Ворон по имени Брунет

Какую ещё вам сказку? В телевизоре посмотрите. Там каналов развелось, как блох у нашего Тузика. Один кусачее другого. Нечего деда заставлять… У меня же этот… Склероз, во, будь он неладен. Ах, обещал. Обещанного три года ждут.

Ладно-ладно. Слушайте свою… То есть, мою быль, а не сказку. Жизнь иногда бывает намного заковыристей байки, или хлеще анекдота. Анекдот или сказку послушал, улыбнулся, да и забыл. А вот с настоящими происшествиями так не получится. Умные люди из них притчи слагают да малых деток поучают.

О чём я? Три года? Точно. О крысах, которые на военных кораблях обитают.

Служил я на флоте. Было дело, чего стесняться. Целых три года, как положено. Ну, и, пока ко всему военно-морскому адаптировался, казус один произошёл с моей персоной в заглавной роли.

Я же крестьянин до костей в мозгах… До мозга костей, то есть. А у крестьянина какое отношение к крысам? Увидел – погубил или отравил. А на корабле так нельзя ни в коем случае! Даже шутить над хвостатыми – категорический запрет. Бегают по жилому кубрику, как у нас дома Манька с её выводком котят. И по кабель-трассам, и по стрингерам, по бимсам: везде. Не наглеют, конечно, но и не стесняются.

Так вот. Однажды переодеваюсь в кубаре перед отбоем, а одна чучундра упитанных размеров плетётся по кабелям, как по Бродвею. Изоляции же никакой. Чтобы на случай взрыва ничего нигде в корпусе не загорелось. В бою же всякое бывает.

А я возьми, носок свой скомкай да и в крысу эту запусти. Испугать собирался, ни больше ни меньше. Да я даже не попал в неё. Носок перед её мордой на кабель-трассе в полуметре хлопнулся и замер. Только вот сердце крысиное от такого неожиданного приключения разорвалось и остановилось. Моментально издохла!

Никак не ожидала она, что кто-то из матросов-первогодков осмелится на такое коварство. Нежной мамзель оказалась. Так и уткнулась мордой в экранированные кабеля. Но сначала, конечно, дёрнулась лапками и всей её соболей тушкой.

Ну, на меня тут же все накинулись и ругаться начали. Мол, не трогай крыс даже пальцами. Только на камбузе их можно губить, а в кубрике ни в коем разе. Увидят её родственники или крёстные мамки-папки и точно отомстят. И уши у людей отгрызают во сне, и носы, и пальцы. Мол, в слюне у них какая-то фермента, от которой человек ничего не чувствует. А когда просыпается – обнаруживает увечья или инвалидность.

Пнули меня пару раз для острастки, чтобы мигом эту почившую отнёс и за борт выкинул, пока лишние глаза и серые уши не увидели и не услышали. Я и бросился к чучундре, а через минуту воротился и, на всякий случай, с головой одеялом укрылся. Мало ли. А вдруг…

Потом мне один первостатейный старшина рассказал, что у них в Сибири охотники с крысами договоры заключают. Чтобы в заимке… В малюсенькой избушке, которая посреди леса ставится, чтобы переночевать и отдохнуть спокойно да в тепле. Значит, чтобы крысы те не шкодили и запас провианта не уничтожали, они жертвуют им буханку ржаного хлеба. Провиант с консервами, чаем, крупами и всяким съестным, на полке, а хлебушек под топчан. Для серой братвы.

Как правило, всеми лесными крысами заправляет какая-нибудь бандарша. Королева по-нашему. И лес у них поделен на участки: у каждого свой. Вот эта крыса и охраняет свои владения, поэтому харчи в заимке месяцами в сохранности лежат.

Говорят, что буханку эту она как-то изнутри выгрызает, но по чуть-чуть. Только когда с провизией в лесу туго, или, когда силы восстановить надо, мало ли приключений у них бывает, или территориальных споров и драк с соседями.

Я поначалу не больно-то поверил в сибирские сказки, что с этими тварями общаться можно, но потом удостоверился. Вечером дело было. В дивизионе у пирса с обоих сторон по кораблю стояло. Наш, и ещё один, точно такого же, пятидесятого проекта. На нашем кинопроектор установили, а на соседском корабле – экран белый растянули.

Когда более-менее стемнело – кино началось. Оба экипажа почти целиком на наш СКР перебрались и разместились кто где смог. Не помню, что за ленту крутили, но то, что она была новой и интересной, это сто процентов.

Я так увлёкся просмотром, что даже не сообразил, что рядом старшина этот сибирский оказался, пока он в бок меня не толкнул. «Смотри», — говорит, а сам указывает куда-то вверх и в темноту за нашими спинами. Ну, я и оглянулся без всякой задней мысли.

Сначала ничегошеньки не увидел, а потом, когда пригляделся, обнаружил родных корабельных крысёнышей. Разнокалиберных размеров, почти целая банда, голов полсотни, не меньше. Сидят в рядок над нашими головами прямо на крыше надстройки и кино бесплатное смотрят. Глазки блестят то ли от радости, то ли от нахальства своего бесшабашного, и всё им нипочём.

После этого случая я накрепко задумался и взял себе за правило с каждой животиной общаться как с ровней. Хоть с домашней, хоть с дикой, без разницы. И в друзьях-товарищах у меня много кого было. А сейчас я про одного ворона расскажу. Хоть птица, а всё одно, соображала иной раз побольше меня.

Как подружился с ним? Очень просто. Услышал, что на асфальт дворовый кто-то ерунду какую-то бросает, потом шуршит и опять что-то наземь падает и даже иной раз перекатывается.

Вышел с ревизией и увидел, как орешек грецкий с неба хлопнулся, а следом за ним ворон приземлился чуть ли не под ноги мне.

«Что, брат ворон? Не разбивается орешек?» — спрашиваю у птички, а сам отхожу подальше чтобы не мешать его бесполезному занятию – ведь асфальту дворовому лет десять уже было. Всё покрытие только называлось солидно, а на деле, что земля сухая, ничуть не твёрже.

Смотрю на ворона, а он клювом этот орешек ко мне толкает и косится, будто предлагает подсобить ему.

«Ты тогда отлети подальше», — говорю ему, имея ввиду чтобы он не испугался, а мне чтобы не переживать, что птица кинется в самый неподходящий момент. Вдруг, взбесится, да и в глаз клюнет, ведь очков в тот момент я ещё не носил.

Смотрю, сообразил пернатый и на пару метров упорхнул. Взял я его сокровище, повертел в руках и понял, что без молотка его не одолею. Мелковатый плод был и крепкий, как камушек. А каблуком его раздавить постеснялся, какая никакая, но еда для птицы.

«Обожди здесь. Я за инструментом схожу», — сказал я пернатому, а чтобы он не переживал, оставил орешек на асфальте.

Сходил за молотком, глядь, ворона след простыл, а орешек всё также сиротой валяется. Пока я его тюкал осторожно, чтобы начинку не сильно раскрошить, на двор ещё один орешек свалился. Обернулся я, ан нет никого вокруг ни на деревьях, ни в воздухе.

Пока со вторым орехом возился, ещё точно такой же в осадок выпал. Глядь, а ворона опять нигде не видно. Пока я с десяток орехов не разбил, этого кооператора так и не увидел. Потом смотрю, а он опять в паре метров сидит и на меня глазеет.

Я, значит, отделил зёрна от плевел, начинку в одну сторону, а скорлупки в другую, и спрашиваю у нового знакомого: «Как же ты добро это унесёшь? Неужто, всё склюёшь? Дурно не станет от передозировки витаминами?»

А ворон крылышками хлопнул себя по бокам, мол, за это не переживай, и упорхнул куда-то за забор. Я пару минут постоял, подождал, и только уйти собрался, глядь, а ворон обратно планирует. Не поверите, в клюве стаканчик держит то ли бумажный, то ли пластиковый.

Пока удивлялся, затылок чесал и глазки протирал, этот чёрный птиц все зёрнышки и их кусочки в стаканчик собрал, каркнул на прощание и был таков. Наверное, семейство своё или родню угощать улетел.

Потом, через некоторое время, перекапываю огород на зиму и замечаю чёрную тень то с одного боку, то с другого. Оглянулся, а это мой знакомый ворон червей, личинок, всяких жучков, пауков клювом ловит и в сторону относит. Смотрю, а там другой стаканчик стоит, но тоже лёгонький на вид.

«Да ты, брат, рационализатор», — говорю ему, а он коротко так каркает, мол, соглашается.

С тех пор мы с ним года три так общались. Чего он только не собирал со мной в свои стаканчики. А вот урожай огородный никогда не портил, это факт. И другие птахи ни на вишню, ни на черёмуху, ни на другие ягоды не зарились. Не шучу.

В последний раз он мне сухарь принёс. Здоровенный такой, от булки наискось отрезанный. Поначалу я не сообразил, что с этим сухарём делать, но Брунет подсказал.

Да-да, я так его окрестил из-за его восточной окраски, а он откликался. Ведь на дальнем востоке простых ворон с серыми тушками не видно и не слышно. Только чёрные как смоль вороны обитают, а других ни-ни. А у нас один такой невесть откуда прилетел и поселился.

В общем каркнул мой Брунет по-особому, а я сообразил, что он просит сухарь этот в водичке замочить. Ну я и замочил, только с разбуханием сухаря малость переборщил. Распался сухарик, когда его наземь уронил.

Каркнул Брунет матерно и умчался за своим стаканчиком. Почему при мне не склевал сухарь, я по сию пору понятия не имею. Прилетел, значит, со своим сокровищем, мякиш весь собрал, снова каркнул коротко, но уже не нервно, а вежливо, и улетел чёрной тенью.

Вот такие бывают птички и зверушки. Хот какой, пусть даже небольшой, разум, но каждая земная тварь имеет. Сам в том убедился и вам рассказал. Вдруг, в жизни понадобится.