Властелин рубашек

У меня была самая обыкновенная жизнь: таким уж я оказался неамбициозным. Закончил школу, а о том, чтобы учиться дальше, и не помышлял. Кому оно надо? Тем более за свои деньги. Я с тринадцати лет подрабатывал в Макдоналдсе, на заправке и в супермаркетах. Меня всё устраивало, время летело незаметно. На мой тридцатый день рождения мама заказала манговый торт. Да, я жил с мамой и не хотел съезжать. Вдвоём нам не было тесно: всегда можно было разбрестись по своим углам. Я запретил ей спрашивать, собираюсь ли встречаться с девушками, жениться и заводить для неё внуков. Всё, что она могла себе позволить – это повздыхать о своих несбывшихся на мой счёт планах.

В магазине рубашек я дослужился до старшего продавца-консультанта. Работа непыльная и, чего уж там, ненапряжённая. Трудно было представить, чтобы в наш магазин вдруг ломанулась толпа желающих заполучить как можно больше рубашек. Покупатель у нас штучный, неторопливый. Места много. Шагай себе между рядами и следи, чтобы с товаром аккуратно обращались, а то люди всякие бывают.

Всем хороша была работа, если бы не шеф. Маньяк-трудоголик. Ну кто, скажите, в здравом уме назвал бы свой магазин “Властелин рубашек?” Я никогда не понимал людей, которые рвутся делать больше, чем нужно. Если человеку нужна рубашка, то он её купит. А если какая-нибудь праздная тётка шатается по магазинам, чтобы убить время, то нужно быть идиотом, чтобы распинаться перед ней в надежде впихнуть товар.

Аббас Анвари считал иначе. Он придирчиво рассматривал нас каждое утро, убеждаясь, что мы соответствуем его идеалу продавца-консультанта: рубашки и брюки выглажены, галстук подобран в тон, начищенные туфли зеркальной поверхностью отражают мир, волосы уложены, запах располагающий. Он проводил для нас тренинги и семинары, на которых мне хотелось выть зверем. Подчёркивал ценность каждого покупателя и заставлял запоминать тысячу и один способ втереться в доверие и ублажить клиента.

“Человек, покинувший магазин без рубашки – это фиаско, личная трагедия и позорное пятно на совести продавца!” – убеждал Аббас.

Сначала я не придавал значения его воззваниям, думал, что он наберётся опыта, остынет. Но за четыре года Аббас нисколько не изменился: тащил свой бизнес к недостижимой цели, не щадя себя и неповинных продавцов-консультантов.

Я всё чаще подумывал о том, чтобы свинтить, но тут, на освободившееся место, Аббас принял Соню. Я всегда был придирчивым и не стал бы восхищаться каждой женской особой, которая мне улыбнётся или покажет коленку. С ходу замечал недостатки: у той зубы длинные, у этой уши торчат, та сутулится, эта косолапит. Очаровать меня не просто. Но когда я увидел Соню, что-то шевельнулось в моей взыскательной душе. Я стал охотнее ходить на работу, мне нравилось, заняв удобную позицию, наблюдать за Соней. Обычно она стояла за кассой и была такая миленькая, округлая и выпуклая в нужных местах. Я представлял, какое должно быть наслаждение просто за неё подержаться! Губки пухленькие, щечки розовые, глазки блестят – прелесть какая конфетка, не то что жердина Линда, бледная, плоская, – привидение, а не женщина.

Сразу после Нового года витрины запестрели сердцами и розовыми шарами – торговый мир предвкушал февральский праздник, День святого Валентина. Я решил больше не тянуть – такие вкусные булочки не задерживаются в девках – и пригласил Соню на свидание.

– Что ты, Лори! – сказала Соня. – У меня жених есть.

– Откуда? – опешил я. – Я тебя ни с кем не видел!

– Ну как, не видел? – удивилась она. – Это Фил, я с ним в магазине познакомилась.

“Когда успела? Что ещё за Фил? Был бы он серьезным соперником, разве я не обратил бы на него внимания?” – её отказ больно ударил по самолюбию.

– Ты подумай, – буркнул я. – Ещё не поздно, можно отменить жениха.

Соня лишь глянула на меня с укоризной и покачала головой.

***

Аббас дал мне задание: стоять в коридоре мола, у входа в наш магазин и раздавать приглашения на праздничное угощение. Этот идиот решил для создания романтического настроения установить у нас стенды с пирожными. Как будто, отведав сладостей, повеселевшая публика скупит все рубашки. Залапают ему товар жирным кремом, сам же будет скулить. Я представил, как всё это расставлять, потом убирать, – сколько мороки! Штрафовать нужно всех начальников за неуместный энтузиазм и тупые идеи.

Я стоял и раздавал флаеры, развлекая себя разглядыванием разномастных шоперов. Опираясь на клюку, в коридор вырулила древняя бабуля в чёрном одеянии. Колоритный персонаж, будто со съёмочной площадки сбежала. Ну и образина, не дай бог ночью приснится!

– Добрый день, – улыбнулся я, протягивая ей флаер. – Возьмите, пожалуйста.

– Что это? – схватилась за листовку старуха.

Ногти она, похоже, не стригла последние двадцать лет.

– Приглашение в наш магазин на угощение! Приходите, очень просим. Пирожные, конфеты, крем-брюле.

– Приглашение? Мне? Ну спасибо, сынок! – оправившись от шока, старуха пошла дальше, чуть не пританцовывая от восторга.

Это сколько же лет её никто никуда не приглашал? Я смотрел ей вслед, чувствуя как у меня улучшается настроение. Лишь бы она пришла такая, как сейчас, чёрная и зловещая будто ворона. Аббас поседеет от такой рекламы.

***

Магазин превратился в балаган. Накаченные гелием розовые шары и красные сердца зависли над рейлами с рубашками. Даже стойку застелили розовой скатертью, а кассу обклеили амурами. Весь персонал нарядили в красные рубашки.

Толпа естественно осаждала прилавки с бесплатными сладостями, ей не было дела до того, что происходит в другой части магазина.

– Стервятники, – усмехнулся я, подмигнув Соне. – Жрут как не в себя!

– Зачем ты так? – надула пухлые губки Соня. – Они радуются празднику. Имеют право.

– Кто ж не обрадуется поесть на дармовщинку!

– Не ты же платишь.

– Я вам плачу не для того, чтобы вы лясы точили, – начальник вынырнул из-за спины как чёрт из табакерки. – Лори, живо неси поднос с меренгами клиентам. Я же просил следить, чтобы сладости на столах не заканчивались!

– Клиенты, – еле слышно прошипел я, шагая с подносом в сторону скопища наглых халявщиков и обжор. И половина из них дети!

Вдруг что-то с силой врезалось мне в бок, я покачнулся, и поднос выскользнул у меня из рук. Белые и розовые меренги шлепнулись на пол. Мерзкий мальчишка, столкнувшийся со мной, глядел на них, глупо разинув рот. Не успел я его отчитать, как на меня накинулась его мамаша.

– Вы что не видите, куда идёте? Вы же его чуть не раздавили!

– Это вы не следите за своим ребёнком! – возмутился я. – Поглядите, что он натворил!

Рука Аббаса легла мне на плечо.

– Простите, мадам. Надеюсь, ваш сын не ушибся.

Мадам хмыкнула и увела хулигана к столам со сладостями.

– У тебя особый талант создавать неприятные ситуации! – поморщился Аббас. – Прибери здесь, пока их не затоптали, – махнул он рукой на ставшее негодным угощение и ушёл недовольный.

“В чём моя вина?” – думал я, ползая по полу и собирая целые меренги и их крошки на поднос.

– Твой босс несправедлив, – услышал я и, подняв голову, увидел старуху в чёрном, как и в тот день, когда я вручил ей приглашение.

Она дожевала зефир, жмурясь от удовольствия.

– Ты был добр ко мне, и я желаю наградить тебя.

Из складок своей допотопной юбки она достала маленькую коробочку и протянула мне.

– Открой.

Я поднялся, оставив поднос на полу, взял коробочку, гадая каким подарком вздумала осчастливить меня загадочная старуха. Вдруг она тайная миллионерша, а в коробке бесценный бриллиант. Нет, зря надеялся.

– Это моя булавка, – пояснила дарительница. – Она волшебная. Если тебя кто-то обидит, уколи этого негодяя булавкой. И он превратится во что-нибудь и не будет тебе досаждать. – Она окинула взглядом магазин. – Да хоть в рубашку. – Затем её взгляд задержался на Аббасе, который поучал Соню у стойки.

“Воткнёшь булавку во врага – изменит облик навсегда!” – пробубнила старуха.

– Но это неправильно! – раздался звонкий голосок.

Мы не заметили, что нас подслушивала маленькая девочка.

– У каждого проклятия должно быть что-то, чем можно его снять.

Малышка была такая аккуратная, нарядная, кудрявая. В руке она держала пирожное. Никто, видимо, не научил её не вмешиваться в разговоры взрослых.

“Но настоящая любовь вернёт отнятый облик вновь!” – продекламировала девчонка.

Старуха так громко гаркнула, что несколько человек посмотрели на нашу компанию.

– Не верь в сказки дитя, – погрозила она крючковатым пальцем. – Нет никакой настоящей любви.

Малышка ойкнула. Пирожное в её руке стало лягушкой и прыгнуло на пол. Я заморгал, не в состоянии поверить увиденному.

– Мама! – завизжала девчонка, срываясь с места. – Ведьма превратила моё пирожное в лягушку!

Я повернулся к старухе, но её уже и след простыл. Вслед за девчонкой заорали и другие клиенты, шарахаясь от скачущей по залу лягушки, как будто она была скорпионом.

– Что ещё здесь произошло? – голос Аббаса дрожал от негодования.

– Кто-то выпустил лягушку, – промямлил я.

Он выдохнул, сжимая и разжимая кулаки.

– Поймай сейчас же!

Я сунул коробочку с булавкой в карман и приступил к выполнению нового распоряжения. Думал ли я, устраиваясь на работу продавцом-консультантом, что в мои обязанности будет входить раздача пирожных и поимка лягушек?

***

На следующий день я немного опоздал на работу. К счастью босса ещё не было.

– Эй, работники! Кто-нибудь здесь есть? Я что в пустыне? – я сразу узнал по голосу тётку, которую мы за глаза называли Пекинесом. За сходство с этой мелкой плоскорылой собакой, разумеется. Я не понимаю, как таких паскудных личностей носит земля. Соня и Линда обратили ко мне молящие взоры. Ещё бы, чтобы общаться с Пекинесом нужны были стальные нервы. Я собрался духом и отправился туда, откуда слышались вопли.

– Доброе утро! – энергично поприветствовал я нашу первую покупательницу. – Вам что-то понравилось?

– Лори, – сморщила она приплюснутый нос. – Я надеялась, что попаду не в твою смену.

В руках она мяла рубашку одного из дорогих брендов. Я сомневался, что у неё был кто-то, кому она купила бы такую вещь. Ей просто нравилось кокетничать с Аббасом.

– Где же сам властелин рубашек? – спросила она, подтверждая мои догадки.

– Он не отчитался, – развёл я руками.

– Лори, ты грубиян! Ну-ка принеси мне такую же, только амарантовую, – она покачала вешалкой с бордовой рубашкой перед моим носом.

– Все, что у нас есть, перед вами, на рейлах.

– Чепуха! Должны быть другие расцветки. Амарантовый сейчас в моде.

– Увы. Мы не прячем товар от наших покупателей. – Я снял с рейла рубашку поярче. Может, вам подойдет эта? Карминная?

– Лори, ты издеваешься? Хочешь, чтобы я смотрела на своего бойфренда и вспоминала коммунистический флаг? – Пекинес выкатила глаза, и мне захотелось вдавить их обратно. – Я всё расскажу Аббасу. Такие как ты не делают чести бизнесу. Ты даже не стараешься. Да я запросто найду отличного сотрудника тебе на замену!

“Вот стерва”, – подумал я, и пальцы в кармане сжали коробочку. Я вспомнил, что так и не поймал вчера лягушку.

– Хотя бы руки вынь из карманов, когда разговариваешь с клиентом! – взвизгнула Пекинес.

Дрожащими руками я открыл коробочку и ухватил булавку. “Воткнёшь булавку во врага, утратит облик навсегда!” – всплыло в памяти заклинание. Будь что будет, надо попробовать!

Я ухмыльнулся и всадил булавку в руку рыжей стерве. Она потеряла дар речи, и рот её то открывался, то схлопывался, пока она глядела на каплю крови, появившуюся на месте укола. Может, она кричала, а я оглох и ничего не слышал? Не пошутила ли надо мной старая ведьма? Пекинес отчаянно замахала вешалкой и начала вытягиваться и истончаться. Не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища, я следил за её трансформацией, пока на пол не упали две рубашки. Одна бордовая и вторая оранжевая. Я опустился на корточки и вытер пот со лба. Или я сошёл с ума или булавка, и правда, была волшебной.

Я поднял бордовую рубашку и повесил её обратно на рейл. Потом я поддел оранжевую рубашку носом туфли. “Ну что пожаловалась на меня боссу? – мысленно воззвал я к оранжевой рубашке. – Или не успела?”

Рубашка не откликнулась. Тогда я встал на неё обеими ногами и начал топтать. Наконец-то я смог отомстить этой бессовестной тётке. Вот она, справедливость!

– Ну это уже слишком! – раздался возмущённый возглас Аббаса. – Ты совсем обалдел? Не смей портить мой товар!

– Это не н-наша рубашка. Это брак! Да я бы никогда… – торопился я объяснить своё поведение. – Я вам сейчас покажу, это не ваша… – Я нагнулся, чтобы поднять рубашку.

– Убирайся. Ты уволен.

“Как бы не так! – мелькнула шальная мысль. – Это не я уволен, это ты – рубашка!”

Я подобострастно схватил его за руку и упал на колени, чтобы окончательно сбить его с толку.

– Мистер Анвари! Я очень люблю свою работу! Не увольняйте меня!

Он попытался вырваться, но в правой руке я всё ещё держал старухину булавку и с чувством глубокого удовлетворения уколол его в ладонь.

– Гадёныш! – отдёрнул руку Аббас.

Но это не помогло. Он трансформировался на моих глазах: белая рубашка взвилась над рейлами будто привидение, а затем плавно опустилась. Тогда я заметил Линду на противоположном конце ряда, и ужас на её лице подсказал мне, что она видела больше, чем следовало. Она хотела убежать, но я настиг её в два скачка, и зажав ей рот, чтобы не закричала, тыкал её булавкой ещё и ещё, забыв в экстазе, что одного раза было достаточно. Она превратилась в бледно сиреневую рубашку. Я не удивился, типичная Линда.

Моё сердце колотилось как бешеное. Нужно было успокоиться и убрать улики. Интересное у меня получилось начало дня. Состояние было такое, как будто я бежал кросс и победил. Я спрятал булавку в коробку, а коробку – в карман. Потом подобрал с пола все три рубашки, отнёс их в примерочную и повесил на вешалки. Неужели они никогда не станут людьми? Я надеялся на это – не хотелось бы попасть из-за них в тюрьму. Конечно, их будут искать. Пекинес и Линда вряд ли были кому-то нужны, а у Аббаса полгорода родственников! Я смотрел в зеркало на свой покрытый испариной лоб. Никому не придёт в голову искать их среди рубашек. Старуха придумала гениальный способ избавляться от неугодных людей. Мне было не о чем беспокоиться. Успокоив нервы, я запер примерочную на ключ и вернулся в зал. Магазин был пуст, и я прошёл к Соне, которая читала журнал, пока у неё выдалась свободная минута.

– Кажется, Пекинес сбежала, не дождавшись меня! – бодро констатировал я.

– Ой, я и не заметила, – смутилась Соня.

– Ничего, я не расстроился.

– А где Линда и Аббас?

– Аббас забрал Линду на встречу с поставщиками.

– Сегодня? – удивилась Соня. – Он ничего не говорил.

Я пожал плечами.

– Жаль, я хотела попросить Линду подменить меня вечером, – вздохнула Соня.

– Почему вдруг?

– Иду на свидание с Филом.

– Я могу подменить тебя, – сама судьба подкидывала мне шанс познакомиться с Филом. – Не думаю, что вечером у нас будут покупатели.

– Это было бы замечательно! – ямочки заиграли у неё на щеках.

– Не вопрос, – я отвернулся, чтобы спрятать коварную улыбку.

Весь день я пребывал в благостном настроении. Я продал восемь рубашек, а Соня упаковала их в праздничные пакеты с розовыми лентами. Я чувствовал себя хозяином магазина теперь, когда Аббас пылился в примерочной. Я любезничал, желал всем романтичного вечера и ждал Фила.

Фил пришёл даже немного раньше, чем его ожидала Соня. Она расцвела как сакура и, выпорхнув ему навстречу, поцеловала, нисколько меня не стесняясь. Потом побежала переодеваться.

Я скептически разглядывал жениха. Он был выше и стройнее меня. Рыжий и синеглазый, с короткой рыжей бородой и, как говорят люди, с располагающей внешностью. Почему некоторым удается выглядеть располагающе, не прилагая никаких усилий? Как будто они сразу родились обаятельными. Вот и Соня была такой. Наверняка кто-то уже называл их “милой парой”. Но сегодня Филу не повезло. Я приготовил булавку и подошёл к стойке, возле которой он стоял в позе верного спаниеля, устремив взор в направлении, в котором удалилась Соня.

– Так чем ты занимаешься, Фил? – спросил я непринуждённо.

– Я программист, – ответил он любезно, не желая вдаваться в детали.

У меня тоже не было времени на разговоры, Соня могла вернуться в любой момент.

– Лори, – представился я, протягивая руку для пожатия.

Как только его рука оказалась в моей, я уколол его. Он вскинул брови и отшатнулся от неожиданности, но я держал крепко.

Пару мгновений позже я запихал в выдвижной ящик джинсовую рубашку, в которую он превратился.

Соня не слишком спешила. Я успел переложить наличку из кассы себе в карман. Зарплату мы вряд ли получим.

Она вышла нарядная, в кокетливом платье в цветочек, на каблуках, накрашенная. Её ванильно-кокосовый запах я уловил за пять метров.

– Где он? – спросила она, растерянно оглядываясь.

– Кто? – спросил я, оторвав взгляд от экрана компьютера.

– Фил.

– А, Фил. Он ушёл.

– Как ушёл?

Какая прелестная расстроенная мордашка!

– Я спросил у него, насколько у вас всё серьёзно, потому что ты мне очень нравишься, и все дела. И он решил, что не хочет нам мешать.

– Ты… что ты говоришь? Он не мог уйти!

– Некоторые мужчины такие трусы. Не переживай, он тебя не достоин. Зато у тебя появился шанс узнать меня получше!

– Это какое-то недоразумение! – в голосе Сони появились плаксивые нотки. – Я догоню его!

Я встал у неё на пути.

– Это ниже твоего достоинства бегать за сомнительными кавалерами. Позволь мне тебя утешить. – И я положил руки ей на плечи.

– Убери руки! Выпусти меня! – задёргалась Соня. – Зачем ты с ним говорил? Кто тебя просил вмешиваться?

– Я думал только о тебе, – я попытался её обнять.

– Пусти! Не смей! Я позову на помощь! В суд на тебя подам за домогательства!

Как я разозлился! Я же ничего ей не сделал. Хотел утешить, успокоить, сводить на лучшее в её жизни свидание. Я к ней со всей душой! Может мне кто-нибудь объяснить, что случилось со всеми женщинами? Ни обнять, ни поцеловать, ни дотронуться, даже восхищённо посмотреть на них больше нельзя. Сразу в крик: “Домогательство! Насилие!” Ненавижу. Если бы Соня не сказала слово “домогательство”, я бы её простил. Но стоило ей начать предъявлять мне права, как что-то щёлкнуло у меня в мозгу. Всё ещё борясь с ней, я увидел на стойке булавку. Выпускать Соню в таком состоянии из магазина было чревато. Прижав её к стойке, я дотянулся до булавки и уколол Соню в плечо.

– Что ты сделал? – тоненько взвизгнула она.

Я никогда не забуду, какие круглые от страха глаза были у неё в этот момент, как её тело обмякло в моих объятиях, превращаясь в розовую рубашку. Я чуть не разрыдался. Совсем не так я представлял себе наш с ней вечер. Я хотел, чтобы Соня была моей девушкой, а не рубашкой. Ну почему она оказалась такой упрямой?

Сотрясаясь от пережитых чувств, я открыл примерочную, в которой запер своих обидчиков. Как приятно, что мне удалось поквитаться с ними. Мне в голову пришла отличная идея. Я снял с себя рубашку и надел новую – розовую. Интересно, став рубашками, люди сохранили сознание? Могли они что-либо чувствовать? Никто не мог запретить мне думать, что да.

Я огладил на себе новую рубашку, покрутил пуговицы.

“Как тебе, Соня? Нравится? Теперь ты моя, и я могу трогать тебя, когда захочу”, – я заправил её в брюки и улыбнулся своему отражению. – “Мы отлично смотримся вместе, дорогая! Твой цвет мне к лицу”.

Я решил забрать домой и другие рубашки. Так было надежнее.

***

Утром у магазина топтались полицейские. Жена Аббаса и мать Линды не смогли дозвониться до мужа и дочери и заявили о пропаже. Я открыл магазин, и стражи порядка осмотрели помещение.

Я подтвердил, что был последним человеком, покинувшим вчера магазин. Объяснил, что Аббас и Линда уехали до полудня на встречу с поставщиками. О том, что такой встречи не было, я, конечно, не знал. Кто я такой, чтобы сомневаться в словах босса? Он сказал мне о встрече, а выяснять, куда он на самом деле повез Линду, было не в моей компетенции.

Ещё оставалась Соня. За ней пришёл бойфренд, они собирались на свидание. Нет, мне не сообщили куда. Это было за час до закрытия магазина.

Я спокойно отвечал на все вопросы, был слегка удивлен и раздосадован. Не верил, что случилось что-то серьёзное.

Полицейские сделали ещё несколько звонков, дали мне подписать протокол допроса и заявление о невыезде. Сказали быть на связи и отпустили.

Через день они пришли ко мне домой. Перепугали мать, хоть я и предупредил её, что из нашего магазина пропал босс и другие сотрудники. Снова спрашивали меня, заставляли в деталях вспоминать день, когда исчезли люди. Я поинтересовался удалось ли им найти Соню и Фила? В прошлый раз они не были уверены, что их нужно искать, потому что никто не заявлял об их пропаже. Они смотрели на меня, как будто им было известно, что я что-то скрываю, но я повторял всё то же самое, что говорил им в первый день. Они обыскали квартиру и ушли ни с чем.

Я вошёл в спальню и распахнул шкаф. В висках стучало, всё-таки я был взволнован. Как долго они собирались приставать ко мне со своими вопросами? Что если за мной установили слежку? Они вполне могли оставить в моей квартире камеру и подслушивающее устройство. Мне нужно было немедленно отказаться от привычки разговаривать вслух с Соней! От волнения я вспотел. Стащил с себя рубашку. Скинул с вешалок заколдованных людей и отнёс всю охапку в коридор. Забросил их в стиральную машину, всех, кроме Сони. Её я постираю руками.

Я принёс стул, сел напротив стиральной машины и смотрел как вертятся в барабане рубашки. Это действовало успокаивающе. Мне нужно было решить, что с ними делать. Не стоило хранить их дома, где они были бы постоянным укором моей совести. Я хотел скорее забыть о них. Комиссионный магазин показался удачным решением проблемы. Оставлю себе Сонечку, а остальных сдам. Пусть ещё послужат бедным людям.

***

Вызов в полицию пришёл через три дня. Я не сильно переживал. Чего они хотели от меня? Я был осторожен и не делал ничего предосудительного на случай, если за мной следили. Я только фантазировал о том, как разбогатею, если буду умело пользоваться булавкой. Подумав, я надел розовую рубашку. Красивая женщина рядом с мужчиной всегда придаёт ему уверенности. Ничего у них не получится! Пусть Соня убедится, что её судьба быть со мной отныне и навсегда.

Бодрым шагом я вошёл в отделение, и молодой сотрудник указал мне на диван, где можно было присесть и ждать своей очереди. Там уже сидела заплаканная женщина лет пятидесяти. Она сжимала в руке носовой платок и как-то странно на меня смотрела. Мелькнуло в ней что-то знакомое. Я кивнул и уселся к ней боком, а она продолжала на меня смотреть. Может, одна из наших покупательниц? Запомнила меня, что ли?

И вдруг с ней что-то случилось, нос побелел, руки затряслись, а потом и вся она задёргалась. Неужели припадочная? Я вскочил, чтобы позвать на помощь, а она набросилась на меня, толкнув обратно на диван!

– Сними, сними сейчас же! – зашипела она, расстегивая пуговицы на моей рубашке.

Я ловил ртом воздух, брыкался, но не мог высвободиться из её цепких объятий.

– Полиция! Кто-нибудь! Уймите уже эту нимфоманку! – заорал я.

Пока доблестные защитники порядка опомнились, она почти стащила с меня рубашку.

– Мадам, что с вами? Отойдите от мужчины! – наконец-то подоспели сотрудники.

Куда там. Им пришлось силой оттаскивать её от меня. Обессилев, я сидел полуголый на диване, а она в экстазе обсыпала поцелуями мою рубашку.

– Родненькая моя! Да как же так! Солнышко моё! – стенала эта сумасшедшая. Сотрудники переглядывались в недоумении. Но то, что произошло дальше, думаю, заставило их усомнится в своём здравом рассудке. Моя рубашка ожила и замахала рукавами. Женщина выпустила её на мгновение, и вот уже не рубашка, а Соня материализовалась на глазах у всего отделения и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие.

– Мамочка! – взвизгнула она, кидаясь на шею экзальтированной особе. – Мамочка, как ты меня узнала?

– Как же мне не узнать тебя, сердечко моё! – всхлипнула та, прижимая к себе мою Соню.

“Чёрт меня дёрнул надеть тебя! Ничего бы этого не случилось, если б я выбрал другую рубашку,” – подумал я, наблюдая трогательную встречу, а затем скосил глаза в сторону двери, определяя расстояние.

Пора было сматывать удочки.

– Задержите этого негодяя! – обернулась Соня, будто прочитав мои мысли. – Он не только меня, он всех превратил в рубашки!

Я вскочил с дивана, сжимая в руке коробку с заветной булавкой, и зашипел на офицеров, шагнувших в мою сторону:

– А ну назад! Любой, кто до меня дотронется, станет рубашкой!

Пока они замерли, раздумывая, я пятился к двери. Осталась пара метров до свободы, но Соня ударила меня ногой по костяшкам пальцев, и я взвыл от боли, роняя коробку.

– Он не может превратить вас без булавки! – выдала меня предательница.

Полицейские немедленно ринулись ко мне, а я метнулся к коробке, которая открылась при падении. Сверкнула на полу спасительная булавка. Я должен был её достать, чтобы стать неуязвимым. Я был готов превратить весь полицейский участок в филиал магазина “Властелин рубашек”, лишь бы ускользнуть от правосудия. Вот кто-то навалился на меня сзади, схватил за руку, начал заламывать её назад. А я всё тянулся свободной рукой, скрёб ногтями пол, пока не нащупал её. Победа! Но что это? Кажется, я укололся. Свет померк. Меня ударили? Почему так болит голова? И тесно, я словно раздавлен. Крики. Я ничего не вижу! Зато я всё слышу.

– Дьявольщина!

– Куда он подевался?

– Он исчез!

– Ищите булавку!

– Здесь нет никакой булавки!

– Закройте двери в отделение. Осборн и Джонс, поручаю вам следить за этим местом. Как исчез, так и появится. Вот же нечистая сила! А вы, Соня, пройдите со мной, к вам есть вопросы.

– Я знаю, где искать остальных! И отвечу на все вопросы, только умоляю вас, поедемте сначала в “Ещё разок”. Это комиссионный магазин. Я хочу освободить Фила! Вдруг его кто-нибудь купит! Я не могу находиться здесь, пока он в беде!

Мне хочется заткнуть уши, но у меня нет ушей. И рук нет. Во что же я превратился?

Противная Сонька! Всё подслушивала. И по-прежнему один Фил на уме. Бабы. Сплошное разочарование!

***

Через несколько дней у входа в отделение полиции появилась старуха, одетая во всё чёрное.

Полицейский участок больше не запирали, странный инцидент с превращениями не забыли, но жизнь шла своим чередом, каждый день приносил новую порцию преступлений и ловить обыкновенных нарушителей без магических булавок было всё-таки привычнее. Пару пропавших людей удалось вернуть из рубашечного состояния в семьи, а двоих пока ещё искали.

Старуха постучала клюкой в двери. Сотрудник удивился, и не дождавшись, когда она сообразит нажать на кнопку автоматического открывания дверей, подошёл сам.

– Вы что-то хотели?

– Пуговку у вас потеряла, – заискивающе улыбнулась старуха.

– Разве вы к нам уже приходили? – недоверчиво сощурился полицейский.

Он подумал, что не мог не запомнить такую заметную бабку.

– Конечно, приходила, – закивала посетительница, уверенно надвигаясь на сотрудника, и ему пришлось отступить в сторону и дать ей пройти. Старуха, шаркая, добрела до дивана в передней, нагнулась и подобрала с пола мелкую пуговицу.

– Спасибо, милок! – торжествующе глянула она на стража порядка. – Люблю пуговицы. – Достав старомодный кошелёк, она положила в него пуговицу и что-то ещё блестящее, похожее на булавку.

“Надо же, – подумал полицейский, – мы здесь совсем недавно искали такую же булавку!”

Но он не вспомнил причину поиска и любезно придержал дверь, провожая старуху, довольный тем, что хоть кому-то в этом городе оказалось так просто помочь.