Военные хроники

Война никому не нужна. Нужна лишь ненависть.

Макс Фриш

Джунгли севернее Контума, Вьетнам, 1969 г.

Стэнли внимательно оглядывал густые заросли папоротника и бамбука в пятистах метрах от себя. Темное перекрестье оптического прицела самозарядной М-21 выхватывало шершавые стволы и зеленые листья.

Где-то над головой щебетали птицы. Ветер слабо шумел в кронах пальм, а в траве стрекотали кузнечики. Тень от деревьев не спасала от полуденного зноя. Скорее наоборот. Скопившаяся в джунглях влага только усиливала чувство жара. Сковывала дыхание. Заставляла выступать капельки пота на лбу. Словно находишься в настоящей парилке. Вдобавок ко всему целая стая москитов постоянно норовила залезть в уши и ноздри.

Однако он не обращал на окружение никакого внимания. Все его существо было сосредоточено на винтовке, прицеле и зарослях папоротника впереди. Тонкие губы разошлись в презрительной усмешке. Перекрестье медленно обводило каждый лепесток в поисках цели, а палец нежно поглаживал спусковой крючок, словно сосок любовницы.

— Я знаю, что ты там, — прошептал Стэнли.

— Да, я тоже, — протрещала переносная рация рядом.

Стэнли вздрогнул, однако глаз не отвел. Улыбка медленно сползла с его лица, сменяясь на гримасу ярости.

— Нет желания подняться и закончить мучения? — сквозь зубы проскрежетал он.

— Нет, — протрещал голос в рации. В нем сквозили усталость и сожаление.

— Суслики умирают стоя. Неужели ты забыл, Бен? — ехидно подначил Стэнли.

Перекрестье продолжало исследовать джунгли, переходя от одного листка папоротника к другому в поисках своей жертвы. Стэнли не двигался. Несмотря на переполняемый душу гнев, он сохранял ясную голову и ровное дыхание. Палец продолжал нежно поглаживать курок.

Тем временем в рации вновь раздался вздох. Будто человек на том конце связи попытался сдвинуть огромный валун и осознал тщетность своих попыток.

Бен не забыл. Отголоски того разговора остались у него в голове. Даже по прошествии стольких лет. Прячась в зарослях папоротника и наблюдая за джунглями впереди через оптический прицел, он вновь вернулся на 15 лет назад...

Остин, штат Техас, 1953 г.

— А ты знаешь, что суслики встают на задние лапы во время опасности? — спросил маленький Бен у Стэнли.

Мальчишки сидели позади большого деревянного амбара и с тоской наблюдали за тем, как песок, подгоняемый безжалостным ветром, заносит загон для овец. Порывы горячего воздуха угрожающе гудели в полупустом хлеву. Иногда казалось, что крыша не выдержит и сорвется под его разрушительными ударами. Земля, на которую уже давно не падало и капли дождя, превратилась в подобие золы. Почва покрылась коркой и пошла трещинами. В их дом пришла беда и запустение. И так продолжалось уже несколько лет.

Недавно до города стали доходить слухи, что водохранилище в Далласе полностью опустело. Чтобы не умереть от жажды придется накачивать воду из Ред-Ривер. Людям настоятельно рекомендовали снизить потребление воды.

Однако Стэнли искренне не понимал, как в такую жару можно меньше пить? Наоборот! Его организм буквально изнывает от жажды.

— Прости, что ты сказал? — переспросил он, вытирая пот со лба. Желтые песчинки, нанесенные ветром, ярко выделялись на фоне его коротких черных волос.

Бен повторил свой вопрос.

— Нет, не знал, — медленно произнес Стэнли. — Выходит, они часто и умирают стоя? Храбрецы.

— Именно, — кивнул Бен.

— Но к чему ты это говоришь? Разве у нас нет тем для разговора посерьезнее? — его друг обвел рукой то, что осталось от хозяйства. — Посмотри! Ничего не осталось! Совсем ничего! Что нам теперь делать?!

— Бороться! — воскликнул Бен, вставая и протягивая ему руку. — Не падать на колени перед трудностями! А если нам суждено умереть, так сделаем это стоя. Как суслики! — в его голосе засквозил мальчишеский вызов и героизм.

Стэнли окинул Бена пристальным взглядом, а затем, промедлив, ухватил того за руку и тоже поднялся. Налетевший порыв ветра трепал их рубахи и обжигал кожу. Песок больно бил по лицу.

— Верно, — тихо произнес Стэнли, — суслики умирают стоя.

Бен кивнул.

Мальчишки снова обвели грустным взглядом то, что осталось от некогда внушительного фермерского хозяйства. Почва превратилась в золу. Пастбища в песок. Ветер поднимал его в воздух, заслоняя солнце, но небесное светило продолжало испепелять землю. Однако теперь во взгляде друзей сквозила не только горечь. В них появилась решимость. Решимость выстоять перед невзгодами. Какими бы тяжелыми они ни были.

— А вдруг это они? — внезапно предположил Стэнли.

— Кто? — непонимающе переспросил Бен.

— Коммунисты! — гневно выкрикнул тот.

— Нагнали засуху?

— Ну да!

— Но как?

— Секретное оружие!

Бен с сомнением воззрился на друга:

— Глупости какие-то.

— Ничего не глупости! — пылко возразил Стэнли. — Мой отец часто слушает радио. «Советы» несут беды всем нам с того самого дня, как мистер Черчилль произнес свою речь в Фултоне! Они и не на такое способны! — его ладонь крепче сжала руку Бена. — Давай пообещаем друг другу, что станем защищать Америку от коммунистов!

Бен еще раз обвел взглядом то, что сейчас стремительно превращалось в пустыню.

«Неужели Стэнли прав? Красная угроза настолько сильна?».

Мальчик сомневался, однако друг, с нехорошим огнем в глазах, продолжал ждать от него ответа.

— Ну, — неуверенно протянул Бен, — если они наши враги...

— Конечно, враги! Видишь, что они сделали? — Стэнли в отчаянном жесте вновь обвел запустевшую землю, а затем пристально посмотрел прямо на него. — Согласен?

Бен колебался недолго. В этот тяжелый для всех момент неокрепший юношеский ум готов был поверить во что угодно.

— Согласен.

Он почувствовал уверенность. Уверенность, которая передавалась через крепкое рукопожатие. Такое же крепкое, как и их дружба.

Резкий порыв ветра едва не сдул их с ног. Целая порция песка полетела в лицо. Ребята едва успели прикрыть от него глаза.

— Может, в дом пойдем? — предложил Стэнли.

— Пожалуй, — согласился Бен, — к тому же, я видел на кухне остатки маминой выпечки...

— И не говори! — засмеялся Стэнли. — У меня уже живот сводит. Хотя стакан воды я желаю больше.

Джунгли севернее Контума, Вьетнам, 1969 г.

— Раз не забыл, тогда поднимайся! — рыкнул Стэнли. Поглаживание курка прекратилось. — Я хочу взглянуть в твои глаза прежде, чем все закончится. Красная мразь!

И вновь в рации раздался печальный голос Бена:

— Прошу тебя, одумайся, наконец. То, что нам говорят по радио и телевизору, ничего не имеет общего с реальностью!

— Проклятые вьетконговцы напали на нас первыми! Тонкинский залив, 1964-й, — голос Стэнли напоминал змеиное шипение. Его буквально перекосило от злобы.

С соседнего дерева вспорхнула какая-то птица. Тень от ее крыльев пробежала по напряженному лицу Стэнли. Тот вздрогнул и впервые отвел взгляд от прицела. Он замер. Москиты тут же облепили лицо, однако он даже не заметил их. Стэнли надеялся, что проклятая птица не выдала его присутствия.

Судя по тому, что в рации вновь раздался голос Бена, этого не произошло.

— То была провокация.

Стэнли сдул пресловутую мошкару и вновь приложил глаз к оптике. Палец возобновил нежное поглаживание курка.

— Ложь!

— Пентагон опубликовал данные. Никсон...

— Никсон ничтожная трусливая свинья! — резко перебил Стэнли, продолжая тщательно осматривать заросли папоротника через прицел. Его внимание привлек некий серый бугорок. Между бамбуковой рощей и завесой листвы. — Я всегда знал, что с республиканцами что-то не так. Куда этому выскочке до Трумэна и Джонсона! С красными надо бороться до конца, а не бежать, трусливо поджав хвосты! Их нужно выжигать, словно заразу!

— Выжигать?! — впервые голос Бена едва не сорвался на крик. — Также как в Сонгми?

Сонгми, Вьетнам, 1968 г.

Бен отвел взгляд от прицела винтовки и закрыл глаза. До ушей доносились отчаянные крики и мольбы, которые тонули во взрывах... Прерывались автоматными очередями. В этот момент он пожалел, что до сих пор не оглох и не ослеп на этой войне.

Его задачей, как и Стэнли, было прикрытие своей роты со снайперских позиций на случай непредвиденной активности неприятеля. Деревня занята бойцами Вьетконга, гражданских тут нет. Так им сказали на инструктаже накануне вечером. Противник готов оказать ожесточенное сопротивление.

Но прикрывать оказалось не от кого.

«И некого».

Когда очередь из М-16 прошила грудь молодой женщины насквозь, вся кровь отхлынула от его лица. Через перекрестье он видел, как она, взмахнув руками, повалилась в воду. В том самом месте рисового поля, где ее настигла смерть. Следом упали мужчина с ребенком,.. Они шли с корзиной по дороге на рынок... Когда граната взорвалась в одном из домов, срывая соломенную крышу, он больше не смог смотреть. Тело трясло, словно Бен подцепил местную лихорадку. На лбу выступил ледяной пот. Сердце защемило в груди.

— Стэнли, ты это видишь? — прошептал он, с трудом ворочая языком.

— О да.

В этот момент его голос показался таким зловещим и чужим, словно принадлежал маньяку-психопату, а не старому другу детства, с которым они через многое прошли.

Страшная засуха в Техасе. Голод и лишения. Переполняющая радость, когда пошел долгожданный дождь, сразу после визита в штат Президента Эйзенхауэра. Стэнли еще тогда подметил, что это не может быть простым совпадением. Служба в армии. Клятва защищать свою родину... Обещание, что они дали друг другу, стоя за амбаром под сильным напором горячего ветра... Все это мигом пронеслось у Бена перед глазами.

С тех пор, как они попали сюда, Бен все чаще и чаще стал замечать за Стэнли признаки фанатизма. Непоколебимой веры в то, что ради победы, несущей справедливость и безопасность, можно пойти на любые меры. И чем дольше Бен здесь находился, тем слабее становилась его собственная вера в праведность этой войны. Словно Стэнли выкачивал из него надежду, еще больше подпитывая свои одержимые идеалы.

— Мне отсюда хорошо видно, — протрещал голос товарища в рации, — они спрятались в яме за деревней. Человек пятьдесят. Но наши их уже нашли. Сейчас всех прикончат, — последние слова он протянул с особенным наслаждением, смакуя каждую букву.

— Это же мирные, а не ополченцы! — воскликнул Бен, срываясь на крик.

— Они все заодно с вьетконговцами! — резко оборвал Стэнли. — Все! Будут знать, как сотрудничать с ублюдками! Они сделали свой выбор.

Трясущейся рукой Бен отключил рацию. Он больше не мог слушать этот, ставший чужим, голос. Однако он не мог отключить собственный слух. Поэтому новые волны автоматных очередей и отчаянные крики выбивали из него последние остатки веры в то, что еще несколько лет назад казалось правым.

Его взгляд снова повернулся в сторону деревни. Повернулся против собственной воли. В этот момент один из солдат его роты добивал прикладом свою жертву. Прогремела еще одна очередь. В канаву упало несколько тел...

В необъяснимом безумном порыве, Бен прислонился к прицелу. Руки ходили ходуном. Дыхание со свистом вырывалось из груди. Палец дрожал, словно осиновый лист. Перекрестье задержалось на спине американского солдата, убившего женщину... Задержалось лишь на мгновение — слишком сильно шатало винтовку в руках.

Несколько секунд он продолжал всматриваться вперед через оптику. Потом его глаза снова закрылись. Ноздри с шумом втянули влажный воздух в легкие.

«Это не моя война... это не моя война...».

Издав стон раненого зверя, Бен опустил оружие и, подхватив рацию с земли, бросился в джунгли.

В тот день на базу он не вернулся.

Джунгли севернее Контума, Вьетнам, 1969 г.

— Они сделали свой выбор! — Стэнли внимательнее всмотрелся в серый холмик. Кажется, это была армейская каска. Прицел остановился и опустился чуть ниже.

— Я тоже, — тихо ответил Бен.

— Надеюсь, ты счастлив, — процедил сквозь зубы Стэнли.

— Счастливым быть можно — нужно только решиться. Я решился. После того, что я видел, это было несложно.

— Предатель!

Слабый ветерок всколыхнул высокую траву. Жара стала еще сильнее. Капелька пота съехала по переносице. Но Стэнли не сводил глаз с перекрестья.

— Я люблю свою страну, — тихо ответил Бен, — но не разделяю методы.

— И поэтому ты сдал наши позиции в Контуме?!

Бен не ответил. Лишь вновь тяжело вздохнул.

Прицел винтовки замер. Стэнли задержал дыхание. Поглаживание курка резко прекратилось. На пару мгновений весь мир для него перестал существовать. Будто само время остановило движение. Тонкие губы разомкнулись, выпуская воздух из легких. С едва уловимым свистом он вырвался из уст, иссушая их мягкую кожу... А затем палец нажал на спусковой крючок.

Прозвучал выстрел. Подобно грому среди ясного неба, он разорвал тишину джунглей. Птицы с криком вспорхнули с деревьев над головой Стэнли. Но он продолжал ничего не замечать, глядя через сетку оптического прицела. Холмик и вправду оказался каской. При попадании она слетела с головы. Переносная рация трещала, но хранила полное молчание.

На какое-то время перед мысленным взором солдата встали образы из далекого прошлого. Как они, стоя позади амбаров посреди пустыни, в которую превратился Техас, клянутся защищать Соединенные Штаты... Как радуются первому ливневому дождю... Как прибывают в Сайгон...

Стэнли тряхнул головой, прогоняя наваждение.

«Он перешел не на ту сторону. Он предатель. Сдал наши позиции в Контуме врагу. Моя совесть чиста. Долг перед страной я выполнил. И тут не о чем жалеть!».

Осознав это, он глубоко вдохнул и выдохнул. Вытер пот с лица и перезарядил винтовку.

«Пора возвращаться обратно».

Стэнли уже собирался осторожно покинуть позицию и вернуться на базу, когда в рации раздался тихий голос:

— Хin lỗi[1].

Стэнли не успел ничего предпринять, когда тишину джунглей разорвал второй выстрел...

[1] «Прости» по-вьетнамски.