Во славу богов

Вскакиваю как ошпаренный и едва не плюхаюсь в воду. Машинально махаю руками и лишь чудом ловлю равновесие, стоя на краю мягкого зеленого… листа кувшинки!?!

Дальше – больше. Подумаешь, трехметровый лист кувшинки. В руках буквально из ниоткуда появляется каменная скрижаль. Тяжеленная гадина! Пыхчу, раздуваю щеки, стараясь удержать чертову каменюку. Если она вырвется из рук, то легко пробьет дыру в гигантском растении. Импровизированный плот и так прогнулся под тяжестью. Того и гляди, лопнет.

Топчусь по мягкой поверхности как беременная выхухоль. Прижимаю к груди плиту и готовлюсь к новым напастям. Но, к счастью, больше ничего не происходит. Можно выдохнуть.

Я аккуратно уселся и, наконец, окинул взглядом озеро: повсюду плавали такие же огромные листы кувшинок, среди них красовались немаленькие белые цветы с желтыми сердцевинами, теплый ветерок гнал легкую волну, отчего вода весело хлюпала в причудливой растительности. Нос щекотал довольно сильный запах сырости с медовым оттенком. И на всю округу ни одной живой души.

Вспомнить, что со мной происходило до пробуждения, не получилось. Что-то блокировало воспоминания. Я снова завертел головой по сторонам в попытке отыскать хоть что-нибудь знакомое – только все тщетно. Память скукожилась и забилась в потаенные уголки мозга. Так просто не выковырять.

Я набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, чтобы собраться с мыслями. Сидеть на листе кувшинки – не вариант. Надо выбираться отсюда.

В небе неспешно плыли свинцовые облака, поэтому определить утро день или вечер было невозможно. До ближайшего песчаного берега навскидку около сотни метров – доплыть можно, вот только камень с собой не возьмешь. Но прежде чем выбросить скрижаль в воду, надо ее осмотреть. Не просто же так она материализовалась. Я отодвинул плиту от груди, опустил глаза и прочитал верхнюю строчку:

Имя: Рок

Ага! Стало быть, так зовут меня. Больше тут никого нет. Только имя мне ни о чем не говорило.

Пришло время осмотреть себя: босые ноги, старые драные штаны из мешковины и рубаха от того же производителя, подпоясанная куском распушенной веревки. Красавчик, одним словом.

- Рок, - уже вслух повторил я и встрепенулся.

Точно! Это мое имя! Я вспомнил!..

Но на этом все. Больше ничего не всплыло из глубин памяти. По правде сказать, и эта малость меня нисколько не обрадовала. Наоборот. Волосы на затылке зашевелились. Что-то было зловещее в этом имени.

Самокопание пришлось отложить, потому что на лист кувшинки запрыгнула зеленая лягушка и уставилась на меня. Я невольно крякнул. Не знаю, до каких размеров вырастают обычные квакушки, но эта вымахала с добрую гусыню. И морда наглая.

Я шикнул на незваную гостью, но та даже не шелохнулась. Тогда я замахнулся, и из-за этого едва не выронил каменюку. А лягухе хоть бы что. Сидит себе, глаза таращит. Наконец, она открыла рот и сказала ожидаемое «ква». Именно сказала, а не квакнула, как обычная гроза мух и комаров.

Я сглотнул, тряхнул головой. Уж не почудилось ли?.. Нет.

- Ква, - повторила толстобрюхая бестия и перевела взгляд на каменную плиту.

Намек ясен! Я отодвинул от груди скрижаль, глянул на следующую строку под именем и прочитал вслух:

- Раса: человек.

Ну, с этим трудно спорить. Я заглянул в темные воды озера и увидел скачущее отражение. Потрогал рукой лицо, поправил прическу, сжал кулаки. Действительно человек!..

Это знание не просто родилось в голове. Оно вспыхнуло в памяти. Я вспомнил! И тут же догадался: чем больше узнаю, тем больше вспоминаю! Значит надо действовать. Это восстановит память.

Я повторил свое открытие вслух. Растянул губы в улыбке и кивнул лягухе:

- Человек!

Та многозначительно шлепнула себя по морде перепончатой лапой. Шлепок получился знатный. Я скривился. А зеленая амфибия вновь уставилась на скрижаль и выдала свое:

- Ква.

Теперь это прозвучало с легким налетом недовольства. Я сощурился, но не стал вступать в полемику с земноводным. Заглянул на следующую строчку. Там было кое-что поинтереснее:

Отыщи место своей смерти

Глаза скользнули ниже.

Боги ждут тебя, адепт

И на этом все. Совсем. Я пожал плечами, еще раз пробежался по надписям и поднял взгляд на квакуху. Та топталась на месте, вроде как заждалась. Буркнула на этот раз с вопросительной интонацией:

- Ква?

- Ага, ква-ква! – кивнул я.

Затем внимательно осмотрел скрижаль со всех сторон: больше ни надписей, ни знаков, ни рисунков не было. Каменюка полностью бесполезна. Я кое-как поднялся и швырнул скрижаль в воду. Раздался плюх. Да какой! Столб воды взметнулся ввысь на добрых два метра. А звук эхом прокатился по округе.

Лягуха тоже оценила плюх. Надменно квакнула с легким прононсом, подмигнула левым глазом и сиганула в воду.

Я остался один на листе кувшинки. Но заскучать не успел. Растение вздрогнуло и медленно поплыло в сторону берега. Это обрадовало. Не придется нырять в темные воды озера. Мало ли кто там плавает. Если тут лягушки таких размеров, то даже не хочу думать, какие здесь водятся щуки.

Берег приближался с черепашьей скоростью. Есть время обдумать дальнейшие действия.

Итак, для начала надо отыскать место своей смерти. Ладно. Пока опустим, как это сделать. Важно другое. Оказывается, я умер. Вот так сюрприз! А по ощущениям не скажешь. Тело в полном порядке. И сам бодрячком. Для надежности я ущипнул себя за шею – поежился. Больно, однако.

Лист кувшинки медленно поворачивался против часовой стрелки, не теряя при этом первоначального направления. Вращение я заметил не сразу. Обратил внимание, только когда повернулся на девяносто градусов, но не стал пересаживаться. Упорно морщил лоб в попытке пробудить память.

Так увлекся, что едва не пропустил мимо ушей далекий гул справа по берегу. Он появился, когда зеленый плот совершил почти полный оборот вокруг своей оси. Я встрепенулся. Повертел головой и выяснил, что звук пропадает, когда отворачиваюсь от далекого источника. Даже забавно. Стоит немного крутнуть головой – и сразу наступает тишина.

Я поигрался некоторое время и пришел к выводу, что это не простой гул. Он будто специально предназначен для меня. Не с ушами же проблема. Любые другие звуки я слышал как обычно. Всплески воды под листом, щебет птиц в кустах, шелест листвы, далекий раскат грома – все слышал, хоть вертись, хоть не вертись.

Не это ли указка на мертвое тело?.. Точно! Я чуть не подпрыгнул от радости. Вспомнил! Так звучит метка. И это не обязательно может бытьтруп. Метку можно ставить… Вот тут память вновь дала сбой.

Ничего, разберусь. А теперь, пора покинуть корабль! Лист кувшинки как раз уперся в песчаный берег, и я смело ступил на мокрую землю. Осмотрелся. Песчаный пляж плавно зарастал травой. Затем начинались редкие кусты, переходящие в сплошную стену. За ними виднелись раскидистые клены, перекрученные дубы и стройные сосны. На самом горизонте синели горы. Лишь на некоторых вершинах висели снежные шапки.

Соваться в чащу совсем не хотелось. Оставалось всего два пути: топать направо или налево вдоль берега. Я выбрал первый вариант. Тем более, с той стороны шел гул метки.

Пройдя с пару десятков шагов, оглянулся: следы босых ног отчетливо виднелись на песке. Это нехорошо. Лучше будет идти по воде. Мало ли что. Но войти в озеро я не решился. В памяти всплыла нагломордая лягуха. И зубастая щука вильнула хвостом в мыслях. Нет, лучше двигаться по траве. Там, вроде, относительно безопасно и заметить меня будет сложнее.

Я слегка отошел от берега и сразу же встал как вкопанный перед причудливым растением. Бог с ней, с лягухой-переростком. Вот что за диво было прямо передо мной! Таких цветов я точно раньше не видел… Хотя…

Среди жиденьких пучков травы из земли торчал метровый прут с бледно-серым нераскрытым бутоном, размером с ведро. Я сразу и не заметил его из-за неброской раскраски. Название не помнил. Но точно знал, что у этого растения были полезные свойства. Какие?.. Естественно, забыл.

Тем временем, цветок каким-то чудом почуял меня, повернулся, раскрылся и предстал во всей красе. Внутри он был уже не такой унылый. Пестрая раскраска лепестков поражала яркостью и переливами всех цветов радуги.

С минуту я стоял и глазел на это чудо природы как завороженный и едва не упустил главное – падение семян. Белые в черную крапинку и черные в белую крапинку горошины выкатились из центра и одна за другой скрылись в траве. Всего выпало штук десять.

Я нагнулся и хотел было взять одну, но зернышки вдруг весело запищали и сыпанули в разные стороны. Едва коснувшись земли, они лопались, выпускали тонкие жгутики и ловко перебирали ими, словно ногами. Глаз у них ни было, и горошины стукались, падали, застревали среди травы. При этом они непрестанно верещали тоненькими голосками. Разобрать что-либо было невозможно. Все сливалось в единый комариный писк.

Поначалу я даже шарахнулся. А после хмыкнул и принялся ловить шустрые семена. Они будто ждали этого и завизжали пуще прежнего. Мне сразу удалось поймать черную горошину с белыми пятнышками. Она задрыгала ножками и весело пропищала:

- Оборванец-голячок – босоногий свежачок.

Хихикнула и бесследно исчезла. Я моргнуть не успел, не то, что спросить, что это все, вообще, значит.

Ну, раз так, то держитесь!

Я вновь запустил руки в траву и попытался поймать еще одного черного пискуна. Но не тут-то было. Семечко ловко проскочило между пальцев и скрылось в зеленой гуще. Другое тоже улизнуло. А вот белое в черную крапинку удалось схватить с первой же попытки. Как и предыдущее зернышко, это забрыкалось, завизжало и выдало скороговоркой:

- И песнь сирен, и прочий вой ты будешь слушать с головой.

Горошина снова хихикнула и пропала. Я на этом не остановился. Ринулся ловить семена таинственного растения. Но чертова милюзга никак не давалась. Зернышки даже начали смеяться с моих неуклюжих попыток. А после осмелели и вовсе дразнили, выбегая под ноги.

Вскоре мне это порядком надоело. Я махнул рукой и побрел дальше на зов метки. Хватит с меня беготни. Тем более, в памяти всплыло знание бесполезности новых попыток. Можно поймать только две горошины. Почему?.. Не знаю.

Пройдя около сотни метров, я встретил еще пять таких же невзрачных закрытых бутонов. И ни один из них при моем приближении не только не раскрылся, но даже не повернулся.

Гул метки по-прежнему отчетливо улавливался, но ничуть не усиливался. Значит, мое мертвое тело достаточно далеко. Это не обрадовало. Я ускорил шаг. Без воспоминаний можно догадаться, что там ждет много открытий. Тело ведь не голышом лежит. И в карманах должно быть что-то интересное. Если, конечно, их не выпотрошил тот, кто и превратил меня в труп. А если он все еще там? Это предположение навело на новую мысль: хорошо бы обзавестись оружием.

Я остановился и завертел головой в поисках чего-нибудь подходящего. Но вокруг только песок, трава да кусты. Ни камня, ни палки, ни коряги. В лесу с этим было бы проще, но что-то меня совсем не тянуло туда. Есть еще в поле зрения странные цветы с веселыми горошинами. Стебель у них толстый и, как видно, прочный. А закрытый бутон может послужить молотом. Попробовать стоит.

Я подошел к ближайшему растению и потрогал нераспустившийся цветок: лепестки оказались твердыми, как скорлупа ореха. Приложись хорошенько такой булавой по голове – мало не покажется. Стебель тоже что надо: крепкий, упругий, и толщина – как раз под руку, будто специально. Смущал только вес бутона. Я слегка приподнял его: навскидку – около килограмма, не больше. В самый раз! Осталось сломать у корня, и оружие готово.

Тут-то и начались проблемы. Растение гнулось дугой, трещало, но не ломалось. Цветок касался земли, и все без толку. Придется срезать. Легко сказать «срезать». Чем?.. И тут я вспомнил, что видел на берегу ракушки двустворчатых моллюсков. Края у них острые – как нож вполне сгодится.

Долго искать не пришлось. Блестящие перламутровые половинки валялись повсюду. Правда, в основном это были разбитые небольшие кусочки. Они тоже подойдут, но лучше потратить минуту-другую и найти целую. Вскоре мне попалась здоровая толстая ракушка.

Вернувшись к растению, я встал на колени и принялся за дело. Только приставил острый край и начал резать, как сверху раздался приглушенный хлопок.

Я шарахнулся в сторону и поднял глаза: бутон цветка слегка раскрылся и смотрел на меня словно ствол пушки. Диаметр образовавшегося отверстия аккурат под горошины. Пазл в уме моментально сложился. С этим цветком шутки плохи. Я убрал ракушку и отполз чуть левее – орудие тоже повернулось, держа меня на мушке. Пришлось медленно отступить. Только когда между нами было метров десять, растение закрылось.

От идеи заполучить боевой молот пришлось отказаться. Я повернулся направо и хотел продолжить путь к мертвому телу, но так и замер на полушаге. Дорогу мне преградил такой же оборванец как и я, только ростом чуть ниже. Он меня видел, и прятаться уже было поздно. К счастью, незнакомец тоже стоял столбом.

Когда первоначальный шок прошел, стало ясно, что оборванец не совсем такой же как я. Одежда – точь-в-точь. Все от одного производителя мешковины. И на этом сходство заканчивалось. Тело незваного гостя разительно отличалось.

Больше всего он походил на прямоходящую безволосую обезьяну – нечто среднее между гориллой и шимпанзе: короткие кривые ноги, мощный торс и руки до колен. Голова вытянута словно дыня. Этот тип точно во второй строчки своей скрижали не прочитал слово «человек». На лицо без улыбки не глянешь: выдающаяся вперед челюсть, огромные надбровные дуги, маленькие, глубоко посаженные глазки, круглые мясистые уши, а под приплюснутым носом параллельно земле торчат пышные усы. Та еще рожа. Но мне было не до смеха. В руке безволосый обезьян сжимал сучковатую дубину.

Первому играть в гляделки надоело незваному гостю. Он ударил себя в грудь свободной рукой, задрал голову к небесам и завопил на чистом человеческом:

- Боги, смотрите на меня!

Голос у него был тоненький, даже писклявый. В другой ситуации я бы, наверно, загоготал, но только не сейчас. Коренастый незнакомец занес дубину над головой и ринулся в атаку.

Я скользнул взглядом по зажатой в руке раковине. Против дубины мой «нож» – ничто. Договариваться о мире поздно.

Пячусь.

Обезьян двигается неуклюже, ножки короткие для большего проворства. Тут я в явном выигрыше. А вот в силе точно проигрываю. Невооруженным взглядом видно, что этот лысый урод вдвое мощнее.

В общем, рад был повидаться. Может, еще пересечемся. Но надо бежать. Дела.

Разворачиваюсь, рву когти вдоль берега и не замечаю главного – враг бросает дубину мне вдогонку. Правую лодыжку обжигает огнем. Падаю. А обезьян ликующе верещит:

- Во славу богов!

Вскакиваю. Стискиваю зубы от боли и срываюсь с места. Нога деревянная, почти не слушается. Затылком чувствую, что коротышка приближается. Не удрать. Придется все же с ним станцевать. Разворачиваюсь и хватаю с земли дубину. Не ожидал, гаденыш? Но противник только скалится. Глазки-бусинки сверкают огнем.

Подгадав момент, бью наотмашь. Палка попадает точно в покатый лоб. И ничего! Лысый дуболом лишь хрюкает. А после смачно всаживает кулачище мне в челюсть – из глаз бьют искры. Ноги становятся ватными. Семеню, выписываю кренделя, исполняю мудреный па, но не падаю. Новый удар уже не пропускаю, отпрыгиваю в сторону, взмахиваю ракушкой – она оставляет на щеке урода лишь легкую царапину.

Противник вытирает кровь и пискляво хихикает:

- Боги, эта смерть человека для вас! Смотрите на меня!

Он вновь бросается в атаку. Моя нога уже немного отошла, двигаюсь куда шустрее. Но рисковать не собираюсь. Есть идея!

Увернувшись от размашистого удара, бросаюсь к ближайшему цветку-пушке. Режу ракушкой стебель, сжимаю бутон руками и навожу ствол на коротышку. Тот замирает. Глаза выкатываются из орбит.

Признаться, я не ожидал того, что было после. Максимум на что рассчитывал – плевки горошинами. Они должны были слегка остудить пыл этого драчуна, только и всего. На что еще способен цветок-переросток? Но он не только превзошло все ожидания. Он заставил похолодеть кровь в жилах.

Никогда! Никогда больше я не подойду близко к этому злобному растению! Даже если от этого будет зависеть моя жизнь!..

Очередь горошин попала во врага. Мне не пришлось наводиться. Бутон сам прицелился. А дальше началось нечто ужасное. Те миленькие горошинки-хохотушки с кривыми ножками вгрызались в плоть бедолаги обезьяна похлеще свинцовых пуль. Они рвали одежду в клочья, резали кожу и в мгновение ока скрывались в теле. Там они продолжали неистово вертеться и резать отростками плоть на шматки. При этом семена еще непрерывно голосили, но ничего было не разобрать в хлюпанье крови, хрусте костей и предсмертном хрипе обезьяна.

Когда он упал, а выстрелы прекратились, я рванул прочь что есть мочи. Нога уже не болела. Только забежав в озеро, пришел в себя и тут же выскочил обратно на берег. Нет у меня доверия к темным водам. Тут, вообще, нет ни к чему доверия!

Окончательно поняв, что больше мне ничто не угрожает, я вытер пот со лба, поднял голову к небесам и неуверенно проговорил:

- Эммм… Смотрите, что ли, на меня, боги. Я тут вот, прибил какую-то лысую мартышку. В вашу славу, если что.

Но никто меня не услышал. По-прежнему в кустах шелестел листвой легкий ветерок, щебетали птицы, изредка плюхали волны. И ни одной живой души.

За осмотром местности я совсем не заметил, как из тела лысого обезьяна вылетел белый огонек. Он направлялся прямо ко мне. Спохватился я, когда он уже был в двух метрах. Рванул прочь, оглядываясь через плечо. Огонек – за мной. В скорости мне с ним не тягаться. В два счета сверкающая искра нагнала меня. В последний момент я упал на песок в надежде, что эта хрень пролетит мимо. Но нет. Сверкающая точка резко спикировала вниз и вошла в спину. Я зажмурился…

И ничего. Потрогал рукой место попадания загадочного снаряда – никаких повреждений. В голове сверкнуло забытое знание: это же душа поверженного врага! Она нужна, чтобы… Чтобы… И тут снова я уперся в стену. Не помню, хоть ты тресни!

Я поднялся, отряхнулся. Губы невольно расползлись в улыбке. Первая победа! Теперь надо залутать труп. Это и без воспоминаний понятно. Меня нисколько не смущали мелкие твари на ножках. Я знал, что они уже безопасны.

И тут небеса разверзлись. Тучи резко расползлись в стороны, и в образовавшемся окне в ореоле сверкающих солнечных лучей появилось гигантское заспанное лицо светловолосого мужчины. Я невольно открыл рот.

Бог, а больше это никто не мог быть, поскреб грязными ногтями недельную щетину, зевнул, кривя рот, пошлепал мясистыми губами и, наконец, опустил глаза на грешную землю. Лениво скользнул взглядом, шмыгнул носом и хрипло протянул:

- Пойду посру.