Волчий Гребень

Если чему он и научился за полгода общения с людьми, так это терпению. Не раз и не два (медленным выдохом на раз-два) сдерживал бешеный, ярого солнца, темперамент, сообразуясь с этологией безрогих. Понимал — здесь он чужак, гость; для браков — вовсе промысловый объект. Если к чему и привык, так это к холоду. Благо шуба, единственный действующий на чужой территории эхопласт, исправно грела и не съедала широты движений.

Наст оправдывал самоназвание; снежно пело здесь семь месяцев из девяти, а в оставшиеся два природа спешно наращивала жизнь. Увы, орн впал как раз в немилость затяжных снегопадов, средством перемещения в которые оставался полоз — самодвижущийся, на широких полозьях и жар-тяге, приземистый экипаж.

Неделю назад истек срок, и Зверя спустили со сворки. Как условились. Веревка на шее уже не мешала, худо-бедно притерпелся.

Гребень он так и не отыскал. В запасе осталось несколько дней, но куда идти, где искать — идеи закончились. Одно знал доподлинно: Гребень находится в пределах Наста. Его просто не смогли бы вынести с «высушенной» Иглой территории.

Добрый человек, последний его проводник, рад был вернуться на родную станцию. Так как возвращение без помощи орна не состоялось бы, его втянули в празднество наравне со всеми.

Рогатый отметил непривычное глазу яркое убранство сложенного из бревен и камня жилища, справился:

— Готовитесь к чему?

— Так Новый через три дня, — удивился орнову незнанию человек, тут же предложил, — оставайся, с нами отпразднуешь!

— Благодарю, — улыбнулся орн.

— Уходишь, значит, — прозорливо кивнул Гильом, наливая гостю и себе, — да плюнул бы уже на этот Гребень! Парень ты хороший, сыщем тебе жену добрую, а то и со мной породнишься. Вишь, как сестрица-то моя тебя глазом ест, а?

Орн оглянулся. Крепкая светлокосая девушка в теплом платье заалелась, отворачиваясь от соседа, скалозубого наглого парня в ярком венце из остропахнущих зеленых ветвей.

Гильом кивнул спутнику:

— Одна беда с этим Обещанным, больно чудной. Как бы Новый не осерчал, за такое-то подношение.

Парень, оставив девушку, задержался у их стола, покачнулся. Обратился к орну, игнорируя недобро хмурящегося Гильома:

— Ты ли тот «баран», что Гребень Волчий ищет?

— Тебе какое дело? — в лучших человеческих традициях ответил орн.

Юноша нетрезво ухмыльнулся, наклонился близко, задев рога нелепым головным убором, и тихо пояснил:

—А такое, что я прекра-а-асно знаю, где его можно добыть.

И подмигнул. Глаза у него были зеленые, неожиданно яркие — в этом-то выцеженном до белого и черного сероглазом мире.

— Ты пьян, вор! — громогласно заявил Гильом, вставая и решительно тесня парня от задумавшегося орна. — Дичь порешь, иди-ка на морозе охолони!

— В том-то и дело, дядя! — Парень увернулся, вытащил из-за гильомова уха его же деньгу. — Вор я, и где что ценное лежит, кому как не мне знать. Видел я твой гребешок, «баран», своими личными глазами видел...

— Далеко? — коротко спросил рогатый.

— Бли-и-изко....Только руку протянуть...

Протянул, ухватил задок служанки. Девушка взвизгнула, едва не залив брагой орна, парень бессовестно захохотал.

Гильом, досадуя, дал знак двум молодцам увести дебошира. Вернулся за стол.

— Не слушай ты его, вор он беспутный, только и сгодится, что на алтарь Новому.

— Жертвоприношение?

— А как без него? Подарком Нового не задобришь — и снег не сбежит, и зверь капканы обойдет, и рыба на дно ляжет, и скот не помножится, и бабы пустоцветами останутся. Да вон, было уже! Разок пожалели, отпустили девчонку, так тепла и не дождались! Нет, без жертвы никак.

— Молод он.

— А старые кому нужны? — вздохнул Гильом. — У молодых кровь кипит, глаза сверкают, а этот еще и головой...Того...Да ты не подумай, мы сердце не вынимаем, шкуру не портим, в лес уводим — а там уже Новый решает...

— Понятно, — прервал речь недавнего спутника орн, — пойду, воздуха глотну. Душно.

— Ступай. И в голову речи воровские не бери, слышишь?!

***

Орн слышал. А еще — не слышал, но чувствовал, как приближается Зверь, да не то зломерзкое, неуловимое чудище, на которое безуспешно охотились вот уже который месяц люди...

В спину присвистнули:

— Эй, баран, чудная шубка. Дашь поносить?

— В глаз дам, — по-человечески любезно откликнулся орн, тут же поморщился — чужая культура оказалась до обидного привязчива. — Чего надо, вор?

— Тебя, — тот засмеялся, показывая зубы, крупные и белые, словно у молодого зверя.

— Иди к Фану.

— Не-е-е, нам с тобой в другую сторону. Ты же хочешь свой Гребень заполучить, так? А я хочу отсюда свалить, и желательно до того, как меня сведут с этим Новым, — вор передернул плечами, и снова оскалился, — не имею, знаешь, ни малейшего желания замерзать до смерти в честь какого-то самодовольного божка.

— Разве ты вызвался не сам собой?

— Что? Добровольно? Ха, меня схватили на горячем, а бой до смерти решили заменить жертвоприношением. Практичные люди.

— Откуда знать, что ты не обманываешь?

— Да ниоткуда, — юнец вновь сушил зубы, — как и я не могу быть уверен, что ты не сдашь меня Гильому. Тогда глухая камера будет обеспечена мне до самого до Нового.

Орн молча его разглядывал. Человек платил тем же, беззастенчиво и дерзко. Резко хохотнул:

— Ну и рога у тебя, парень, шею не ломит?

Весь объем бородатых «рогатых» шуток орн получил еще на первой неделе своего здесь-пребывания, поэтому выпад пропустил мимо ушей.

— Ты здоров? Можешь идти быстро?

— Я достаточно здоров, чтобы лететь отсюда шар-птицей, — заверил вор.

— Сколько путь отсюда до Гребня?

— Если выйдем сейчас, да быстро рванем к востоку, то завтра будем уже на месте. Ага, как раз к Новому и доберемся.

На восток... Значит, они уткнутся практически в основание Иглы. Идеально, возможно, сам Кэц предоставил ему возможность успеть и спастись.

— Решился, орн?

— Да. Едем.

И Гильом, конечно, хороший человек, но его задача важнее. Пусть ищут другой живой дар несытому своему Богу.

Если успеют, конечно — орн никогда не одобрял жертвоприношения.

***

Еще в самый первый взгляд Илунга понял, что имеет дело со стандартным представителем рода человеческого. Вор был светлокож, белобрыс, космат (нечесаная грива волос, слепленная на затылке в косы-косицы-косички), невысок и худощав. Светлыми были также ресницы с бровями, что, по мнению орна, лишало человеческое лицо всякой выразительности и превращало его в размытое бледное пятно. Бороды и усов юнец не носил.

Человек назвался Джеем — «или Ронни, но лучше все-таки Джей». О своем происхождении не распространялся, а рогатый не пытал. Люди с орнами и пятьдесят лет назад еле ладили, что уж говорить о сегодняшних днях, когда рогатые без принуды старались не появляться на территории безрогих. Сейчас их ничего не связывало — ни общий враг, ни общий друг. Игла, что якорем приковывала Небесное Обиталище рогатых к земле людей, истончалась с каждым днем, и вскоре должна была исчезнуть совсем. Ни один из бывших союзников об этом не жалел.

На языке безрогих «баран» изъяснялся без сильных огрехов и лишних эмоций, рублеными предложениями. Представился Илунгой, сразу оговорившись — без вольно-произвольных сокращений. Орн казался Джею практически типичным представителем своего Народа — смуглый, горбоносый темноглазый, с черными вьющимися волосами и угловатыми чертами лица. Нетипичным был малый для орна рост. Половозрелые мужские особи стандартно достигали двух с лишним метров, этот же был лишь на полторы головы выше человека. Тем более странным выглядело сочетание подобной малогабаритности и роскошных, красиво изогнутых, золотисто-ореховых рогов.

Полоз у орна оказался так себе, изрядно заезженным, но двоих тянул исправно. Молчали. Общих тем для разговора, кроме проклятого Гребня, не было.

Джей пытал память на предмет особенностей поведения орнов. Увы, дед не баловал внука рассказками о совместных баталиях с союзниками. В конце концов, бешеные события бессонных ночей, обрушившиеся на голову вора, ввергли его в состояние блаженной задубелости.

Полоз шел легко и быстро, дневной свет отцветал, сменяясь бледным сиреневым вечером, рогатый спутник все молчал, уверенно правя, и парень почти задремал.

— Приехали, — глухо сказал орн, и Джей моргнул, вскидываясь.

Пока он балансировал на грани забытья, молчаливый «баран» завел полоз на одну из безымянных путевых станций, и теперь пристраивал транспорт под навес.

— Здесь постоим, — продолжал Илунга, не слишком ловко деактивируя полоз, — немного. Потом дальше поедем. Мне нужно... Нам нужно поесть. А тебе — поспать.

Джей огляделся, разминая затекшие ноги. Обычная станция, таких на Насте, что снежинок в сугробе. Плотно утоптанный нечистый снег, с десяток разнокалиберных спящих полозов, яркие синие лоскутья на черных перилах крыльца.

Толкавшиеся во дворе люди косились на вновь прибывших. Джей их не осуждал. Встреться ему орн в красной шубе и при золотых рогах на станции, сам бы все глаза протаращил.

— Внимание вопрос — деньги у тебя есть? Потому что я в этом плане надежен, как летний лед, если ты понимаешь, что я имею в виду...

— Деньги. Есть, — отрывисто бросил «баран».

Первым направился к крыльцу.

Джей, ощущая на себе любопытные взгляды, зашагал следом. Толкнул орна плечом. Тот обернулся, недоуменно вскидывая темные брови.

— Слушай, давай наперед кое о чем столкуемся.

— О чем? — нахмурился орн.

— Уговор — с людьми беседую я! Для местных ты слишком чудная зверюшка, могут из принципа развести, уж я-то своих вдоль-поперек изучил. К тому же акцент у тебя презабавный, что тоже не всем по нраву придется.

— Акцент? — скрипнул зубами орн, волевым усилием подавив гнев на «зверюшку».

— Он самый! То есть мне он, например, даже нравится, пикантный такой, но...

— Но он не мешал мне эти полгода вполне успешно сообщаться с представителями твоего вида, человек, — холодно и неожиданно длинно вставил орн.

Парень фыркнул:

— Успешно ли? За полгода ты не обрел ни одной зацепки касательно своей расчески.

Илунга помедлил, нехотя кивнул. Джей перевел дух и победно улыбнулся — он-то был уверен, что орн непременно упрется, словно баран.

В гостевом доме было тепло, сухо и уютно. Глаза, после блистающей снежной дороги, не сразу привыкли к полумраку, и Джей едва не растянулся, ловко запнувшись в пороге. Орн молча придержал человека за капюшон. Двумя пальцами. Занятые едой и беседой постояльцы удостоили новых гостей пристальными взглядами, но этим и обошлись.

Хозяин выступил из полумрака, с достоинством поклонился.

— Тепла вам и света, путники.

— Тепла тебе и света, уважаемый, — вполне искренне улыбнулся мужчине Джей, — нам бы комнату и стол на двоих.

— Устроить можно. «Баран» с тобой?

— Со мной. И, по секрету на ушко, неплохо разумеет по-нашему.

— Ну, коли так...— хозяин наклонился ближе и полушепотом упредил, — тут на днях компания браков ошивалась. Так ты бы передал дружку, чтобы осторожничал. Зимой, да к Новому, рога в большой цене. А у него они видные.

Джей поблагодарил за предупреждение и комплимент, оплатил заказанное — деньги вручил старательно молчащий Илунга — и направился по узкой лестнице наверх, с твердым намерением выспаться вплоть до Нового.

— Ты как знаешь, а я дрыхнуть. Кровать справа — чур, моя.

— Мне не нужна кровать, — Илунга стоял у окна, закрытого толстым стеклом и морозным узором.

— Что, ложиться вовсе не собираешься? Зря, очень рекомендую — до Гребня путь трудный.

Орн не ответил, да Джей и не ждал-жаждал диалога — стянул сапоги, бросил на стул плащ с курткой и с удовольствием растянулся под одеялом. Сонно предупредил:

— Уходить будешь — не буди.

— Буду. Не буду, — задумчиво согласился Илунга, все так же смотря в окно.

В маленькой, образованной теплом пальцев проталине было видно, как жадно обнюхивает снег во дворе высокий черный пес.

***

Люди с их двойным (тройным, пятерным) дном и вечной многозначностью в словах.

Илунга просто не мог разбирать тонкости речевых оборотов. Сам он старался изъясняться на чужом языке максимально кратко и просто, избегая ненавистных двояких толкований. Быструю речь до сих пор понимал плохо, особенно если люди вдруг начинали петь, шутить или играть... То есть — заигрывать друг с другом.

Но если они считали, что орн-чужак не разумеет ни слова, это оказывалось даже на руку: позволяло безнаказанно подслушивать, с самым равнодушным выражением лица.

Говорили о погоде — избыточно снежной, что плохо сказывалось на полозах.

Рассуждали о ценах на продовольствие — существенно возросших, а до весны еще далеко, и узкие «окна» в Хребте, отсекающем Наст от массива материка, того и гляди завалит окончательно.

Толковали об очередной зловещей выходке зверя — на днях его якобы видели в лесах неподалеку.

Илунга нахмурился. Видимо, разговор шел о другом чудовище — Хрустального Зверя, персонально ориентированного по его сердце, видеть никто не мог. Даже он. Только чувствовать.

А Зверь был рядом.

Этот особый сорт тишины Илунга знал очень хорошо. Абсолютное, выверенное молчание, когда стихал даже ветер. Оно шло за ним, брело по следам и теперь — дышало в затылок.

Орн чувствовал его присутствие. И ничего не мог поделать.

— Говорю тебе, так слушай! — горячился охотник за соседним столом.

— Ну?

— Вот тебе и «ну»! Скоро везде вместо полозов кони будут!

— Кто такие? Кто? — смеясь, переспросил его собеседник.

— Ко-о-они, — загоготали кругом.

— Потому что кони — они получше полозов будут, так-то! Покормишь его — и не жаром, а травы сухой накидаешь, в теплое место задвинешь, и проблем нет! И ремонтировать кони всякий сможет, потому что тварь живая, а не эта... Биомеха! Эх, вы!

Присутствующие лишь дружно смеялись, недоверчиво качали головами. Выдумали еще новинку, кони какие-то... Полозы, хотя и старые, да надежные, еще дедами испытанные. Того гляди, и шар-птиц на гонцов да голубей-воронов сменят! Вечно этим молодым по-старому не живется...

Орн лишь вздохнул про себя. Кони, полозы... Мысленно помянул могучего Кэц, простирающего власть над небом и небесными колесницами, которые здесь и с места не сдвинулись бы. Высушенная, выпитая, пустая земля. Однажды его далекие предки, спасаясь от неизбежной гибели в одно из своих странствий, осмелились вонзить Иглу в мягкую, изобильную плоть здешней земли. Жизненный жар помог им справиться и уцелеть, но последствия для безрогих оказались катастрофическими. Некогда плодородный, богатый край превратился в вечно холодный Наст. Отрезанный от материка Хребтом, сейчас он походил на медленно отмирающую конечность. Орн знал, что сила Иглы не может — не должна — перекинуться через Хребет, и что скоро им придется оставить эту землю, с которой больше нечего брать.

Знал он также, что многие, слишком многие из его сородичей, пристрастившиеся к существованию за счет чужой силы жизни, ратовали за перенос Иглы через Хребет. На материк, богатый источник жара для поддержания жизнедеятельности всего Обиталища. Не всем, к чести сказать, эта затея была по нраву — в том числе и Илунге. К несчастью, выступающих за освобождение людей от Иглы слушали мало и со смехом. Право, кому какое дело, если безрогие не сумеют пережить очередной холод?

Группе инакомыслящих ничего не оставалось, кроме как разыграть опасную комбинацию, в результате которой Илунга оказался внизу, один на один с «обожаемыми безрогими». За отведенный срок он должен был успеть отыскать Волчий Гребень — инструмент, обладающий колоссальной силой жизни.

Некоторые сомневались, что Гребень, буде он доставлен через Иглу, сможет функционировать в полную силу. Оппоненты возражали, приводя главный аргумент — изначально Гребень был рассчитан на работу в Верхней Плоскости, а значит, должен был сохранить свои свойства.

Пришло время проверить.

***

Проснулся Джей с головной болью, уже после заката. Не отдохнул, сон вышел тяжелым и душным. Зима через приоткрытое окно выпила живое тепло, и за пределами одеяла было холодно и мерзко.

Парень хмуро оделся, ежась и судорожно зевая. Орна в комнате не валялось, зато снизу доносился оживленный гул. Юноша протер глаза, пригладил волосы на затылке и вышел из комнаты.

В общем зале, к его удивлению, было подозрительно безлюдно — все спешно высыпали во двор.

— Происходит что? — Джей ухватил за круглый локоть служанку.

— Да «баран» с мужиком одним схлестнулся. Тот девку ссильничать хотел, а рогатый за нее вступился. Ой, что будет! — веселая, вырвалась и убежала, спеша занять удобное место.

— Ой, какой дурак, — невесело скрипнул зубами вор, проталкиваясь через нестройные ряды зрителей к импровизированному ристалищу.

— «Баран», ты совсем спятил?!

Орн не ответил. Не глядя, скинул ему на руки шубу, выходя против человека. Зрители тут же взяли спорщиков в плотное кольцо. Импровизированную арену охотно подсвечивали огни полозов и блеклая луна.

Предмет спора орна и человека жался тут же. Джей разглядел бедно, но тепло одетую девушку с удивительно дурным личиком. Она всхлипывала, грызла костяшки пальцев и явно не верила в счастливый исход.

Окончательно расстроенный, вор, однако же, не упустил шанс и почти машинально выдернул кошель у взбудораженных предвкушением боя купцов. В самом деле, нехорошо «барану» позволять за все платить, у Джея тоже какая-никакая совесть имелась.

— Давай же, тварь, дерись!

Без шубы, брошенной алой грудой в руки Джея, орн казался стройнее и выше. Рога непропорционально крупнили череп, на снег ложилась гротескная тень большеголовой, тонкой твари.

Баран двигался медленно, грациозно переставляя длинные ноги. Одет он был до смешного легко, сразу видно, что к холодам не приучен. Джей напряженно сощурился. В драках он понимал, и шансов против азартно ухающего человека — матерого, злого, сытого — не видел.

Вот если бы они вышли вдвоем... Хотя — кто бы позволил? И с чего бы — встряхнул головой — самому Джею вступаться за чужую девку, явно по скудоумию навлекшую на себя беду?

Первый же удар пришелся в мясо — Илунга отшатнулся, но поздно. На затоптанный снег просыпались лаковые красные капли. Публика взвыла, как взявшая след стая.

Ободренный легким успехом человек напирал, вынуждая «барана» сосредоточиться на обороне. Легкий и хрупкий, орн, тем не менее, весьма успешно блокировал тяжелые, размашистые удары противника.

— Твою мать, да вмажь ты ему рогами, — прошипел Джей, стискивая гладкий, топкий ворс шубы.

Орн словно его слов и ждал. Подгадал момент — это было несложно, человек слишком увлекся атакой — и ударил головой. Мужчина отступил на полусогнутых, пошатнулся.

— Ах ты, паскуда рогатая...

Илунга неприятно улыбнулся и свалил его подножкой.

В толпе одобрительно засвистели.

— Не давай ему подняться! — крикнул Джей. — Добивай!

Увы, «баран» с непонятным упорством дождался, пока человек встанет на ноги, коротко поклонился. Джей застонал.

Мужчина сунул руку за пояс и вытащил нож. Огни полозов остро вспыхнули на широком мясницком лезвии.

Пообещал:

— Зарежу, как скотину, тварь.

Джей не знал, на что рассчитывал Илунга, выходя на бой, но против ножа в опытной руке рога были не самой лучшей защитой. «Баран» благополучно заработал тройку длинных порезов, а потом человек изловчился и ухватил болтающуюся на шее орна веревку. С коротким торжествующим воплем рванул на себя — Джей зажмурился, ярко представляя себе «барана» со вскрытой глоткой — и замешкался, когда орн умело перехватил вооруженную руку. Теперь противники стояли предельно близко.

Наконец-то.

Илунга ударил. Раз, второй, третий...

Вой толпы стих.

«Баран» разжал руки, позволяя телу обвалиться на снег.

Развернулся, вытер лицо рукавом. Взглядом отыскал Джея, судорожно прижимающего к животу шубу.

***

Спасенная со слезами вцепилась в орна. Рогатый, успешно оттерев лицо и рога от крови и мозгов, теперь безнадежно отпирался от горячей благодарности. Особо вдохновленным победой он не выглядел, скорее — уставшим и раздосадованным. Впрочем, девушке удалось-таки затащить своего избавителя в отдельную комнату.

Джей хмыкнул. Что же, некоторые дамочки млели от крупных рогатых самцов. Дед однажды под хмелем проболтался, что когда-то их народы успешно, хотя и непродуктивно, скрещивались. Сам парень предпочел отужинать в компании трех охотников — они как раз возвращались с очередной неудачной облавы на чудовище, уже который месяц держащее в страхе весь Наст.

— Хитрючая зверюга, и сильная, как сам Фан! — разорялся старший, крепкий седовласый мужчина лет сорока. — Те ловушки, что не обходит, или сносит, или портит. Ну, будто в усмешку, честное слово! О прошлую неделю кодлу Барона «братьев дороги» извела, в лоскуточки просто растрепала.

— Сам, что ли, видел? — хмыкнул Джей, кусая горбушку.

— Хвала Фану, не довелось. Брат сказывал.

— Ну и мороз с этими, разбойными. Развелось, как блох на псарне, честным людям уже не проехать, все дороги под себя взяли. Куда стража смотрит?

— Э-э-э, малец, стража в наших краях редкое явление, сезонное. Вот потеплеет — и вылезут на недельку-другую, косточки погреть, на зимний жирок скопить, — хмыкнул узколицый парень, чьи беспокойные пальцы теребили то хлебную краюшку над суповой мисой, то края рукавов.

— А потеплеет ли? — зловеще вопросил угрюмый охотник, весь разговор, проглядевший в кружку. — Старики сказывают, с каждым годом лето все короче и холоднее, того гляди, вовсе не придет. Запрут перевалы, и останемся мы тут подыхать...

— Да ну тебя, брат! Король не попустит...

— Король! Есть ему дело до Наста! С одной стороны Хребет, с другой Пустое Море, а в середине снежный лед с гостями. И чудище еще это, чтоб его! — охотник в сердцах ударил кулаком по столу.

Джей отодвинулся. Подумав, вовсе засобирался наверх.

— Ладно, мужики, спасибо за компанию, пойду своего «барана» запрягать.

— Ага, и передай ему...— Вор замер, готовый к любой угрозе или пакости-гадости. — Молодец! Давно пора было этого ублюдка на нож посадить, та еще мразь была, да пойдет он к Фану...

— Лады, так и передам, — облегченно улыбнулся Джей.

***

Однако наверху ни девушки, ни орна не оказалось. Джей честно простучал все комнаты, пару раз нарвался на грубость (и один раз — на радость), но искомое не обнаружилось. Полоз смирно дремал под навесом, однако спрошенный нужным образом слуга показал, что видел, как девушка с орном покинули станцию.

— Как?! — ошарашено вытаращился Джей.

— На полозе, на светлом таком, а с ними еще компания выехала.

— Куда направились?!

— Не могу знать.

— А я могу тебе глотку проткнуть! По какой дороге?

— Не могу знать.

Джей прикрыл глаза, чувствуя, как затылок начинает окутывать пульсирующая боль. Выдохнул.

— По Змеиной Тропе они ушли, по Змеиной! — безобразно завизжал человек, когда Джей без спроса и вопроса вдавил лезвие до первой крови.

— Благодарю, — юноша вежливо убрал нож, и не слишком вежливо скрутил бедолаге шею.

Активировать полоз орна было простым делом Джей, в свое время на спор уводил блестящий транспорт королевской стражи.

Как он помнил, на Змеиной Тропе, почти не используемой полузаброшенной дороге, стояла покинутая станция...

***

Станция вымерзла насквозь, до основания. Ингара ежилась, однако заводить огонь не разрешала. Мало ли. Орны стали редкостью, привлекать внимание к драгоценной добыче было бы неразумно.

Лорд Зимородок не зря слыл удачливым коллекционером, а подобные рога, изумительной формы и потрясающего окраса, несомненно, станут звездой собрания.

Прочухавшийся орн, вопреки напряженному ожиданию, не стал чудить. Обвел глазами холодную комнату, неулыбчивых людей в одинаковой одежде. Молча проследил, как шубу убирают в сундук, встретился взглядом со спасенной девушкой. Ингара невесело усмехнулась.

— Мне надо было убить тебя самой, а не поручать дело тому болвану. Но кто мог предположить, что баран начнет бодаться?

— Вы забыли, как наши предки сражались бок к боку.

— Давай без ссылок на славные общие победы, — поморщилась девушка, выбирая из разложенных на столе инструментов пилу, — мне нужны от тебя рога, тебе от меня — свобода. Не сопротивляйся, и уйдешь вполне целым.

— Без рогов я никто. Ты это знаешь.

— Ну что же. Значит, я убью тебя целиком. В знак благодарности.

За черными окнами грохнули ворота.

Протяжно заскрипела лестница. Люди как по команде обнажили оружие.

— Дверь держать, болваны!

Дверь распахнулась, прихлопнув кого-то незадачливого. Ледяной ветер слизнул свет, комнату затопила тьма.

— Что за фановы шутки, — прошептала Ингара, удобнее перехватывая пилу.

Орн дернулся, неловко заваливаясь на бок. Рванулся, силясь избавиться от пут.

Комнатку набило тишиной, словно корпией. Орн слышал лишь бешеный пульс крови да собственное сиплое дыхание и ощущал — движение воздуха. Стремительное, легкое, словно нечто (некто?) молниеносно перемещалось по комнате, выхватывая из темноты вскрикивающих людей.

К орну прижалось что-то теплое, дрожащее.

Тоненько заскулило.

Нечто зависло над ними — нечто с еле ощутимым запахом дикого зимнего леса и ледяной воды. Орн нагнул голову, сгруппировался, готовясь обороняться.

Вспыхнувший свет больно ударил по глазам, рядом с Илунгой вскрикнула перепуганная Ингара.

— Что за...— Джей стоял в дверях, держа в руках мобильный жар-шар и широко раскрытыми глазами оглядывая опустевшую комнату. — Илунга? А где все?

Ингара дрожала, приникнув к стене.

Когда парень вытащил нож, вяло дернулась, но человек лишь перерезал держащие орна веревки.

— На людей напали.

— Кто? — растерянно огляделся Джей, оценивая глубокие борозды на бревенчатой стене — словно следы немаленьких когтей. — Зверь?

— Не знаю.

— Я спугнул?

— Не знаю, — «баран» вытащил из сундука шубу, встряхнул, — пойдем.

— Да уж, сваливаем и побыстрее, я против этой твари не попрусь.

Выйдя во двор, парни застыли.

— ... к Новому украшения...— сипло выговорил Джей.

Нечто (некто?), посетившее хижину браков, развесило тела людей по ближайшим деревьям. Кого-то просто перекинуло через ветви, кого-то непросто, с выдумкой, насадило на сучья. Окрестную живность ждал сытный завтрак.

Илунга помотал головой, направился к полозу. Чужой транспорт оказался сломан и измят, ворота лежали в снегу.

— То-то мне это все казалось подозрительным, — глубокомысленно изрек Джей, а в орна влетела взъерошенная Ингара.

— Прошу, не бросайте меня здесь!

— Почему нет? — вор плечом отпихнул девушку, прыгнул на полоз. — Ты натура самостоятельная, днем к дороге выйдешь, к вечеру до станции какой добредешь.

— А если оно вернется?!

— А нам какое дело? Скажи орну спасибо, я бы тебя вообще на воротах распял.

Ингара отчаянно вцепилась в горячую шубу.

— Орн, пожалуйста! Я...мне очень жаль, правда, я ничего не имею против тебя лично, я действовала по приказу хозяина! Просто подкиньте до ближайшей станции, умоляю! Я заплачу!

Баран задумчиво взглянул на девушку с высоты роста и полоза.

Медленно сказал:

— Один.

— Что? — девушка хлопнула ресницами. — Что значит, «один»? Вы берете меня?

— Садись.

Девушка просияла. Джей бросил на орна недоуменный взгляд.

— Спятил, рогатый? Она тебя сбраконьерить хотела, если позабыл.

— Я всегда помню. Это был «один».

— Ла-а-адно, дело твое. Но хочу предупредить, эта штуковина на последнем дыхании, как бы не...

Полоз, не приученный к трехкратным нагрузкам, очень скоро сдох. Как заверял спутников Джей, могло быть и хуже. К примеру, порешившая браков тварь могла увязаться за ними и тогда они, в свою очередь, увязли бы у нее в зубах.

Девушка молчала всю дорогу, на орна и человека поглядывала с опаской.

К счастью, пешком шли не долго, вскоре их подобрал пассажирский полоз, полный теплых и сонных людей. Даже орна здесь приветили без особого остракизма. Джей вручил оговоренную плату из чужого кошелька вознице, и вскоре задремал. Брак, устав нервничать, уснула тоже.

Орн, оставшись один под рассеянным и прицельным огнем любопытных взглядов, тоже счел за благо притвориться спящим, да так вошел в роль, что вскоре забылся по-настоящему.

Ближе к полуночи в полоз сел веселый и шумный человек. Он щедро угостил попутчиков крепкой брагой, и вскоре сонное умиротворение сменилось хохотом и песнями.

Халявного пития избежали немногие, в том числе «баран» и Ингара. Джей позволил себе пару глотков «за компанию», но и этого хватило для приятного шума в голове.

— У вас там что, не пьют совсем? — опасно пошатнувшись, сел рядом с орном.

— Пьют, — отозвался Илунга, игнорируя заигрывания щедро одаренной природой женщины, — но вино, которое из винограда, и не это...Пахучее пойло.

— Обижаешь, это весьма качественный продукт, — протянул вор, устраиваясь поудобнее.

— Тогда я не хочу знать некачественный.

Орн настороженно поглядывал на веселящихся людей. Шустрый пассажир успел заглянуть к вознице, угостив и его. Полоз заметно сбавил ход и теперь еле тащился, не раскачивая пассажиров.

— Пьяный корабль какой-то...— непонятно вздохнул «баран».

— Презираешь? — улыбнулся Джей.

— Нет. Не понимаю.

— Тогда зачем тебе... Мы что, совсем остановились?

— Очевидно.

— Похоже, это никого не заботит. Пойду тогда, прогуляю...

Вор выбрался из экипажа, вдохнул полной грудью. Полоз смирно стоял у обочины широкой дороги, слева и справа забранной стеной леса. Джей, насвистывая, пристроился шагах в тридцати от полоза.

— Слишком тихо.

— ...! — парень подскочил от неожиданности. — «Баран», так тебя! Какого подкрадываешься?! Меня же чуть не парализовало в полшестого...

— Извини, — Илунга пожал плечами, — забываю всегда, какой у вас несовершенный слуховой аппарат.

— Ага, и рогов нет, что тоже нам в незачет, — Джей управился со шнуровкой, — Что ты там говорил?

— Что слишком тихо.

— Хм, — парень выразительно оглянулся на поющий полоз, — не сказал бы.

— Я про лес.

— Куда? — не сразу сообразил Джей.

Парни заинтригованно уставились друг на друга.

— А-а-а...— допетрил человек, — ну так, зима, ночь. Птицы не поют. Деревья... Растут...

— Ты как будто не в себе.

— Но как будто и не в тебе, а?

— Не надо было пить ту дрянь.

— Ты меня что, отчитывать собрался?

— Да нет.

— Определись уже, акцентированный.

— Не указывай мне.

— А то что, забодаешь?

Илунга прищурился, Джей ощерился, но идеальный момент был грубо разрушен высоким, на границе с ультразвуком, свистом. Оба спорщика зажали уши. Звук оборвался.

— Ай, что за...

— Тишь! — орн упреждающе сжал плечо человека.

Свист повторился, и на сей раз не остался без отклика.

— Гости, — просипел Джей.

Не было на всем Насте твари хуже гостей, детей зимы и холода. Раньше, когда тепла было больше, гости жили в самых глухих чащобах, и увидеть их можно было разве что в особо голодные зимы. Теперь твари осмелели, и редкий месяц обходился без нападения на путников и ответной облавы.

Гости вышли из леса, черными кляксами выделяясь на лунном серебре зимней дороги. Позвавший их человек — веселый щедрый пассажир — отошел в сторону, освобождая хищникам дорогу к теплым и пьяным людям.

Орн дернулся. Джей схватил его, еще и рот зажал на всякий случай. Знал — сбежать, если какая-то из тварей проявит к ним интерес, не получится.

— Уходим, пока они заняты, авось пронесет...

— Я так не могу, — Илунга вывернулся и зачем-то принялся стягивать с плеч шубу, — отойди.

Человек, созвавший на ночной пир гостей, не ко времени оглянулся и заметил копошение у обочины. Нахмурился — свидетели ему были не нужны — вновь свистнул, привлекая внимания гостя, указал в сторону парней.

Тварь понятливо облизнулась. Ее товарки уже раскачивали полоз, разрывая на части слабо сопротивляющихся пассажиров.

Человек усмехнулся, глядя вслед атакующему гостю — и захлебнулся кровью.

Ингара, с ног до кос в своей и чужой крови, вытерла нож о штанину и слепо уставилась в солнечные глаза лесной твари.

***

Джею большого труда стоило не сорваться с места и не заорать, когда спятивший «баран» поймал его за капюшон, предупреждая побег, а другой рукой бросил в морду гостю шубу. Красная шитая шерсть извернулась дугой и обрушилась на холку черной кляксы. Ясно хрустнуло. Алый зверь скакнул дальше, вгрызаясь в горло взвизгнувшей твари.

— Вот теперь пора, — решил орн.

— Я только «за», — судорожно кивнул человек.

— Я с вами! — Ингара выскочила из темноты не хуже гостя.

Парни дружно вздрогнули.

— Туда, там крытая дорога! — девушка первой устремилась в лес.

Крытая дорога значила — «охраняемая», и редко кто из «лихих» или четвероногих хищников осмеливался соваться под стрелы. Орн быстро глянул на человека:

— Она не сможет сдерживать их вечно.

— Тогда рискнем.

Короткий бег сквозь заснеженный, серебристо-черный лунный лес всем троим суждено было помнить до конца жизни.

Им невероятно повезло, что снег успел покрыться толстым шпиком наста. Тяжелые звери то и дело проваливались, беглецы смогли оторваться.

Впереди замаячил просвет.

— Дорога! — задыхаясь, крикнула девушка. — Туда они не сунутся!

Илунга, выругавшись, оказался в снегу по пояс. Рванулся, силясь выскочить из ловушки, оглянулся, различая тяжелыми скачками приближающихся хищников.

Стянул перчатку, в кровь укусил запястье — и расчертил снег перед собой причудливым узором. Зачерпнул горсть и, неловко повернувшись, бросил в сторону погони.

Гости взвыли, когда обернувшаяся огненными каплями кровь влепилась в шкуры и морды.

— Что застрял?! — девушка и парень дружным рывком выдернули его за плечи.

Дальше бежали бок о бок.

Пока не остановились на краю обрыва.

— Это не дорога, — верно подметил Илунга, прислушиваясь к реву за спиной.

— Ошибаешься, она самая и есть, — тяжело дышащая Ингара осторожно глянула себе под ноги — обрывом уходил вниз берег широкой, скованной льдом реки.

На другом берегу начинались владения лорда.

— Майна! — решил Джей и решительно же толкнул обоих спутников в спины.

Сам прыгнул следом — выбирать между смертью от зубов гостей и спуском-падением с приличной высоты времени не было.

***

Ингара, удивляясь собственной везучей живучести, кое-как поднялась на четвереньки. Откуда-то сверху доносился печальный взвой оставшихся без ужина и хозяина тварей. Девушка усмехнулась.

— Эй, ты в порядке?

Джей стоял неподалеку, к сожалению — вполне себе целый.

Ну, это ненадолго, решила для себя браконьер и резко поднялась, намереваясь отполировать лед смазливым личиком.

— Тише, тише! — парень отступил, опасливо косясь себе под ноги. — Мы у берега, под обрывом, течение здесь, должно быть, весьма сильное... «Баран», ты там живой?

— Есть немножко.

Илунга, стараясь двигаться как можно мягче, направился к людям. Успел собраться при падении, особо не пострадал, но ощущение ледяной воды под ногами совсем не вдохновляло.

Джей сконфуженно засмеялся, теребя смерзшиеся пряди:

— Зато от тварей ушли. Здорово, а?

— Выберемся — я тебе устрою «здорово», длиннокосый, — хмуро сплюнула Ингара.

А в следующий момент на лед, слегка разминувшись с орном, приземлилась мохнатая саблезубая туша.

Путешественники с воплями шарахнулись, речной панцирь звонко треснул и не выдержал.

Ингаре с парнем повезло, они успели отбежать-отскользить на безопасное расстояние, но вот орн... Гость успел-таки зацепить его и утянул с собой, в сверкающую черную полынью.

— Твою же...— выдохнул Джей, кидаясь обратно.

— Стой! — белобрысая ухватила его за рукав. — Ты там и шагу не сделаешь!

Орн вынырнул, навалился грудью, руками на кромку — та хрупнула под его весом, вновь сбрасывая чужака в стылую стихию. С попытки третьей ли, четвертой, парню удалось кое-как зацепиться за край зубастой полыньи.

— Да отпусти ты! — Джей вырвал рукав из будто судорогой сведенных пальцев девушки. — Эй, «баран»! Держись, я сейчас...

Обыскивать окружающий мир на предмет подходящей ветки времени не было. Юноша, не чувствуя холода, торопливо стянул шарф, развязал пояс. Лег на живот и осторожно пополз к полынье. Замер, услышав зловещее потрескивание.

Девушка нервно облизнулась, делая шаг назад и всерьез раздумывая, не следует ли ей убираться подобру-поздорову. От этих двоих добра и здоровья явно не предвиделось.

— Хватайся!

Не сразу, но орн сумел зацепиться за конец импровизированного каната.

— Держись крепче! И не дергай так, эй!

Орн его словно не услышал, с трудом втягивая себя на вожделенный прочный лед. Человек вцепился в канат. Двинулся ближе, вытянул руку, почти касаясь пальцами обросших льдом рукавов.

Вынырнувшая из черной воды тварь всей массой упала на них сверху.

Девушка завизжала, без памяти кинулась прочь, оскальзываясь и спотыкаясь. Остановилась, тяжело дыша и всхлипывая, стиснула зубами ладонь — до крови. Заставила себя обернуться.

Разлом черной гнилой раной зиял на белоснежном теле реки. Ингара прищурилась, силясь отыскать взглядом хотя бы крошечные свидетельства...

— Да не может этого быть! — выдохнула, когда в режущий ледяной край впились руки.

Человек, подтягиваясь на ногтях, бросил на лед орна и теперь медленно, но верно выкручивался сам.

Маячок-браслет на левом запястье брака давно пульсировал красным.

***

— Мой лорд, — девушка застыла в глубоком поклоне.

— Ингара, — статный седовласый мужчина в форме Нечетной Войны положил руки ей на плечи, заставил выпрямиться, — я бесконечно рад твоему возвращению.

— Прошу извинить за промедление, мой отряд...

— Я ознакомился с отчетом и не имею к тебе претензий. Единственное, хотелось бы узнать, почему ты так настойчиво рекомендуешь мне отпустить этих двоих.

Ингара сглотнула. От глубокого голоса Зимородка она всегда глохла и замерзала изнутри.

— На то есть причина, мой лорд. Я знаю, что ищет в наших краях орн.

— Разве он не в изгнании?

— Не думаю. Веревка на шее — символ не изгнания, но наказания. Он жестоко провинился, и теперь должен искупить свое преступление.

Зимородок заложил руки за спину. Злой огонь в загороженном цепями камине казался пустым украшением вроде букета мертвых цветов.

— И у тебя есть догадки на этот счет?

— Есть одна. Он ищет Волчий Гребень.

— Интересно, — мужчина коснулся ее взглядом, и Ингара немедленно потупилась.

— Парень — его проводник. Он знает, где спрятан Гребень.

— Еще интереснее.

— И я подумала, что, если вы их отпустите, у нас появится шанс проследить и узнать местоположение. Если вы изволите, мой лорд, я займусь этим лично.

— Волчий Гребень, — с удовольствием, смакуя, произнес Зимородок, — волшебная вещь. Еще мой дед твердил, что в нашем бедном мирке только и осталось истинного могущества, что тепло, железо, кровь и Гребень. Как думаешь, прав был старикан?

— Не мне судить, мой лорд.

— Ингара, Ингара! Если ты права, и тот оборвыш действительно ведет «барана» прямиком к Волчьему Гребню, это будет новая веха!

— Так как вы поступите?

— Как бы ни хотелось мне похвалиться новинкой перед друзьями, придется отложить момент. Устрой им побег. Пусть уходят. Возьми людей, что тебе по нраву, и веди наших баранов до самого Гребня. А там... Знаешь, что делать.

— Будет исполнено, мой Лорд. Вы желаете, чтобы я вернула орна живым?

— Да. Хочу все же вывести его в свет, подобные экземпляры встречаются крайне редко. Можешь идти.

— Мой лорд, — девушка склонилась в глубоком поклоне, пряча лицо.

В кровь укусила губу.

***

Джей не верил ей с самого начала. Ингаре, впрочем, и не нужна была его вера — она просто делала свою работу, и делала ее хорошо.

Человек не сказал ей ни слова, орн, уже когда она собиралась уходить, взял за локоть:

— Идем с нами.

Лорд не успел его обработать, как любил — рога в свете полоза бликовали красным золотом.

— Нет.

— Тебе за это попадет.

Ингара улыбнулась едко, некрасиво. Высвободила руку.

— Валите уже. Мне до смерти надоело вас спасать.

— Спасибо, — хрипловато сказал орн.

Ледяная баня не прошла даром.

Джей поймал ее взгляд — и коротко кивнул.

От этого парня с честными глазами вора она точно благодарности не дождалась бы.

***

Полоз из гаража лорда шел легко и быстро, приближая цель с каждой минутой. Жестокое напряжение, владеющее орном с момента первого его шага на чужой земле, постепенно таяло. Он начинал верить, что успеет. Зверь отставал.

И если орн расслаблялся, то человек, наоборот, каменел. Илунга посматривал на его лицо — бледно-серое, обветренное, с потрескавшимися губами и красными от снежного ветра глазами. Пугающее.

— Ты можешь спросить, — сказал орн, когда полоз отдыхал, а они сидели, укрываясь за ним от ветра.

— А могу и не спрашивать, — глухо ответил человек, укутываясь в плащ.

Костер они не разводили, справедливо опасаясь погони.

— Верно.

Джей отмолчался, зарываясь подбородком в мех. Шуба соседа хорошо грела, прижиматься к ней было тепло, как к печке. Особенно если на время забыть, что не так давно она была вполне самостоятельным существом, после боя с гостями отыскавшим хозяина и вернувшимся на его плечи.

— А у вас морозы бывают?

— Нет. У нас всегда тепло. Солнце. Много зелени. Искусственные озера.

Джей вспомнил свое море — сине-зеленое, в ошметках льдин.

— Зачем тебе Гребень? — спросил, перебарывая сонную одурь.

Илунга слегка отодвинулся. Медленно, железно проговорил:

— Мы нарушили Правило. И это увлекло за собой последствие, справиться с которым не может никто.

— Одно-единственное Правило?

— Да.

— Но почему ты пошел один? Ты же знал, не мог не знать, что здесь ты — скорее объект охоты...

— Это был и мой проступок. Моя вина. И мой выбор. Я не могу рисковать другими своими ради себя.

— Н-да, — Джей, поморщившись, почесал затылок.

— Даже тебя я не должен был брать.

— Ха, сказал тоже. Без меня, «баран», ты вовек Гребень не сыскал бы, уж поверь.

Илунга напряженно улыбнулся.

— Можно еще один вопрос?

— Да.

— Когда ты найдешь Гребень, то заберешь его с собой?

— Разумеется. Иначе для чего все это затевалось.

— Обещаешь? Нет, не так — я обещаю привести тебя к Волчьему Гребню, а ты обещай мне забрать его с собой, во что бы то ни стало. Уговор?

Илунга внимательно посмотрел в глаза неожиданно серьезного человека.

— Уговор.

Скрепили рукопожатием.

***

Орн проснулся резко, словно его дернули за ноги.

Приподнялся, тревожно вслушиваясь в снежный монолог вьюги. Там, за белой стеной, недвижно ждало что-то.

Зверь.

Нагнал. Ровно тогда, когда он почувствовал себя в безопасности. Какой урок.

Но почему он не нападал? Почему выжидал теперь, в одном прыжке от цели?

Илунга смотрел, чувствуя, как от напряжения, сплетенного со страхом, начинают болеть глаза и мышцы. Зверь виделся теперь вполне отчетливо — грудой мутного хрусталя. Ждал.

Причуда разработчика? Кто программировал его, неужели Советник, так желавший ему смерти? Тогда к чему эти церемонии?

Илунга поднялся, стараясь не встревожить спящего человека, и пошел к Зверю. Убежать у него теперь не получилось бы, а закрываться безрогим — верх трусости.

Зверь подпустил к себе предельно близко — и только на расстоянии вытянутой руки Илунга понял причину. Хрустальная тварь, гений формы, была выведена из строя. Грязно, непрофессионально и мощно.

Зверь был мертв.

Едва осознав это, орн тихо засмеялся, удивленный. Холодный мир, где они оба были чужаками, пожрал сильнейшего и уберег слабого. Кого бы ни встретил на своем последнем маршруте Зверь, этот кто-то оказался сильнее. Снег надежно засыпал следы битвы, восстановить картину боя не было возможности. Да и желания, по правде говоря. Илунга провел рукой по гладкой скуле зверя, распаханной ударом чьих-то когтей.

Счастье, что их с человеком не тронули.

Странно, что они... Ну ладно — он — ничего не слышал.

***

— Вот же...— откомментировал Зверя человек, вытирая вспотевшие ладони о штаны, — скажу тебе, «баран», вероятно, нам невероятно повезло. Это точно.

— Точно, — эхом откликнулся Илунга, — так ты не слышал ничего?

— Спрашиваешь, — тоскливо вздохнул Джей, брезгливо-боязливо толкая ногой тушу, — если бы я что заслышал, дал деру. Вот чудилище, и откуда только вылупляются...

У Илунги было мнение на этот счет, но орн счел за благо его замолчать.

— Будешь завтракать?

— Нет, — Джей мотнул головой, — лучше ехать сейчас, до Гребня всего ничего осталось, а еще одну вьюгу я под открытым небом терпеть не согласен.

— Едем, — не стал спорить «баран».

На свежеоткопанный полоз приземлилась механическая шар-птица. Пискнула, замерла, пульсируя глазами.

«У вас. Одно. Текстовое. Сообщение».

— Эх, скорее бы уже голубей да воронов натренировали, а то эти совсем разваливаются...— пробормотал Джей, разнимая птаху на две полусферы. Вынул записку, пробежался глазами. — Ага... Наша верная знакомка сообщает, что лорд Зимородок вовсю в погоне и скоро-таки настигнет. Что же, наддадим!

— Ты не будешь ей отвечать?

— Зачем? Она и так все знает.

***

Илунга почему-то ждал, что Волчий Гребень будет храниться в более помпезных декорациях, нежели давным-давно оставленная станция. Если и было здесь что хорошее, то закончилось.

Дома стояли нетронутые, блестящие, покрытые толстым слоем ЛК-58. «Лаком», как помнил из рассказов старших орн, его предки вместе с людьми заливали пришедшую заразу. Только так — не огнем даже или льдом — удавалось остановить вирус Брасса (и люди никогда, никогда не должны узнать, что вирус пришел вместе с неожиданными спасителями).

Так как многие объекты заливались вместе со всем содержимым, ничего удивительного не было в том, что через некоторое время они стали желанной добычей для охотников за ценностями.

Полоз спрятали за высоким, в три этажа, строением. Илунга хотел затолкать средство в сад, великолепно-зеленый под слоем «лака», но Джей категорически струсил тащиться под сень застывших деревьев.

Вместо этого он провел орна в какой-то совершенно непримечательный дом, уверенно толкнул дверь.

— Сюда, «баран». Дошли.

Обстановка единственной комнаты была бедна и лаконична — кровать у стены, стол под окном, два стула, темное зеркало и умывальник в углу.

— Ну, что скажешь?

Орн молчал — он уже понял, что Гребня здесь нет. Кто-то их опередил.

— Не пырься, как на новые ворота. — Джей опустился на стул, устало потер виски. — Все здесь. Я обещал, и я выполнил свое обещание. Сдержи и ты свое.

— Я не...— Илунга глянул человеку в глаза. — Нет.

Парень вздохнул.

— Да. Я надеялся, ты поймешь. Должен был понять.

— Почему?

Человек фыркнул, глядя в окно:

— Может быть, потому что одному жадному тупому ублюдку вздумалось сыграть в расхитителя гробниц? — проговорил тоскливо.

— Ты убил Зверя.

— И не только его. Но он — он угрожал тебе, — Джей пожал плечами, — наши с Гребнем желания редко совпадают, но в ту ночь мы оба решили, что ты нужен нам живым.

— Зачем?

— Ты идеальный носитель, — парень дернулся от боли, машинально прижал ладонь к затылку. Криво, почти виновато усмехнулся, — в отличие от меня. Он так считает.

— Покажи.

Джей послушно склонил голову, раздвигая густое переплетение косичек и веревочек на затылке. На орна глянула треугольная, с ладонь, грубо выполненная морда волка с ощеренной пастью и ярко-зелеными глазами. Голова Гребня прилегала к затылку человека плотно, как шляпка крепко и глубоко вбитого гвоздя.

— Налюбовался? Он твой. Можешь забирать.

Илунга протянул руку. Пальцами огладил ледяной Гребень. Человек вздрогнул, вывернулся из-под прикосновения.

— Что станется с тобой, если я его выхвачу?

Джей дернул ртом, попытавшись улыбнуться.

— Полгода прошло, баран. Его корни вросли мне в череп, в мозг, в шею...проросли насквозь, бр—р—р...

— Ты погибнешь.

— Надеюсь. Потому что завтра, послезавтра, или на следующей неделе — я уже целиком буду состоять из Гребня. От меня только и останется, что симпатичная шкурка.

— Ты выбрал меня — или меня избрал Гребень?

— Мы оба, полагаю, — нетерпеливо вздохнул юноша, — ну же, «баран»! Забирай Гребень и сваливай, Ингара и Зимородок будут здесь преочень скоро, а тебе еще до своих добираться.

Илунга стоял, погруженный в глубокие раздумья.

— Ты так готов умереть?

— Скорее, я так страстно желаю убить Гребень.

— Хорошо. Это пригодится.

Джей закрыл глаза, выравнивая дыхание. «Баран» положил руку ему на затылок — человек невольно съежился — вновь коснулся заклятой вещицы, и одним быстрым движением накинул парню на голову капюшон.

— Они ждут, что я принесу им Волчий Гребень. Что же. Я приведу им тебя.