Внезапно замужем, или Как спасти репутацию

Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах…

— Я всегда знала, что ты двуличная, лживая и, и… развратница! — брызгая слюной прошипела Колесникова, и костлявым указательным пальцем, чуть было не выбила мне глаз. Едва успеваю отшатнуться, но она не отступает.

Не поняла, к чему такой выпад, в Благородном пансионе «Оранжерея» категорически запрещено проявлять столь грубое обращение и сыпать настолько ужасными обвинениями, не предъявив доказательств. Сначала подумалось, что Матильда заболела и не в себе. Но нет, она полностью осознаёт, что делает и что говорит, причём нарочно громко, чтобы услышали все на этаже.

— Сударыня, прекратите истерику, будьте любезны объясниться, я буду вынуждена рассказать об этом инциденте…

Она не позволила мне договорить, грубо перебила, как базарная баба, подойдя ещё ближе, продолжила изливать гнусные обвинения Бог знает в чём, и, кажется, подобные слова с этой минуты будут преследовать меня всюду.

— Я никогда не верила, что такая, как ты, вся из себя красивая, и слишком умная до зазнайства, на самом деле решит посвятить себя работе в пансионе. Нет, ты из тех, кто тайно творит подлые дела, а потом с невинным видом просится на службу. Кто он? Красивый, но нищий? Ты была беременная? Фу, какая мерзость, тебя касался мужчина? — её шипение взвилось, поднялось к потолку, заставив звенеть люстры, и ледяным дождём окатило меня липкой грязью с головы до ног. Такие обвинения равносильны смертному приговору в этом обществе.

Трудом сдерживая ярость, теперь я делаю шаг навстречу и отбиваю атаку, но сдержанно, ведь я благородная, и даже если эта ненормальная в этом не уверена, то остальные не увидят во мне того, в чём пытаются обвинить – порочности. Я не хамка!

— Вы с ума сошли, сударыня? Прекратите нести околесицу. Я знаю правила пансиона, здесь нельзя работать замужним женщинам. И я никогда бы не нарушила этого правила. Для меня пансион – всё, дом, семья, другого у меня нет, я здесь выросла…

— Теперь у тебя и пансиона нет! Тебя вышвырнут на улицу с волчьим билетом за обман, и без рекомендательных писем.

Она с наслаждением впечатывает злые слова, ожидая увидеть слёзы и панику, но она просто разозлила меня.

— Я не намерена терпеть эти глупые нападки, вам нужно пройти к лекарю и выпить ведро капель, чтобы успокоить ваши пошлые фантазии.

— А ты сходи в кабинет директрисы, там твой дядя приехал и у них скандал. Я пришла за тобой, сейчас они устроят такую взбучку, какую ты давно заслужила.

Ненависть Колесниковой объяснима, это обыкновенная зависть, но я понятия не имела, что меня настолько ненавидят.

И причём здесь дядя, родственники никогда не приезжают ко мне. Только два или три раза в год я кратко навещаю их, и без особого удовольствия. Потому что они тоже меня недолюбливают из-за давнего спора с наследством.

Молча выталкиваю разъярённую Матильду из своей комнаты. Запираю дверь на ключ и спешу в кабинет к Валентине Фёдоровне, наконец, выяснить, что происходит. И не пора ли позвать ветеринара, вколоть что-то от бешенства Колесниковой, а то у бедняжки скоро пена изо рта пойдёт.

— Добрый день, Валентина Фёдоровна, вызывали? Можно войти? — коротко постучала и вошла, сразу присела в реверансе и успела заметить, что в кабинете «жарко» дядя сидит красный как рак и злющий.

Директриса пансиона сдерживает эмоции, но по тому, как едва заметно подёргивается её правое веко (единственный признак раздражения на её бесстрастном лице) я понимаю, что скандал нешуточный.

— Войдите Наталья Николаевна, присаживайтесь, — она самым обычным жестом показала на стул, и я сразу присела. Спину держу прямо, руки на коленях, все манеры я вызубрила, отточила до мелочей, не единого лишнего движения, слова и даже взгляда. Молча жду, когда мне, наконец, пояснят, в чём суть обвинений.

— Наталья, потрудись объяснить, что сие значит? — дядя не выдержал и не протянул, а швырнул в меня какой-то бланк. Едва успела его поймать, чтобы не пролетел мимо. Читаю и не понимаю, смысл слов.

Это «Свидетельство о браке». Я, точнее, моё имя записано в качестве жены, а в строке «муж»: Андрей Петрович Уваров. И самое ужасное, что дата бракосочетания указана чуть более двух лет назад. То есть до того, как однажды в этом прекрасном теле очнулась я.

— Это какая-то ошибка, — только и нашлась что пролепетать. А в голове вихрем проносится одна мысль, хуже другой. Наташа не собиралась оставаться в Пансионе. Это исключительно моё желание, мне здесь уютно, комфортно, безопасно. И я уже полюбила «Оранжерею», и не хочу её покидать. Те слёзы, какие так ждала от меня Колесникова, теперь текут по щекам.

— Этот документ Василий Тихонович лично забрал из городской Управы, я не поверила своим глазам. Но здесь твоя подпись. Но самое ужасное, что к этому документу прилагается ещё сопроводительное письмо из полиции. Андрея Петровича Уварова не существует.

— В каком смысле? Может быть, это розыгрыш? Месть? Если этого человека нет, значит, брак не действительный? — скудная звезда надежды засияла на моём чёрном небосклоне.

— Нет, брак законный, а то, что этого мужчину не могут найти, говорит о том, что вам невозможно развестись. Это позорное пятно, какое перечеркнёт вашу репутацию и, к моему ужасу, заденет репутацию Благородного пансиона «Оранжерея». Посему прошу Вас, Наталья Николаевна, незамедлительно покиньте наши стены, и больше сюда не возвращайтесь. Я так верила в вас, так верила…

Валентина Фёдоровна закрыла глаза и прижала руку к груди, жест, какой я тоже знаю наизусть, он кричит о душевной боли, но такой же фальшивый, как и её «хорошее расположение» ко мне. Ещё ничего не ясно, а она уже ссылает меня куда подальше, не позволяя оправдаться.

Пока в ужасе собираюсь с мыслями, выступил дядя:

— Сударыня, но позвольте. Она согрешила, находясь на вашем попечении. И я, по-вашему, должен забрать эту… Племянницу, к себе? У меня две дочери на выданье, на носу бал дебютанток. К нам уже приезжала сваха, мы не можем так рисковать. Нет, я её забирать не собираюсь. У нас вообще одна фамилия, люди начнут показывать пальцем. Я приехал за разъяснениями, а вы пытаетесь эту пошлую обузу переложить на меня? Увольте!

Дядя вдруг встал, окинул нас злым взглядом и решительно направился к двери. Пытаясь сбежать, и не брать ответственность на себя.

— Я заплачу вам двадцать пять рублей, чтобы вы забрали с собой Наталью, а там вы можете делать с ней что хотите, заставьте её сменить фамилию, сошлите в деревню, монастырь. Поймите, у меня всё зависит от меценатов и покровителей, если они узнают, что в Благородном пансионе одна из старших девиц посмела тайно выйти замуж за проходимца, разразится скандал!

— Пятьдесят рублей, и я её вывезу из вашего заведения, а там посмотрим.

— Хорошо! Пусть будет по-вашему, Наталья Николаевна, потрудитесь собрать свои вещи, не заставляйте ждать вашего почтенного дядю.

Они так просто договорились о том, чтобы меня выкинуть, словно какую-то токсичную заразу, причём не стесняясь и не позволяя спросить, что мне делать дальше, ведь этот муж — явный аферист, он, наверное, и счета в банке…

— А мои счета?

Василий Тихонович зыркнул на меня и вернулся в своё кресло, теперь внимательно наблюдает, как Валентина Фёдоровна отсчитывает ассигнации. Немаленькую цену моего позора, но всё же удостоил ответа:

— Да, первый счёт пуст, но депозит остался, с него снимут запрет через год. Хотя бы деньги целы. Но я так скажу, Наташа, если твой позор заденет нашу благородную семью, отсужу у тебя все деньги брата. Помяни моё слово. Это надо, выскочила замуж за проходимца!

— Но это же аферист, он подделал документы, специально, чтобы завладеть деньгами. Я жертва в этом деле, меня нужно защитить, а не ссылать с позором, — пытаюсь призвать их к совести и состраданию, но бесполезно. Хрустальный замок разбит. Идеального, защищённого от мирских штормов места под солнцем больше не существует. Директриса, такая внимательная и заботливая, на поверку оказалась безжалостной стервой. А про дядю вообще молчу.

— Наталья, ты пытаешься оправдаться, но я уже посмотрела журнал учёта, тебя в пансионе в те дни не было. Этот мужчина вскружил тебе голову и бросил, поживился скудной суммой с твоего счёта. А теперь ты ещё и лжёшь, выгораживаешь себя, это очень непохоже на тебя. Не заставляй меня применять силу, пойди в свою комнату и собери вещи, через десять минут духу твоего здесь быть не должно.

Она больше и не пытается скрывать своё истинное лицо, злое и беспощадное, и я её даже понимаю, ведь подобный скандал лишит её щедрых подачек от меценатов. Присаживаюсь в реверансе, скорее из-за привычки и выбегаю из кабинета. Пришлось пройти сквозь строй девушек, кто-то смотрит с любопытством, кто-то даже с завистью, ведь я замужем за таинственным незнакомцем, а кто-то с ненавистью.

— Скоро весь город будет показывать на тебя пальцем, — снова Матильда вышла вперёд и начала старую песню.

— Я докажу, что стала жертвой афериста, и думаю, что никто из вас не застрахован от подобной участи, живите теперь и бойтесь за свою жизнь, репутацию и счета. Этот преступник не остановится. Меня не спасли и вас не спасут, — единственное напутствие, какое я смогла дать девицам пансиона.

— Строишь из себя жертву? Снова ложь. Я ждала, очень долго ждала, когда ложь вскроется, а теперь отправила с посыльным письмо журналисту, завтра весь город узнает о твоей пошлой интрижке. Ах, какие там были слова от мужа, ах, какие нежности.

— Письмо? Но этого человека не существует. Об этом полиция сообщила.

Лицо Колесниковой засияло счастьем, какое испытывают победители:

— Какая разница, что скажет полиция! Письмо было, и я отправила его по адресу. И скоро в газете напишут про тебя правду!

— Это ведь ты сочинила и написала? Ах ты…

Нашу драку расцепили две надзирательницы, меня силой втолкнули в карету дяди, вещи, собранные чужой рукой, швырнули в ноги и захлопнули дверь, крикнув кучеру: «Увози!».

— Наталья, ты была примером для моих дочерей. Но теперь этот позор мы не переживём, лучше бы ты умерла во время эпидемии.

Мне нечего ответить, потому что она действительно умерла, а теперь в её прекрасном теле я – Наталья Сергеевна Петрова, взрослая женщина, потерявшая веру в счастье, с разодранной в клочья судьбой, благодаря окаянным девяностым. И как же мне показалось спокойно и счастливо жить в «Оранжерее», в этом женском раю, на поверку оказавшимся таким гадючником, что ни в сказке сказать, ни пером описать, только топором и под корень.

Даже улыбнулась, ведь если Колесникова действительно сочинила пошлое письмо от несуществующего мужа, то завтра директриса подавится языком, когда откроет очередной номер утренних вестей.

— Посмотрите на неё, ещё и улыбается. Решено, в монастырь тебя в нерадивые послушницы, четыре часа на сон и восемнадцать часов работы, как раз самое место, чтобы выбить из тебя дурь.

— Во мне нет дури. Я совершеннолетняя, и не обязана поступать так, как вам хочется.

— В нашем обществе женщина – пустое место, манекен для платьев. Рожать и вести хозяйство, вот твой удел! Но раз муж фиктивный, а ты позорница, я за тебя отвечаю. Мне и решать твою судьбу. Теперь уже однозначно монастырь.

— А если я найду мужа, того самого Андрея Петровича Уварова, может быть, он мой настоящий, реальный муж и он за меня отвечает. А вы чужую жену в послушницы?

— Два года прошло со дня позорной свадьбы, он не объявился. Это был твой обман, фикция, чтобы избежать нашего контроля и не отдавать деньги, ты врунья, ещё и жадная, как и твой папенька. Но вот где ты у меня, вот! Соглашайся на монастырь, иначе плюну на общественное мнение и засужу, в тюрьму тебя за подлог, — его кулак замер перед моим носом. Деликатность, присущая знатным членам светского общества, слетела с Василия Тихоновича, как шелуха. Он уже предрешил мою судьбу и чем быстрее я сгину, тем для них лучше. Ведь в завещании после меня именно он указан наследником внушительного счёта отца.

Может быть, этот брак его рук дело? Ведь первый счёт уже пустой, а он даже слова не сказал за эти два года…

Дорогие друзья, добро пожаловать в захватывающую историю попаданки. Интриги, тайны, любовь и приключения. Не забывайте добавлять книгу в библиотеку и подписываться на автора, чтобы не пропускать ежедневные обновления глав. Приятного чтения. © 2025 Дия Сёмина. Author.Today