Вишнёвое сердце

Рассказ посвящён моей читательнице Татьяне Родионовой. Он был написан про юного Салдора Септиана в рамках розыгрыша рассказов на тему "Именины" (апрель 2022).

ВНИМАНИЕ

Рассказ содержит небольшие спойлеры!

Рекомендую читать только после прочтения всех предыдущих частей «Сердец».

Сердечно благодарю Татьяну за искреннюю поддержку и любовь к героям!

* * *

Экипаж тряхнуло на кочке. Рессоры жалобно скрипнули, а колёса бодрее застучали при въезде на городскую мостовую. И тотчас карета потонула в звуках большого города. Несмотря на царившую несколько дней подряд непогоду, улицы Идариса были многолюдны.

Мальчик сердито высунулся из-за шторки на дверце. Но заметил он не расступающихся перед экипажем людей, а солнце, блестевшее в осенних лужах. Похоже, именно сегодня ноябрьские ливни вдруг соизволили закончиться.

Кто-то из прохожих помахал ему с улыбкой. А кто-то показал пальцем на ребёнка в карете с императорской короной на дверцах. Любопытные зеваки даже не стеснялись сопровождавших его клевретов.

Он вздохнул и задёрнул шторку, прячась обратно в полумрак экипажа. Попытался прикрыть глаза и задремать, чтобы хоть как-то скоротать время перед неизвестностью. Но совсем скоро стало тише, потому что экипаж въехал на территорию Императорской крепости, а спустя пять минут и вовсе остановился.

Один из клевретов открыл дверцу и коротко вымолвил:

— Идём.

— Мои вещи…

— Идём. Вещи отнесут лакеи. Он ждёт.

Мальчик выбрался наружу. Прикрыл ладонью васильковые глаза, пряча их от внезапного яркого солнца. И поднял взгляд.

Перед ним величественно возвышался огромный белый дворец, который ему доводилось видеть лишь несколько раз издалека, когда они с матушкой приезжали в столицу. Теперь же до золочёных дверей было рукой подать.

От волнения во рту пересохло, а содержимое живота сжалось в тугой, болезненный комок.

В это время сопровождавший мальчика клеврет критически оглядел его, а потом пригладил его светлые волосы и одёрнул на нём одежду. И снова сухо повторил:

— Идём.

Мальчик со вздохом двинулся за императорским чародеем.

Большие двери распахнулись перед ними, впуская в просторный беломраморный холл с широкой лестницей впереди и двумя коридорами по бокам от неё. Людей внутри практически не было, но и те, кто встречался им на пути, не обращали на них никакого внимания.

Клеврет шёл быстро, время от времени с приятным стуком касаясь своим чёрным посохом мраморных плиток пола. Мальчику приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ним. Особенно тяжело пришлось на лестнице. Когда они достигли нужного этажа, ребёнок успел запыхаться.

Миновав закуток и ещё одни большие двери, перед которыми дежурили два стража-клеврета, они оказались в просторной приёмной. Здесь мебели не было вовсе, если не считать высокого стола, за которым стоял немолодой усатый канцелярист в фиолетовом одеянии.

С противоположной стороны от стола тянулись красивые большие окна, возле которых ожидала своей очереди группа из четырёх просителей. Все они воззрились на пришедшего ребёнка.

Клеврет подвёл его к столу.

— Доложи, что он приехал, — без всяких приветствий велел он канцеляристу.

— У него делегаты из…

— Доложи. Сейчас, — процедил клеврет.

Мужчина смерил критическим взглядом худосочного, угловатого мальчишку перед собой. Поджал губы. Однако, возражать более не стал.

Канцелярист покинул свой пост и пошёл к дверям. Постучал. А когда услышал приглушённый голос с другой стороны, приоткрыл одну створку и заглянул.

— Мой Император, прошу меня простить, но мне велено вас побеспокоить. Привезли мальчика. Он ожидает вас.

Мальчик не ожидал никого и ничего. Он вообще плохо понимал, зачем его привезли. От волнения его коленки дрожали так, что казалось, со стороны заметить можно.

— Пусть войдёт. И найдите Эгиса. Он должен быть в хранилище. Аудиенция окончена. Жду вас завтра, милорды.

Послышались другие голоса, но разобрать сказанное уже не удалось. Зашушукались и стоявшие в приёмной просители. Только спорить в открытую никто не решился. И после того, как трое аристократов покинули помещение с весьма недовольным видом, канцелярист жестом подозвал мальчика.

— Обращайся «мой Император». Не дерзи. На все вопросы отвечай прямо. Ничего не скрывай. Он сразу поймёт, если будешь врать.

Ребёнок ожидал услышать более внятные указания, но их не последовало. Его просто втолкнули в императорский кабинет и захлопнули за ним дверь.

Просторное светлое помещение изобиловало золотом. Но мебели здесь не было никакой, кроме громадного золотого трона в дальнем конце комнаты. К трону вела широкая расшитая золотом ковровая дорожка. А на троне сидел он.

— Подойди.

От звуков властного голоса по коже побежали мурашки. Мальчик будто окаменел. Он не мог пошевелить даже пальцем. Лишь чувствовал, как взмокли похолодевшие ладони.

— Подойди, я сказал.

И тогда ему удалось себя пересилить и сделать шаг. А потом ещё один. И ещё. Навстречу мужчине в бело-золотых одеяниях, похожих то ли на многослойную мантию чародея, то ли на невероятный королевский наряд с длинными рукавами, тяжёлыми эполетами на плаще с высоким воротником и даже тонкой кольчугой с мелкими звеньями на широкой груди.

Всё в нём казалось мальчику пугающим и чересчур грозным. Его глубоко посаженные чёрные глаза. Его орлиный нос и острые скулы. Его сжатые губы. Его короткие седые волосы и густая серебристая борода, подстриженная безукоризненно аккуратно.

Ребёнок остановился в десятке шагов от трона и с покорностью склонил светлую голову. Он сам себе показался маленьким и каким-то нелепым в свой запылённой одежде и нарядном белом камзоле, который от дальней дороги сделался сероватым.

Император сжал длинными пальцами вычурные подлокотники трона.

— Посмотри на меня, — строго велел он.

Мальчик с опаской поднял глаза на властителя. Почувствовал, как от страха на коже дыбом встал каждый волосок.

— Как твоё имя, дитя?

Конечно, он знал, кто стоит пред ним. Это была глупая формальность. Но мальчик ответил:

— Салдор Септиан.

Его голос не дрогнул, слава Богам.

— Ты знаешь, кто я такой, Салдор Септиан?

Мальчик прочистил горло, прежде, чем снова ответить.

— Вы — пресветлый Титус ВанТорн, избранный Император всея Арсии. Наш главный защитник, — последняя фраза вырвалась сама собой. Будто бы ребёнок напоминал правителю о его ключевой роли.

— Совершенно верно, — мужчина на троне кивнул. — Сколько тебе лет? Девять?

— Одиннадцать, — мальчик поджал дрогнувшие было губы.

Ему показалось, что Император нахмурился ещё больше. Или это просто игра света и тени?

— Знаешь, зачем ты здесь? — новый вопрос был ожидаем.

Мама предупреждала его.

Врать было нельзя. Поэтому Салдор просто отрицательно покачал головой.

Но, кажется, Император раскусил и это. Потому что следующим вопросом было:

— Ты обучался магическим наукам?

— Нет, — коротко ответил мальчик.

— Не смей лгать, — в голосе владыки послышалась сталь. — Ты обучался магическим наукам?

— Нет, — повторил Салдор и тише пояснил: — По вашему приказу меня привозили в Академию в возрасте шести лет. Я не поступил. Нет способностей.

Ноздри Императора раздулись. Слова падали, как куски гранита во время горного обвала:

— Я. Сказал. Не. Лгать!

Титус ВанТорн резко приподнялся на месте. Левой рукой он упёрся в подлокотник, а правую выставил вперёд, растопырив пальцы.

Глаза его вспыхнули ярким белым светом.

И в ту же секунду жаркий пламень сорвался с его пальцев и с рёвом обрушился на мальчика.

Ребёнок инстинктивно закрыл голову руками.

А пламень с пронзительным треском рассыпался о полыхнувший вокруг мальчика золотой купол.

Чёрный пепел закружился в воздухе, оседая на ковёр крупными хлопьями.

В нос ударил острый запах гари.

Салдор, целый и невредимый, поднял на Императора затравленный взгляд васильковых глаз, в которых медленно затухал золотой свет.

Но правитель всея Арсии сидел, как ни в чём не бывало, вольготно откинувшись на спинку трона. Он задумчиво пригладил бороду и с довольным видом проследил за тем, как мальчик опускает вдоль туловища сжатые в кулаки кисти рук.

— Зачем я вам? — спросил Салдор, борясь с дрожью.

— Кто обучал тебя? — вопросом на вопрос ответил Титус ВанТорн. И сухо напомнил: — Не смей лгать.

— Матушка. Дома, — также сухо ответил мальчик.

Он немедленно вспомнил, как надрывно и отчаянно плакала она, когда клевреты забирали его. Будто бы он не уезжал в Идарис, а умирал безвозвратно.

Император медленно кивнул.

— Селия Септиан, — глаза Титуса ВанТорна будто бы потемнели ещё больше. — Интриганка, обманщица и возмутительница спокойствия. С неё станется. Когда она покинула город, все вздохнули с облегчением.

Салдор напрягся. Об этом матушка тоже предупреждала. И советовала никогда не реагировать на оскорбления, прозвучавшие в момент чужого бессилия.

— Ты должен учиться не дома, а в Академии, — продолжал Император. — Это мой приказ. С сегодняшнего дня ты поступаешь в обучение. Тебе отведут собственную комнату, проэкзаменуют и составят расписание, чтобы ты смог быстро нагнать сверстников.

— Ищете преемника… мой Император? — мальчик гордо задрал подбородок.

Страх перед этим человеком внезапно сменился возмущением и гневом. Титус ВанТорн никогда не спрашивал чужого мнения. Советников у него практически не было, если не считать тех номинальных, которых требовал регламент. Что уж и говорить о воле какого-то там ребёнка.

— Ты получишь право задать мне этот вопрос лет через двадцать, не раньше, — без эмоций ответил Император.

В дверь вежливо постучали. Створка приоткрылась, и голос канцеляриста сообщил:

— Мой Император, мастер Толверт прибыл по вашему поручению.

— Пусть войдёт.

Дверь открылась шире, пропуская вперёд ещё одного незнакомого мужчину.

Он прошёл внутрь широким размашистым шагом. Высокий, не слишком мускулистый, скорее, гибкий и неотвратимый, как плеть.

Мастер Толверт оказался молодым брюнетом с прямыми волосами до плеч, тёмными глазами и острыми чертами лица. Он носил чёрно-зелёные чародейские одежды, глядел насмешливо и едва уловимо кривил тонкие губы в озорной улыбке.

— Мой Император, — чародей поравнялся с мальчиком и согнулся в поклоне перед троном. Затем глянул на пепел под ногами и, вскинув брови, произнёс: — Спешил, как на пожар, а вы уже всё потушили без меня.

Титус ВанТорн проигнорировал иронию в его голосе.

— Эгис, это Салдор импери Септиан, твой новый воспитанник, — представил он. — Салдор, это мастер над оккультизмом Эгис ирхи Толверт. Твой наставник.

— Септиан, значит, — заложив руки за спину, мастер Толверт повернулся к мальчику. Он оглядел ребёнка пристальным взглядом. — Не поздновато ли для приёма на первый год обучения?

Мальчик поджал губы, но не сказал ничего.

— Его мать подстроила всё так, чтобы его не приняли, когда того требовали правила, — ответил Император.

Чёрные брови Толверта изогнулись насмешливой дугой.

— Неужели ребёнка крови импери сочли абсолютно бездарным? — его тонкие губы растянулись в насмешливой улыбке. Он бы наверняка захохотал в голос, если бы не присутствие правителя всея Арсии. — А Селия молодец. И столько лет его успешно прятала.

Салдор готов был вспыхнуть от гнева, но сдержался. Этим людям ему было нечего противопоставить.

— Она его чему-то научила, мой Император? — Эгис повернулся к мужчине на троне.

— Чему-то. Но чему именно, предстоит выяснить тебе, — тон Титуса ВанТорна намекнул, что аудиенция окончена. — Теперь он — твоя головная боль, Эгис. Сделай из него адепта в кратчайшие сроки. Ты верен Арсии. Я в тебе не сомневаюсь.

— Как прикажете, мой Император, — прямой, как жердь Толверт, отвесил грациозный поклон, а затем на всякий случай уточнил: — Я так полагаю, прочих воспитанников мне лучше передать другим мастерам?

— Это уже решай сам, — правитель покачал головой, выражая полное безразличие. — Не смею больше вас задерживать. Идите в Академию, оформляйте его. Подписанный приказ пришлют следом.

— Благодарю за оказанную честь, — Толверт исполнил новый поклон и попятился, поманив за собой мальчика. — Доброго дня, мой Император.

Они вышли в приёмную, где чародей тихо сказал что-то канцеляристу, а потом пошёл прочь. Салдор Септиан поспешил следом за ним, поскольку другого выбора у него всё равно не было. Мама предупреждала, что если его заберут, то вернётся он ужасно нескоро. Если вообще вернётся.

В носу защипало. Он шмыгнул, вытирая на ходу покрасневшие глаза запылённым рукавом.

Эгис Толверт оглянулся через плечо, но ничего не сказал.

Они спустились вниз и направились к выходу из дворца.

— У тебя есть тёплая одежда? — у дверей спросил чародей, критически осматривая камзол на ребёнке.

— Да. В сундуке. Клевреты позволили маме собрать кое-какие вещи, — тихо ответил мальчик. — А сундук остался в экипаже.

— Хорошо. Жди здесь.

Эгис Толверт ушёл и через пять минут вернулся с его тёплым тёмно-синим плащом с кроличьим мехом у ворота. Мальчик послушно надел его и застегнул.

— Так лучше, — кивнул чародей. — Не хватало, чтобы ты заболел в первый же день. Идём. Остальные вещи привезут сразу в жилое крыло. Я распорядился.

Вместе они вышли на улицу и пошли прочь по мокрым улочкам императорской крепости. Салдор едва поспевал за долговязым, длинноногим мастером над оккультизмом. Но стоило им выйти за ворота в большой город, как чародей замедлил шаг и позволил ребёнку пойти рядом.

Какое-то время они шли молча, каждый в своих мыслях.

Очевидно, что Толверт размышлял о том, что на его голову внезапно свалился маленький импери, на которого у Титуса ВанТорна явно большие планы. Эгис ничего не имел против младших адептов и воспитанников. Просто всё это было так неожиданно.

Салдор же пытался усмирить волнение, сменяемое гневом, сменяемое новыми приступами волнения. Ему было ужасно неуютно. В Академию он не собирался никогда. Матушка внушала ему, что там делать нечего. Что она обучит его всему необходимому сама, без риска для жизни и исполнения чужой воли. Говорила, что служба в Идарисе превратит его в раба всей Арсии. Салдор не понимал, о чём мать так сильно переживала.

— Так как же вышло, что тебя не приняли в Академию в шесть лет? — с улыбкой спросил Толверт. — Ты же импери по крови. Твоя мама была обязана отдать тебя в обучение.

Мальчик поднял на него глаза. Чародей не казался ему насмешливым или недовольным тем, что на него вдруг повесили неугодную обузу. Напротив, Толверт виделся ему ироничным и обаятельным, располагающим к себе человеком. Наверное, поэтому мальчик всё ему и рассказал.

— Матушку действительно обязали привезти меня к назначенному дню, — признался Салдор Септиан. — Она наложила на меня какие-то чары и рассказала, как вести себя, чтобы меня не забрали у неё и не заставили участвовать во всяких… кровавых… ритуалах.

И тут Эгис Толверт запрокинул голову и засмеялся от души. Так, что мальчику почудилось, будто он видит все его зубы во рту.

— Всех вокруг пальца обвела, чтобы только не отдавать единственного ребёнка. Ох, Селия, — отсмеяшись, сказал чародей.

— Вы знали мою матушку? — удивился Салдор.

— Немного, — слукавил мужчина. — В Академии все так или иначе друг друга знают, — А потом он сменил тему: — А нашли тебя как? Слышал, Селия Септиан поселилась в какой-то невероятной глуши к западу от Медных Штолен. Ты как-то себя выдал?

Салдор пожевал нижнюю губу. Какой смысл был скрывать теперь?

— Летом в наших края заблудились адепты на задании. Они заночевали у нас. Один из них узнал маму. И рассказал потом в Академии, что мама растит золотоглазого мальчика и всё у неё хорошо. Эти новости дошли и до Императора. Он послал клевретов. Десять человек. Маме пришлось меня отдать.

Толверт перестал улыбаться. Меж его бровей пролегла морщинка. Будто бы он своими глазами увидел эту картину. Будто знал, как отчаянно могла сопротивляться Селия.

— Мне жаль, — он отвернулся. — Мы пошлём маме птицу сразу, как тебя устроим. Расскажешь, как у тебя дела. И что к тебе приставили меня. Она будет рада получить весточку.

Обещание Эгиса Толверта немного успокоило мальчика.

— Спасибо, — кивнул он.

Они миновали ещё два квартала в молчании и вышли на мост над Авиеррой. Чародей глянул на своего воспитанника. Проверял между делом, не плачет ли он. Несомненно, случившееся стало бы для кого угодно ударом судьбы. Да ещё и встреча с Титусом ВанТорном, который терпением никогда не отличался, а о тактичности, вероятно, только в книжках читал.

Но Салдор лишь хмурился и рассеянно глядел по сторонам.

— Главная цель адепта — защита слабых и бесправных, — вдруг сказал он. — А не «всякие кровавые ритуалы». Знай это, Салдор. И пусть тебя подобное не тревожит.

— Меня не это тревожит, — ребёнок потёр нос.

— А что же тогда? — Толверт заинтересованно взглянул на него.

— Город, — мальчик ослабил застёжку на воротнике, словно ему было нечем дышать. — Он такой большой. Тут всё… чужое. И я будто оглох. Совершенно не слышу ничего вокруг. Это пугает.

— Согласен, — задумчиво ответил Эгис. — Но это пройдёт. Потому что ты импери, оторванный от родной земли. Но к Идарису ты привыкнешь. Более того скажу, ты полюбишь этот город. Потому что однажды Идарис захочет стать твоим. Это неизбежно.

Салдор лишь тяжело вздохнул. Но не потому, что был не согласен. А потому, что они давно миновали мост и шли вдоль витрины кондитерской лавки. Внутри на огромном блюде среди пёстрых пряников и печенюшек лежали простые медовые коржики.

— Ты голоден? — догадался чародей. — Ну, конечно, голоден. Ты ведь только приехал. Хочешь, перекусим? Я знаю одно место неподалёку…

Мальчик покачал головой.

— Сегодня мои одиннадцатые именины, — он опустил взгляд. — Мама готовит ужасно. Нам готовила экономка, сколько себя помню. Но на мои именины матушка всегда сама делала медовые коржики и посыпала их сахарной пудрой. Их невозможно было испортить.

Толверт вздохнул. Размышлял он недолго.

Его рука легла на плечо мальчика, заставляя его остановиться посреди улицы.

— Вот что, — чародей улыбнулся. — Пойдём. Купим тебе коржик. Конечно, не мамин. Но лучше, чем ничего.

— Это ни к чему, — Салдор замотал головой. — Я просто так рассказал. Вы не обязаны, мастер Толверт…

— Ещё как обязан. Пойдём, — он повёл мальчика к кондитерской лавке. — А потом зайдём по пути в один охотничий магазинчик и купим тролльи зубы. Зачаруем тебе первый оккультный амулет для защиты. Я бы и сам их достал с живого тролля, если бы знал заранее. А так это будет мой тебе подарок на именины.

— Подарок? Зубы? — мальчик часто заморгал. — Вы не должны. Подарки ведь положено вручать лишь членам семьи.

Толверт с улыбкой остановился у порога кондитерской и уже взялся за дверную ручку, когда вдруг сказал:

— Теперь я твоя семья, малец. Твоя любящая мать, строгий отец, старший брат и младшая сестра. Я твой непреклонный наставник и первый товарищ в шалостях. Запомни это. И прими, как можно скорее. А теперь идём. Академия может немного подождать.

А потом он распахнул перед ребёнком дверь, впуская его в тёплое, ароматное царство, пахнущее ванилью и клубничным джемом.