Волейболл!! Путь к вершине

Шум арены накатывал, как волна – густой, тяжелый, давящий. Полуфинал весеннего национального турнира среди старших школ. Академия Сейкей против Частной старшей школы Тонояма. 1-1 по сетам. Третья партия уже начиналась, но воздух уже горел от волнения.

- Сэйкэй готовит атаку. Связующий Миямото смещается.. – проговорил комментатор. – Похоже снова пойдут через Накамуру.

Мяч взлетел. Пауза – короткая, как вдох.

Рэн уже шагнул в разбег. Его прыжок выглядел неправдоподобно. Точный, выверенный взрыв, в котором участвовала каждая мышца его тела. Он взлетел над сеткой, будто сама площадка выталкивала его вверх. Тело выгнулось под неестественным углом.

-Накамура Рэн, диагональный второго курса! – второй комментатор повысил голос. – Один из лучших бомбардиров этого сезона!

Блок соперника сомкнулся троицей. Тяжелые, уверенные руки, плотная стена. Рэн видел их лица, напряженные челюсти, расширенные глаза. Видел микроскопическую дырку между пальцами левого блокирующего.

Думать было некогда.

Он рубанул по мячу со всей тяжестью корпуса. Удар разорвал воздух – хлёстко, звонко. Мяч врезался в пол рядом со стопой либеро Тоноямы.

- Эйс от Накамуры! Сейкей выходит вперед!

- Хотя визитной карточкой Накамуры является его феноменальная гибкость, это не меняет его заслуг в физической силе. Он является одним из самых одаренных игроков в силовом плане!

Рэн не улыбнулся. Только выдохнул, будто выкинул камень из груди. Он знал – это был всего один мяч. Ничего не решающий, ничего не обещающий. Но то, как дрогнул блок соперника, то, как либеро соперника моргнул на секунду позже – это он заметил.

Хорошо. Пусть боятся.

Он развернулся к своим, поднял кулак. Команда собралась вокруг – короткие касание ладоней, сухие взгляды, ни одного лишнего слова. Работа продолжалась.

Мяч улетел к падающему. И прямо в этот момент, когда арена взяла короткую паузу перед новой подачей, Рэн ощутил странный толчок в висках, будто память выстрелила с обратного края сознания.

Сладкое ощущение дежавю.

*

Чувствую… запах. Запах кондиционера для белья, запах свежескошенной травы. Жарко. Я вижу. Вижу сквозь темноту обжигающий свет, который пробивается через веки. Жарко. Солнце впечаталось в лицо, словно клеймо, оставляя ощущение ожога.

Стоп. Веки? Солнце?

Звонкую тишину разорвал судорожный вдох; собственный пульс бился в ушах. Чувства возвращались одно за другим. Острая, жгучая боль в сетчатке. Затем - нечто похожее на белое золото, яркость которого заставила меня зажмуриться и вдохнуть заново, с новым, незнакомым ощущением.

Я вижу.

Я могу видеть.

Я могу чувствовать запахи. Наконец нет той густой, вязкой тьмы, что поглощала даже собственные мысли и вгоняла в отчаяние.

Я оглядел свои руки. Не помню, чтобы был таким маленьким, но и не помню ничего одновременно.

Я переместился назад во времени? Но это не моя комната - у меня и не было комнаты.

Я встал с кровати. Первое, долгожданное прикосновение ступни к твердому полу вызвало поток дофамина и почти болезненную эйфорию. Снова ощущать собственное тело, а не висеть в пустоте… я мысленно благодарил всех возможных богов за шанс чувствовать.

Оглядевшись, я увидел обычную детскую комнату: игрушки, мячики, книжки на полках. Быстро ощупал себя. Так… хорошо. Я всё ещё представитель мужского пола. По убранству комнаты можно сделать вывод: ребёнок из обеспеченной семьи. Память подсказала имя - Рэн.

Накамура Рэн.

Будильник показывал 10:34. По жаре, по цикадам за окном, по оттенку света - середина июля или начало августа. Откуда я это знаю?

Шаги. Всё ближе. По тяжести и ритму - взрослый человек. Дверь открылась, и я увидел красивую женщину лет тридцати с небольшим. Чёрные волосы собраны в аккуратный пучок. Память тут же выдала имя: Накамура Мию. Мама.

- Рэн-Рэн, ты уже проснулся? Как раз хотела тебя будить, - она улыбнулась тепло и легко. - Бегом умываться и за стол.

Уже собиралась выйти, но обернулась:

- Сегодня придёт друг папы с семьёй. У них есть сын твоего возраста. Постарайтесь поладить!

Ошеломлённый, я только кивнул и пошёл в ванную. Удивительно: нет ощущения чужеродности. Маму Рэна я воспринимал… как свою. Может, та вечная темнота была всего лишь затянувшимся кошмаром?

Из-за роста я взобрался на низкий стул - фуро ису - чтобы разглядеть себя. В отражении - черты матери: мягкая улыбка, её глаза. С этим можно работать.

Умылся, почистил зубы и пошёл на кухню. Дом был двухэтажный, кухня - на первом этаже. В столовой сидели мужчина и девочка. Накамура Такехиро и Накамура Хару. Отец и младшая сестра.

- Доброе утро, сын. Садись, - ровно произнёс отец, не поднимая взгляда от газеты, но явно отметив моё появление. Лицо длинное, жёсткие черты, тонкие губы, сосредоточенные глаза. Линия бровей в лёгком постоянном нахмурении - человек, у которого эмоции живут глубоко под кожей.

- Утречка, Рэн-Рэн! - пискнула сестра. Хару была как маленькая копия матери: мягкие линии лица, блестящие непослушные волосы и взгляд, в котором живёт чистая детская энергия.

- Угу, — кивнул я ей.

- Рэн-Рэн сегодня какой-то тихий. Обычно по утрам скачет как зайчик, - заметила мама, раскладывая тарелки.

- Рано мы купили ему компьютер, - вздохнул отец. - Говорил же, стоит подождать. Наверняка всю ночь играл, вот и синяки под глазами.

- Никаких игр после восьми, молодой человек. Ты меня понял? - Мию пригрозила мне ложкой почти комично.

- Понял, мама. Извини.

Так прошёл завтрак семьи Накамура. Из разговора я узнал многое. Отец - 39 лет, судья окружного суда префектуры Канагава, работал в Йокогаме, где мы и жили. Мать когда-то была профессиональной гимнасткой, но после моего рождения завершила карьеру.

Конечно, они не сидели и не выкладывали мне биографию в лицо - не идиоты же. Просто отдельные слова цеплялись за память Рэна, и картинка складывалась сама.

Мне - 9 лет. Ученик младшей школы. Хару младше на два года.

После завтрака дом снова наполнился звуками шагов, голосов, обычной семейной жизни - слишком нормальной, чтобы не пугать. Я сидел на веранде, глядя на двор, в котором всё казалось и знакомым, и чужим одновременно.

На столике лежал волейбольный мяч. Белый, чуть потёртый. Память подсказала: мой. Рэн играл иногда во дворе с отцом. Отец всегда подавал аккуратно, чтобы не ударить по пальцам. Я взял мяч. Ладонь легла на поверхность - и это простое соприкосновение внезапно осело тяжестью в груди. Мяч пах резиной и солнцем. И ещё чем-то таким… живым.

Попробовал подбросить. Мяч улетел выше, чем я ожидал, и я ловко подставил руку… но детское запястье не выдержало. Резкая боль полоснула вниз до локтя.

- Тело слабое… - выдохнул я. Даже голос дрогнул, тонкий, детский.

Попробовал снова. Подброс - удар - неловкий отскок. Мяч катится по траве. Смешно. Во взрослом теле я бы сделал это легко. Здесь - будто снова учусь дышать. Стоял в центре двора, потянул воздух так глубоко, что лёгкие сжались. На секунду стало тихо. Даже цикады будто пропали.

Так вот куда я попал. Вот кем я стал.

И если это второй шанс… то он начинается не с великих слов, а с кривого удара по мячу. Я поднял его снова. Лёгкий.

Но это был мой первый тренажёр. Мой первый шаг.

- Ладно, - сказал я вслух. - Начнём отсюда.

И мяч снова ушёл в воздух.

Первый день новой жизни продолжался.