Вирус

— Быстрее, быстрее! Нам нужно успеть на один троллейбус вместе! — крик темноволосой женщины всё же пробился сквозь рокот толпы и достиг ушей Сони. Испуганно оглянувшись, девушка наконец заметила нужную фигуру и протолкалась ей навстречу.

— Мама, ну пожалуйста, пойдём пешком. Смотри, какая давка. Там точно есть заболевшие, мы же заразимся! — запыхавшаяся Соня дёргала женщину за рукав пальто. Девушка была в отчаянии, но мать по-прежнему стояла на своём. Более того, к ужасу Сони, она лезла в толпу всё глубже, отсекая даже возможность отступления.

— Не неси чушь. Это всего лишь телепорт: нас быстро перенесёт куда нужно, и никто даже не успеет заразиться.

— Но толпа людей…

— В любом случае, это лучше, чем плестись пешком пять километров.

— Мы к бабушке? Не домой? — Соня даже на секунду застыла. Кто-то позади мгновенно выругался, кто-то задел плечом. Девушка не удержалась на ногах и полетела на землю. Теперь уже Оксана раздражённо чертыхнулась рядом. Остановившись посреди непрерывного потока, она одновременно пыталась поднять непутёвую дочь и удержаться самой.

— Какое домой? — пыхтела Оксана, ухватив дочь за воротник и сверкая глазами на недовольных прохожих. — Ви-рус! Нужно срочно за город, на природу. Меньше людей — меньше заразы.

Бамц. Перед глазами потемнело, голова взорвалась болью. Соня пошатнулась и едва удержалась на ногах. В голове стоял глухой гул. Толкать не переставали, и она наощупь пыталась пробраться левее — к тротуару, где людей было меньше.

— А чтоб знала! Шваландается опосередь! Бабусе палочку поставить некуда! — бойкая старушка бодро прокладывала путь вперёд. Палка с внушительным набалдашником мелькала всё дальше, периодически прикладывая неудачливых прохожих по чём придётся. — А бабусе тоже жить надобно-сь, — донеслось уже едва слышно.

Проморгавшись, Соня обнаружила, что подпирает плечом угол здания. Мама исчезла из виду, агрессивная старушка тоже. Толпа постепенно редела.

— У меня же нет денег на троллейбус… — с ужасом осознала Соня. Из-за вируса цены выросли в десять раз. Да и сумка с деньгами и документами осталась у Оксаны. — И ключей тоже, — простонала она, оседая на землю и держась за голову.

Ни средств связи, ни средств к существованию. А ещё сильно клонило в сон.

— Что такое, в сущности, пять километров? — вяло пробормотала Соня. — Час времени… Жди меня, бабушка.

Она отлепилась от стены и сделала шаг вперёд. Ноги подкосились. Последнее, что удалось разглядеть, — мусор и поразительно пустые улицы.

Сознание вернулось рывком — будто кто-то резко щёлкнул переключателем. Соня лежала на холодном асфальте, и первое, что почувствовала, — сладкий запах ванили и кардамона.

— Эй! — незнакомая девушка несколько раз несильно похлопала её по щеке. Она быстро окинула взглядом лицо Сони, задержавшись на глазах. — Ты меня слышишь? Да не дёргайся. Смотри на руку. Сколько пальцев показываю?

— Два? — голос Сони звучал сипло, в нём едва угадывался вопрос. Что случилось? Она заразилась, и вирус начал действовать? Или это… кто-то из очень старых знакомых? Соня прищурилась, пытаясь рассмотреть девушку яснее.

Незнакомка была худощавой, даже слишком, будто несколько недель жила на одних перекусах. Тёмные волосы собраны в небрежный хвост, отдельные пряди липли к вискам. На нижней губе — след от заживающего пирсинга. На ней была короткая куртка, кажущаяся чужой и старой: широкая и выцветшая, с потёртостями на карманах. В глазах — холодное любопытство и лёгкая раздражительность.

— Хорошо, — незнакомка кивнула, с чем-то соглашаясь. — Встать сможешь? Давай медленно, я помогу.

Соня попыталась опереться на локти, но руки замёрзли и дрожали, не желая слушаться. Незнакомка едва слышно вздохнула, подхватила её под плечи и помогла сесть. Теперь холод ощущался всей спиной — как ни странно, на асфальте было теплее. Мир вокруг слегка плыл, но это тоже понемногу проходило. Спустя пару минут Соня уже наблюдала, как ветер пинает пустой размякший стаканчик, пересчитывая им все неровности и ямки.

— Где ты живёшь? — вывела её из задумчивости странная девушка. Она уже не придерживала Соню, но села рядом и поставила руку сзади, страхуя, чтобы Соня не завалилась снова.

— Я… здесь, недалеко. Но ключей нет, поэтому пойду к бабушке. Пять километров где-то, — выдохнула Соня. Состояние в общем-то вернулось в норму, если не считать слабости. Но она всё ещё не могла понять, кто перед ней. — Прости, у меня, наверное, что-то с памятью… надеюсь, не вирус. Вообще не могу тебя вспомнить.

Незнакомка окинула Соню взглядом, оценивая состояние. Затем огляделась по сторонам — улица оставалась такой же пустой и безлюдной. И пугающе тихой. Даже гула троллейбуса не было слышно.

— Оля, — отмахнулась она. — Не вспомнишь, мы не знакомы. — Она задумчиво щёлкнула языком. — Сможешь идти?

— Это Элевосолле. Ты не слышала? Очень классный дизайнер, я полгода на эту курточку облизывалась.

— Старьё же! И как люди за такое деньги платят? Она же на тебе вот-вот разлезется!

— Да нет, они вечные. Всё фиксируется специальным гелем — у меня ни одного нового пятнышка не добавится. Смотри! — Оля оттянула рукав куртки, присела и провела им по земле, прижимая. Потом стряхнула и сунула под нос Соне.

— Чистый… В смысле, такой же, как и был, — растерянно протянула девушка. — Расскажи про гель, ни разу не слышала. И что это за духи такие?

— Ооо! Левосолле номер двенадцать, ваниль-кардамон. Там линейка…

Час пролетел незаметно.

Казалось, дорога до дома бабушки сократилась втрое, а то и впятеро. С Олей было так интересно! А ещё, оказывается, они уже понимали друг друга с полуслова.

У калитки они остановились. Соня поправила выбившиеся волосы, смахнула пыль со штанин брюк. Оля, понимая важность момента, чуть отступила в сторону, но осталась рядом.

Соня постучала. Скрип, щёлкнул замок — и дверь резко распахнулась.

На пороге стояла бабушка — растрёпанная, в тёплой кофте, крепко сжавшая руками косяк двери. За секунду на её морщинистом, но ещё таком подвижном лице пронеслась целая буря эмоций: сперва удивление, затем недоверие, облегчение… и следом — робкая, болезненная надежда, вперемешку с тревогой.

— Сонечка… где ж ты была? Я места себе не находила! — она прижала внучку так крепко, что у Сони на миг перехватило дыхание. — Оксана сказала, что вы вернулись домой, что всё хорошо. Но я подозревала! Запах. А ты… Господи, ты ж холодная!

— Бабушка, всё нормально, правда. Не надо так сильно, задушишь же, — Соня с улыбкой выскользнула из объятий. — Там просто кое-что приключилось, но теперь всё в порядке. И… я познакомилась с Олей! Она живёт недалеко. Звучит странно, но мы с ней так подружились! В общем… это Оля.

Соня повернулась, жестом приглашая Олю подойти ближе.

Но бабушка вдруг побледнела — медленно, как будто кровь уходила с лица по капле. Она смотрела не на Олю, а чуть в сторону, на пустой участок пространства, словно всматривалась во что-то, чего Соня не видела.

— Соня… — её голос стал надтреснутым, будто иссохшим. — А где… Оля?

— В смысле? — Соня засмеялась, но смех вышел нервным. — Ну вот же, смотри! Рядом со мной стоит. Оля! Ну… Оля, скажи ей что-нибудь.

Оля шагнула вперёд, подошла почти вплотную. Но бабушка будто бы не заметила её и продолжала бледнеть.

— Сонечка, а… она пахнет? — бабушка судорожно сглотнула. — Ванилью… с кардамоном?

Соня с облегчением выдохнула и улыбнулась.

— Ты тоже услышала? Да, это духи такие. Правда, вкусные?

Бабушка обессиленно сползла на пол.

— Господи, хорошая моя… Оксанка сегодня звонила. Сказала, что ты с ней и что вы ехать передумали. Только вот ты после прогулки пахнешь странно. Ванилью с кардамоном… — бабушкины руки дрожали. — Сонечка, милая… это начало. Так всегда начинается.

Холод пробежал по позвоночнику.

— Бабушка, что начинается? — выдавила Соня, оборачиваясь на Олю. Та выглядела озадаченной.

— Вирус, Сонечка. Запах… у каждого свой. А что у вас с Оксанкой совпал — так бывает, родные же. И мерещится всякое. Часто спутник, — бабушка подняла на неё глаза, полные страха и жалости, — тот, кто тебе нужен больше всего. Кого твоя голова сама себе придумает. Идеальная подруга, да? Понимает с полуслова?

Соня застыла. Дыхание перехватило, на глаза наворачивались слёзы.

— Нет, не может быть! Оля настоящая, она… Оль, ну скажи что-нибудь!

— Может, я лучше уйду сейчас? Заходи сама, красный домик возле молочника.

Соня вновь с безумной надеждой взглянула на бабушку:

— Вот видишь? Она у Захаровых живёт.

— Сонечка, — бабушка, кряхтя, поднялась и взяла её за руки. — Баба Маня скончалась прошлой весной. Дом пустует до сих пор — даже наследники не объявились. Не бойся. Послушай. Молодые часто выкарабкиваются. В новостях говорили — лекарство вот-вот появится. Главное сейчас — понять и принять. Спутник не настоящий. Просто постарайся не обращать на это внимания.

— Ну чего стоишь? — Оля криво улыбнулась. — Отошли меня прочь и сделаем вид, что ничего не было.

Руки бабушки — крепкие, тёплые, её беспокойство — настоящее.

Но и Оля — такая живая. Она Соню поддержала, во всех смыслах. И помогла. Соня бы иначе не встала… не встала же?..

И понимает. Никто её так не понимал. Никогда прежде.

— Бабушка, а как умирают от вируса?

— Слышала где-то, что от голода. Прекращают есть, пить. Если кормить насильно — от удушья. Или сходят с ума. У всех по-разному.

Соня открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Она больше не сможет доверять своим глазам, ушам, чувствам? Почему об этом молчали? Привычный мир рушился, как плохая декорация, а Оля… Оля стояла рядом, нахмурив брови, но казалась такой же материальной и реальной, как бабушкина рука.

Бабушка поняла всё по Сониному лицу и, качнув головой — медленно, измученно, — отступила.

— Сонечка, я ж не прошу выгонять. Просто… не слушай. Не ходи за ней. Не верь ей. Это ж вирус, понимаешь?

Оля фыркнула.

— Меня, конечно, называли по-разному, но чтобы галлюцинацией — это впервые. Признаться честно, опыт так себе.

Соня глянула на бабушку — та стояла, сжав руки так, что пальцы побелели, глядя только на Соню, будто пытаясь удержать её одним взглядом.

— Останься, Сонечка. Не ходи больше по улице. Не уходи от меня.

Оля тихо подошла ближе и взяла Соню за руку.

— А может, вернёмся? — сказала она мягче, чем раньше. — Там твоя мама, может быть, больная. Одна в квартире со своей галлюцинацией. Да и если я правда не настоящая, — Оля усмехнулась криво, почти печально, — твоя мама меня тоже не увидит. Убедимся.

Соня сглотнула. Сказанное звучало логично и правильно.

Бабушка, всё это время не спускавшая с неё взгляда, заметила перемены. И отчётливо поняла всё, что девушка уже решила, но всё ещё боялась озвучить.

— Иди, раз решила, — прошептала она. — Только… хоть позвоните ж мне, ладно?

Соня кивнула.

Обернулась — Оля ждала, улыбаясь немного грустно.

Пахло ванилью и кардамоном — чуть резче, чем раньше.

— Пошли, — выдохнула Соня.

Они вышли за калитку и, не сговариваясь, направились по дороге обратно — к Оксане.

Под сереющим небом, по пустым улицам, под шорох ветра. И в тишине.

Соня шла, взяв Олю за руку — тёплую, настоящую.

И боялась только одного: момента, когда они вместе постучат в дверь родной квартиры.