Волчья маска

На ветру развевалось когда-то белоснежное знамя с изображением золотой волчьей маски — фамильным гербом княжеского рода.

«Проклятье или благословение для небольшого княжества?» - размышлял Алеша, направляясь на работу и смотря на флаги на вершине замка, которые видно из любой точки города.

Когда он приблизился к дверям таверны, где работал помощником на кухне, его размышления прервал детский голос, доносившийся неподалеку.

— Дедушка Назар, дедушка Назар! А почему на флаге нарисована волчья маска?

— Хм, — произнес пожилой голос. — Софья, ты уже так выросла, а историю наших правителей не знаешь. Эх, — недовольно закряхтел старичок. — Придется задать твоим родителям нагоняй за то, что не рассказали тебе об этом.

Звонкий голосок отвечал:

— Они сказали, что лучше всего про это расскажете вы, дедушка Назар.

По улице шел пожилой мужчина, держа за руку девочку четырех лет. Алеша отлично знал эту пару и, подняв руку кверху, поприветствовал их:

— Здравствуйте, дядюшка Назар и малышка Софья!

Увидев Алешу, Софья радостно улыбнулась и помахала ему в ответ. Старик же лишь слегка кивнул, не замедляя шага, и обратился к своей внучке.

— Ну раз так, слушай внимательно. На протяжении веков князья и их сыновья скрывали свои лица под волчьими масками. Только члены княжеской семьи знали, как они выглядят и как звучат их голоса. Когда рождается наследник, его не показывают народу. Только лишь повзрослев, он, как и князь, выходит к людям в волчьей маске и молчит. Поэтому все переговоры ведет княгиня. Она общается с народом и участвует в светских беседах на дворцовых приемах.

Парочка удалялась по улице, и их голоса стали едва различимы. Алешка решил пройтись и дослушать историю до конца. Он быстро догнал их и, идя чуть позади, прислушался к словам старика.

— Князь редко появляется на людях. Его облик скрывает длинный черный балахон с золотистыми узорами, закрывающий руки и ноги. Иногда из-под балахона видны туфли с крупными рубинами. На лице князя — золотая маска в виде волчьей морды.

— Ого! — удивилась Софья.

— Интересно, что у каждого правителя своя маска. По традиции сам князь создает одну маску для себя и одну для наследника. После смерти правителя наследник делает новые маски волка: одну, в которой будет править он сам, и вторую для своего сына. Так продолжается из поколения в поколение.

— А может князь страшный, как карил, поэтому и прячет лицо? — спросила девочка.

Алеша прикрыл рукой рот, сдерживая смех. Карил — это небольшой ночной зверек, живущий в местных лесах, с дурным характером и злобной мордой. Хоть для людей он не страшен, но вот детей им пугают.

Дедушка громко по-старчески рассмеялся.

— Возможно, — ответил он на ее предположение. — Ходит легенда, что давным-давно из этих земель изгнали ведьму, и за это она прокляла князя и его род. И теперь все правители и их наследники превращаются в волков. Они вынуждены прятаться за масками, чтобы не пугать жителей.

— Жалко их… — искренне проговорила Софья.

— Если легенда правдива, то они обладают звериным чутьем и всегда в курсе происходящего на их территории. Знают, чем недовольны местные жители и какое решение подойдет лучше. Они раскрывают шпионов и предотвращают мятежи и заговоры. Ходят слухи, что они поедают непослушных девочек. Но ты же…

Алешка уже не слушал. Он стоял посреди улицы, погруженный в свои мысли. Ему всего одиннадцать, но он более задумчив и спокоен, чем его сверстники. Его взгляд, глубокий и проницательный, словно принадлежал человеку с богатым жизненным опытом и иногда пугал. Взрослые могли повысить голос или отчитать Алешку за проказы и мелкие шалости, которые будто невольно сопровождали каждого подростка, но стоило им заглянуть в глаза Алешки, как раздражение улетучивалось, и взрослые начинали спокойно, даже дружелюбно разговаривать. В этом и была магия Алеши — щуплого, немного сутулого мальчишки среднего роста. Со слегка длинными и немного взъерошенными волосами.

Алешка сжал руку в кулак и слегка кивнул, будто решив для себя что-то. Развернулся и пошел заниматься отложенными делами.

Он собирал остатки хвороста в небольшую стопку. Осень выдалась теплой, но близился сезон дождей. Ему предстоит сделать большой запас хвороста для таверны, так как целую неделю он не сможет появляться в городе. Алешка отпросился у старшей по кухне Купавы, рассказав, что мама попросила его помочь с мытьем всех замковых подсвечников. Приезжий заморский гость, остановившийся в замке, высказал самой княгине, что подсвечники очень грязные, и теперь всем уборщицам, одной из которых была его мать Евдокия, предстояло целыми днями намывать закопченные железяки. Купава возмутилась глупостью знати и одобрила идею помочь женским рукам.

— Сегодня поздно не задерживайся, а то отец в дом опять не пустит, будешь в конюшне спать, — с улыбкой произнесла она и убежала дальше хлопотать на кухне.

«Милая женщина, - подумал Алеша. - Если бы не мозолистые ладони и морщинки возле глаз, то ей можно было бы дать около двадцати лет».

После полудня Алеша шел по лесной дороге, покрытой опавшей листвой, в компании Кузьмы и Платона — подростков десяти лет, с которыми он дружил уже не первый год. Сопровождал их старший брат Кузьмы — Юго, парень двадцати семи лет от роду. Юго вел за собой смирного осла и шел с ним чуть позади шумных подростков. Осел изредка останавливался и по возможности щипал траву по обочине, пока сильная рука не натянет поводья, увлекая за собой. Путь был недалекий, в минутах сорока от города, где собирали хворост в лесу за пригорком. Компании предстоит собрать хворост для таверны и себе в дом. Хворост хорошо подходил, чтобы подогреть еду или вскипятить воду для чая и согреться в дождливые зябкие дни. Дрова же заготавливали на зиму и не использовали без особой надобности, сберегая до морозов. За хворостом посылали молодежь и одного-двух взрослых. Плата была не большая, зато горячие обеды в таверне были для тружеников почти бесплатно: лишь бы отбить стоимость затраченных продуктов.

Ребятишки гонялись друг за другом возле сосен, растущих вдоль дороги. Дрались палками, представляя, что это мечи и копья. После очередной схватки парни, запыхавшись, упали в кучу листвы. Проходивший мимо Юго убедился, что с парнями все нормально, и прошел неспеша дальше.

Отдышавшись, Алеша спросил:

— А вы верите, что князь превратился в волка?

Платон приподнялся и громко возразил:

— Нет, не так! Он каждую ночь превращается.

— Он не превращается! Он всегда выглядит как волк, — сказал Кузьма.

— Нееет, я точно знаю, так как в замке запрещается ходить ночью. А это значит, что он ночью превращается в волка и нападает на тех, кто ослушивается, — уверенно сказал Платон.

Спор был жарким, у каждого было свое мнение и оно, конечно же, было правдивее всех.

— Да нет же, — снова перебил Кузьма. Встав и отряхнувшись от мелкой листвы, он закрыл лицо руками, как бы изображая маску, — они целый день ходят в масках и у них нос потеет. А ночью они любят с семьей гулять по замку, не пряча лицо… ну или морду.

— А может, они просто страшные как карил, вот и надевают маски, — громко произнес услышанную недавно шутку Алеша и начал громко смеяться. Парни сперва не поняли шутки, а потом поддержали его дружным смехом.

Отец Кузьмы и Юго был кузнецом, а их мать помогала на кухне Купаве. А вот чем занимался Юго, Алеша не знал наверняка. «Вроде помогает страже города», — как-то ответил отец Алешки. С его массивным и коренастым телом в самый раз идти в стражи или военные. Но почему-то оружие он не носил.

У Платона была только мама, она работала кожевником. Тяжелая работа для женщины, хоть и неплохо оплачиваемая. Стоило ли это постоянно больных рук и едкого запаха, от которого невозможно отмыться, но кожевником она была отличным.

Ближе к вечеру небо затянуло и пасмурная погода подсказывала, что пару дней будет идти дождь. Ребята перекусывали тем, что дала Купава в дорогу, усевшись прямо на собранный у обочины хворост. Не хватало теплого чая. В такую зябкую погоду, да в сыром лесу, совсем не хотелось запивать хлеб и сыр холодной водой.

— Вот бы сейчас оказаться на теплой печи, — проговорил Кузьма, прожевывая корочку хлеба.

— Если маменька замерзнет на работе, то, придя домой, она нагреет печь, да не хворостом, который еле-еле тепло дает, а возьмет несколько больших поленьев из дровяника. Вот тепло будет. Они до ночи щелкают в печи, — мечтательно вспоминал Платон.

Послышался цокот копыт. К ним на коне прискакал из города Велимир, сам начальник городской конюшни. Он спешился, подошел к Юго и что-то сказал на ухо. В конце было лишь слышно: «Быстро!». Краткий взгляд на нас и лицо сурового начальника стало добродушнее.

— Привет, парни! — с улыбкой произнес он. — Как много хвороста собрали, — добавил Велимир, осматривая связки у дороги.

Парни поздоровались, слегка опустив голову.

— Дядюшка Велимир, а где посыльный? — спросил Платон.

— Да, где же дядюшка Смешные Истории? — подхватил Кузьма, и все весело засмеялись. Только у Алеши на лице появилась натянутая улыбка.

— Мой посыльный и гонец Фарат вчера упал с лошади и повредил спину. Старый он уже, — опустив голову, произнес всадник.

— Вы уже подыскиваете нового посыльного? — громко спросил Алеша.

Все на него посмотрели с шокированным выражением на лицах. Платон поморщился с презрением и только силой заставил себя промолчать.

— Да… Наш бравый сказочник не скоро встанет на ноги. Да и в последнее время много дел стало, ему все равно нужен будет помощник. Может, ты хочешь стать новым посыльным? — улыбнувшись, спросил Велимир.

Алеша только открыл рот и как сам себя одернул.

— Приходи ко мне, будешь помогать с лошадьми, а там и посмотрим, — Велимир вскочил в стремена и бросил грустный взгляд на Платона. Пришпорил лошадь и стремительно ускакал по дороге дальше.

— Быстро собираемся и идем домой. Надо успеть, пока дождь не начался, — произнес Юго.

— Братишка, что случилось? — спросил Кузьма.

Юго опустил глаза и стал быстро собирать хворост под ногами.

— Маме Платона нездоровится. Нужно будет занести ей хвороста побольше.

— Маме?! — воскликнул Платон и побежал было в сторону города, но Юго успел поймать его за руку.

— Вернись и бери хворост. Ты там ничем не поможешь. А два дня как минимум будет идти дождь. И что ты сейчас можешь сделать, так это принести домой тепло, — строго произнес Юго.

Платон заплакал, но послушно побрел обратно. Спустя некоторое время они все шли молча в город, волоча за собой небольшие вязаные кучки с сухим хворостом, которые не поместились на ослика. Только всхлипы Платона раздавались в тишине. Вдали завыл карил. Днем он прячется в дуплах или норах. К ночи же выходит на охоту и издает громкий вой, говоря всем, что это его территория и он будет ее защищать. Молчание среди парней продолжалось. Алеша хотел поддержать друга и, подойдя к нему ближе, сказал:

— Все с ней будет хорошо, не переживай.

— А ты-то откуда знаешь? — громко ответил заплаканный Платон, — Что ты знаешь о семье и боли близких?

Алешка замер, поджав губы, понимая, что боль и детская злоба, накопившаяся у Платона, найдя хотя бы малейший предлог, готова вылиться наружу. И здравый рассудок уставшего от переживаний мальчика не сможет ее сдержать.

— Тебя волнует даже не Фарат, а кто будет его замещать, хотя этот человек столько сделал для нас! А что ты знаешь про мою маму? Ты не знаешь, как она плачет по ночам от боли, как у нее болят руки. Что ты знаешь о боли своих родных!

— Ты не прав! — возразил Алеша, со всей силы уже сжав зубы, чтобы их не размыкать, боясь сказать лишнего.

— Ха-а-а! — вытерев слезы и сопли, Платон уже истеричным голосом сделал вид, что смеется. — Ты лжец! У тебя нет ни отца, ни матери, они от тебя избавились еще в детстве! Ты все врешь, ты живешь в монастыре. Старшую уборщицу называешь мамой, а охранника на воротах называешь отцом. Хотя даже не знаешь, что это такое: отец и мать!

После этого Платон бросил связку с хворостом и побежал по дороге в сторону города. В этот раз его никто не стал останавливать.

Юго подошел к брошенной связке и закинул ее себе на плечо. Проходя мимо Алеши, он лишь похлопал его по спине и сказал: «Давай, нам нужно идти».

«Сколько насмешки и боли было в словах Платона. Он хотел сделать мне больно, только потому что больно ему. Ему было трудно. Сперва узнал, что Фарат упал с лошади. А так как отца у него нет, то он видел отца в добродушном гонце, который воровал для детей сладости в замке, заглядывая туда по работе. А еще и его маме нездоровится», - рассуждал в тишине Алеша.

Остальной путь прошли в молчании.

Вскоре добрались до города.

— Юго, можно я отнесу хворост Платону? А ты загрузишь осла, — спросил Алешка.

— И зачем тебе это делать? Пускай он сказал правду, но это было сделано очень грубо. И ты не хочешь его за это проучить?

— Зачем, он же просто ребенок.

— Верно. Как и ты, вообще-то.

— Не понимаю тебя, Юго.

— Брат имеет в виду, что ты тоже еще ребенок, но ведешь себя как чересчур взрослый, — попробовал объяснить Кузьма, что имел в виду его брат. — Я бы Платону крикнул чего погрубее в ответ, а хворост выкинул бы в кювет. Пускай там его и ищет. Нельзя так разговаривать с друзьями. Пускай просит прощения, а если нет, то пускай и не подходит к нам.

«Он никогда не просит прощения. Но я не могу так раскидываться друзьями. Может, Платон и Кузьма — это все, что есть у меня настоящего», - хотел было сказать Алешка, но сдержался. Надо сказать что-то не менее правдивое, но при этом банальное. Подумав, ответил:

— Сдался мне этот зазнайка Платон. Я за его маму беспокоюсь, — чуть на повышенном тоне проговорил Алеша, пытаясь произвести впечатление, что он раздражен.

— То-то и оно, — недовольно прокомментировал Юго. — Послушай моего совета. Я все же старше тебя. Не торопись взрослеть, побудь ребенком. Все время хочешь быть правильным, угодить каждому. Ты ребенок, насладись этим временем. Пара лет еще есть в запасе. И ты станешь взрослым. Тогда и будешь сдерживать обиду, думать, что говоришь. И выполнять долг перед родной землей. Детство бывает лишь раз…

— Спасибо за совет, я подумаю, — проговорил Алешка, загружая хворост на спину.

Юго лишь махнул рукой, давая понять, что Алешка так и не понял его мысль.

— Увидимся! — кричал Кузьма, а Алеша уже ускорял шаг: надо было успеть вернуться домой дотемна.

Алешка подошел к дому Платона. Он выглядел уставшим и измотанным. Кинул хворост у двери. И хотел уже уйти, но остановился и пару раз громко постучал в дверь.

— Я принес хворост, который собрал Платон, и положил его у входа.

Ответа не было. Алешка немного постоял, согревая холодные пальцы своим дыханием, и уже собирался уходить, как дверь отворилась. В проход выглянул Платон.

Они посмотрели друг на друга. У в этом взгляде было все понятно. И «извини» от Платона, и «ничего, я понимаю, что тебе тяжело» от Алешки. Но Алеша все же спросил:

— Как мама?

— Вроде получше. Но завтра на работу не пойдет, очень болят руки. Я буду рядом с ней. Она говорит, что ей лучше, когда я рядом.

— Передавай ей привет. А я побежал, мне нужно домой, — проговорил Алешка, словно что-то вспомнив.

— Мы же с тобой еще друзья? — спросил Платон.

— Конечно, — с искренней улыбкой произнес Алешка. — Настоящие друзья, — проговорил он уже шепотом.

В пустой таверне мыла посуду Купава. Заметив Алешку, она протянула ему сверток с едой.

— Скорей иди домой. А то отец будет злиться.

Взяв сверток, Алеша пошел к стенам замка. Первые звезды появлялись на небе, город готовился ко сну, зажигая редкие фонари возле домов. Через три часа фонари погаснут и наступит абсолютная темнота.

Подойдя к большим деревянным воротам, обитым железом, Алеша постучал в них. Открылась бойница. Пожилой привратник сухо осмотрел парня и сказал:

— Опять ты задерживаешься. Сколько можно, я же говорил, что нельзя так поздно приходить.

Через несколько секунд ворота заскрипели и приоткрылись. Алеша протянул сверток привратнику.

— Извините меня! Задержался, собирая хворост для таверны. Вот, держите.

Стражник скривил лицо, но взял сверток и махнул головой, разрешая пройти.

— Меня накажут за твои выходки, если узнают, что открываю ворота после заката, — проговорил недовольный стражник.

Когда засов задвинулся позади Алеши, мальчик хотел рассказать, как прошел его день, но стражник уже потерял интерес к парню, раскрыл сверток и жадно рассматривал его содержимое. Алеша понял, что рассказ будет бессмысленный и побрел дальше. Он чувствовал, что в глубине этого стражника живет добрый человек. Ему хотелось достучаться до него, но пока перед ним была стена, холодная и неприветливая. Да, именно этого человека он называл отцом для всех, кто находился по ту сторону крепостных ворот.

Пройдя по улицам, мощеным камнем, Алеша направился к зданию, на крыше которого возвышался деревянный крест. Это был детский приют при церкви. Поднявшись по каменным ступенькам и зайдя внутрь, он увидел женщину, которая под тусклым освещением свечей натирала подсвечники, сидя в коридоре. Увидев парня, она недовольным голосом стала бормотать:

— Опять шарахаешься по ночам. Чего тебе не сидится, все нормальные дети уже в кровати спят, а он…

Но ее слова прервала настоятельница детского дома, она же монахиня Яра, давшая обет безбрачия и посвятившая всю себя этому приюту. Она поприветствовала мальчика, а после, повернувшись к уборщице, произнесла:

— Не сердитесь на него. Я с ним поговорю про опоздание.

Пожилая женщина снова стала что-то бормотать под нос, но уже не обращала внимания на Алешу и продолжала натирать тряпкой закопченные, покрытые воском подсвечники.

— Помойся и зайди ко мне в кабинет, — сухо сказала наставница. Затем она развернулась и растворилась в темноте коридора. Алеша прошел в комнату, где для него приготовили таз с теплой водой. Вода немного остыла. Он спешно помылся, надел чистое белье, которое было аккуратно сложено на табурете, и прошел в кабинет.

Наставница сидела за большим письменным столом и что-то писала под светом трех свечей и догорающего камина. Увидев Алешу, она встала из-за стола. Мальчик приблизился к наставнице. Яра протянула к нему руки и обняла, произнеся с улыбкой:

— Ты молодец. Но зачем так задерживаться, тем более сейчас. Тебя давно ждут.

Алеша обнимал ее. Он вцепился в ее одеяние, а на лице блестели слезы, отражая блеск свечей. Это единственный человек, которому он мог показать свои слезы. Показать себя тем, кем он был на самом деле. Признаться в своих слабостях, мечтах и страхах. Этот человек разделял его мир на до и после, настоящее и выдуманное, это и то. Все эти границы стерлись. И только сейчас было настоящее.

Несколько мгновений спустя монахиня прервала молчание:

— Ну все, Алексей. Поторопись, поговорим потом.

Она подошла к книжному шкафу и потянула спрятанный рычаг. Одно деление шкафа отошло от основания, а за ним показался уходящий вниз туннель. Подождав, пока Алешка вытрет слезы с лица, дала ему зажженную свечу и, улыбнувшись, поцеловала его в лоб. Алеша спустился в темный туннель, аккуратно ступая по пологим ступенькам. Этот ход вел под внутренние стены замка. Когда мальчик шел по этому туннелю, его тело постепенно выпрямлялось, походка становилась увереннее. Плечи расправились, а дыхание стало спокойным и ровным.

Дойдя до конца туннеля, он открыл железную дверь и вошел в небольшую комнату. Посмотрел на крючки для одежды и обнаружил, что привычного одеяния на них не было. Это значит, что в замке нет посторонних и одежду забрали для чистки. Алексей прошел по направлению к залу с высокими потолками. На стенах зала в свете факелов были хорошо видны расписные фрески и богато украшенные колонны. Пройдя по красной ковровой дорожке, которая лежала поверх мраморного пола и вела к большой роскошной лестнице, он поднялся по лестнице и остановился перед дверями с позолоченными узорами. Глубоко вздохнул, взялся за ручку и потянул на себя, заходя в просторную комнату.

В центре комнаты стояла большая кровать, на которой лежал мужчина преклонного возраста. Рядом с ним сидела женщина.

— Тебя долго не было, я же просила… — сказала она, смотря взглядом строгим и холодным словно сталь.

— Подойди ко мне, — хриплым голосом произнес мужчина, — и не обращай внимания на причитания стальной леди.

Алексей, приблизившись к кровати, взял мужчину за руку и произнес:

— Как твоя спина, отец? Многие за тебя волнуются. Платон очень расстроился, когда узнал, что ты упал с лошади. А Кузьма ждет твоих новых историй.

— Ох, эти сорванцы, — откашлявшись, проговорил князь. — Тебе нужно будет за ними приглядывать. Особенно эта касается Платона. Он никогда не простит этот мир за ту любовь, которую ему не дал отец, покинув его раньше времени. В этом есть и моя вина, ведь по моему приказу он отправился на то задание. Будь для него примером и поддержкой. Как и для остальных... — глубокий кашель прервал его речь.

— Отец! — Алексей хотел что-то сказать, но почувствовал нежную руку матери, которая стала гладить его по голове.

— Сын мой, князь сильно болен и не сможет больше встать с кровати, — проговорила княгиня поставленным и отточенным до совершенства голосом.

«Она держится из последних сил, чтобы не зарыдать, - подумал Алексей. - Укрыться под железной надменной маской стальной леди, у которой нет эмоций и жалости — это про мою мать. В отличие от нас с отцом она свою маску почти не снимает».

Алеша посмотрел на отца и ему захотелось заплакать, обнять его и закричать от раздирающей боли в душе, но он не имел на это права.

«Неконтролируемые эмоции доступны большинству людей, но это роскошь для тех, кто несет ответственность за тысячи поколений», - так говорили отец и мать, князь и княгиня, посыльный и стальная леди.

Алексей сглотнул и, сдерживая слезы, одной рукой крепко сжал руку отца, а другой приобнял мать. Взгляд упал на стоявшие на столе две золотые волчьи маски. Проклятие или дар, муки или подъемная ноша во благо сотни тысяч людей — что это? Алеша уже знал ответ, просто ему хотелось еще чуть-чуть побыть ребенком.

Волчья маска
Автор: Эмбер Трой (Игнатьев Павел Павлович)
Правообладатель:© 2023 Все права защищены.