Вор с двумя именами

Зной над Товарной площадью Вороньего Гнезда висел таким густым маревом, что даже крики торговцев и скрип повозок тонули в нём, становясь частью полуденного кошмарного пекла.

Стояла середина второго летнего месяца, и Артанум напоминал раскалённую скороводку, на которой кому-то вздумалось приготовить население целого города.

Воздух был тяжёлым, густым, пах пылью, потом, жареным салом и сладковатой вонью перезрелых фруктов. Но, несмотря на это, тени высокого здания Гильдии ткачей, где каменные стены ещё хранили какое-то подобие прохлады, собралась плотная толпа. Люди забыли о зное, их лица, лоснящиеся от жары, были обращены к небольшому, совсем недавно сколоченному помосту, на котором выступал артист из бродячей труппы, что иногда заезжали в великий свободный город.

Мужчина был похож на ожившую статую из древнего склепа. Худой, в потрёпанном, но когда-то явно дорогом камзоле, выцветшем до цвета пустынных роз. Его лицо было густо вымазано серебряной краской, отчего казалось безжизненной маской, скрывающей истинный возраст человека.

Стоило артисту пошевелиться - и каждый жест его длинных пальцев, каждый взмах широкого рукава был отточен и полон смысла. Он не рассказывал - он ткал невидимый гобелен прямо в воздухе, а его голос, то пронзительный, как свист арбалетного болта, то бархатный, как шорох дорогой ткани, заставлял сердца слушателей замирать в такт его речи.

- В незапамятные времена, когда наша луна была молода и цела, а великаны ещё гуляли по землям, наш мир был не одинок! Он был частью Великого Древа. Представьте себе дуб, что пронзает небеса и уходит корнями в самую сердцевину мироздания. Каждая ветвь на нём - сборище миров, каждый лист - отдельный мир, полный своих чудес и странностей! Одни миры сияли, как изумруды, другие тлели багровым огнём, третьи были окутаны вечной стужей.

И мы ходили по этим ветвям! Не по дорогам, а по самим мирам, как по мостам, соединяющим две стороны одного канала. Конечно, кто вздумается не мог гулять между ветвями и листьями - для этого нужны были Бродяги. Не короли и не маги - люди с душой, вывернутой наизнанку, способные чувствовать токи Древа, его рёв в крови.

Они находили точки соприкосновения, “сочленения”, и вели караваны, армии, целые народы с ветки на ветку, с листа на лист!

Королевства Андаларов воевали с ордами Раканов, рождённых в мирах, где солнце было фиолетовым, а воздух - металлом. Купцы с ветвей Элинора торговали солнечным шёлками за гномьи руны с ветвей Кхазад. Учёные Герадозии совещались с мудрецами хрустальных городов Сильваны. Поэты искали вдохновения в ста шестидесяти восходах мира Аурелии.

Это был золотой век. Век свободы и возможностей!

Но сердце - не только человеческое, но и всякое иное! - алчет не столько мудрости, сколько власти. И одному из тогда живших власти над другими листьями и ветвями стало мало…

Солнечный Император, Адразим, которого позже назвали Безумным, возжелал не просто путешествовать по Древу, а приковать его к своему трону - завладеть всей его силой и мощью! Его алхимики открыли, что жизненная сила Древа - это сок, что течёт по его ветвям.

Сок, который можно выкачать…

Они назвали это “Великим Плодоношением”. Алхимики Адразима вбили в ствол, в сердцевину Древа, Колодец Желаний - проклятую машину из застывшей боли и заклинаний.

И начали качать саму суть связей между мирами...

Сначала это работало. Адразим стал почти что богом! Его крепости парили в небе, его воины были бессмертны. Но Император продолжал качать и качать соки Древа - чтобы питать свои растущие города и армии. Он почувствовал всемогущество - и с лёгкостью отсекал целые миры, что отказывались платить дань, перерубая связующие их побеги.

Но Древо не было бездушным растением. Оно было старше всех живых существ и обладало собственной волей. Он чувствовало боль - невыносимую, вселенскую боль!

И тогда оно не просто замолчало. Оно взорвалось яростью!

Соки, что несли жизнь, обратились в яд. Ветви, по которым можно было ходить в другие миры, стали ломаться и гнить на глазах. Миры, из которых Адразим высасывал жизнь, один за другим увядали и осыпались в бездну.

Но самое страшное случилось с теми, кто был в пути. Караваны, армии, целые города, находившиеся в “сочленениях”, были не просто отрезаны. Их разорвало в клочья…

Такое количество живых существ, которому и числа нет, сгинули в агонии разрыва плоти и души - а кто-то просто исчез, потеряв душу и навеки затерявшись между “сочленениями”, и не имея возможности попасть ни на один лист, ни в один мир!

Хроники, которые давно утеряны, называют это событие “Распад”, или “Великое Увядание”. Адразим не просто потерял известные дороги - он убил саму возможность пути! Многие из миров, что не сгнили, стали смертельно опасны. Другие превратились в ловушки, полные безумия и отголосков того кошмара. А проходы, которые ещё остались - это не тропы, а вены, полные гноя и яда!

Мы оказались в заточении на своём единственном листе. От великого сада остались лишь обрывки знаний, ставшие легендами, и обломки возможностей, что мы теперь называем “магией”. Мы забыли дороги к другим мирам. Мы забыли даже их настоящие названия, и в легендах и сказках, в историях у костра и поэмах теперь зовём их “Небесными Чертогами” или “Землями Фей”.

Но на небе… на небе до сих пор можно разглядеть другие листья - тусклые огоньки иных миров, которые мы называем “звёзды”. Однако Ветви, что вели к ним, мертвы и недосягаемы... А мы сидим в своей клетке, вспоминая о бесконечном лесе, и ссоримся из-за клочков земли, забыв, что когда-то владели гораздо большим...

- А Бродяги? - выкрикнул из толпы какой-то курносый мальчишка, и тут же получил от отца, здоровенного кузнеца, мощный подзатыльник.

Артист усмехнулся.

- Говорят, что не все из них погибли. Говорят, что те, кто не пил отравленный сок, кто чувствовал приближение катастрофы - сбежали. Они отказались от своих тел, от своей привязанности к одному миру. Их души стали призраками. Они не похожи на людей. Они - тени с глазами из звёздной пыли. Они появляются на мгновение - то тут, то там. Могут пройти сквозь стену и исчезнуть. Они не помогают и не вредят. Они просто идут.

- Куда?

- Зачем?

- Никто не знает. Может, ищут способ залечить раны. А может, просто ждут, когда последний лист на этой ветке сгниёт и отпадёт - и они станут свободными.

Но мой вам совет… Когда вы видите на пустыре странную фигуру, которая тает в воздухе, или слышите в лесу шаги, не принадлежащие ни человеку, ни зверю - не креститесь и не зовите стражу. Это не призрак. Это то, чем мы все могли бы стать. И это напоминание о том, что мы натворили. Оказались в тюрьме, которую построили себе са...

В этот самый миг, когда сотня людей затаила дыхание, а воображение каждого рисовало леденящую душу картину, раздался оглушительный, сухой треск. За ним - короткий, обрывающийся крик, и с высоты, прямо между ошеломлённым артистом и первым рядом зевак, рухнуло нечто.

За секунду до стремительного падения над камнями мостовой что-то сверкнуло, в воздухе разнёсся свист магии и запах озона - и упавшее откуда-то сверху тело ударилось о мгновенно выросшие прямо из булыжников густые кусты плюща.

Толпа отхлынула волной, люди вскакивали, давя друг друга, кто-то упал, поднялся дикий, животный гул - смесь страха, возмущения и дикого любопытства.

А артист замер. Его труппа, до поры до времени сидящая “за кулисами” (как они называли нагромождение ящиков за помостом), выскочила из-за них. В широко раскрытых глазах людей читалось не просто удивление, а настоящий шок, нарушивший чарующий транс представления.

Бранясь, как последний портовый грузчик, из куста магического плюща выбрался молодой человек - в потрёпанной, длиннополой кожаной куртке, с лицом, скрытым под плотной тёмной маской, и в перчатках с обрезанными пальцами.

Его движения были резкими, быстрыми и - очевидно - немного нервными. Он огляделся, его взгляд скользнул по ошеломлённым лицам, задержался на бледном лице артиста, и из-под маски вырвался короткий, сдавленный смешок, больше похожий на кашель.

Казалось, парень и сам был ошеломлён не меньше толпы.

В тот же миг раздался свист, и на ближайших крышах появились чёрные фигуры. Стражники! Они спускались по верёвкам и лестницам, их стальные нагрудники и кольчуги отбрасывали слепящие блики под палящим солнцем. Звяканье доспехов сливалось с грубыми криками, которые заполнили воздух:

- Стоять!

- Именем Герцога, остановись, и останешься жив!

- На землю, тварь!

- Держите его!

- Это Паук, хватайте его!

Молодой человек лишь фыркнул - на этот раз с оттенком явного презрения.

Он резко развернулся и рванул не в сторону пустых улиц, а прямо в гущу перепуганной толпы. Вор не расталкивал людей локтями, а использовал их замешательство, как фехтовальщик использует щит - проскальзывал между зазевавшимися горожанами, лавировал вокруг упавших… Толчок в спину одного зеваки помог ему увернуться от цепких рук другого.

Паника, которую вызвал самый известный вор Артанума (если, конечно, это и правда был он), была его главным союзником. Пока стража с трудом пробивалась сквозь человеческое море, он был уже на другом конце площади, у входа в узкий, как щель, переулок, ведущий в лабиринт Грязного квартала.

На бегу вор выхватив из мешочка на поясе две небольшие, обтянутые грубой кожей сферы. Парень выдернул торчащие из них нити и, не замедляя бега, не глядя - швырнул за спину. Сферы, описав короткую дугу, звонко шлёпнулись о раскалённые булыжники мостовой.

Раздался негромкий хлопок, и изрядный кусок площади мгновенно окутала непроницаемая пелена едкого, молочно-белого дыма! Запах ударил людям в нос - резкий, химический, серный, с примесью горелой травы и ещё чего-то металлического.

В толпе поднялся новый визг, люди закашлялись, захлёбываясь едкой взвесью, лошади и ездовые ящерицы взбеленились - одна из них рванула вперёд и опрокинула лоток с выпечкой, другая сбила нескольких человек и понеслась в сторону Старого Порта.

Чёткие команды капитана стражи утонули в общем хаосе, сменившись руганью и слепой суетой. Серая, клубящаяся стена надёжно скрыла убегающую фигуру, подарив ему те драгоценные мгновения, которые отделяют лучшего вора Артанума от просто мёртвого вора.

Паук нырнул в тёмную пасть переулка, где пахло рыбой, морской водой и вековой плесенью, оставив за спиной дым, крики и звон стали….

* * *

Адреналин в крови кипел так, что казалось - я сейчас взорвусь!

Каждый вдох обжигал лёгкие, смешиваясь с едким послевкусием дымовой гранаты и запахом помоев, которые местные жители выливали прямо из окон.

Грязный квартал, мать его за ногу…

Переулок был узким, но я мчался по нему, не глядя под ноги, почти не касаясь земли. Несмотря на мои “подарочки”, сзади доносился оглушительный гул погони: тяжёлый, размеренный топот стражников в латах, резкие крики, отдающие команды, а где-то сверху - отчётливый скрежет когтей по черепице.

Кибариты, феррак... Твари с нюхом гончих псов и скоростью пещерных пауков. Изрядно я насолил Гильдии Ткачей, раз они натравили их на меня!

Не хотят упускать свой артефактик, хе-хе! Идиоты, ну вот нахрена он им, раз столько лет пылился в сейфе главы гильдии?

Рванув за угол, я упёрся в тупиковую стену, утыканную ржавыми балками и облупленной штукатуркой. Ловушка - но не для меня.

Я выхватил из-за пояса компактный арбалет - изящную смертоносную игрушку, собранную по чертежам Ламерия. Вместо болта в нём был закреплён изящный крюк, а сбоку имелся барабан для невероятно прочного стального троса.

Рука сама рванула рычаг, взводя оружие, я прицелился и палец спустил крючок. С лёгким шелестом “кошка” взмыла вверх и впилась в каменный карниз крыши с глухим лязгом.

В следующий миг механизм с резким жужжанием потащил меня вверх, будто я был марионеткой. Воздух свистел в ушах, внизу, в проходе, уже показались первые стражники. Один из них, недолго думая, вскинул пистоль и выстрелил. Я почувствовал пулю не зрением, а всем телом - холодный всплеск стали в моём “металлическом” Камне Силы. Резкий импульс - и я избежал ранения, пуля с грохотом выбила из стены фонтан каменных осколков.

Оказавшись на крыше, я “позвал” крюк, дёрнул рычажок на арбалете - и трос с жужжанием смотался в барабан.

Крыши Вороньего Гнезда были лабиринтом из черепицы, жёлобов, дымоходов и бельевых верёвок - но я хорошо знал эту “местность”.

Впрочем, не только я, как выяснилось…

Слева, перепрыгивая через широкую улицу, ко мне приближалась тройка стражников в облегчённых доспехах. Справа, с противным цокотом когтей, неслись два кибарита - гибриды собаки и ящерицы с горящими красными глазами.

Времени на раздумья не было. Я выдернул из нарукавного кармана стеклянную колбу с мутной жидкостью и швырнул её под ноги ближайшему кибариту. Колба разбилась с тихим хлопком, и пространство вокруг твари заполнила густая, липкая пена, мгновенно твердеющая на воздухе. Чудовище взвыло, увязнув в неожиданной ловушке.

Со второй тварью пришлось работать тоньше. Я сконцентрировался, отпустив сознание в металл. Моё внутреннее зрение уловило ошейник кибарита - прошитый тонкой стальной нитью.

Камень Силы под ключицей дрогнул, посылая короткий, жгучий импульс. Я не ломал ошейник - просто на мгновение перегрел его, заставив раскалиться докрасна. Раздался дикий, полный боли визг, и животное в панике шарахнулось в сторону, сбивая с ног одного из стражников, и они оба свалились в проулок.

Но преследователей всё равно было слишком много! Свист арбалетного болта - и он пролетел в ладони от моего виска! Я рванул в сторону, скатился по пологой крыше, приземлился на узком балконе, перемахнул через ограждение и прыгнул на навес над лавкой зеленщика. Дерево затрещало под моими ногами.

Прыжок вниз, на мостовую... Толпа расступилась с испуганными возгласами.

Я нырнул под арку, ведущую в канализацию, о которой мне рассказывал ещё ублюдок Ри… Вонь тут стояла невыносимая, но это был верный способ запутать след.

Пробежав с полсотни шагов в кромешной тьме, ориентируясь только по ощущению прохладного металла труб вокруг, я нашёл нужный лаз и вылез уже в другом квартале, на задворках полуразвалившейся таверны.

Высунувшись из-за угла, я затаил дыхание, прислушиваясь. Сначала - только шум крови в ушах и моё тяжёлое дыхание. Потом - отдалённые, но ясные крики, уже оттуда, откуда я прибежал.

Проклятье, они не отставали!

На этот раз стражи было много, они действовали слаженно, как хорошо выдрессированные охотничьи псы. И если я не оторвусь в ближайшее время - им на помощь придут “чешуйчатые”... Вот тогда и начнутся настоящие проблемы…

Я рванул дальше, к заброшенной голубятне. Влетев внутрь и завалив за собой дверь обломком ящиков и тяжеленной балкой, прислонился к гнилой стене, пытаясь унять дрожь в ногах.

Сердце колотилось как бешеное. Я был измотан до предела. Магия Тверди едва тлела в Камне, и от каждого использования металла в висках отдавалась тупая боль.

Но я был жив! И, кажется, на время оторвался...

Здесь пахло пылью и помётом. Но я сидел, прислонившись к стене, и слушал. Отдалённый лай кибаритов раздался с другой стороны квартала, не оттуда, откуда я прибежал... Они прочесывали улицы, но сюда, в эту глушь, пока не добрались.

Значит, небольшой форы я добился.

Однако долго оставаться тут было нельзя. Рано или поздно стража начнёт проверять и такие углы. Нужно было раствориться. Я расстегнул куртку, вывернул её наизнанку. Подкладка из грубого, немаркого серого полотна мгновенно превратила меня из подозрительного типа в заурядного подмастерье. Маску я сунул в глубокий карман, арбалет спрятал под ящиками - потом заберу! Туда же отправились и отмычки, и оставшиеся колбочки с “сюрпризами”.

Тайный карман оттягивал украденный у главы Гильдии ткачей артефакт - но его я не собирался оставлять тут и под страхом смерти. Зря, что ли, столько старался?!

Теперь нужно было довести образ до конца.

Крадучись я выбрался из укрытия, не торопясь вышел через переплетение проулков на улицу Хлебников и мгновенно слился с потоком людей.

Возле пекарни “У златовласой Марты”, как всегда, толклись покупатели. Пахло горячим хлебом и корицей, и у меня желудок свело от голода - когда я ел в последний раз?

Пока толпа торговалась над свежими караваями, я ловким движением руки стащил с пустой тележки грубый холщовый фартук и валяющийся под ним же небольшой мешочек с мукой. Заодно прихватил с прилавка ещё тёплую булку с корицей.

Пекарь, краснолицый и потный, ругался с очередной клиенткой, и ничего не заметил.

Идя по улице я натянул фартук, щедро сыпанул на руки, волосы и плечи мукой, придав себе вид молодого пекаря - и уверенно зашагал по мостовой, не спеша разжёвывая булку.

Вкус был божественным!

Через пару минут мимо меня, с грохотом и звоном, пронёсся отряд городской стражи. Десять человек на взмыленных лошадях. Их капитан, суровый детина со шрамом через глаз, окинул меня скользящим, оценивающим взглядом - а я, состроив лицо дурачка, глазел на его отряд.

Взгляд капитана скользнул дальше, не зацепившись. Они помчались дальше, поднимая тучи пыли, и скрылись за поворотом.

Я фыркнул, смахнул муку с лица и спокойно зашагал дальше, дожевывая булку.

- Весьма достойно, Краб, весьма достойно, - прошептал я сам себе, - Встретить шестнадцатый день рождения подобным образом. Погони, перестрелки, маскировка - и кража булочки. Прямо как в сказках.