Во имя твоё

Ещё в 1979 году я задумал роман - грандиозную эпопею, действие которой происходит в эпоху Средневековья и охватывает все стороны тогдашней жизни. В течение почти пяти лет я собирал материалы, касающиеся всех сторон средневековой жизни. До сих пор помню прекрасное сочинение приват-доцента Цытовича "О голодах в Западной Европе", опубликованное в "Известиях университета святого Владимира". К началу 1984 года трёхлистовой роман был завершён. Затем он был сокращён на треть, так что по нынешним временам с большой натяжкой может считаться короткой повестью.

Зато издательская судьба моего первого романа оказалась длинной и непростой. В эпоху принудительного безбожия очень не любили осознанный атеизм. "Зачем это написано? - вопрошал редактор журнала "Наука и религия". - Все и так знают, что бога нет, а у вас он выведен как действующий персонаж. Так что объективно вы льёте воду на мельницу наших оппонентов…" В советскую эпоху повесть так и не была напечатана. Затем, когда в стране восторжествовало мракобесие, повесть долго не печатали, ибо там высказываются атеистические взгляды.

Разумеется, сейчас я не стал бы постулировать небытие божье вот так, в лоб, но в ту пору я был искренне уверен, "что все и так знают, что бога нет". Я писал для единомышленников, и в первую очередь меня интересовал процесс превращения верующего человека в убеждённого богоборца. Полагаю, что с этой задачей я справился и поэтому числю повесть "Во имя твоё" среди своих творческих удач.

А под конец — анекдот. Некогда повесть обсуждалась на Тринадцатом совещании молодых писателей Северо-Запада. Семинар фантастики вёл Анатолий Николаевич Томилин. Повесть ему решительно не понравилась. Особенно возмутила сцена, в которой набожный людоед, сожравший пять человек, мечтает заказать по убитым заупокойные мессы. "Этого, простите, никакая фантастика не выдержит!" - возмущался руководитель семинара. Я робко возразил, что прототип моего героя - "Пражский людоед" - съел семнадцать человек и попался властям именно при попытке заказать мессы по своим жертвам. "В таком случае, это гнусный натурализм!" - отчеканил Анатолий Николаевич.