Волшебники на опыте (*60 иллюстраций)

Окрестности Чёрного замка.

Тёплый ветер взвихрил волосы симпатичной блондинке. Девушка сдула чёлку с губ и вперилась тяжёлым взглядом в массивные ворота. Ничего не попишешь, надо брать. Вламываться, пробивать или договариваться. Результат один – вызволять рыжего из плена. Иначе без него скоро всем худо будет. А ей плохо прямо сейчас.

Чего скрывать? Страдала Анастасия Ташкина без Григория Карасёва! Кушать не могла и думать ни о чём другом. Во-первых, потому, что он там тоже наверняка страдал без неё. А во-вторых, потому, что это был основной кормилец сначала Красного королевства, а потом и Красной республики, когда враги со всех сторон Алый в клещи взяли и осадили, вместо того, чтобы делом заниматься и торговать как свободные, разумные люди.

Признаться честно, влиял Триумвират на новый мир как только мог. Магов местных в расход пустил одного за другим, захватчикам бой дал и людям путь к лучшей жизни указал. А всё потому, что сами стали магами. Но с одним дополнительным словом. Очень важным словом – магами «дарующими». Потому что дарить блага людям им было совсем не жалко.

Марк Ушаков, к примеру, любую технику мог призвать. И такие механизмы в городе построил и заставил работать, что не только трубопровод и отопление с канализацией сделали, но и заводы с фабриками поставили. И тут же людям раздали. Им нужнее. Рабочим и крестьянам, значит. А сама Настенька этих людей во что угодно могла одевать-обувать. Захочет – в крестьян, захочет – в рабочих. Но это в рабочее время. К вечеру ближе все, например, спортом занимались или культурно просвещались, на балеты смотрели и постановки. А по выходным хор пионеров слушали. Ведь пионерию они с ребятами тоже этому миру под расписку выдали. Как и комсомол, и дружбу народов.

Но всегда в мире равенства и справедливости такая пакость находится, которая не хочет дружить и развиваться коллективно. Царьки, магнаты, маги-кровопийцы, торгаши со своими спекуляциями. Все вдруг поняли, что трое ребят не просто блага раздают, а целую Идею в мир привносят. И в неё можно верить, можно ругать, можно хвалить. Идея от того ничуть не измениться. Простая она как сапог: делай мир лучше. Своими руками. Никто не сделает это за тебя.

И она снова пошла к замку, ничуть не скрываясь. Сервис, не будь дураком второго дарующего мага терять в его зоне служебной ответственности, тут же рядом по земле голой побежал. А Настенька резко остановилась и только под ноги посмотрела. Затем склонилась.

От удивления и полковник склонился.

ТРАВА!

Все над травинками первыми склонились. Свежая и безумно прекрасная среди серых полей, она была первой травой, что за десятки лет проклюнулась на земле бесплодной.

А считались они бесплодными лишь потому, что дождей почти не знали. Но зима всё переиначила. Как только снег растаял и соль с поверхности смыл, вспомнила земля, что может родить.

– Ну вот, первый росток новой природы, – улыбнулась Ташкина, но тут же тяжело выдохнула и снова на ворота посмотрела.

Их как не одевай, как не обувай, а всё равно на месте стоять будут. А рядом Ушакова нет, чтобы таран построил или танк призвал. Чтобы войти с одного удара! Но если ничего не придумать в ближайшее время, то все с голоду опухнут. А основной поставщик провизии в чёрных землях там, за воротами. В плену. И никто его так просто не отдаст и не сменяет даже за самое лучшее платье в мире.

Да уж, влияла троица на мир. Но одно оставалось неизменным. Всё так же тяжело было штурмовать каменные крепости и всё так же никому не хотелось за это умирать. Ведь штурм замка – это вам не в магазин за хлебушком сходить. И даже не доставку заказать. К этому делу надо подходить основательно: артиллерию готовить, холмы насыпать, на них пушки устанавливать, чтобы дальше летело и глобальнее поражало. А просто так с земли стрелять – дохлый номер. Воробьи засмеют, да порох только зря потратишь. И судя по донесениям полковника Сервиса, порох они уже и так потратили.

– Вояки, блин с маслом! – возмутилась Настенька, глядя на бесполезную пушку, которую даже со стен стрелами горящими не осыпали.

Так как пользы от неё было разве что в том, чтобы вместо скамеечки использовать. Потому так и бросили. Никому не нужна. Ни своим, ни чужим.

– Анастасия Сергеевна, вы бы отошли от крепостных стен подальше, – посоветовал усатый полковник. – Про редуты забывать не следует. Это же наша защита. А враг коварен и хитёр. А ещё опасен… иначе как бы мы Карасёва прозевали? Вероломно выкрали у нас его! И Федюна заодно. Клянусь Ондулаем и Андулаем в придачу, так всё и было.

– Ну-ну, – хмыкнула блондинка.

– Отойдём, – стоял на своём полковник, который при всей тупиковости ситуации всё ещё умудрялся руководить осадой. И это на грани разложения войск! Не зря ему всё-таки звание высокое выдали.

– Иначе разбомбят ответным огнём всю артиллерию прямо со стен, не разбираясь, кто прав, а кто виноват, – продолжил он со всей толикой убеждения, на которую ещё был способен, когда уже в животе урчало громче, чем говорил. – Тогда совсем обидно будет – столько шли пострелять, а ответным огнём накрыло.

– Готовится надо к штурму тщательнее, – тут же посоветовала Настенька, к делам военным никогда никакого отношения не имея. Разве что за Главного казначея в республике была ответственная одно время, но то дело прошлое. Теперь каждый за долг Родине служит, по убеждению, а не за звон монет.

«Просто они об этом ещё не знают», – подумала Настенька.

– Вот-вот! – пытался изображать бодрячка усатый командир. – А, чтобы нормально проходили инженерные работы, окопы пригодятся и траншеи. Земля же только таять начала, вот и займёмся как следует. Время нужно.

– Сколько? – прищурилась блондинка, которой волей-неволей аудит пришлось проводить. С проверками прямо на голову армии свалилась.

– Месяца два, а то и квартал, – тут же прикинул образованный полковник. – Но если сегодня все умрём, то не успеем. Пусти кто стрелу или болт сейчас в нас со стены и всё – сразу на выбывание! А в окопе присел и всё… мимо пролетела. Пронесло, считай. Окопы на войне – вещь первостепенная. Без них никак нельзя тем, кто уцелеть желает и домой с полным набором рук и ног вернуться, без ранений, ампутаций и прочего некомплекта. Я некомплекты те больше всего не люблю, если по совести.

– Столько времени у нас нет, – напомнила руководительница, которую никто не избирал, но все уважали, так как с ней в армию сразу новая одежда прибыла и обувь чистая. И всё – по сезону.

Кто бы из солдат не обрадовался?

– Признаться, может и года не хватить, – тут же раскрыл все карты Сервис. – Ещё можно рыть туннели. Лопат, правда, не хватает. Но ничего. Ложки нам теперь всё равно ни к чему. Есть нечего. Так что ими можно копать. Главное в этом деле – настойчивость. Захотим – до кого угодно докопаемся.

– Туннели? – вздернула плечиком блондинка. – Какие ещё туннели? Ты ещё скажи, что метро до Алого строить будем.

– Про метро не знаю, – признался полковник с кислой миной. – Ибо не столь образован, как вы. Но про тоннели знаю. Да их даже днём и ночью можно копать, чтобы стены врага подорвать или осыпать. Но то занятие на любителя. Ведь всегда могут ответные туннели прорыть и спросить уже под землей – чего хотели? Как звать? Да и без укреплений много не нароешь – засыплет, и поминай как звали. В общем, сложная эта задача – замок штурмовать. Всё по уму надо делать. По науке. Но торопиться точно нельзя… Засмеют.

К счастью для осаждающих и осаждённых, Настенька уже не слушала полковника и смело пошла к воротам. Попытки Сервиса догнать и вразумить абсолютно ни к чему не привели. Ведь феникс Филя так впереди всех побежал, сверкая лапками сильными, как будто не феникс, а страус недоделанный, которому летать лень, и он больше бегает, чем крыльями машет. Но подходить к такому или на Ташкину кричать при нём – опасно. Это каждый знает.

Вот и плёлся позади полковник, бормоча под ноги. Да с трудом заставляя те всё ближе и ближе к крепости чёрной подходить.

Но с феникса какой спрос? Мчался к воротам во весь опор! Он уже привык на воздушном шаре путешествовать. Транспорт воздухоплавательный ему настолько понравился, что помнил откуда тот стартовал – с таких же стен крепостных. Значит и за замковыми стенами есть какой-никакой дирижабль.

Поделятся!

То, что Филя именно феникс, и лучше ему сразу всё отдать, пока хуже не стало, он, однако, сразу для врагов обозначил, огнём покрывшись.

Однако, стоило Настеньке к воротам приблизиться и в зону поражения стрел копий и камешков всяких вступить, как Сервис, презрев страх, уже сам побежал к воротам. И бесстрашно грудью её от потенциальной угрозы прикрыл, крикнув как в последний раз:

– Ваше благородие, да как же так можно? Или вы за Отчизну пострадать решили? Да за Красное королевство я и сам готов жизнь отдать! Только позвольте умереть прежде вас, телом своим бездыханным для вас щитом послужить! Иного я в этой кампании и не заслуживаю. Генерала потерял, алого полковника след простыл. Один сапог мне на память и остался. Что ж я за полководец такой, что ни на что не способен?

И полковник прищурился, приготовившись испустить последний вздох от первой же стрелы. Но со стен во всех трёх штурмующих людей и птиц почему-то ничего не полетело. Зато вперёд полетел феникс, за эту свою выходку сразу удостоившись полного имени – Феликс, что означало «Счастливчик».

– Да уж, Филипп не звучит в расшифровке, – прикинула Настенька, глядя на это дело. – Оно означает «любящий лошадей». А какие ему лошади? Он сладенькое любит!

Филипп «Огнекрылый» в самом деле, оказался счастливчиком. Потому что и на этот раз никакой атаки не последовало.

Сервис аж глаза открыл и застыл ещё больше от удивления. Никто не мог знать, успел бы стрелу вражескую на подлёте расплавить феникс или нет? Она и подожжённая неплохо разит, если умелым стрелком пущена. А борт арбалетный и поболее того проникающую силу имеет. А вот свойства таить у него как у зефирки над костром – нет.

Разгадка была проста, как оставшийся сапог Сервису.

Всё дело в сладостях!

Манили они феникса как нектар мёд. И едва почуяв запах сладенького по ту сторону стен, он перелетать её. И, не будь дураком, тут же в дырку в воротах и сиганул. Лимон и мёд, всё-таки в воздухе витает, а не угольки на завтрак. А как застрял в темноте среди стульев, скамеек, палок и прочего хлама, которым завалили пролом в воротах, сразу

расстроился… И жару поддал!

Со стороны это выглядело, как будто в дырке застряла курица, забавно дёргая куриными ножками. Но вместо того, чтобы принять свою участь, она заискрила, подожглась и словно сама вздумала себя приготовить.

«Курица сам-себе-гриль, получается», – даже подумала голодная Настенька.

Едва Ташкина подбежала к воротам, как те уже по ту сторону дымили и пылали. Старый, ветхий хлам вспыхнул так быстро, будто его обильно поливали керосином. Искры разлетались во все стороны, бежали огоньки по иссохшей соломе, оттаявшей после нежданной зимы во внутреннем дворике замка.

Сервис только усы почесал. Почему сами не догадались ворота подпалить? Нет, это понятно, что сложно к ним подойти, когда стрела под ноги летит. Или болт над головой, спущенный с арбалета, свистит. Но королеву, вот, не тронули. И на зиму ссылаться уже не красиво. Захотели бы – сделали.

Оно и понятно, что Настенька даже факела в руке не несла. А за куриц всяких каркающих королевская кровь не в ответе. Мало ли где пастись вздумают?

«Или чем там огнедышащие занимаются?» – ещё подумал полковник, но тут мысли совсем разбежались.

Филя закаркал, переживая, что тесно в воротах, которые по идее широкими должны быть настолько, что конница проходить или телега проезжать должна. И только огоньку поддавал, чтобы всё вернуть, как раньше было, когда целый дирижабль потребовать был готов.

Первой сдалась наваленная куча хлама, затем прогорели ворота. Вскоре одна воротина целиком сложилась. А вторая хоть и обугленная, но на петлях осталась висеть до последнего. Её ядрами не пробивали. Почти монолит из морёного дуба.

– Его же завали! – закричала Настенька, вдруг осознав, что не стоило бежать стремглав и требовать Карасёва назад, а то кто-нибудь обязательно заразиться таким же желанием и имитировать начнёт. – Сервис, сделай же что-нибудь!

Полковник сразу лицо напряг. Как мог. Щёки побагровели даже. Но зря переживала за Филю Настенька. Феникс как торчал в дырке, так в ней же и остался, когда воротина рухнула. Целый и невредимый остался. А что дымом кашлял посреди пепелища, так это для него почти как человеку в баню сходить.

– «Баня по-чёрному» называется. Полезно даже, – козырнул познаниями Сервис, вновь почти не пригодившись руководительнице.

На горящие ворота, конечно, все переодетые солдаты сбежались посмотреть. На что ещё смотреть в поле поутру? Трава, да ворота! Ну и само собой получилось, что без приказов полковника, в боевые порядки построились, когда Настя только рассматривала ворота. А затем с любопытными взглядами за командирами поплелись, ну и как водится – за с ними же за обугленные ворота вошли. Их всё-таки тоже запахи вкусные манили.

Видимо, колдует их кормилец Карасёв по ту сторону. А там чего творится? Интересно же!

А там чего только не творилось…

Во-первых, привратники по земле катались, за животы держались и от боли стонали. Сложно очень долго не есть, а потом обожраться от пуза, да всё пищей тяжёлой. Им бы таблетку какую от живота, но медицинская отрасль находилась в Чёрном замке в стадии развития. Причём развития примерно каменного века и никаких медиков в цитадели не наблюдалось, только пирожные от Жоры в качестве болеутоляющих и старик-мракобес, который всё заговорами лечил и плевком в глаз, если не помогало.

Во-вторых, Алый полковник на скамейке лежал, плащом с головой укрытый. И недвижим был, как статуя. Знамо дело – хоронить собирались. Сходу и не заметно, что грудь у него вздымается. Под плащом ничего не видать. Даже цвета лица не определить с разбега.

В-третьих, Карасёв лежал на каменной дорожке. А лицо в морду превратилось. Щека, что отдельная голова стала. Раздулась безмерно. И зуб его больной мучал так, что нарывать от боли начал. Вот щека и раздулась.

– Жора, ничего себе ты ряху отожрал! – воскликнула Настенька, в сути вопроса сразу не разобравшись, но довольная донельзя, что Карасёва разглядела.

Одно дело идти спасать парня, когда тот в колодки закован и в темнице сырой сидит на скелет похожий. Тогда да, грустно. Ещё и из головы не выходит, гад такой, рыжий. И совсем другое, когда лежит толстый и довольный, словно чиновник бюджет не только правильно освоивший, но и с заметной пользой для себя, а его не поймали.

Конечно, совсем не так Ташкина себе представляла спасение Карасёва. А то, что лежит и не двигается – так это всё от переедания. Вон, колбаса вокруг понадкусанная лежит.

«Нажрался от пуза и горя не знает», – даже немного расстроилась Настенька, которая сама уже от голода ни о чём другом думать не могла.