Волшебные картинки#4: сказки Лешего

Багдадская нечисть вызвала нечисть со всего света на состязание. Три бочки золота на кон поставила! Кощей, шеф наш, как про золото услыхал - голову потерял. Втихаря собрался, чтобы одному все загрести. Куда там! Вмиг разнеслось по лесу. Все сбежались, страсти взыграли. Кум мой, Горыныч, пламенем пышет, хвостом землю роет. Кощей, хоть бессмертный, а струхнул: жизни не лишит, но кровь попортит. Я на дереве сидел и ухал, это у меня здорово получается, громче всех. Кощей сдался и в Багдад втроем засобирались: я, Горыныч и шеф ясно дело. Баба Яга нюни распустила, что ее не взяли. Пробовала голосить: мол, Кощеюшка, светик ясный, нет жизни без тебя, за тобой хоть на чужбину... Но Кощей ей твердо сказал, что там всего три бочки, а четвертому - шиш! Тогда бабка ко мне прицепилась:

- Ой, Лешенька, ты там босиком не бегай, ой, в землю не сморкайся - тряпочку для этого дела заведи, ой, что о русских подумают? Ой, умыться бы тебе (сама сто лет не мылась, чума косматая!) Ой, да по ночам не ухай, не мешай спать нашему соколу, шефу дорогому, уважаемому лауреату...

Короче копала под мою кандидатуру как могла, пыталась на вакансию вылезти. Кощей заприслушивался, бабка пуще, пуще, а в конце нежно так его и спрашивает:

- Как же вы без баб-то? - и ну давай ему глазки строить. Шеф чуть было не сомлел. Спасибо кум Горыныч поддержал, рявкнул: по пути, мол, найдем не чета тебе, карга старая. А Яга сразу к нему:

- Ой, Горынушка, и тяжко тебе будет двоих тащить - путь не близок, ох! Ну, Кощеюшка может быть и подсобит в трудный час своим лётом. И я бы подсобила, вон, ступка у меня есть. А вот Лешенька навряд ли...

Тут я от возмущения так ухнул, что она в свою ступу завалилась. Ступа пополам. Во! Яга в крик, потом снова к Горынычу: - Орлик поднебесный, я и на метле умею! - хорошо кум дал ей отлуп по всей форме: ты, мол, одноногая, за слабака меня держишь, ах ты...! - Пока он ее по лесу гонял, я тем временем в дупло слазал. Достал сапожки сафьяновые, штаны атласные, рубашечку белую с вышивкой. Золотую серьгу в ухо вставил. В лужу посмотрелся - красавец. Из лужи сразу русалка вылезла и ну целоваться. Да что там, с ними неинтересно. До поясу она - да! А ниже - рыба-рыбой. Не знаю, как там с ними мой брательник Водяной обходится, а я не могу. Горыныч как меня при параде увидел, так враз все три пасти и разинул. Минут пять столбом стоял, а потом затребовал и себе такое. Я пробовал его урезонить - куда там! Особенно ему рубашечка моя вышитая покоя не давала. Он у нас в душе сентиментальный, почти поэт. И тут завелся:

- Красненькое... По беленькому... Словно кровушка змеится... По беленькому, непорочному... - и рыдает. Чувствительный он у нас, весь на эмоциях.

Между прочим Кощей его поддержал: мы же, говорит, команда - подать нам форму! Вот только прямо не русский он какой-то, все предлагал что-нибудь черное-черное и все в золоте и брюликах, бриллиантах то-есть. Насчет брюликов общественность сразу зарубила: мол, первое место займете, будет вам там золотишко и брюлики, а русскую землю беднить незачем: надо не из дому, а в дом тащить! Я с ними согласен: надо все к себе в дом тащить! Кощея нарядили быстро. По лесу мужик шел - раздели, разули - Кощей готов. А вот с Горынычем пришлось повозиться: где такую рубашищу достанешь? Думали сначала Добрыню раздеть, потом решили не связываться. Ну его, у него чуть что, сразу за дубину. Кощей Василису умыкнул. Она два дня, две ночи пряла, шила, а на третий день Иван за ней приперся. Ох, и дрянной мужик! Напьется квасу, и айда в лес бузить: где Василиска, где прекрасная! Денек бы подождал - сами бы вернули. А так успела она Горынычу только рубашечку сшить. Коротковата, правда, до пупа. Но все ж форма. А главное кум успокоился. Поосторожнее стал, жаром меньше пышет - только бы наряд не прожечь, и все бубнит: - Красненькое... По беленькому... - Вития!

Кощей перед отлетом повел речь о проездных и командировочных. Тут нечисть совсем взвилась: мало, мол, в загранку рванули, проездной вам еще подавай. Сядете, вон, на Горыныча, чем не ероплан! Верст тридцать в час делает. А насчет того чтоб на прожор, так места, чай, не глухие, завсегда найдется кого слопать. Делать нечего. Влезли на Горыныча. Змей зачадил, запыхтел, крыльями замахал, разогнался - гектар леса повалил - взлетел. Поехали!...

1980