Вкус Пепла и Крови

Всю жизнь он сдерживал клокочущую в груди ярость. Подавлял ее, пытался искоренить, использовал лишь в бою, где позволял слепой ярости управлять своей рукой. Он безжалостно крушил врагов, прикрывал спины своих верных друзей, с которыми они так много пережили вместе. И пусть он был проклят своим существованием, пусть он был почти порождением зла — его друзья всегда помогали ему, рискуя своими жизнями. Очередной бой закончился сокрушительным провалом врагов, и, когда меч грозного орка вошел в тело последнего оставшегося в живых темного мага, его друзья бросились к нему, поздравляя с победой. Оставив поле брани с остывающими телами, весь отряд двинулся к заброшенному храму – последнему оплоту зла на этой и так проклятой земле. Храм был пуст, ветер завывал и хлопал ставнями давно разбитых окон, на каменном полу кое-где виднелись выжженные круги – здесь жрицы темных богов приносили свои кровавые жертвы. Женщина-воительница и маленький гоблин осторожно крались вперед, обходя осколки битого стекла. Орк и эльф замыкали шествие, держа оружие наготове.

– Вы явились, – тихий шелест разнесся по пустому залу, эхом замирая под сводами храма, — я ждала вас.

Из темноты выступила хрупкая фигура, облаченная в красный плащ. Зловеще сверкнули глаза во тьме капюшона, а тонкие руки, испещренные черными венами, потянулись к друзьям орка. Отточенные с годами рефлексы, сродни предвидению, позволили ему одним прыжком оказаться рядом с темной жрицей. Когтистой рукой он схватил женщину за горло и грозно зарычал: – Сегодня ты умрешь, зря ждала.

Женщина лишь хрипло рассмеялась ему в лицо, проклятье отражалось в ее глазах черными кругами. Орк услышал за спиной скрежет лат – воительница уже держала меч наготове. Краем глаза орк увидел гоблина, тенью бросившегося за колонны. Его друзья всегда прикроют спину.

Жрица даже не делала попыток вырваться, и орк сжимал ее горло все сильнее – уже появились первые капли крови, выступившие на алебастровой коже под острыми когтями.

– Глупый орк, ты правда думаешь, что твоя ярость – это проклятие? – жрица погладила державшую ее руку, – это дар. Это невероятная сила. Воспользуйся ей.

– Не слушай ее, оторви голову, и дело с концом, – крикнул эльф, перехватывая свой посох и нацелив его на жрицу.

Орк почувствовал тяжесть в груди – так всегда бывало, когда он давал выход ярости в бою. Сейчас она растечется в его крови жидким золотом, даст силу и направит руку с верным мечом. Жрица внимательно смотрела в его желтые глаза, и он погружался в черный омут с головой. Ее голос ласково шептал бессвязные слова, которые распаляли жар в груди, и из тлеющего уголька разгорался пожар.

– Ты – мощь мироздания, ты – буря, сметающая все на своем пути, ты – меч, что может сокрушить скалы, — слова вырывались из ярко-алых губ с хрипом, проникали в самую душу, и огонь в груди вспыхнул с новой силой. Красная пелена опустилась на глаза орка, все звуки вокруг стали тише, как будто весь мир отступил на второй план. Сейчас здесь был только грозный варвар и слабая женщина. В голове гудело, орк слышал, как пульсирует кровь в висках, чувствовал биение сердца и не мог понять, чье оно – его или жрицы. Ярость поднялась из глубины, и мир погрузился во тьму. Орк так крепко сжал меч, что послышался треск рукояти, и с диким ревом он всадил острие в тело женщины. Меч погрузился в еще живую плоть так глубоко, что кончик уткнулся в каменную стену за спиной жрицы, пронзенной насквозь.

– Да! Поддайся своей силе, – женщина исступленно кричала, захлебываясь кровью, не делая никаких попыток вырваться.

Красные круги перед глазами застилали обзор, тело орка дрожало от переполнявшей его силы, мышцы горели огнем. Он закричал от облегчения, когда услышал последний вздох, который испустило обмякшее тело. Жрица безвольно повисла, и улыбка отпечаталась на ее лице.

Орк выдернул меч и бросил взгляд на окровавленное лезвие. Потертый металл искрился от магии, следы крови сложились в красивый узор, и орк снова услышал голос: – Ты не закончил, – слова уже мертвой жрицы раздались в тишине храма. Даже бешеная пульсация крови в ушах не заглушила тихий шепот. Зрение сузилось до небольшого пятна, но мир вокруг приобрел пугающую ясность. Руки не слушались, и меч задрожал в сильной руке.

– Что ты делаешь? – чей-то голос раздался за спиной, но варвар не мог вспомнить, кто с ним говорил. Он как завороженный смотрел на свое оружие, гладил пальцами и вдыхал тяжелый запах металла. Кровь на клинке завораживала, переливалась в лучах заходящего солнца, манила кристальной чистотой. Орк поднял меч перед собой и поймал языком упавшую каплю крови. И в то же мгновение храм дрогнул. Вся бушующая ненависть, злость, ярость, которые так долго подавлялись, в миг вырвались из груди. Орк дико закричал, задрав голову. Кровь гудела в его висках, в горле стоял ком. Варвар пытался его сглотнуть, но он был живым, колючим, застилал рот привкусом железа и пепла. Гнев, ставший самой сущностью варвара, был древним, безликим, поднимался из самых глубин всего естества. Эта ярость была чернее ночи и слаще меда. Мир вокруг исказился, окрасился багрянцем, а в голове, кроме шума крови и непонятного восторга, не осталось ничего. Чья-то рука легла на плечо, и тут же отрубленная кисть полетела на пол. Кто-то закричал, в голову полетел комок огня, но орк отмахнулся от него, слегка опалив кожаный нарукавник. Взмахнув мечом, варвар зарычал: кто посмел бросить вызов первобытному гневу? На полу катался и визжал от боли живой комок плоти, прижимавший к себе окровавленную культю. Длинные уши показались орку смешными, и он схватил одно, поднимая груду костей в мешке из кожи.

– Нет! – искаженный болью крик неприятно резанул слух, и орк повернулся в поисках источника этого звука. Перед ним стояла женщина, по крайней мере, отголосок сознания подсказывал, что это была женщина. Но орк не понимал, кто она, что здесь делает. Он чувствовал только удовольствие от предстоящей битвы. Это будет славная бойня, а черепа этих несчастных украсят его пояс.

Кожаный нагрудник расплавился от еще одного врезавшегося в грудь шара огня – откуда они летят? Орк сжал руку на шее длинноухого существа, и послышался оглушительный хруст – кости треснули так аппетитно, и варвар облизнулся. И тут же в него врезалась женщина; орк почувствовал легкий укол в бедро – она воткнула кончик меча ему в ногу, и алая кровь весело заструилась из раны.

Орк не закричал. Рев, вырвавшийся из глотки, не был ревом живого существа. Это был рев рушащейся скалы, треск костей земли. Женщина даже дрогнула под такой яростью, но перехватила меч и взмахом рассекла остатки нагрудника, оставив кровавую борозду на зеленой коже. Из горла орка вырвалось клокотание, он потерял способность говорить; она ему и не нужна – теперь слова можно заменить ударом меча по обнаженной глотке. Застилавшая глаза пелена превратила женщину в подвижную мишень, и орк отбросил тело длинноухого мешка и ударил женщину лбом прямо в лицо, с удовольствием отметив разбитый нос. Воительница захрипела, кровь, хлынувшая из носа, затекала ей прямо в рот, но меч в ее руке не дрогнул, когда она ударила орка и призвала свою магию. Кара небес обрушилась на порождение ярости, обжигая внутренности, но боль только усилила бурю в груди. И когда орк бросился вперед, земля содрогнулась под его тяжелыми шагами. В его помутневшем сознании мелькнула лишь одна ясная, жестокая мысль, принадлежащая уже не ему, а зверю внутри: убить всех. И он вонзил меч воительнице прямо в горло и тут же с чавкающим звуком выдернул его. Тело женщины тяжело упало на каменный пол, скрежет латного доспеха резанул слух. И орк глубоко втянул воздух трепетавшими ноздрями. Здесь был кто-то еще. Маленький, вонючий комок страха сжался где-то между колоннами. Варвар зарычал и огляделся. На задворках сознания что-то подсказывало ему, что живых существ в храме осталось двое, но кроме орка никого больше не было. Отталкивая ногами трупы, варвар обошел зал, но везде было пусто. Он пару раз поскользнулся на крови и с яростью топнул по особенно крупной луже. Орк тяжело дышал, грудь пылала огнем, воздух был густ от запаха крови, пота и страха – сладчайший аромат, опьяняющий, как крепкий эль. Но варвар чувствовал чью-то дрожь от страха, слышал бешенное биение маленького сердца. Он двинулся к теням, что клубились в особенно темном углу, но взгляд его упал на еще одну лужу крови, вытекшую из тела женщины в красном. Это была не просто лужа крови, она была не просто темной, а почти черной, густой, маслянистой. Гипнотизировала, притягивала, отражала искаженные черты лица с кривыми зубами и горящими глазами. Орк опустил в нее клинок, поводил им, наблюдая за расходящимися кругами. До него медленно доходило, что он натворил. Но пока не придавал этому смысла, лишь молча смотрел на дело рук своих.

А маленький гоблин со всех ног убегал из полуразрушенного храма, сбросив покров невидимости, оставив своих друзей лежать на холодном полу. Лишь черная фигура ворона, замершая на сухих ветвях старого дерева, немигающим взором провожала беглеца.