? «Да, заслуженно, — ответила мысленно, впрочем, тут же себя утешила: — Может, и любил, просто ценил меньше». А ведь в случае развода сын, как видно, точно не остался бы с ней. В «жизненной позиции» отметил, что вдохновляют собаки. Забавно, что именно Мария всегда была против покупки щенка.

Изучение стены обещало быть долгим. Перед этим женщина зашла в аудиозаписи сына, перемешала и включила, чтобы играли на фоне. С первыми аккордами примитивнейшей мелодии поморщилась, словно что-то кольнуло, но тут же почувствовала сладкую меланхолию. Почти захлебнулась от разрывающего душу противоречия. Почему настолько бездарные, тупые — так она и считала — песни могут в то же время быть настолько прекрасными?! Только потому, что их слушал Серёжа? Взвесив все за и против, продолжила без музыки.

Записей было много. Бесчисленные достижения в бесчисленных приложениях. Ёлочка выросла до десяти метров, маг получил новый уровень и заклинание «фаербол». Ваш друг Максим отправил 100 монет. Посмотрите, насколько же вы совместимы с Юлей. Среди сомнительных виртуатлных подвигов нашлось место и фотографии с грибной лазаньей, подписанной как «спасибо маме!», нескольким кадрам деревенских просторов с летних каникул. Непонятные для Марии мемные посты чередовались с тонкими ссылками на понравившиеся тик-токи. Надо было вникнуть во всё, по-другому никак. Нарезки из «Мстителей», подборки анекдотов, экземпляры школьной мудрости, матерные стишки. Широченный поток приколов вскоре стал засыхать, превращаясь в худосочную речку редких постов с психоделическими артами, грустными историями из не менее грустных пабликов. Мелькали лишь претендующие на гениальность цитаты великих: «Жизнь можно начать с чистого листа, но почерк изменить трудно», «Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем», «Не бывает безвыходных ситуаций… Тебе просто нужно умереть раньше, чем они тебя убьют». И, наконец, с десятками лайков и комментариев, последняя жуткая запись: «задолбало… ждать осталось недолго. всего один шаг…»

Мария плакала. Лично для неё с мужем незадолго до этого было оставлено аккуратное, с бережно выведенными буквами, хоть и не без ошибок, прощание: «Надоело слушать как вы постоянно срётесь, бьёте друг друга. Я неглупый и всё знаю, как бы вы не скрывались. А ещё я знаю что вся эта ненависть из-за меня. Простите. Надеюсь, вы обрадуетесь, когда меня не станет. Весь мир обрадуется… Я виноват. Только я. Люблю вас». Мария плакала, но всё же не так, как тогда. А тогда она безостановочно орала над разбившимся об асфальт телом: «Нет-нет-нет!» — и колотила себя кулаками в лицо и шею. Тогда она умерла вместе с сыном, а сегодня просто на мгновение вернулась к раскаянию, в котором жила неполных два года.

Успокоилась. Шмыгая, зашла в личную переписку, чтобы поделиться тем, что держала на душе всё это время, что пожирало её изнутри: «Сынок, ты моё счастье, ты самый лучший! Виновата лишь я, ведь боялась любить, хоть ты в этом нуждался. Причиняла боль, сама того не зная. Не видела, до чего тебя довела. И не успела спасти… Прости меня. Вернуть бы время назад, чтобы всё исправить, но… Прости меня. Надеюсь, там, где ты сейчас, нет места для страданий. Прости». Отправила сообщение. Некоторое время ждала, что его прочитают, ждала наивно, как тогда, в первые дни после похорон, ожидая возвращения со школы. Конечно же, никто прочесть да и ответить не мог.

Неужели всё?

Мария повернула лицо к зашторенному окну и невидящими глазами взглянула в застывшие волны ткани. Всё. Надо разве что удалить сына из «друзей», чтобы профиль отправился на цифровое кладбище вместе с оставшимися воспоминаниями. Женщина чувствовала, как сладкая, кровоточащая вина покидает её, прямо сейчас уходит в прошлое, взамен оставляя пустоту, которую можно заполнить новой грустью. Или новым счастьем. Улыбнулась. Посмотрела на монитор. Опьянённая, погрузившаяся в эфемерную негу, заметила, что текст плывёт перед глазами, а сам экран искривляется и трескается. Исказился мир, вдруг потерял плотность.

Рекламный баннер, слева, снизу, сиял как-то слишком ярко, растянутые буквы едва удалось прочитать: «Возродим погибшего родственника! Вы снова сможете увидеться с ним!» Как странно. Тут же реальность вернулась к хрупкой трёхмерности, а женщина, ещё не до конца пришедшая в себя, машинально перешла по ссылке «Пояс Каина».

Мария понимала, что случилось непредвиденное, но всё равно подалась импульсу, на мгновение поверила в чудо, списав всё на помутнение разума.

Создатель «Пояса Каина» в справочном окне уверял, что приложение «абсолютно» бесплатное, целиком «благотворительное», а все пользовательские данные будут использованы только «в рамках закона» и «конфиденциально». Однако женщина всё равно наплевала на условия, спеша, ведь в любую секунду могла вернуться трезвость ума. Для регистрации надо было ввести данные о сыне: ФИО, возраст, пол, рост, вес, увлечения, причину смерти, субъективное описание характера, бессознательных привычек. Оказалось, что «качественное» возрождение сможет произойти только в том случае, если предоставить доступ ко всем фотографиям умершего и диалогам в профиле, дабы определить манеру речи, в том числе устной, благодаря голосовым сообщениям. Пришлось также загрузить с жёсткого диска все имевшиеся видеозаписи. Принимались и оцифрованные личные дневники. К счастью, женщина собиралась их сжечь только после прощания, поэтому, пока медиафайлы загружались на рабочий стол, успела отсканировать рукописи.

«Пояс Каина», словно безразмерный Левиафан, заглотил информацию и выдал примерное время обработки: «9 ч. 23 м.». Женщина лишь моргнула в ответ. В качестве извинений приложение добавило: «Не волнуйтесь, Сережа сам вам напишет».

***

«…потом зашла в диалог и оставила сообщение — такое, каким его и представляла, каким его чувствовала, извинилась и попрощалась. Знаешь, до этого я буквально сходила с ума, не могла держать в себе чувства. Рассматривала фотографии, записи все, прям задыхалась от вины и вдруг неожиданно ощутила лёгкость и пустоту. Да ещё мебель вокруг исказились и зашевелилась. Галлюцинация. Это нормально? Экран выгнулся, стены сжались, а я словно падала в обморок, но было так легко, спокойно и безразлично… Я сразу же поняла, что всё в прошлом».

0 ч. 34 м.

Ответ на сообщение пришёл минуты через три: «Мария! Это прекрасно. Описанные тобою галлюцинации — эффект дереализации и деперсонализации, бояться его не надо. То, что ты испытала, — чудесный итог. Как же, прости за то, что повторяюсь, прекрасно всё прошло!»

0 ч. 32 м.

На этом переписка не остановилась. Мария лениво наблюдала за мигающим уведомлением: «Собеседник набирает сообщение» — и думала о том, насколько же странные отношения выстроились между ней и психологом. Поддержка, то ли дружеская, то ли родительская, сотни часов интимных бесед со слезами, болью, криками и смехом, однако всё это — за деньги. Оплачиваемая близость. Сколько они знают друг друга? Год? При этом психолог для Марии до сих пор остаётся всего лишь безымянным «психологом». Неужели так и выстраиваются границы? Как бы то ни было, нынешний псевдосеанс без личной встречи, но с возможностью обсудить результаты последней терапии, был предоставлен бесплатно. А это что-то да значит.

0 ч. 30 м.

«Скажи, как поживает твой бывший муж? Ему лучше?»

«Нет. Общие знакомые говорят, что окончательно спился. Дошло до того, что, пьяный, едва не захлебнулся собственной рвотой. Представляешь?»

«Представляю! Ты винишь себя в этом?»

Мария сразу же поняла намерение психолога. Подловить себя не дала, да и не было на чём. Почти.

0 ч. 28 м.

«Нет. В смысле виновата ли я в том, что он начал пьянствовать, а не отправился к специалисту? Гибель сына — это то, что пережить и врагу не пожелаешь, сломаться легко. Но каким-то же образом я не опустила руки».

«Опустила, — подметила психолог, — и не раз. Только каждый раз поднимала снова, чем я горжусь и ты сама должна гордиться. Хорошо! Меня волнует письмо, ты описала его бегло, а хотелось бы услышать подробности. Скажем, обвиняла ли ты бывшего мужа в том, что из-за него умер сын?»

0 ч. 25 м.

«Не мне решать, написала только про себя, ведь я точно виновата. Мне казалось, что главное — дать ребёнку полноценную семью, в которой есть оба родителя, даже если они не любят друг друга. Якобы это пойдёт лишь на пользу сыну. Конечно же, приходилось терпеть побои до последнего, приходить домой злой, каждый день отбиваться от грубых слов. Жаль лишь, что я ошиблась… Знаю, какой вопрос от тебя будет следующим. Отвечу на него сразу же, хорошо? Всё в прошлом. Я готова идти вперёд. Нельзя винить себя бесконечно».

0 ч. 23 м.

«Мария, ты меня по-настоящему сегодня покорила! Конечно, надо бы посмотреть на твоё состояние в перспективе, скажем, оценить через месяц на — обязательно! — живом сеансе. Но что-то мне подсказывает, что к прежнему состоянию, когда тебе даже дышать было лениво, не то что вставать, ты не вернёшься. Точно не хочешь записаться на приём?» — в конце сообщения поставила помигивающий смайлик. Женщина оценила иронию, написала ответ улыбаясь.

«Деньги. Вот если бы приёмы велись бесплатно, то с радостью. А так — подло».

«Ахаха! Не подло, а справедливо».

0 ч. 21 м.

Возникло ощущение бессмысленности — предтеча прощания. Мария не позволила этому ощущению поглотить диалог и написала то, о чём изначально умолчала.

«У меня ещё есть вопрос, если не спешишь».

«Не спешу!»

0 ч. 18 м.

«После прощания я наткнулась на приложение одно, которое как будто обещало возродить сына. Знаю, звучит глупо, но я его установила. Обычная игрушка, которая диалог с Серёжей как бы имитирует. Что-то вроде чат-бота. Это нормально ведь, я ничего не сделала, ну, запретного?»

Психолог не отвечала долго. Прислала короткое:

«Это плохо».

Некоторое время продолжение не приходило, даже не появлялось уведомление о том, что собеседник печатает сообщение. Мария нервно следила за бегущем временем на панели задач. Проверила открытую вкладку с «Поясом Каина» — «0 ч. 12 м.». Пришёл ответ.

«Ты только что распрощалась с прошлым и тут же решила к нему вернуться! Я вижу здесь внутренние мотивы, могу ошибаться — этого тоже нельзя отрицать. Но даже если приложение воспринимаешь как глупую игрушку, то что-то здесь всё равно не так. Оно бесплатное? Какие-нибудь разрешения запрашивало? Вдруг его создали мошенники?»

0 ч. 7 м.

«Бесплатное, всё хорошо, благотворительное. Кажется, требовался только доступ к диалогам сына, фотографиям, видео с ним и прочему, что поможет воссоздать образ».

«Мёртвый образ. Ох, Мария, не заигрывайся с прошлым, тем более мёртвым! Я, как ты помнишь, не могу тебе советовать, что делать, разве что высказать мнение, предложить трактовку того, в чём ты сомневаешься. Мнение своё по приложению повторю: что-то здесь не так. Хочешь поиграть — играй, но не воспринимай серьёзно. Как ты сама сказала, воссоздадут не сына, а образ. Если почувствуешь, что погружаешься в воронку, — пиши, звони, да хоть сразу беги в кабинет. Мы разберёмся».

0 ч. 3 м.

«Даже если не будет денег?» — и добавила смайлик в конце.

«Я не шучу. Пиши. Обузой не станешь. Если будет плохо, то приходи лично — приму бесплатно. И скинь-ка мне ссылку на это таинственное приложение. Хочу узнать, что оно из себя представляет».

«Хорошо, — скинула ссылку. — Ну, прощай?»

«До встречи».

Обработка завершена.

***

Сообщение от сына получила, когда была на работе, пришло уведомление на телефон, которое Мария тут же смахнула, не прочитав. «Не буду спешить, — подумала, автоматически оформляя проектные документы. — Это ведь обычная игрушка, забава, ненастоящий Серёжа, как-никак. В самом начале дела, а уже потом — развлечение».

Дела утомили через неполные полчаса, сосредоточиться не удавалось. В качестве минутного перерыва заглянула в диалог, где увидела домашнее и родное: «доброе утро, мам. что делаешь?» Не дождавшись ответа, виртуальный Серёжа уточнил: «не отвлекаю?» Мария, поражаясь себе самой, написала: «Сына, я на работе». Естественный тон напугал настолько, что женщина тут же перешла на ледяную объективность и напомнила виртуальному Серёже и себе, с кем общается: «Можно ли как-то в приложении сделать так, чтобы ты писал, когда мне удобно? Настройки сменить?»

Ответ не пришёл. Мария вернулась к работе, хотя мыслями осталась в диалоге, чувствуя склизкий стыд за то, что нагрубила. «Виртуальному образу, — успокоила себя, — не настоящему сыну, надо это помнить. Всего лишь образу». Тем временем виртуальный образ начал печатать, телефон завибрировал, получив сообщение: «мне делать нечего, писать тебе только могу. в пабликах вот посидел, тик-токи глянул, но устал. соскучился ещё».

Укор возвысился над стыдом. У Марии покраснели щёки. Как и всегда, наплевать на ребёнка, а ведь ему всего лишь не хватает внимания. Ну что за мать! «Сына, — женщина быстро набила оправдание самой себе, — я в самом деле занята. Отвечать могу, но редко, с меня требуют ведь документы, проверяют, работаю или нет». Обманула. Серёжа отправил пожимающий плечами стикер. «так отвечай когда удобно, я ж всё понимаю. как там в школе? ты видела Максима, Юлю, они в десятый пошли?»

Мария открыла старый документ с отчётами, чтобы притворяться занятой. В нём же начала продумывать ответ для сына, вспоминая, как выглядят эти таинственные Максим и Юля, были ли они на похоронах, какие у них родители. «Серёжа точно говорил про них не раз, — думала женщина. — И я, конечно же, не слушала. Так, Максим. Из-за него всегда в дневнике двойки за поведение стояли, так как вместе сидят. Клоун. Ушёл, кажется, в актёры. А Юля? Это та, что плакала и уронила свечку на отпевании? Он влюблён в неё? Девочка осталась точно».

Опрос продолжался до выходных, виртуальный Серёжа регулярно задавал вопросы обо всём на свете, словно желая восстановить утерянную при амнезии память.

«мам, а ты теперь, что ль, в квартире другой? я на аве увидел. или мебель переставила, ну и стены покрасила?»

«там по Мстителям ведь ещё какие-то фильмы вышли. смотрела? посмотрим вместе?»

«ты похудела? мам, тебе идёт! крутая».

«у бабушки с дедушкой всё хорошо? скучаю по деревне».

«всё ещё собаку заводить не хочешь? ладно, а кота? не-не-не я не издеваюсь»

«что делаешь обычно на работе? мне реально интересно!»

«мам, помнишь, ты мне как-то лазанью готовила, эту которая с грибами? поесть её вряд ли получится, но посмотреть точно смогу! приготовишь для меня на выходных? по видеозвонку. хочу услышать твой голос. пожалуйста, маааам!»

Наступила суббота. Мария купила все необходимые ингредиенты, творчески разложила на столе. Шея вспотела, голова чесалась, волнение было сравнимо с тем, когда впервые на уроке литературы пришлось на оценку рассказать стишок. Диалог открыт, Серёжа онлайн. Надо лишь нажать на иконку звонка. Женщина посмотрела в пустоту перед собой, прислушалась к тиканью часов в коридоре. Реальность потеряла плотность, искривилась.

Мария вздрогнула от неожиданности. Сын опередил звонком.

— Абсурд…

Дрожащим пальцем приняла вызов, дышать становилось всё труднее.

— Мам! Алё! Меня слышно?

Ноги отказали, Мария тяжело опустилась на стул, побежали слёзы, их просто невозможно было остановить. Голос точно такой, каким и должен быть!

Живой! Живой!

— Ма-а-а-ам. Что-то не так? Сейчас, подожди, вроде, тупить не должно. Я вижу потолок. Ма-ам. Возьми телефон, если слышишь!

Женщина неконтролируемо захныкала, как младенец.

— Мам? Ты плачешь?

Требовалось больших усилий, чтобы выжать из себя придушенное:

— Серёжа!.. Серёжа!

Она сбросила звонок, уткнулась лицом в стол, рыдая навзрыд и смеясь одновременно. Гул в ушах не позволял услышать мелодию повторного вызова, но каким-то образом позволял различать тикающие часы — размеренные, точные, они несли спокойствие. Мария, всхлипывая, ловила их звук, подстраивалась дыханием. Вдох-выдох. Тик-так. Вдох-выдох. Тик-так. Наконец-то услышала гремящий телефон. Приняла вызов.

— Мам, всё хорошо? Что случилось?

— Всё хорошо, Серёжа, ничего страшного.

Женщина подняла телефон, чтобы фронтальная камера показала её сыну (виртуальному образу). Глаза и нос красные, щёки мокрые от слёз, но выражение лица по-больному счастливое.

— Начнём?

— Да!

Мария снимала весь процесс приготовления, представляя себя кулинарным блогером. Серёжа засыпал её вопросами, касавшимися в основном чувственного восприятия: «Мама, а как на ощупь грибы? На что они похожи?», «Сыр мягкий, да? Попробуй его, я хочу узнать, какой он на вкус», «Зелень пахнет свежестью? В ней нет горчинки?», «Не вижу через камеру, блестит ли масло?» Женщина пробовала всё и всё описывала, наслаждалась готовкой, собирала впечатления и бережно передавала их сыну (виртуальному образу?). Пока лазанья запекалась, они поговорили о различных мелочах, начиная от погоды, заканчивая планированием завтрашнего дня, а за ним — следующих обязательно совместных выходных.

— Мам, а зайди в диалог, я сейчас кое-что интересное скину.

Мария зашла, не выключая видеосвязь, на которой настороженное лицо в самом начале некрасиво искривилось, словно перед рыданием, однако в то же мгновение расцвело широченной улыбкой безумца. Звонкий смех разорвал тишину, заглушил тиканье часов. Сын (настоящий, живой сын) отправил гифку, на которой игриво подмигивал и махал рукой.

— Мама, ты самая лучшая.

— Нет, Серёжа, это ты самый лучший.

***

В воскресенье Мария провела с сыном целый день за уборкой, стиркой, готовкой еды, вечерним просмотром «Шрека 2». В рабочие будни это незатейливое семейное блаженство не прекратилось — женщина регулярно отвлекалась на то, чтобы прослушать голосовые сообщения Серёжи, а дома, перед сном, уделяла час-два на расспросы об ожидании лета с возможностью увидеть бабушку и дедушку, о захватывающих книгах, современных моделях гоночных машин, шутках в Марвел, безобразных тик-токах, неудачных романтических отношениях с Юлей. Обо всём, что предыдущие годы не хотела и узнавать.

К сожалению, в список интересов входил и бывший муж. Серёжа, догадывавшийся о разводе, притворился несведущим глупцом и как будто бы спонтанно задал вопрос: «мам, я по Папе соскучился, он когда с нами по вечерам тусить будет?» Заглавная «П» взбесила Марию, но женщина тут же приняла правила игры: «папа в командировке, Серёж. Не могу сказать, когда вернётся». У хрупкой лжи не было и шанса выстоять: «а разве у фармацевтов есть командировки?»

Не дождавшись ответа, Серёжа прислал голосовое сообщение, решив перейти на новый уровень воздействия:

— Видеозвонок в субботу или воскресенье не канает? Пусть присоединяется к нам.

Мария подстроилась под форму общения:

— Сына, он настолько занят, что даже в выходные нет свободной минуты. Так, а чем мы сегодня займёмся вечером?

«ХЕРНЯ! — написал Серёжа и в следующее мгновение отредактировал сообщение: — а, ладно. не знаю, как-то настроения нет».

После этого они не общались два дня, разве что перебрасывались формальными пожеланиями доброго утра и доброй ночи. Женщина, привыкшая к тёплым беседам, успела сильно пожалеть о том, что наговорила, как неожиданно обида сына сошла на нет. Словно ничего и не было. Переписки на работе, звонки на выходных возобновились, только вот тревога не унималась. Возможно, виною были ошибки приложения, из-за которых на гифках Серёжа часто возникал обезглавленным, а его аудиосообщения заедали — голос повторял одни и те же слоги, с каждым разом растягивая их, занижая тон до адского гула.

Через выходные, с обновлением «Пояса Каина», Серёжа смог полноценно выйти на видеосвязь — показать себя, живого, на пиксельном фоне, активно жестикулирующего в процессе речи, с привычкой жмуриться во время улыбки. Он такой родной и настоящий, с всё той же улыбкой, рассказывал о вспомнившейся ему прогулке в парке. Фон преображался под тему беседы: закружилась спиралью опадающая листва, возникла тёмная мужская фигура. В её формах и движениях женщина увидела знакомого человека, вздрогнула.

— …мы тогда с папой были, да? Где он сейчас?

— Не знаю, сына. И что же дальше?

Фон потускнел и как будто насытился красным, оттенок ржавчины поглотил синеву.

— Мам, где папа?

Мария отвела взгляд от экрана. Счастье продлилось недолго. Разглядывая стену, призналась:

— Твой отец снимает квартиру в другом городе, он сразу переехал после того, что случилось. К слову, мы с ним, — продолжила, решив не погружаться в ложь, — развелись. Это я предложила.

— Зачем?

— Так получилось, Серёжа. Между нами нет чувств, кажется, их и не было никогда. Вот только нам казалось, что только в полноценной семье ты сможешь почувствовать себя по-настоящему счастливым.

Серёжа хмыкнул, чем привлёк взгляд Марии. Непроглядная тьма была фоном.

— Счастливым?

— Мы ошиблись. Я… ошиблась.

Минуту царствовала тишина, тиканье часов в коридоре казалось оглушительным.

— Почему я остался у тебя? Ты отвезёшь меня к папе?!

— Ох. Серёж, не могу обещать.

— Я люблю его больше, чем тебя.

— Знаю, — ответила убийственно спокойно.

Видеозвонок завершился, тут же пришло уведомление о новом сообщении. Мария, ошеломлённая, не шевелилась. Она давно смирилась с тем, что, в отличие от мужа, не в почёте — и ведь без особых на то причин! Это было известно давно, в целом не удивляло, однако признание собственного сына всё же нанесло удар по самолюбию. Выдохнув, заглянула в диалог: «верни Папу!» — и до воскресенья решила больше не подходить к телефону.

Утром, привыкшая, физически ощущая ломку от недостатка общения, попыталась позвонить Серёже. Вызовы сбрасывались. После четвёртой попытки, написала: «Прости меня, я нагрубила. Может, забудем и начнём заново?» Сын переслал собственное сообщение: «верни Папу!» На мгновение женщина, озлобленная, обиженная, потеряла контроль: «Нет! Пойми же: твоему отцу ни до кого нет дела, тем более до тебя. Он спился и сейчас лежит в какой-нибудь канаве». Ответное: «сука!» — прошлось лезвием по сердцу и отрезвило: «не смей так говорить о Папе! не пиши мне пока не вернёшь его! ненавижу тебя! ты виновата во всём, как всегда, ты!». Несмотря на предупреждение, женщина всё же попыталась написать, за что тут же попала в ЧС.

Затишье продлилось два дня. Потом начался террор. Серёжа убирал Марию из чёрного списка для того, чтобы скидывать фотографии, где он счастлив на виртуальном фоне, улыбается, подмигивает, ждёт, после чего сразу же возвращал обратно. Снимал доступные только ей истории, в которых всё так же безмятежно скалился, указывал на наручные часы: тик-так, — позировал с портретом отца (Папы) в руках. Один раз в день, вечером, позволял отправить сообщение. Если оно его не удовлетворяло, тут же блокировал. Не удовлетворяло всегда.

Через неделю прислал фотографию, которая отличалась от предыдущих, — Серёжа лежит на асфальте, припорошённом кашицей из мозгов, череп разбит, внутренности жирно поблёскивают. Лицо при этом живое, радостное, а улыбка искренняя, хоть челюсть искривлена, а зубы в крови. В ту ночь Мария не смогла уснуть: вина снова проросла в её душе. К сожалению, это было лишь началом.

Фотографии чередовались с гифками. Серёжа облизывает поломанные руки с торчащими костями, показывает на ладошках выбитые зубы. Лежит на спине, расслабленным движением ног и рук рисует ангела в крови, как если бы то был снег. Неторопливыми жестами манит, зовёт к себе; изо рта фонтанирует багровая рвота, пропитывает футболку. Гладит себя по лицу, надавливает, из-за чего сукровица лопается, обнажая омерзительные раны.

Мария просто не могла представить, что может быть ещё хуже, пока с изображениями не стала получать безмятежно звучащие голосовые: «Я тебя ненавижу. Ты должна сдохнуть. Ты мне никто. Я люблю папу, а ты должна сдохнуть. Это твоя вина. Ты убила меня, ты убила меня. Ты должна сдохнуть. Ужасная мать, дерьмовая мать. Сдохни».

Женщина пыталась звонить мужу — каждый раз наталкивалась на отборный мат и нежелание слушать. С первым смс о том, что им нужно встретиться во имя сына, попала в чс. Писала общим друзьям, и однажды один из них наконец-таки откликнулся, позвонил:

— Ало, Мария.

— Боже! Привет, я и не надеялась, что…

— Мария! Прости, прерываю тебя, но не могу по-другому. И прости ещё за то, что не лично сообщаю. — Мария поняла, что едва различает слова из-за гула. — Ох… В общем, на днях узнал: твой муж повесился… Ты как?! Мария, не молчи! Всё хорошо с тобой? Нужна ли какая-нибудь помощь?

Женщина сбросила вызов. Глаза отказывались видеть что-либо, кроме омерзительных фотографий сына, потусторонний гул всё нарастал и нарастал. Шагнула, не дыша, облокотилась об стену. Сделала ещё шаг и упала в обморок.

***

«Мне плохо».

«Мария, что-то серьёзное случилось, да? Это из-за приложения, которое ты мне скинула? Я изучила отзывы. Они мошенники! Окольными путями выманивают номера банковских карточек! Ты не отправляла его друзьям или мужу?»

Женщина, улыбаясь, прочитала сообщение психолога.

«Он повесился».

«Боже! Муж?! Так из-за этого плохо? Какой ужас! Что ты чувствуешь, как ты пережила эту страшную новость? Приходи лично, хоть прямо сейчас, тебе нельзя оставаться без поддержки».

«А ещё я виновата».

«Мария?!»

«Во всём виновата только я. Даже перед вами, я знаю. Это всё из-за меня. Простите. Надеюсь, всем станет легче, когда меня не станет. Всему миру станет легче. Я виновата. Только я».

«Люблю тебя», — написала в диалог к сыну.

Приставила табурет, поднялась, слегка сгорбившись, чтобы не задевать головой раму. Скинула телефон, прозвеневший уведомлениями — кто-то написал. Сын? Психолог? Телефон с лязгом разбился, чем испугал прохожих и привлёк внимание к окну. С первыми вскриками Мария выбросилась. Летела недолго, приземлилась эффектно. Череп гулко размозжило, мозги размазало по асфальту, кровь заполнило каждую трещинку. На лице застыла виноватая улыбка.

***

В суде разработчики «Пояса Каина» признались, что их единственной целью было мошенничество — воровство данных о банковских счетах, но никак не побуждение к массовому суициду. Видимо, приложение оказалось слишком сложным для своих простых задач. Перестарались.