Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Крики людей — яростные, испуганные, ошеломлённые. Глухие мерные удары и едва слышное шипение разряжающихся магических орудий. Редкие хлопки огнестрела. И на фоне всего этого — успокаивающий шелест дождя за окном.

Нас атаковали внезапно и дерзко, средь бела дня. Основной защитный купол поместья пробили сразу же, единственным мощным ударом, но вторая линия защиты работала исправно. Пока.

Я, спрятавшись в шкафу и забившись в угол, судорожно сжимал в руках плюшевого грифончика — его подарили мне буквально пару часов назад. Даже имя ему дать не успел… Мягкие, золотистого цвета крылья, горделиво вскинутый клюв — красавец, каких поискать. А ведь я видел грифона вживую в Московском зоопарке, когда мы ходили туда с бабушкой — тот выглядел куда более старым и облезлым. Неправильный какой-то. Но я все равно продолжал грезить магическими животными — и, когда Пламеневы совсем недавно начали выпускать линейку этих грифонов, тут же сказал, что кроме этой игрушки, мне в подарок ничего не нужно. Но вот мне его подарили… и что-то я не ощущаю радости. День рождения пошел совершенно не по плану.

Испуг на мамином лице, когда она бросила мне — «Прячься и не вылезай из комнаты!» и убежала на защиту поместья, говорил о многом. Это же… мама. Она волшебница, одна из самых сильных в нашем клане. И я никогда не видел испуга на её лице. До этого дня.

Громкий, торжествующий вой раздался с первого этажа, и я, вздрогнув, еще сильнее вжался в стенку шкафа, обхватив грифона обеими руками и уткнувшись лицом в мягкий мех.

Последовавшие за этим крики людей отложились в моей памяти навсегда. Мелко стуча зубами и отпустив игрушку, я плотно прижал ладони к ушам, но крики всё равно пробивались, ввинчиваясь в мою голову и выдавливая из глаз беззвучные горячие слёзы. И лишь когда вопли прекратились, я обмяк и отнял руки от ушей.

Ещё какое-то время внизу шумели, а потом и на моём этаже кто-то пару раз мягко пробежал по коридору туда-обратно. Я бы и не услышал, что там кто-то бегает, но в паркете рядом с моей комнатой есть пара очень скрипучих досок, о которых неизвестный явно не знал. И, когда доска скрипнула второй раз, я почувствовал… присутствие. Похоже, неизвестный бегун остановился рядом с моей комнатой.

Клац. Неизвестный нажал на ручку и толкнул дверь. Попытался. Мама, убегая, закрыла комнату на ключ, но я не питал больших иллюзий, что это может помочь. Если вторженцев не остановил двойной магический купол поместья и все его защитники — то чем тут поможет обычный замок?

Мгновение тишины — и мощный удар в дверь подтвердил мои опасения. Несмотря на внушительную толщину и не менее внушительный замок, от каждого удара дверь тряслась, как осенний лист на ветру — я с ужасом смотрел на это в щель между дверей шкафа, продолжая машинально обнимать игрушку. Четыре удара — ровно столько выдержала дверь в мою комнату. Замок успешно прошёл испытание, а вот петли — нет. От пятого пинка дверь всё-таки рухнула, открывая мне обзор на черную фигуру, замершую в проёме. В комнату ворвались запахи крови и пороха, тут же заглушённые невыносимо мощной вонью мокрой шерсти.

Волколак.

Вытянутая, отвратительно непропорциональная морда. Чуждая одновременно и человеку, и волку, а потому выглядящая особенно неприятно. Покрытое шерстью, слегка сгорбившееся тело, затянутое в необычного вида кожаный доспех. Свободный плащ с капюшоном, накинутый поверх. Уши монстра шевельнулись и встали торчком, явно услышав, как заполошно колотится моё сердце, а глаза цвета тёмного янтаря остановились ровно на моём убежище.

Оскал. Рывок.

Последнее, что я вижу — летящее на меня тело зверя.

После чего резко выныриваю из сна, невольно дернувшись и едва не упав с кровати.

Опять… Я обессиленно откинулся на простыни, мокрые насквозь и неприятно холодившие спину. Перевернул такую же мокрую подушку сухой стороной и устало потёр глаза. Словно пробежал марафон, не вставая с постели. И ведь с годами сон не становился тусклее, несмотря на все мои надежды, и на то, что меня в этом уверяла школьный психолог. Впрочем, будем честными — госпожа Грачёва, несмотря на всю её доброту, не особо… компетентна.

Одно хорошо — последние годы этот кошмар снится всё реже. С последнего раза прошёл уже месяц, и я искренне надеялся, что следующий случится ещё не скоро. И уж точно не в день экзаменов, когда мне требуется свежая голова и вся моя собранность. Но, увы…

Я поднёс руку к глазам, пытаясь разглядеть в темноте время. Полшестого утра. Значит, поспать уже не удастся…, но хотя бы помыться успею, пока не начали просыпаться братья и сёстры. Встав, я быстро собрал всё постельное бельё в охапку и, пройдя на цыпочках мимо похрапывающего Семёна, вышел из комнаты. Закинув бельё в стиральную машину, залез в душ и подставил лицо прохладным струям воды. Дом медленно просыпался — даже сквозь шум воды я услышал отдалённый стук на кухне — это давно проснувшийся отец заканчивал завтракать, потом где-то вдалеке послышалась ругань Лёхи и Бориса — скорее всего, Лёха вновь, проснувшись и спрыгнув с двухэтажной кровати, приземлился точнёхонько на брата. Дом, родимый дом…

Невольно усмехнувшись, я машинально погладил пальцами медальон — миниатюрную металлическую пирамидку с округлыми гранями, болтающуюся на тонкой цепочке. Всё, что осталось от действительно родного дома. Простенький артефакт матери, чудом уцелевший на пепелище. Что бы ты сказала, мама, узнав, где теперь живёт твой сын? Уверен, несмотря на всю твою аристократическую гордыню, тебе бы понравилась моя новая семья. Да, жизнь тут не такая сахарная, как была когда-то…, но отец… новый отец… старается. Да и не такое уж маленькое жалование у императорского гвардейца.

Я невольно вздохнул — сегодняшний кошмар напомнил мне, как я впервые с ним познакомился.

Ровно в тот момент, когда волколак выбил дверь в мою комнату во сне, в реальности к поместью подоспел отряд императорской гвардии. Увы, мы были не единственным кланом, который попал под атаку, да и поместье находилось за городской чертой, так что они успели едва-едва. Но всё-таки успели. И в момент, когда оборотень услышал или учуял меня в шкафу, окно брызнуло осколками и мохнатая голова монстра разлетелась, как арбуз под ударом кузнечного молота. Неизвестный снайпер прикрывал тут же начавшийся штурм поместья, и на этот раз бывшие нападающие сами встали на место своих жертв. Закончилось всё быстро и, скорее всего, кроваво. Саму бойню я не видел — и, может быть, к лучшему. Мне и без того хватило впечатлений. Оборотни, обороняясь, подожгли особняк, так что, когда штурм закончился и гвардейцы торопливо прочесывали дом в поисках выживших, времени на нормальный спуск уже не оставалось — первый этаж был объят огнём. Заместитель взвода, серьёзный усатый дядька, к которому я вышел, услышав его призывные крики, попросту взял меня на руки и выпрыгнул из окна.

А потом, поняв, что у несчастного пятилетки не осталось ни единого родственника — усыновил. И, как оказалось, не меня первого, не меня последнего. Михаил Керенский, сам бывший сирота, не понаслышке знал, что в приютах редко хорошо живётся. А потому, когда у него обнаружился магический дар — решил взять одним из Обетов такую вот необычную обязанность. Не знаю, как он точно её сформулировал, но теперь, если судьба подкидывает ему ребёнка, которому одна дорога — в приют, то отец тут же устанавливает над ним опекунство и старается воспитать и обеспечить ему хорошее детство. С бумажками проблем нет — в канцелярии полка (да и вообще все его сослуживцы) о его Обете знают, связи с соответствующими инстанциями наладили и помогают сделать всё быстро и в лучшем виде. А ещё за глаза называют «матушкой-гусыней». Я невольно ухмыльнулся. Благо, карьера гвардейца редко подкидывает такие возможности — он и так уже сто раз громко жалел о своём необдуманном поступке, особенно когда нас стало пятеро.

Ну да впрочем, уже скоро настанет моё время покидать отчий дом — и тут станет попросторней.

— Эй! — в дверь ванной комнаты забарабанили, а тонкий возмущённый голосок выбил меня из задумчивости. — Кто там такой ранний? У меня экзамены сегодня, мне голову надо помыть!

Я поморщился, и, выключив воду, быстро обтёрся полотенцем. Оделся и, щёлкнув замком, выскользнул из ванной, тут же увернувшись от шутливого, но не такого уж лёгкого подзатыльника Насти.

— Но-но! Не так уж долго я мылся! И у меня тоже сегодня экзамены!

— Десять минут, Марк! — сестра возмущённо топнула ногой. — И это только пока я здесь стояла и ждала!

Я посмотрел ей за спину и едва сдержал ухмылку. По коридору крался растрёпанный Лёха со слегка помятым лицом, явно собираясь воспользоваться отвлечением сестры на мою персону и проскользнуть в приоткрытую дверь ванной. Наткнувшись на мой взгляд, он приложил палец к губам и сложил ладони в умоляющем жесте. Ещё один шаг… почти у цели…, но Настя всё же заметила что-то подозрительное — то ли в моём взгляде, то ли всё же услышала лёгкое поскрипывание половиц. Сестра резко обернулась и, сделав быстрый бросок, ухватила мелкого пакостника за ухо.

— Тааак… куда собрался?

— Аййй… доброго утра хотел пожелать!

— Ага-ага, конечно, так я и поверила. В очередь! — отпустив его ухо, Настя гордо зашла в ванную и захлопнула дверь.

— Ну, попытка засчитана, — задумчиво сказал я Лёхе. — Почти прокатило.

— Ладно, пойдём завтракать, — тяжело вздохнул брат, причесав себя ладонью. — Она теперь оттуда в ближайшие полчаса точно не вылезет.

Мы спустились вниз, на кухню. Отец, уже проснувшийся, сваривший себе кофе и отвратительно бодрый и свежий, с интересом листал утреннюю газету.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — рявкнул я, заставив его рефлекторно вздрогнуть. Последнюю неделю, с тех пор, как его повысили в звании и поставили командиром роты, я каждое утро начинал с этого приветствия. Во-первых, пускай привыкает, а во-вторых, уж очень забавно он реагирует: подсознательно всё еще не понимает, что высокоблагородие — это он, и вбитые рефлексы тут же заставляют дернуться, чтобы вскочить и отдать честь неизвестному высокому чину.

— Остряк, — недовольно покачал головой отец, — Доброе утро. Готов к экзаменам?

— Не особо. Опять кошмар снился, — зевнул я, подходя к холодильнику и рассматривая его содержимое. — Лёха, на тебя яйца сварить?

— Давай, — оживился брат. — Два… нет, лучше три.

Оживился брат не случайно — в свои десять лет он всё еще откровенно не умел и не любил готовить. Всё, что выходило из-под его рук, даже если он старался изо всех сил, в лучшем случае можно было назвать сносным. В большинстве случаев — откровенно несъедобным. Даже банальную варку яиц он как-нибудь, но умудрялся запороть.

Учитывая же тот факт, что пищу мы все готовили и покупали сами — отец дома только завтракал и даже в выходные дни питался в столовой роты, а в доме культивировал дух самостоятельности с раннего детства, — Лёха каждый раз изо всех сил старался примазаться к чьей-то готовке. С обедом и ужином всё обстояло более-менее просто — мы готовили на всех по очереди, при этом никто в доме не горел желанием пробовать его кулинарные шедевры. Так что Лёха просто отдавал свою смену мне или Насте, делая в обмен за нас работу по дому. А вот с завтраком выходило сложнее. Иногда ему везло и у кого-то было настроение на что-то серьёзное — ту же кашу, и этот кто-то брался и готовил. Иногда же, когда ни у кого особо не было аппетита, мы сами завтракали чем придётся, а грустный, вечно голодный по утрам Лёха от безысходности грыз морковку или огурцы, которых было всегда в достатке.

Отец после моих слов нахмурился, но ничего не сказал. Пригубил кофе, недовольно пожевал губу и уточнил:

— Ты же помнишь, что стоит на кону?

— Помню, пап, — рассеянно ответил я, забросив яйца в бурлящую воду и усевшись за стол напротив. — Не бойся, не завалю. В худшем случае — сдам чуть хуже, чем ожидалось.

— И стоимость обучения сразу вырастет.

— Ненамного. Вчерашнюю часть я сдал на круглые десятки, так что даже если сегодня вытяну что-то совсем неудачное… думаю, в план-минимум я точно уложусь. В любом случае, денег хватит лишь на первые два курса. Что так, что эдак придётся что-то придумывать… — я устало моргнул и помассажировал пальцами невольно опускающиеся веки.

— Если я… — начал осторожно отец.

— Нет, — я прервал его на полуслове. — Твоих денег я не возьму, говорил не раз. У меня есть принципы, а это слишком сильно ударит по твоему карману. Даже после повышения. У тебя вон… семеро по лавкам.

В глазах отца мелькнула искорка одобрения, после чего он усмехнулся и вновь спрятался за газетой. Из-за неё донёсся задумчивый голос:

— Впрочем, ты всегда можешь пойти по моим стопам. Империя будет рада оплатить тебе обучение.

— …и ещё больше будет рада тому, что я лет пятнадцать буду на неё за это работать, — ухмыльнулся я. Встав из-за стола и подойдя к плите, я в некотором сомнении уставился на кастрюльку с кипящей водой. Рано, не рано доставать? Забыл на часы посмотреть. — Нет, сначала я всё же постараюсь подзаработать самостоятельно и остаться свободным магом. Но да, я держу этот вариант про запас.

После недолгих раздумий я всё же выключил газ и поставил яйца под холодную воду. Ровно в этот момент сверху спустился отчаянно зевающий Борис. Кудрявый, смуглый, долговязый — и совершенно не похожий на своего родного светловолосого брата, который сейчас сидел за столом, болтая ногами и пялясь в окно. Посмотрев, как я вожусь у раковины, Борис оживился:

— Доброе утро всем… О, Марк, ты готовишь завтрак?

— Не, прости. Яйца сварил, да и то — только на себя и Лёшку, — я поставил кастрюльку на стол и радостный Лёха тут же засунул руку внутрь. — Проснулся бы ты раньше…

— Эх, жаль… — Борис осёкся, потому следом за ним по лестнице чуть ли не кубарем скатился Семён, перескакивая через три ступеньки.

С выпученными глазами он пронёсся по кухне с воплем «Опаздываю!!!», отпихнул меня от раковины и плеснул воды себе в лицо. Пригладив коротко стриженные волосы мокрой ладонью, он быстро выхватил из рук Лёхи уже очищенное яйцо и, не обращая внимания на его полный праведного возмущения крик, на бегу закинул добычу в рот. После чего накинул мундир, всунул ноги в берцы и, кое-как их зашнуровав, вылетел из дома, крикнув напоследок:

— Лёха, извини!

— Я тебе припомню!

Отец хмыкнул, не особо впечатлённый представлением:

— Не бойся, он и так своё получит. Потому и унёсся так быстро, что знает последствия.

Я лишь покачал головой. Семён решил пойти по стопам отца и даже умудрился вступить в императорскую гвардию год назад. Всего лишь рядовым, но даже это было внушительным достижением — добрая треть гвардейцев являлись магами, а к оставшимся предъявлялись поистине чудовищные требования. Как под эту планку умудрился проскочить безалаберный и довольно безответственный Семён — для меня до сих пор загадка. Да, физическая подготовка у него на высоте, но там ведь и мозги нужны, и ответственность… Отец, вон, пока пахал в низких чинах, ежедневно убегал из дома в полшестого утра и возвращался почти к ночи. И это с учетом того, что у магов степень свободы в принципе выше и им многие проступки спускают на тормозах. А вот Семёну сегодняшний косяк спускать никто не будет. На построение он уже практически гарантированно опоздал…

— А? — я понял, что опять задумался и залип в пространство. И очнулся, лишь когда кто-то помахал ладонью перед моими глазами.

— Говорю, вас с Настькой сейчас подвезти? — повторил отец.

— О? Да, было бы неплохо. А ты на службу успеешь?

— Впритык, но успею, — глянул на часы отец. — Если ты сестру поторопишь.

Я поднял голову, прислушиваясь к шуму воды наверху и с сожалением качнул головой:

— Нет, тогда не надо. Ты же знаешь, как долго она собирается. Сами доберёмся.

— Дело ваше, — спокойно пожал плечами отец. Допил кофе, аккуратно сложил газету и, подхватив солидный дипломат, обитый чёрной кожей, пошёл к выходу. Накинул пальто и, выходя за дверь, крикнул в нашу сторону:

— Ни пуха, ребята!

— К чёрту!