Вороний глаз

К превеликому сожалению, из-за дурного состояния моей матушки, я столкнулся с необходимостью сдать в аренду одну из комнат семейного дома. Это большое двухэтажное строение, которое создали и обустроили специально по заказу моего отца ещё тридцать лет назад. Мой дорогой отец подарил мне его на восемнадцатилетие, – он был старовером, и считал, что возраст делает тебя… взрослым. Он и увидел во мне преемника и равного. Будь всё состояние покойного отца всецело моим, я бы давно пригласил иностранных хирургов из Франции или Германии для лечения матушки. О них я так много слышал... Они были способны творить чудеса науки!.. Но нет, извольте! Злой рок решил сделать свой ход первым!

Тщеславный братец получив свою долю наследства и решился потратить всё в публичном доме за какой-то месяц! Месяц! Наш отец корпел над состоянием семьи всю осмысленную жизнь! И только месяц потребовался, чтобы бросить десятилетия трудов в огонь. История любит такие моменты, когда строящиеся веками города сгорают за считанные часы. Не сомневаюсь, что этот пройдоха продал бы даже фамильный герб, а вслед за ним память, землю, имя и даже некогда честное лицо. Меня злит одна лишь мысль о том, что именно этот плут, коего я вынужденно называю братом, стал одной из причин плачевного состояния матери.

Чем раньше я смогу заработать хоть минимальный грош, тем будет лучше и для меня, и для матушки. Я бы сразу продал дом, но все документы исчезли после одного из последних посещений брата.

Сегодня купил глашатая на площади, чтобы он пару раз в паузах между своими громкими выкриками упомянул имение и свободную там комнату. Изначально я раздумывал о знакомых, друзьях и других членов семьи, но похоже наше доброе имя всё же сошло с ударом молотка на аукционе, где мой братец сгрёб последние деньги. Выбора не было, и я мог рассчитывать только на обычный люд – обычный люд, нуждающийся в жилище.

Буду ждать и надеяться на скорый визит, и ещё более желанный заработок. Пожалуйста, матушка, просто держись, люби меня и молись хотя бы о собственном спасении. Надеюсь, что уже в ближайшее время ко мне в дверь постучат серьёзные и деловые люди. Аренды на полгода может вполне хватить… Моя служанка убралась в отведённой комнате, я лишь вынес некоторые ценные вещи что остались как память об отце, мало ли, вдруг у себя под боком я пригрею настоящего беса, а не человека; я готов к тому, что на пороге встанет самая последняя дрянь из рода людского. Не важно кто там будет, не важно будет имя, прошлое или настоящее, главное – насколько тяжёл будет его кошель, и насколько этот кошель удовлетворит докторов.

Считал этим вечером свой капитал. Суммы на содержание себя и служанки уходят умопомрачительные, а я ведь ещё только сегодня подкупил глашатая! Деньги мне сейчас важнее удобства, придётся временно экономить на себе и избавиться от прислуги. Также буду молиться, чтобы скоро прибыл гость.

Это свершилось! Видать, бог услышал мои молитвы или глашатай оказался громче чем кричащие турки на базаре! Я проснулся ближе к полудню от того, что чья-то тяжёлая рука настойчиво стучала в парадную дверь. В начале меня охватило раздражение, ибо я не привык, что меня кто-то тревожит раньше обеда, но это чувство улетучилось, стоило подумать о новосёле. Укутавшись в бархатный халат, я оправился к двери пританцовывая на скрипучих досках. Видать мой гость слышал издаваемый скрип столь же прекрасно, как и я, ведь с каждым шагом в сторону двери, стук звучал всё более настойчиво. В тех ударах было что-то агрессивное, странное и непонятное. Что-то говорило мне изнутри – это тот, кому я не буду рад, он принесёт с собой лишь горе.

Этот грохот был настолько дерзким и уверенным, что у самой двери я замешкался. Неужто это проклятые кредиторы брата, или он всеми правдами и неправдами продал дом, и на пороге сейчас стоят новые владельцы? Если и так, я буду готов повторить грех Кайна, и опорочить себя братоубийством! Открыть дверь довелось не сразу – меня действительно поразил страх потери всего и дальнейшей гибели бедной матушки. Я мог или сбежать, и быть точно уверенным в том, что со мной ничего не случиться, или рискнуть жизнью в надежде спасти другую. Неистовый «простолюдин-кредитор» продолжал попытки снести с петель молчаливую дверь.

Настала ночь. Не знаю сколько времени прошло с того момента, как я отпёр замок, но я действительно пустил себе в имение беса. На пороге меня ждал странный старик, а странным он был тем, что его глаза были прикрыты длинными полями слауча, помимо этого он носил плащ, который касался пола, скрывая даже носки туфель. Стоило гостю поднять один угол шляпы, как меня поразило молнией. Его глаз! Чёртов лёд зимнего пруда. Луна в глазнице! Старик был слеп на одно око… что и выбило меня из колеи! Не помню, что было дальше, но сейчас я осознаю, что это существо спит на постели, которую я ранее уготовил. Оно подействовало на меня, как магнит. Он был как флейтист, коварно загипнотизировав меня. Я сейчас чувствую, словно в те минуты он управлял мною так, как сам желал. Я бы мгновенно отказал ему в гостеприимстве и выгнал, но уже поздно, – я подписался на всё, и теперь вынужден отдаться ему на услужение. Проклятье! Бес, бес, бес!..

Уже час сижу и думаю о старике. Я ведь должен служить, Ему! Готовить еду, стирать одежду, мыть полы и посуду. Теперь я сам стал слугой! у него! у слепца! Будь я проклят за то, что открыл ту дверь, и за то, что отпустил служанку. Матушка, прости меня за слабость, боюсь, что не справляюсь с такой напастью. Но я всё же не могу бросить тебя…

Сегодня был первый день, где я выступил в роли прислуги для седовласого гостя. На протяжении всего утра я пытался игнорировать его и не встречаться взглядом. Всю работу выполнял честно и трудоёмко, скорее опасаясь спугнуть старика. Приготовил еду и принёс в комнату. Я честно пытался выполнить всё быстро и уйти, но старик рвался завести со мной разговор, чего я охотно избегал. Мало того, так он ещё и лез мне в лицо! Куда бы я не посмотрел, везде видел или его самого, или отражение его проклятого глаза. Не скажу ничего другого, кроме того, что он сильно заинтересован в том, чтобы заставить меня посмотреть на его омерзительный лик. Его ехидная улыбка, когда я почти смотрел в это око, выворачивала наизнанку. Он точно выбрался из чьих-то ночных кошмаров!

Я был бы спокоен, если бы он уходил куда-то по делам с утра и до самого вечера, но похоже, он намерен оставаться со мной на коротком поводке. Я несколько часов не покидал собственной комнаты, и боялся, что если буду бродить по дому, то смогу случайно наткнуться на Него. Всё это время вокруг меня была мёртвая тишина, даже запах переменился на удушающе безжизненный, словно поднятый с пылью из старого склепа. Ещё до постройки дома под окнами росла посаженная отцом рябина, но сейчас её запах исчез, теперь я чувствую запах престарелого затхлого воздуха, пыли и тлена. Пытаясь избавиться от пугающих мыслей, я отправился на кухню.

Когда же я проходил мимо комнаты старика, то я слышал, как он скребся ногтями по полу и говорил сам с собой. Но это было не старческое безумие, в котором люди говорят с пустотой, или размышление в слух. Он толком не произносил слова, а издавал нечленораздельные звуки. Я точно поверил, что он пришел в этот мир не как человек, а проклятое создание из другой реальности! Он скребся так, как скребут отчаявшиеся и обезумевшие коты; как костистым ногтем Жнец просится в комнату умирающего.

Я должен выгнать его! Мне не свезло очнуться среди ночи встревоженным странным шумом, – я сразу подумал о том, что в окно бились птицы, но там ничего не было, кроме всепоглощающей темноты. Спустив всё на нервозность из-за соседа, я решил лёжа дождаться того, как мой организм самостоятельно уйдёт в царствие Морфея. Но чем дольше я лежал в надежде уснуть, тем более бодрым ощущал себя. Что-то не отпускало моё сознание в заветное блаженство сна, что-то из материального мира. Какой же страх меня охватил, когда от скуки перевернувшись на бок в сторону двери, я обнаружил, что та была приоткрыта, и через маленький проём я видел мёртвое око. Ту миниатюрную луну, снежинку на фоне ночного неба, пролитое молоко, воплощение страха. Последний воздух покинул мои лёгкие, и я впал в ступор, не в силах даже вздохнуть. Всё начало темнеть перед глазами, – моё сознание утопало, покидая реальности, чего я так хотел последние долгие минуты, и чего я так боялся прямо сейчас. Что было дальше, я не помню, очнулся только под утро, когда нужно было снова приступать к своим обязанностям.

Он лунатик! Я даже не пытался заговорить с ним о его ночном визите, как он сразу выложил всё как на духу. Вот это комедия! – я словно оказался участником неожиданной пьесы! Мало того, что старец имеет противный и раздражающий меня глаз, которым постоянно норовит оказаться попасться мне на глаза, так ещё он и бродит по ночам. Старик начал меня успокаивать, что это происходит с ним крайне редко, и мне просто не повезло встретиться с этим лично.

Очередной раз образ старца кружил вокруг меня. Без моего разрешения, только по собственной инициативе, он отполировал всю мебель в комнате, чтобы каждая поверхность отражала как зеркало. Он будто догадывался о моей фобии, куда бы я не бросил взгляд, то его образ был тут и там.

Стоит только подумать о чём-то другом, отвлечься на мгновение, как я видел этот треклятый глаз. Ужас доходил и до того, что даже вдали от старика я замечал знакомые очертания в окружающих предметах. Он мне ужасно напоминает о гибели отца. Об ужасе смертности человеческого тела и души, об их хрупкости и недолговечности. Я помню, как мёртвым лежал мой отец, и в каком неописуемом ужасе были все, войдя к покойнику и обнаружив открытое окно, и восседающее на теле создание. Ворон. Слепой на один глаз ворон. Словно вестник несчастий и злого рока, он не только наслаждался пиром, но и издевался над присутствующими. «Он был вашим отцом, но стал моим ужином! Он страдал при жизни, после меня будет и в смерти!» - кричало всё его омерзительное естество.

Прошлой ночью я стоял под Его дверью. Стоял и просто ждал. Я начал изучать старика, и просто не верю в то, что мне так не повезло с первым жильцом. Я не мог стать жертвой неудачи, это скорее всего какая-то странная шутка. Но старик никуда не выходит, ничего не делает, ни с кем не общается, – он самый последний затворник!

Что-то было не так в той обстановке. Я однако находился в собственном доме, к которому привык ещё очень давно, и в котором жил много-много лет. Но стоя по ту сторону двери, я чувствовал себя в другом месте, не под родной крышей. Всё вокруг было выстроено словно с нуля, и воспоминания стёрлись в пыль; от всего веяло холодом и ложью. Страх сковал меня… я не ощущал себя в безопасности! Я был там, где водятся голодные волки, где из недр планеты на свет выползают древние и кровожадные создания, где у людей есть лишь враг, и страх. Он, оно… Они захватили мой дом, мою крепость. Нет, я сам пустил это! Я открыл дверь старику, открыл проход в преисподнюю, пустил оттуда нечто, что теперь ни за что не уйдёт. Мой дом теперь Его, моя жизнь теперь Его. Вот так я себя ощущал, находясь перед дверью в самую обычную комнату, вроде бы к самому обычному старику, который был для меня, как голова Медузы Горгоны для Полидекта.

Он строит козни против меня, хочет изжить, проклясть, убить! Следующую ночь я снова буду следить за ним… Если я хочу изгнать его… Нет, выжить! Я должен бороться, должен понять его и надавить на самое слабое место.

Он точно хочет свести меня с ума! Я караулил его под дверью, и кажется, что у него начался новый приступ лунатизма, или это была очередная дьявольская уловка. Стоя у двери, я внимательно прислушивался к каждому вздоху и шороху. В какой-то момент он начал хрипло смеяться, он это делал тихо и зловеще. Он подошёл по скрипучему полу к двери, и стоя перед ней, дышал в холодное дерево. Я ждал, думал, что он чем-то занят и уйдёт назад в кровать.

Мне хотелось развернуться и бежать назад в свою кровать, но любой шум мог выдать меня, и я продолжал слушать его неистовый смешок и слабое дыхание, беспомощно замерев, подобно кролику. У меня складывалось ощущение, что стоит лишь дёрнуться, выдохнуть, как дверь распахнётся, и я утону в глазе ворона.

Когда дверь начала открываться я ощутил, как душа покидает моё тело. Я будто видел всё происходящее со стороны, и не был частью происходящего. Оно просто смотрело на меня. Хотя нет, старик не смотрел на меня, его зрячий глаз прятался прямо за дверью, а слепой вытягивал из меня душу. Я не мог пошевелиться, страх сковал меня по рукам и ногам, я ощущал затхлый запах смерти и сырой земли, а это серебряное блюдо всё смотрела сквозь меня, обхватывая невидимыми руками шею.

Это было последнее, что я помню из того ночного похода…

Я решился. Я собрался с мыслями и решил – я убью старика, лишу его возможности проклясть мою душу и мучить до самой гибели. Я заметил, как стал худеть, как появились синяки под глазами и начали выпадать волосы. Всё было понятно – старик пытается высосать мою жизнь своим проклятым оком.

Я стал ощущать, словно душа в глубине тела начала разлагаться, как старое, брошенное наземь мясо. Слабость, боль, всё это начинало расти и усиливаться. Уже не оставалось сомнений – в свой дом я впустил древнее зло, несущее лишь гибель. Я прошу бога о защите, дать мне сил пережить этот ужас. Рано или поздно, старик будет вынужден съехать, он ведь оплатил комнату на пару недель, и в конце этого срока покинет меня с этим треклятым глазом и всеми бедами, что принёс с собой. Сейчас… сейчас это последняя надежда, что у меня осталась.

Я очередной раз потратил много времени на раздумья, думал и думал. Другого пути уже я не видел. Требовалось убить чудовище.

Выделив день, когда я смогу покинуть компанию старика, я сбежал, даже не сообщив ему что не смогу ухаживать за ним. Покинув дом, я отправился на базар к цыганам. Они были своенравные люди и наверняка могли продать мне нож или стилет, если правильно попросить.

Взяв деньги из и без того скудного кошелька, я купил орудие для моего злого умысла, – или великого подвига?.. Но это скорее какой-то обрубок меча, перемотанный льном, нежели настоящее оружие. Но и пускай, никто не подумает на него, я ведь аристократ, а не какой-то проходимец, чтобы пользоваться таким грязным куском стали.

Вернувшись под вечер, я заметил, что старик даже не обратил внимания на моё отсутствие. Убедившись в чистоте и неприкосновенности кухни, я понял, что мой сожитель даже не пытался самостоятельно прокормиться. Не удивлюсь, если он и комнаты не покидал на протяжении всего этого дня.

Я мог бы придать этому большее значение, не будь для меня это логично и понятно. Возможно, он просто сидел на кровати, дожидаясь того, когда я вернусь домой. Когда же я пришёл, то видел его тень под дверью. Он встречал меня, стоя перед ней и смотря на неё, и я чувствовал этот взгляд сквозь дерево съёжившимся сердцем.

Прошёл целый день, как я получил лезвие от цыган. Я собирался убить старика прошлой ночью, но силы предательски покинули меня – я стал пленником трусости и страха. Всю ночь я только царапал лезвием стол, пытаясь потратить время хотя бы на осознание предстоящего мне испытания.

Теперь всё вокруг напоминает об этом человеке, об его ненавистном, обезображенном облике. Свет луны, фарфоровая посуда в доме, камни на улице, даже собственные белые ногти. И закрыв глаза я понимал, что Он всегда рядом, и любая вещь вокруг меня превращается во что-то маленькое и бледное, но столь знакомое и пугающее. Этой ночью я закрасил ногти на руке и завешал тканью всю мебель с зеркалами и окнами, чтобы хоть как-то уйти от влияния дьявола в соседней комнате. Смерть уже подступает ко мне, я чувствую не только присутствие мрачного жнеца, но и его запах. Мрачный жнец пах стариком из соседней комнаты. Моя смерть сама шла на мой страх, и кому-то из нас суждено было сделать первый и решающий удар.

Я жду уже несколько часов под дверью, в надежде на то, что старик уснул. Прикоснувшись к ней, я остолбенел, не зная, что мне делать. Силы, с которыми я собирался ни один час, покинули меня в то же мгновение, как я прикоснулся к оловянной ручке. Меня сразили ощущения того, что даже собственное глухое дыхание, звучало как рёв штиля за окном, а стук сердце был громче артиллерийских пушек – каждый удар мог разбудить старика, и этого я до ужаса боялся. Пытаясь повернуть ручку двери, меня сковывало ощущение, что я открываю дверь в саму преисподнюю. Ноги тряслись и пальцы стали холодеть, меня знобило от стекающего со лба пота.

Спустя целый час безуспешных попыток, я вернулся в комнату, упустив шанс на спасение души.

Следующая ночь. Весь день я готовился к повторному погружению в кошмар наяву. Все мои попытки взбодриться и собраться были тщетны. Я снова превратился в изваяние у двери. Под страхом того, что я увижу старца очередной раз, спящим или притворяющимся спящим. Меня это злило, пугало, я случайно порезал ладонь о лезвие.

Только ощущая тёплую, почти обжигающую холодную кожу пальцев кровь, я решился войти. Каждое движение происходило как под водой, на протяжении всех моих действий я чувствовал сильное сопротивление и угрозу. Меня отталкивал страх, мною двигало боль и ощущение, что этот кошмар закончится только благодаря моим усилиям!

Встретив лежащего на кровати старика, я был готов бросить всю миссию. В комнате сильно пахло смертью. Мрачный жнец почти дотянулся до моего сердца, и это последний шанс спасти душу! Старик спал с открытыми глазами, продолжая глумиться над моими чувствами одним лишь проклятым оком. Это проклятие было повёрнуто ко мне, и я видел в нём самого себя, поднявшего лезвие для единственного удара. Я был уже готов закрыть лицо руками, чтобы спастись от нависшей опасности. Я понимал, что это лишь сильное наваждение на обессиленный ум, но моё тело не хотело подчиняться! Я трясся как маленький ребёнок перед большой и злой собакой!

Сердце разрывалось от каждого движения, от каждой мысли, дыхание обжигало лёгкие, голова кружилась вместе с комнатой. Казалось, будто проще будет проткнуть лезвием собственное сердце и навсегда сбежать от кошмара, но даже на это мне не хватало сил.

Я сделал тот удар, случайно, нехотя. Упав обессилено на колени, я вонзил оружие в грудь старика. Я был готов встретить чёрный туман, выходящий из дряхлого тела, но он лежал точно так же, как и до этого, спокойно, тихо. Он умер бездвижно, словно ещё до моего прихода. Но несмотря на всё, несмотря на освобождение и уничтожение чудовища, оно продолжало проклинать меня своим проклятым взглядом!

Этот глаз снова взял меня под величественный гипноз, я очутился в кромешной тьме, в которой брёл назад к себе в комнату. Я очередной раз проявил слабость, но теперь это была позволительная роскошь, ведь я исполнил то, о чём мечтал не первый день. Я освободился, убил тирана, спас мир от тёмной сущности, и спас свою душу! Его присутствие и смерть оставили отпечаток. Я трезво ощущал сон, как никто другой. Это было словно наваждение, но в то же время и реальное ощущение сна. Свобода полёта, и скованность лежащего тела. И в тьме спокойствия, я снова видел этот глаз. Он пугал меня, как и раньше, но сейчас ощущался как ушедшее дурное воспоминание. Этот образ растворился в темноте моих закрытых век, став ничем.

Этот ужас прошёл сквозь мою жизнь, пощадив тело и душу. Я никогда не был так рад чему-либо. С одной стороны – ужасное преступление и предательство всех моих верований в человеческую доброту и чистоту души; с другой – радость за освобождение от проклятия. Голова по-прежнему ходила ходуном, а ноги подкашивались. Такую теплоту в груди я никогда раньше не чувствовал. Ни любовь, ни гордость не сравнимы с избавлением от таких мучений. Я лишился страха, своего давнего проклятия и врага. Я отомстил тому давнему ворону за отца, воздал моему родителю хвалу и любовь. Он гордился бы моей решимостью и непоколебимостью!

Ступая по поющим победоносные оды полам, я пьянею от сладкого запаха растущей у дома рябины. Я чувствую запахи, я снова ощущаю жизнь, а не вид злосчастного слепого глаза. Я готов без устали сделать любое благое дело, совершать их ежедневно задаром; готов повысить жалование служанке… Бог будет мне свидетелем, я готов даже взять её в жены! Я даже готов искать встречи с братом и простить ему всё, стать новым человеком, начать всё с самого нуля. Продать всё, что я имею первому встречному, лишь бы были деньги на лечение матушки. Я чист, я свободен, я как никогда жив!

Когда в нашей жизни проходить тёмная полоса, следующие события нашей скоротечной жизни кажутся самыми светлыми. Еда вкуснее, солнце ярче, воздух свежее, вода теплее, девы краше. Так ощущали себя те, кто были прощены королями и спасены от смертной казни. Я слышал множество историй об этих чувствах, встречал этих людей, они выглядели действительно счастливыми, настолько, что было ощущение, словно они играют роль на сцене великого театра. Сам же я встретил это чувство впервые, я бы сравнил его с переездом на новое место: всё ощущается как в первый раз, тебя переполняют эмоции о новых начинаниях и возможностях. Ты словно впервые родился в этом мире, и начал осознавать его.

Войдя в уборную к раковине, я заметил картину, которую почему-то не мог заметить раньше. Тот глаз, тот белый, отвратительный, полный ужаса и ненависти круг до сих пор преследовал меня. Жадная чёрная птица навестила меня, чтобы насмехаться над всей моей жизнью. Око это было огромно, оно было манящим, оно вернулось ко мне. Моё проклятие, моя боль и мука. Проклят самим собой, проклят богом и вселенным! За ту злосчастную ночь, я ослеп на один глаз. Безумие и страх перед стариком и мысли о его убийстве… Одна встреча сгубила меня, одна навязчивая мысль приблизила меня к могиле, один удар толкнул меня в бездну.

Это не жизнь – это кошмар. Я ощущаю, как дух разрывается на части, как холод сковывает мои внутренности, как Жнец стоит позади, и я чувствую его запах. Запах старика. Я проклят. Я мёртв. Старик добрался до меня! Ворон добрался до меня! Теперь в моей жизни ничего не осталось кроме бледного глаза… Ничего, кроме вороньего глаза.