Ворожея для Лесного князя

— Яська!!! Опять ты к ведьме бегала? — мать поймала юркнувшую в избу девку.

— Я помочь ходила. — Ясиня опустила глаза теребя в руках кисти кушака. Пояс у неё был знатный, знаки Берегини посаженные красным по бели перемежались с Алатырями, которые служили оберегами.

—Помочь она ходила. — мать посмотрела на дочку. — Тебе в поневу скоро прыгать. Нечего к ней шастать. Узнают парни в деревне, что ты с ведьмой якшаешься и замуж никто не возьмёт! —

А я может и не хочу замуж. —Яся подняла глаза. — Я может личной ведьмой князя стать хочу, как Бажана!

— Ты мне это брось! Мы с отцом уже со Свентомидом сговорились. После Рожаниц свадьбу сыграем со Жданом. Он парень хороший, видный. Кузнец опять-таки. Руки золотые.

Уже в который раз мать заводила этот разговор. До пятнадцатых именин, а значит и до “впрыгивания в понёву”, оставалось чуть больше недели, и Яся всё чаще сбегала в лес, в избушку местной ведьмы — бабки Драги.

Вот и сегодня, закончив дёргать сорняки на грядках, она опять сбежала в лес.

— Здрави будь, бабушка Драга. — девушка вошла в тёмную, с низким закопченным потолком избу и поклонилась хозяйке.

Старуха повернулась на голос, щуря подслеповатые глаза. — Заходи, коль пришла. Чую на сердце у тебя тяжесть, рассказывай, чем томишься? — бабка, прихрамывая и держась за спину, дошла до лавки и грузно села. — Совсем утИн проклятый одолел. — пожаловалась она.

— Мать с отцом замуж отдать грозятся за Ждана, из соседнего села, — ответила Ясиня присаживаясь рядом.

— А что не рада? Аль не люб он тебе? — Драга посмотрела на девку.

— Не люб, бабушка. Он красивый, богатый, но я, может, ворожить хочу, а не детей нянчить, да и злой он, собаку свою лупит кнутом и про жену говорит, что надо кнутом воспитывать. Да я лучше за Лешего замуж пойду, чем за Ждана, — в сердцах бросила Яся.

— Ты б девка словами не кидалась, а то, не ровен час, услышит тебя Хозяин, да придёт, — бабка зашептала слова защиты.

— И пусть! Всё лучше, чем за постылого замуж идти.

Небо вдруг затянуло тёмными тучами, поднялся ветер, а дверь избушки раскрылась сама собой.

Ворожея подхватилась, запирая дверь и творя охранные знаки. — Да что ты такое несёшь, оглашенная! На себя и меня беду накличешь! — не на шутку всполошилась она. — Испокон веков девки замуж ходят и ничего, а ты смотри, особенная.

— А что же ты замуж не пошла? — выкрикнула Яся.

— А я с детства увечная, вот и отдали меня на учение местной ворожее. Мне когда 5 лет было, я с дерева упала, вот с тех пор и хромаю, а кому нужна хромая хозяйка? — бабка покачала головой. — То-то же, никому. А ты девка крепкая, справная, тебе дом нужно, семью, да ребятишек.

Яся вскочила с лавки и выбежала, громко хлопнув дверью. Никто её не понимает, только и твердят, что девке положено замужем быть, а она другого хочет. Вон, как Бажана, в самоцветах, серебре да мехах рядом с князем стоять, чтобы сам светлый к каждому слову прислушивался, да в любом деле совет держал. И между прочим, Бажана-то совсем не увечная или убогая. Красивая, волосы цвета крыла вороного, ниже пояса, густые, глаза с поволокой, высокая, статная, кровь с молоком как говорится. И что? Никто её замуж не гнал, стала она ворожеей знатной, да такой, что сам князь Светозар заметил и себе забрал. А чем она, Яська, хуже?

Девушка не заметила, как за злыми, обидными думами ушла глубоко в лес. Остановилась, огляделась и поняла, что заблудилась.

— И куда это меня занесло? — заговорила вслух, чтобы ещё больше не напугаться.

Густые кроны почти не пропускали солнечный свет, а толстые корни под слоем прошлогодней ещё листвы, казались ползучими гадами. Да ещё и туман этот, скрывавший ноги уже до щиколоток. За спиной Ясини треснула ветка, и, она, завизжав от страха, бросилась прочь, не разбирая дороги. Задыхаясь от быстрого бега, от которого кололо в боку и бешено стучало сердце, она наконец остановилась.

Под ногами влажно чавкала болотная жижа, ещё немного и угодила бы прямо в топь. Присев на корявый пенёк, закрыла лицо руками и горько разревелась. Ворожеей удумала стать, ведьмой князя. Да какая из неё ведьма? Если она собственные эмоции и страхи контролировать не может.

Среди тонких, почерневших коряг мелькнул силуэт. Яся вытерла глаза и присмотрелась, сжимая в руке оберег, висевший на тонкой верёвочке на шее, так и есть, мавка.

Зеленые спутанные волосы закрывали лицо, а длинная, когда-то белая, рубаха была вся в тине и прорехах. Нечисть снова выглянула из-за коряги и с тихим смешком скрылась под водой.

ЯсИня сжала оберег покрепче и зашептала:

— О, земли щедрыя, воды глубокыя, Силами светлыми, тайнами древними, к народу моему, ко мне, не подходите, духи лесные. Не маните в чащу, в тьму бездну. Слово мое — меч, Слово мое — стена! Не найдут меня силы злые. Светом же своим меня окружите!

Мавка снова вынырнула. Хихикнула, выглядывая из-за подтопленного ствола и склонила голову, наблюдая за Ясей.

Точно, на них же заговоры да обереги плохо действуют, говорят, только вода, что заговорена жрецами Единого, и помогает.

Но мавка вредить не спешила, лишь наблюдала своими чёрными глазами, поэтому Яся немного расслабилась и тоже стала следить за нечистью. Она знала, что мавками становятся девки и дети, погибшие на Русалью неделю, а ещё те дети, которых матери сами притопили да придушили. Они могли как помочь, так и притопить в реке аль болоте.

Интересно, эта сама от любви несчастной утопилась или по недогляду в топь угодила? Раздался тихий мякающий голос.

— Сама. Меня родичи за постылого выдать хотели, я и убегла на болото. Думала сокол мой любый придёт, мы с ним сбежим вместе, он и пришёл. Миловал, целовал всю ночь меня. Своею звал. А на утро и говорит, прости, мол, меня душа моя, но родители мне другую сосватали, не могу я пойти против воли Рода. И ушёл. А я с горя в трясине и утопилась.

Яся посмотрела на печальную утопленницу.

— И что теперь? Век в трясине духом жить?

— Да, — просто ответила мавка. — Людей пугать, помогать, если заслужили, да Лесному князю верно служить. Все духи леса ему служат.

— Лесному князю? Это Лешему что ли? — несостоявшаяся княжеская ворожея с интересом посмотрела на нечисть, сидящую на горелой чурке.

— Ну да, Лесовик и есть князь. Он всем в лесу ведает, за всеми блюдит. И за людьми тоже, чтобы они лесу да нам не вредили. А ты, наверное, к нему в услужение пришла? Он говорил, что нашёл ту, что сама, по доброй воле себя ему отдала.

Вот же язык поганый, ругала себя Яся, надо же было такое ляпнуть. И что же теперь, жить в лесу как какая-то мавка или кикимора?

—А чем кикиморы плохи? — раздался над ухом хриплый голос.

Девушка подскочила как ужаленная. За спиной стоял высокий седой старик в меховом балахоне и с кривым посохом в руке.

— Леший?

— Кому Леший, а кому князь Лесной. Хозяин. Ты же сама хотела ко мне аль забыла уже? — старик явно потешался над её растерянностью. — Считай сразу два желания исполнятся. И замуж идти не надо, и ведьмой князя станешь.

— Какого князя? — опешила Ясиня. — Светозара что ли?

— Моей! — Леший обвёл рукой вокруг. — За владениями моими догляд нужен, а для этого нужна Лесная ведьма. Последняя сгинула лет десять назад, с тех пор в лесу неспокойно стало. Лесу сила нужна, вот ты и будешь этой силой с ним делиться. Чары защитные творить, чтобы духи людям не вредили, а люди духом. Баланс помогать блюсти.

— Я не умею, — пискнула севшим вдруг голосом девушка.

— В избе книги имеются, в них и найдешь всю науку. У тебя год на обучение! —голос князя звучал величаво, и было понятно, что спорить бесполезно, тем более сама вслух сказала, что готова к нему пойти.

— Милавка! Ты опять мужиков в топь завлекла? — высокая темноволосая женщина вышла на зАлитую солнцем поляну.

Чёрное платье, расшитое узорами, ладно сидело на её фигуре, а меховая накидка берегла от прохладного осеннего ветра. Красивое строгое лицо обрамляли длинные волосы, тёмные глаза, словно агаты, сверкали на бледной коже.

Никто бы уже и не узнал в этой красавице нескладную Яську из Дубовки. За тот год, что дал ей Лесной князь на обучение, она превратилась в красивую женщину и сильную ворожею.

Обязанностей у неё было много: то шатуна нужно было усыпить, то разгулявшихся мавок успокоить, то путников заплутавших из леса вывести, то охранные заклинания поддерживать, что Лес хранят… Да беседы с Князем вести.

Любил Леший прийти к ней вечером да посидеть на завалинке за неспешными разговорами, вот тебе и нечисть, а тоже к людям тянется. Вот и сегодня пришёл, видно, что думы тяготят его, а с чего начать не знает. Наконец, почесав густую бороду, похлопал по лавке корявой, словно ветка дуба, ладонью.

— Садись-ка, разговор есть.

Ясиня послушно присела.

— Слышала уже небось, что Пересвет задумал?

Пересвет был старшим сыном князя Светозара и вот уже полгода как правил вместо отца.

Яся кивнула.

— Ты же про вырубку леса, князь?

— Да. Нельзя этого допустить, в Лесе сила большая заключена, ежели Лес погибнет, то многие духи разбегутся и начнут людям вредить, а кто-то попросту погибнет. Тебе придётся остановить княжича.

— Да как же я… — Яся посмотрела на своего собеседника.

— Он скоро на охоту приедет. Спасёшь его, в доверие войдешь, станешь его ворожеей, заместо Бажаны, её я беру на себя.

Девушка охнула, не хотелось ей даже ради Леса, жизнь людскую губить.

— Да жива она останется, не причитай. В избушке вон твоей поживёт, главное, чтобы под ногами не путалась.

Чёртов кабан уже пятый час мотал их по лесу. Стрелы отскакивали от его шкуры, словно та была заговоренной. Пересвет привстал в стременах, разглядывая вепря, спрятавшегося в кустах. Ну точно дух какой, не может обычная скотина так ловко уходить от опытных охотников, но азарт гнал горячую кровь по жилам, и князь, пришпорив коня, вновь ринулся в бурелом.

В какой-то момент он понял, что заплутал, кругом было болото, а проклятого зверя и след простыл, как и следовавших за ним ловчих да дружину.

А на землю меж тем опускалась ночь. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и корявые деревья отбрасывали кривые тени, из-за чего ему казалось, что отовсюду к нему тянутся цепкие руки нечисти.

Конь недовольно фыркал, перебирая передними ногами и выражая своё беспокойство. А когда со дня топи поднялся и лопнул с громким хлопком пузырь, и вовсе сошёл с ума, вскинулся на дыбы и понёс своего всадника через болото. Запнувшись за очередную корягу, лошадь полетела прямо в жижу. Князь, перелетев через голову коня, угодил прямехонько в пень. Сознание помутилось и в мгновение ока покинуло княжьего сына.

— Очухался? — над головой раздался певучий, мелодичный голос.

С трудом открыв глаза Пересвет застонал. В глазах плавали тёмные пятна, а голова гудела словно набат, в который лупят при пожаре. Рядом сидела красивая девушка и выжимала льняную ткань в мисочку. Положив тряпку ему на лоб, поднялась, расправляя складки на платье.

— Отдыхай пока. Ты головой уж больно хорошо приложился, покой тебе требуется.

— Кто ты? — молодой князь попытался приподняться, опираясь на локоть, но тут же упал обратно с тихим стоном.

Голова снова загудела, а во рту появился противный горький привкус.

— Ясиня я, живу тут, — бросила через плечо и вышла.

«Ясиня… — имя перекатилось во рту словно камушки. — Кто же ты такая?»

Пересвет откинулся на подушки, набитые луговыми травами, и закрыл глаза. Мокрая ткань приятно холодила чело, снимая боль. Он и не заметил, как заснул.

Пробудили его запахи, доносившиеся из-за тканевой завеси. Вкусно пахло каким-то мясом, репой и травами.

— Не спишь? — колыхнувшись, откинулась ткань, пропуская в комнатку хозяйку. — А я тебе обед принесла. Кролика вот изловила. На столе у кровати появилась миска с дымящимся ароматным бульоном, в котором плавали мелкие кусочки мяса.

— Так кто ты? — вновь повторил свой вопрос мужчина, разглядывая свою спасительницу.

— Я ж уже отвечала. Яся. Живу я тут. Родичи замуж отдать хотели, вот я в лес и ушла, — пояснила девушка, отвечая на вопросительный взгляд князя.

— Одна живёшь?

— Одна. Я у местной ворожеи в ученицах была, кое-что знаю. А потому никто мне не нужен.

Пересвет присел и, взяв ложку, ловко ей заработал.

— Тебя вот нашла. Неделю уже выхаживаю. Что ты один на болоте забыл? — Ясиня подперла голову рукой, глядя на него. Чёрные глаза следили за ним, но тревоги не вызывали.

Спустя несколько дней, князь наконец смог выйти на улицу. Избушка была небольшой, но добротной: крепкие брёвна хорошо подогнаны, а мелкие щели плотно забиты мхом. Поляну перед домиком покрывал ковёр из цветов и шелковистой травы. Солнечные лучи согревали сидящего на завалинке мужчину, и он с наслаждением слушал звуки леса. Леса, который он собирался вырубить, чтобы построить тут новое городище и проложить дорогу к соседнему княжеству.

В кустах мелькнула чья-то голова. Пересвет, выстругивающий ножом ложку замер. На поляну выскочила сухонькая старушка с длинным носом, спутанные волосы с зеленоватым оттенком закрывали лицо. На тело была натянута длинная рубаха из мха. Чёрные глаза сверкали из-за спутанных волос, тонкий нос подергивался, что-то вынюхивая, отчего бородавка на его кончике смешно шевелилась. Существо, а то, что это был не человек, князь понял сразу, приблизилось.

Из избы выскочила Ясиня и замахнулась на кикимору, а это была именно она, полотенцем.

— А ну пошла отсель… — девушка разразилась бранью. —Совсем распустилась, ничего не боится, — пояснила она, поворачиваясь к Пересвету.

— И нестрашно тебе с такими соседями? — князь поднялся навстречу Ясе.

— А чего мне их боятся? Я ж ведьма, — она улыбнулась, беря ложку из рук мужчины. — Хороший черпак вышел.

— И лечить можешь и нечисть прогнать. А ещё что умеешь?

— Много чего, — ворожея хитро прищурилась. — А что?

— Я тебе не говорил, кто я…— начал было Пересвет.

— Я и так знаю. Ты князь Пересвет. Мне духи сразу сказали, что непростого человека я нашла.

— Ну коль знаешь… — князь улыбнулся. — А что Бажана пропала знаешь?

Ясиня покачала головой. Нет, она, конечно, знала, что месяц назад пропала княжеская ведьма. Ушла в лес за травой да там и сгинула. Но князю этого знать не надобно.

— Не хочешь моей ворожеей стать? В тереме жить. Волшбу для меня одного творить?

Яся сделала вид, что задумалась. — Дай мне, княже, время подумать, хорошо?

Первую задачу Лесного князя она выполнила: смогла доверие Пересвета получить. Он её своей ведьмой видеть хочет. Даже делать особо ничего не пришлось, так, сущие мелочи. Лешему, правда, пришлось кабанчиком, в прямом смысле, поскакать. Да мавкам лошадь напугать. Но зато князь теперь ей должен за жизнь свою. И верит ей.

Для вида выждав несколько дней, Ясиня согласилась на предложение княжича. Но вот как выполнить вторую часть уговора, она пока не знала, для этого ей предстояло вернуться с князем в город и там уже искать способы убедить его не трогать Великий лес. А это уже посложнее кабанчика будет.

Получив согласие, князь засобирался в дорогу, путь им предстоял неблизкий, а коня в трясине он потерял. Ясиня предложила ему поискать лошадей в её родной деревне. Заодно пусть и родичи посмотрят, какая она теперь важная стала, с самим князем вместе путешествует.

Закончив сборы, отправились в путь и скоро вышли к Дубровке. Местные мужики Пересвета узнали сразу: на охоту он через их деревню ехал. Сказали, что дружина в город вернулась за подмогой и уже как неделю по лесам рыщут и его ищут. А вот Ясю никто не узнал, а она сама решила, что и не хочется ей совсем идти к родным. А то опять свою песнь заведут про женитьбу. Но зато узнала, что Ждан женился на Малушке, её подружке по играм.

Пересвет распорядился отправить кого-нибудь найти его воеводу и дружину вернуть в деревню. Когда те явились, рассказал им, как спасся, и приказал готовиться к возвращению. Ясиня воеводе не понравилась, она это поняла сразу, но против слова князя тот не пошёл, лишь всю дорогу до терема косые взгляды на неё кидал.

Прошёл уже почти год как Ясиня служила князю. Тот успел обзавестись наследником.

Рослав родился раньше положенного срока и был очень болезненным и слабым.

Вот и сейчас Яся не отходила от княжича уже пятые сутки, проклятая лихоманка мучила ребёнка. Не помогали ни заговоры, ни травяные настои.

Мать металась по жарко натопленной горнице словно дикий зверь и требовала от ворожеи во что бы то ни стало спасти сына.

Яся взяла скрученную из щепочек и пелёнок Ростика куколку и принялась читать заговор.

— Ой, вы, двенадцать сестриц лихоманок-трясовиц,

По Велесовому слову, по моему заговору,

Будьте вы, трясуницы-водяницы, расслаблены.

На воде-студенице живите,

На белый свет не ходите, кости не студите.

Именем Велеса, крепким словом,

Заговариваю внука Дажбожьего Ростислава

От двенадцати девиц лихоманок-трясовиц.

Идите вы, сестрицы-трясовицы,

Уйдите от внука Дажбожьего Ростислава,

За море синее, за леса темные,

За горы высокие, в воду студеную.

Там оставайтесь и более не возвращайтесь.

Слово моё крепко, якоже алатырь-камень.

Закончив с заговором, снова обтерла тело мальчика тканью, смоченной в настое из мяты, ромашки и череды. Такие настои очень хорошо помогали при жаре и ломоте, но наследнику пока лучше не становилось.

Наказав матери поить его отваром из липового цвета, смешанного с мёдом и соком бузины, Ясиня отправилась к князю.

— Можно? — она заглянула в светлицу.

— Входи, Ясиня. Как там мой сын? — голос князя был полон тревоги.

— Плохо, княже, потому и пришла. В Лес нужно, за живой водой. Иначе боюсь не спасём мы наследника. Все двенадцать лихоманок его мучают, заговоры не спасают, сильно они в теле княжича зацепилися.

Лес князь пока не вырубил, но уже начал. И каждый их разговор заканчивался скандалом, вот и сейчас, услышав про него, князь потемнел лицом.

— Опять ты со своим лесом. Будто ничего другого нет.

— А разве есть? Уже и кудесники приезжали разные, и твой волхв личный приходил, и я ночами-днями не отхожу, ничего не помогает, — Ясиня посмотрела на князя.

— А, черт с тобой. Собирайся, с Доброгостом поедешь.

Путь до Леса занял почти три дня. Вечером третьего они прибыли в Дубовку, там и решили заночевать. И лошадям, и им самим требовался отдых. Найдя старосту, договорились о ночлеге и направились к указанному дому, в котором Ясиня с удивлением узнала свой.

Перешагнув за порог, столкнулась с матерью. Та, присмотревшись, тут же узнала дочь-беглянку и разразилась гневной тирадой.

—И где это тебя черти носили? Явилась всё-таки бесстыжая! А всё, поздно, Ждан вона на Малуше женился, ребятеночка ждут, а ты так и останешься в старых девках… — она хотела добавить что-то ещё, но тут в избу вошёл Доброгост, княжий сотник.

Она тут же переменилась в лице, заискивающе улыбаясь, протерла руки передником.

— А вы, сударь, к нам на постой али как?

Доброгост осмотрелся и кивнул.

— На постой, хозяйка. Вот с госпожой Ясиней приехали по важному делу, по приказу самого князя.

Женщина охнула, переводя взгляд на дочь. «Вот те нате, госпожой стала. Сам князь по делам посылает».

Сменив тон, она вновь обратилась к дочери.

— Ты что же сразу-то не сказала, что вы тут по делу. Пойдёмте скорее, я вас ужином накормлю. Пирожков твоих сейчас любимых настряпаю, с капустою.

Яся усмехнулась изменившемуся поведению матери. Ну а что, она теперь и правда птица высокого полета: самого князя ворожея. С такой родство иметь — честь великая.

Отец, пришедший позже, тоже было начал скандал, но мать, подхватив его под руку, что-то зашептала на ухо. Мужчина выслушал, тон сменил, но в отличие от матери заигрывать с гостями не стал. Высказал своё недовольство своеволием дочери и ушёл на полати спать.

По утру Доброгост разбудил ворожею рано, сказал, что лошади уже готовы, и они могут отправляться в путь.

Сердце девушки гулко стучало, она боялась встречи с Лесным князем, ведь наказ его пока так и не исполнен: Пересвет от идеи лес вырубить не отказался и даже приступил к задуманному. Пока только просеку для дороги готовил, но так и до всего остального доберётся.

Лес встретил путников тишиной: ни ветерка, что ветки колышет, ни птиц слышно не было. Видать гневается Лесной хозяин на свою нерадивую ведьму. Лошади, мягко переступая, шли вперёд, а Яся вспоминала, где находится источник. К своей избушке ехать не хотелось, но небо затягивало тучами, и она предложила сотнику переждать непогоду там.

В избе было прохладно и пахло застоялым нежилым духом. Доброгост наскоро растопил печь и протянул к ней озябшие руки.

— Далече нам ещё? — он повернул голову к ворожее, сидевшей на лавке.

—Не особо, сразу за топью источник.

Она прислушивалась к разошедшийся не на шутку стихии, казалось, сам Леший стучит в окна ветками, требуя немедленного исполнения их договора.

К ночи буря улеглась, но по тёмному ехать не хотелось, заночевали поэтому тут же.

Топь встретила их туманом, низко стелившимся под ногами. Квакали вездесущие лягухи, булькали, лопаясь, пузыри болотного газа. Пару раз мелькнула и тут же пропала голова мавки. Лошади, нервно прядавшие ушами, озирались, но крепкая рука сотника сдерживала рвущихся в галоп животных.

Сразу за Болотной раскинулась прогалина, на небольшой поляне цвели травы и небольшой кустарник.

— Ну и где источник? — Доброгост огляделся, ничего волшебного и магического он пока не видел.

— Тут был, — Ясиня привстала в стременах, оглядывая поляну.

Она точно помнила, что живой родник был как раз посередине. Но видно его не было.

Спешившись, она пошла по памяти. Под ногой влажно чавкнуло. В траве, чуть искрясь, тек еле заметный ручеёк, лужица.

— Тут он. —крикнула она спутнику. — Только еле теплится. Уходит из родника сила. А я говорила князю, нельзя Лес губить. Вся сила в нём, — с отчаянием выкрикнула девушка.

Но делать нечего, нужно набрать немного водицы и возвращаться, иначе можно не поспеть спасти княжича. Кое-как зачерпнув живой воды в скляночку, они двинулись в обратный путь.

С помощью волшебной водицы княжич быстро пошёл на поправку и уже не мучался от жара. Яся вышла из его горницы и отправилась вниз.

Из покоев князя доносился голос воеводы.

— А я тебе говорю, княже, она это сама всё и устроила, чтобы Лес свой проклятый спасти. Иначе с чего бы княжичу так сильно захворать. Вели её казнить и всех делов.

Голос князя звучал тише, слов она не разобрала. Сердце сжало холодной рукой, а как если князь прислушается к словам Добромысла? Тот давно на неё коршуном смотрит да всё думает, как со свету сжить. Вот и придумал навет на неё.

Она прижалась спиной к стене. Бежать? Тогда это и будет признанием её вины. Ждать решения князя? А если казнить решат?

Поразмыслив, решила всё же дождаться, что решит Пересвет.

Вскоре её позвали к князю в трапезную. Войдя, она поклонилась и замерла в дверях.

— Ну здравствуй, Ясиня. За сына спасибо. Выручила. Но Добромысл считает, что ты сама болезнь на моего сына наслала, дабы лес я более не трогал. Что скажешь? — светлые глаза князя следили за ней.

— Лес спасти я хочу, это тебе давно известно. Да и сам теперь видишь, нужен он людям. Более чем дорога. Таких источников мало, ежели погубим, то разве ж оно правильно? — Яся перевела дыхание. — Но сына твоего губить мысли не было. Не я на него трясовиц наслала. Чурами клянусь!

Князь сидел, постукивая пальцами по столу.

— Оставить тебя подле себя я не могу. Ну а коли прав воевода? Не знаю. Казнить тоже не хочу, ты сына моего из лап Мары вырвала. Уходи из града, чтобы глаза мои тебя боле не видели. На этом и порешим. Можешь лошадь взять с конюшни. Иди. Лес более не трону.

Ворожея выдохнула: она ожидала смерти, а князь всего лишь изгнать решил. Ну и пусть.

Ясиня решила, что вернётся в свою лесную избушку и продолжит службу Лесному хозяину. Тем более Лес она отстояла.

Леший явился на второй день. Хмурый, мрачный, сел он на завалинке.

— И чего явилась?

Надо признать она ждала более тёплого приёма.

— Уговор я исполнила, Лес останется цел. Князю я более не надобна. Вот и вернулась.

— Цел говоришь?! — Лесовик аж вскинулся. — Родник иссяк почти! Посередь леса просека. Вековой Дуб вырублен. И ты после этого вернуться посмела? Уходи, чтоб глаза мои тебя не видели. Иначе я за себя не ручаюсь!

Ясиня, ожидавшая другого приёма, опешила, но взяла себя в руки и оседлав лошадь пустила ту галопом, уносясь прочь.

Злые мысли метались в её голове.

За что они с ней так? Вот и помогай после этого князьям всяким.

Сама не заметила, как очутилась на незнакомом болоте. Посреди него возвышался сухой островок, а на нём стояла потемневшая от времени изба. Тихонько приотворив дверь, вошла внутрь. Никого.

Зажгла найденную тут же лучину, от неё печь и села на лавку. Дом был явно давно не жилым. Тем лучше. Значит, тут она и поселился. Вдали от людских глаз.

Ей даже показалось, что в этот момент её словно тёплым ветром обняло.