Воспоминания о былой любви (по мотивам песни группы Король и Шут)

Непогода застигла нас у границ Тевтобургского леса. Вечерело, усиливался дождь. Вдалеке послышались раскаты грома. Мы рисковали пропасть среди горных дорог и перевалов в темном лесу. Внезапно карета остановилась. Я высунулся в окно. Навстречу нам, по уже изрядно раскисшей дороге, поступью двигались два всадника в длинных плащах. Лица их скрывали глубокие капюшоны, а полумрак кругом разгоняли снопы искр от полыхающих факелов в их руках.

-По наши души, сударь, - наклонился ко мне кучер. В нос ударил свежий винный дух.

Всадники остановились в нескольких метрах от нас. Кони их были спокойны и полны сил. Никакой нервной ходьбы или ржания. Один откинул капюшон. Лицо его показалось дружелюбным, несмотря на достаточно резкие и грубоватые черты простолюдина.

-Приветствую вас, сударь! - подал он голос, выехав чуть вперед, - Вы находитесь во владениях барона фон Хоффа, и неподалеку дом господина. Не сочтите за дерзость, а примите приглашение. Барон зовет в гости. Мое имя Гюнтер, его слуга.

-Благодарю вас, - откликнулся я, и невольно огляделся по сторонам. - С радостью еду с вами, Гюнтер. Тем более к ночи до трактира мы никак не поспеваем. Гроза, по всему, спешит сюда.

-В таком случае - добро пожаловать. Следуйте за нами, - он поклонился мне и повернулся к кучеру:

-Веди след в след. Дорога коварная, у замка будет покрепче. Но тут редко кто ездит.

Он чмокнул, пришпорил коня и двинулся в авангард. Второй, что все это время молчал, за ним. Мы тронулись. Я откинулся на подушки, задумался. Слышал лишь грохот колес, скрип рессор и свист хлыста. За всеми этими звуками уже представлялся образ хозяина, пригласившего меня.

Наш путь пролегал через загадочный Тевтобургский лес, и именно здесь, на севере Вестфалии, осел в своих владениях барон фон Хофф. Имя его некогда грозным львиным рыком летело над пылающей в огне войны Европой. Славный полководец, видный политик, аристократ до мозга костей. Да, этот человек в свое время заявил о себе миру. И так, что до сих пор о нем, еще при жизни, слагают легенды. Не думал я только, что проезжая через его земли лично удастся свидеться. Да и что эта встреча может сулить мне, простому студенту, отпрыску далеко не самой достойной фамилии?

Спустя время, когда сумерки окутали нас, но тьма ночи еще не легла на мир покрывалом, я услышал крик кучера:

-Сударь, поглядите-ка.

Высунувшийся из окошка, я обомлел. Дорога, сколько я видел вперед, уходила серой полосой в горы, теряясь меж скальными утесами и клочками елового бора. Над всем этим возвышался черный, устремленный ввысь остроконечными башнями, замок. Окутанный дымкой тумана, он походил на огромный трон мифического горного короля.

Под колесами тем временем загремели камни. Мы подъезжали. Петляя между огромных валунов, карета выехала на прямую дорогу, следуя за всадниками. Один из них в последний момент перешел в галоп и оторвался вперед. Я все это время смотрел из окна и видел, как медленно распахивались ворота, открывая нам путь во внутренний двор.

Карета остановилась у высокого величественного крыльца со множеством ступеней. Гюнтер помог мне сойти. Он кивнул в сторону кучера.

-Прикажите отвести карету к конюшне. Там сможет ухаживать за лошадьми. Филипп ему все покажет.

Я последовал совету. Быстро выдал нужные распоряжения, прихватил дорожный саквояж. Филипп взял обеих лошадей, свою и Гюнтера, свистнул кучеру и они двинулись в сторону дальнего угла во дворе.

Уже почти стемнело. Двор освещался только тремя факелами: два у дверей на крыльце, другой у ворот. Свет огня, словно плавал в опустившемся плотном тумане.

-В это время всегда так, - сказал Гюнтер. - Река, горы. Туман любит эти места.

Только сейчас я расслышал шумный плеск воды, явно от течения бурной горной реки.

Мы поднялись на несколько ступеней, когда одна из дверных створок медленно открылась. Перед нами предстал высокий статный человек лет пятидесяти в изящном бархатном камзоле. Волосы его, некогда, очевидно, черные как смоль, сейчас с приличной проседью, были растрепаны. Но это придавало общему облику его скорее воинственный, нежели неряшливый вид. Глаза его горели огнем, брови сдвинуты. Но тонкие губы растянулись в хитроватой улыбке.

-Добро пожаловать, молодой человек. Я барон фон Хофф. Рад вашему визиту.

Я поприветствовал в ответ, назвался, поблагодарил за приглашение.

Когда мы входили, минуя обширный мрачный холл с широкой лестницей, ведущей в темную высь, мне показалось, что я услышал женское пение. Грустная мелодия без слов. Вокализ. Но лишь на миг. Из темноты.

Барон нес в руке канделябр на пять свечей, и тень его, плетущаяся за ним следом, металась из стороны в сторону.

-В замке кто-то еще есть? - спросил я.

-Нет, здесь только я и двое слуг, - любезно откликнулся он.

Барон обернулся ко мне, продолжая улыбаться. В глазах его по прежнему сверкал огонь. Или это огоньки свечей так зловеще отражались в них?

Я не заметил, как исчез Гюнтер, и вот мы уже только двое с бароном входим в большой холодный зал, у дальней стены которого пылает камин. На фоне огня виден небольшой стол и два стула с высокими спинками.

-Прошу вас, - приглашая, жестом барон пропустил меня вперед. Я кивнул и подчинился.

-Простите мои спартанские привычки, я уже давно отошел от света и, как вы можете заметить, довольно успешно, - он усмехнулся.

Я улыбнулся ему.

-Ну что вы, барон. Мне, простому студенту, не стоит жаловаться. Да и ваше общество дороже всех иных привилегий, уж помилуйте.

Он серьезно посмотрел на меня, глаза его больше не сверкали огненными искрами, а наоборот - словно погасли и наполнились тоской.

-Ах, граф. Былое, все былое. Теперь только тени остались от прошлых дел. Лишь воспоминания, да и те больно режут по сердцу. Да. Воспоминания о былой любви.

-Простите, барон, мою неучтивость…

-Нет, нет, - оборвал он меня. - Сейчас мы выпьем вина и развеем тоску. Как сейчас учат в университете? Чему учились вы?

Он живо поднялся, взялся за графин и развил вино по бокалам, кивнул на закуски.

За праздной болтовней мы провели чуть больше двух часов. Словно старые друзья мы болтали обо всем. Вино одурманило голову, развязало языки. Барон пустился в рассказы о бурной молодости, о походах, битвах, осадах. Потом о политике, короле… Пока я не спросил:

-А как же женщины? Вы были женаты, барон?

Он вдруг осекся в разговоре. Под темными сводами зала повисла гнетущая тишина. Лишь огонь в камине продолжал шептать треском поленьев. Утяжеленный вином, барон опустил голову на руки и уперся взглядом в поверхность стола.

-Женщины, - сказал он, и голос его вдруг утратил прежнюю живость, - Были. Всякие были, дорогой граф. Только случилось так, что жизнь моя напрочь оказалась лишена любви. Той любви, что “надолго”, но не той, что “пока смерть не разлучит”.

Я растерялся, поняв что свернул не туда.

-Простите, - начал было я.

-Нет-нет, - махнул он рукой. - В жизни каждого из нас есть тяжелые тайны, еще их называют грехами. Вы еще молоды, и дай бог, чтобы к вам это пришло как можно позже. Мои грехи - мое проклятие. И все, что мне остается теперь - лишь трепетать, воспоминая…

Он снова затих, продолжая смотреть остекленевшим взглядом в стол. Голова его безвольно повисла на руках.

-Но нечего о грустном, - вмиг поменялся он в лице. Тут же как-то встрепенулся и глянул на меня снова живо и с искрой задора в глазах. Губы его растянулись в поистине дьявольской улыбке. И к этому я уже стал привыкать.

-Я же не рассказал вам о Генрихе Свине, - улыбаясь сказал он и сделал большой глоток из бокала.

- О ком? - я с облегчением вздохнул, видя, что сотворенная мною неловкость улетучилась.

-О, Генрих Свин. Легендарная личность в Тевтобургском лесу…

Он говорил, говорил. В один миг вскочил с кресла, схватил со стойки у стены старинный полуторник, стал им размахивать, продолжая рассказ. В его словах было все, что так необходимо захватывающей истории. Тут и крестовый поход его далекого предка Генриха по прозвищу Свин. И заложенный им первый камень этого замка и годы позорного, но удалого раубритерства в здешних горах. Погони, похищения, битвы. Но после, как логическое завершение, история о остепенении, о женитьбе и крепкой старости в кругу семьи.

Рассказывая это, барон так увлекся, что, казалось, сам на какое-то время перенесся в те далекие времена, став тем самым Генрихом.

Но потом, он снова сник, уселся в кресло, выпил еще и сказал:

-Да, прошлые деньки. Что мои, что моих предков - все сплошь битвы, победы, поражения, снова победы. А что теперь? Их уж нет никого, а сам я только тень того себя, что был когда-то.

Он повесил меч на стойку, глянул в окно на еле заметные просветы далекого заката в небе и повернулся ко мне:

-Пора спать, любезный граф, - сказал он и вдруг глаза его расширились от ужаса. Он вздрогнул и, кажется, прислушался. Услышал и я. Пение. Из далекого далека доносился женский голос, поющий старинный вокализ. Но в следующий миг звук оборвался, словно и не существовал до ныне.

Барон посмотрел на меня. Как ни в чем не бывало, он сказал:

-Позвольте, я лично отведу вас до вашей опочивальни. И уж послушайте совета - не бродите ночью по замку. Ни при каких условиях.

Где-то высоко в горах над лесом сверкнула молния. Бархатистый раскат грома, сотрясая стены замка, протяжно заурчал, следуя за ней.

***

Комната была обставлена богато, согласно статусу хозяина. Надо сказать, весь замок был таковым, хоть и казался нежилым, холодным и пустым. Всюду, где только можно, висели картины: портреты, пейзажи, натюрморты. Все изысканны и подобраны со вкусом. Вазы, серванты, наполненные драгоценной посудой, украшения, оружие, гобелены. Все говорило о достатке, о долгой жизни рода в этих стенах. Но вместе с тем, все было как-то заброшено, запылено и словно никому более не нужно.

Большой камин был обрамлен каменной кладкой в старинном стиле. Стена по обе стороны от него увешана гобеленами, такое ощущение что, времен еще того самого Генриха. Каминная полка сплошь уставлена вазочками, подсвечниками и статуэтками. У большого венецианского окна стояли два стула с позолоченными спинками.

В неярком свете огня, я как мог изучил обстановку и, измотанный долгой дорогой и вином, приготовился ко сну. Высокая тяжелая перина просто полыхнула пыльным облаком, когда я лег на нее. Тяжелый балдахин кровати нависал надо мной. Я накрылся тяжелым одеялом и тут же провалился в сон.

***

Мне снилась Герда. Она была одета в праздничное белое платье, которое я не сразу признал подвенечным. Она смеялась, прикрывая лицо роскошным букетом. Под вальс Шопена кружилась в танце в большой зале, где я, будто стесненный чем-то, обескураженный, стоял, прижавшись к стене и любовался ею. Тайно.

Но вдруг из темноты вышел барон. И он не был тем веселым улыбчивым радушным хозяином, что представился мне ранее. Это был властный, строгий лицом господин, который всем своим видом выражал жесткость и желание обладать. Быстрым шагом он подошел к моей невесте и схватил ее за руку. Букет рухнул на пол.

Барон притянул ее к себе.

Музыка прекратилась внезапно, да и все звуки вдруг словно провалились в глубокую яму. Я видел как Герда сопротивляется, кричит, зовет на помощь, но лишь глухая и немая тишина окружала меня.

Я рванулся к ним, ускоряясь, прилагая все силы. Но ни на сколько не приблизился.

Барон отпустил ее руки, она упала на колени и здесь же он впился своими длинными пальцами в ее тонкую шею. Мой бег был бессмысленным, я словно стоял, а тем временем, на фоне всей гнетущей тишины, раздался жуткий треск ломаемой шеи моей возлюбленной. Барон отбросил ее в сторону и с жуткой ухмылкой глянул на меня. На миг. Потом развернулся и ушел в темноту, словно и не было его.

Жуткий вопль вырвался из моей груди, и звуки все вернулись. Над головой витал бессмертный вальс Шопена, а я, наконец, добравшийся до Герды, лил слезы над ее бездыханным телом.

***

Я проснулся внезапно. Слезы еще текли по щекам, а горло саднило от крика. Откинув тяжелое одеяло, я сел на кровати. Сердце бешено колотилось. Все еще под впечатлением от жуткого сна, еще не пришедший до конца в себя, я натурально зарыдал, оставаясь во власти пронзительного ужаса. Почти погасший камин слабо освещал комнату. Очертания предметов были неясны и призрачны.

Вдруг нечто исказило пространство. Звук разорвал ночную тишину. Сон уже совсем сгинул прочь и я, осознавший - что реально, а что лишь грезы, пришел в себя. Звук был тем же, что, казалось, я слышал ранее. Пела девушка. Но теперь песня эта отчетливо разливалась в тихих коридорах дремлющего замка.

Я не долго сомневался и, взяв канделябр с тремя свечами, накинув на плечи сюртук, вышел в коридор. Меня одолевало любопытство. И, словно в продолжение своего жуткого сна, я теперь стоял на пути к раскрытию тайны загадочного пения, от которого даже барон за ужином поменялся в лице.

Темные коридоры сменялись лестницами, галереи переходили в большие залы, а голос, манящий и влекущий меня, словно ниточка тянул к себе, становясь все громче. Я спускался ниже, уже явно ощущая себя в подземельях. Холод пронизывал меня до костей, порывистый напор сквозняков то и дело тушил свечи. Но я шел. А пение было все ближе.

Я оказался в длинном коридоре, в конце которого видел приоткрытую дверь. Из-за нее разливался размеренный зеленоватый свет. Пение доносилось оттуда, теперь я был уверен. И сейчас оно звучало куда громче, чем прежде. С каждым шагом звук усиливался. Вокализ перетекал в слова, но их разобрать я не мог. Песня была на незнакомом мне языке. Когда я подошел вплотную и только коснулся двери, пение прекратилось и я мгновенно оказался в полной тишине. Будто во сне.

Оставалось сделать шаг. Навстречу мне, разливаясь зеленью и бирюзой из раскрываемой двери, хлынул поток звуков, словно рожденных где-то в чаще летнего леса. Я шагнул через порог, окунулся в тепло и щебетание птиц и, не веря своим глазам, оказался среди деревьев. Если бы не странное освещение, я бы мог подумать, что теперь в лесу.

Следуя по тропе, я прошел дальше и оказался на поляне. Зрелище, представшее передо мной поразило меня до глубины души. Посередине, среди листвы и кустарников возвышался замшелый каменный фонтан, который тихонько журчал струйками воды. Вокруг него в хаотичном порядке, но обязательно обращенные к нему лицом, стояли несколько девушек. Я вздрогнул сначала, присел, испугавшись. Подумал, что они живые. Но наблюдая далее какое-то время, понял - они только фигуры. Восковые.

Я приблизился. Сначала тихо, робко, опасаясь. Ощущение того, что кто-то следил за мной, не покидало моих мыслей. Медленно обходя каждую и разглядывая их, я отмечал исключительную красоту девушек. Все они вместе и каждая по отдельности были поистине прекрасны и удивительно идеальны во всем. Фигура, волосы, лицо. Все в них притягивало, заставляло любоваться, пробуждало в груди какое-то странное томящее чувство.

Пораженный, я облокотился на фонтан и наблюдал, совершенно потеряв чувство времени. В какой-то миг глаза мои встретились с глазами одной из красавиц и душа моя ушла в пятки. Я мог поклясться, я видел - ее глаза были живыми и смотрели на меня. Это была брюнетка в синем платье под цвет глазам. Ее локоны спадали на плечи, а руках она держала цветы, словно несла их кому-то.

Я приблизился, всматриваясь, наклоняясь то в одну сторону, то в другую. Мое лицо оказалось напротив ее, когда я увидел, как из правого глаза по щеке прокатилась слеза. Четкий след остался на коже. Я протянул руку.

-Не трогайте ее, - услышал я голос за спиной и резко обернулся.

-Барон? - вырвалось из меня.

-А кого вы ждали? - усмехнулся он. Взгляд его был строгим, он смотрел на меня со странной гримасой. Вид его, радушный за ужином, теперь был схож с видом человека, что подозревает, что готов с тобой покончить вмиг. С ужасом я вспомнил сон.

-Простите, я не хотел. Дверь была открыта. И девушка…

-Что? - перебил он меня, - Пела?

Голос его вдруг сделался сух и жесток. Он медленно приближался обходя фонтан и не спуская с меня немигающего взгляда. Руки его странно подергивались, ноги были согнуты в коленях. Сам он сейчас напоминал своей походкой какого-то жуткого зверя.

-Они поют, они смеются, они плачут, - говорил он. - И никому, кроме меня нельзя смотреть на них. Ночь пришла, и это время, когда я могу быть и говорить с ними.

Он вдруг ринулся в мою сторону, сделал несколько шагов. Я среагировал, увернулся и оббежал фонтан.

-Вам не стоило лицезреть этого, - голос его становился все более хриплым. - Как и то, что вам придется теперь увидеть.

Он упал на колени, его руки неестественно вывернулись, с хрустом удлинились пальцы. Он заревел:

-Я был добр к вам и к остальным. Я был добр к ним. Все они мои невесты, граф, - казалось, за страшным хриплым ревом слышалась речь реального барона. - Они любили меня, и я любил их. Но демон, - он захрипел сильнее, - Эта тварь сидит во мне. Давший мне силу и власть, он забрал у меня любовь. И всех, всех до единой мне пришлось задушить по прихоти его. Заколдован я. И заколдованы они теперь, не имея возможности ни жить, ни умереть! Проклятье!

На последних словах, он рухнул на пол и тело его стало изменяться. Вслед за пальцами вытягивались руки. Он становился похож на огромного паука. Изо рта его хлынула красная пена. Одежда трещала по швам.

-Бегите к реке, - прошептал он, глядя на меня прежним взглядом.

Эти слова оказались последними, что я услышал от него. Глаза его закатились, он вывернулся и поднялся на своих длинных ногах. В тот же миг со всех сторон послышался жалобный женский плач, перерастающий в стенания.

Волосы зашевелились у меня на голове и, следуя совету, я рванул прочь, к двери, через которую пришел.

Я несся по коридорам, оставляя позади жуткие стоны и плач, рев твари, в которую обратился барон. И если плач становился тише, то рев и скрежет металла по камням следовал за мной по пятам. Взлетев по лестнице, я выбежал в галерею и кинулся к окнам. В полумраке брезжущего рассвета, я разглядел реку за стеклом. Распахнув окно, я выскочил наружу и оказался на широком каменном карнизе, по которому тут же двинулся в сторону, не думая и не имея возможности унять дикий страх.

Тварь бросилась за мной. Я слышал как со звоном разлетелись стекла, ощутил как нечто дернуло меня за руку, стараясь втащить обратно, но вместо того столкнуло вниз.

Я падал. Ударялся о покатые стены, хватался за уступы, прощался с жизнью. Но раскидистые лапы елей смягчили падение. Я перевернулся несколько раз, с шумом и воплем выпустив остатки воздуха из легких, и рухнул на землю. Покатился вновь.

Меня швыряло и кидало. В какой-то миг сознание покинуло мой разум, вернувшись лишь от ощущения жуткого холода, в который я погрузился.

Река. Меня уносило течением все дальше и дальше. Из последних сил выгребая, я глянул назад и увидел на фоне светлеющего неба темный силуэт замка.

Первая версия

Гроза разразилась внезапно. Шум падающей воды и темнота поглотили нас, словно мы мгновенно оказались в брюхе огромного монстра не имея более возможности увидеть белый свет. Я что есть мочи крикнул кучеру, но он меня не слышал. Мы хоть и стояли где то на краю леса, на обочине какой-то дороги, но я не рискнул вот так сходу выпрыгнуть на землю, боясь сгинуть навсегда в темной пучине. Я лишь высунулся, держась за поручень и закричал еще громче:

-Кучер! Кучер!!!

-Да, барин? - рявкнул голос у меня над ухом, а по лицу вдарил свежий винный дух.

-Видно что? Отвечай, холера.

-Никак нет. Зги не видать.

Но небо просветлело в тот миг. И вроде даже дождь стал тише, ветер присмирел. Каким-то чудом сквозь стену воды и бьющие в глаза капли я смог разглядеть дорогу. И странно ли, нет, но впереди, среди деревьев, что-то сверкнуло живым огнем.

Из-за поворота дороги появились два всадника. Оба держали по факелу в руке и, казалось, совершенно не беспокоились о дожде. Каждый был облачен в длинный плащ с глубоким капюшоном. Пламя плясало в их руках, шипело, дыбилось, но и не думало гаснуть. Кони шли шагом, а всадники переговаривались спокойно, словно на прогулке перед сном.

Дождь перешел на мелкую изморось, а спустя минуту и вовсе закончился, оставив за собой абсолютно промокший мир. Не знаю как, но мне почему-то сразу стало ясно, что всадники следуют нам навстречу. Что-то было в них такое приветственное.

Мы с кучером будто застыли, ожидая их. Ехавшие размеренно и вальяжно, они все же вскоре поравнялись с нами. Оба поклонились мне, один подъехал ближе.

-Простите, сударь, хотели успеть до дождя. Но уж больно дюжий вышел. Не стану говорить загадками, а перейду сразу к делу. Вы находитесь во владениях барона фон Хоффа, и здесь неподалеку дом моего господина. Узнав, что знатный дворянин, то есть вы, путешествует через его земли, барон очень просит вас принять его приглашение и посетить его. Путь до ближайшего трактира не близкий, да и погода не располагает. Знаю, дождь вернется вскоре, да с грозой.

-О, что вы. Пусть даже и рядом стоял бы трактир, я ни в коем случае не отказался бы от приглашения. Ведите, благородный страж.

Я почему-то распознал в нем не столько слугу, сколько верного охранителя барона. По манерам, речи, движениям.

Он поклонился мне и кинул кучеру:

-Следуй строго за нами, дорога местами размыта. Не торопись. Смеркается быстро, и скоро снова пойдет дождь. С грозой.

Я вернулся в карету. Откинулся на подушки и задумался. Барон фон Хофф. Это имя некогда грозным львиным рыком летело над пылающей в огне Европой. Славный полководец, видный политик, аристократ до мозга костей. Да, этот человек в свое время заявил о себе миру, да так, что до сих пор о нем, еще при жизни, слагают легенды. Не думал только я, что проезжая через его земли лично удастся свидиться. Да и что эта встреча может сулить мне?

Карета тронулась. Под скрип колес и редкое посвистывание хлыста кучера, я сидел в размышлениях, предаваясь то воспоминаниям о университетских друзьях, то тешась мыслями о грядущем, о встрече с родителями и милой Гердой.

Наш путь пролегал через загадочный Тевтобургский лес, и именно здесь, на севере Вестфалии, осел в своих владениях барон фон Хофф. Слуга сказал - “дом господина”. Но зная о прежней жизни влиятельного аристократа, я мог только предположить, что дом этот как минимум один из великолепных замков, славящихся на всю Европу.

Мы продвигались не торопясь. Я утопал в своих мыслях и почти не обращал внимание на окружение, лишь изредка только слышал как переговариваются слуги барона и мой кучер. Внезапно под колесами застучали камни. Я невольно выглянул в окно и в сумеречном свете разглядел широкую дорогу из булыжника. Поднявший голову, я раскрыл в удивлении рот. Передо мной, перед всеми нами показалась фантастическая картина. Словно выросший из тумана, окруженный столетними елями и дубами, с утеса на нас взирал мрачный замшелый замок, серые стены которого были сплошь усеяны темными потеками, придающими общему виду его почтенную неряшливость.

Более я не отворачивался от окна и наблюдал оставшийся путь в подробностях. Ворота были распахнуты. Мы проехали под высокой аркой, миновав несколько крутых поворотов дорожного серпантина. По обширному двору в меру приближающейся ночи, всюду, где можно, были расставлены факелы.

Карета остановилась. Послышалось тяжелое приземление кучера, его кряхтение и скрип рессор. Я сам потянулся к дверце, но он успел открыть ее раньше. Я вышел. Всадники, что встречали нас на дороге, спешились, и тот, что разговаривал с нами, приблизился. Другой повел лошадей под уздцы в сторону темного угла двора.

-Прошу вас, - слуга барона жестом указал на крыльцо с высокой лестницей. Потом к кучеру, продолжая смотреть на меня:

-Можешь следовать за Стефаном, там распрячь лошадей, накормить. Далее как скажет твой господин, - он будто говорил не с кучером, а со мной.

Я несколько смутился, но сказал:

-Да, Хорст. После занеси в замок мой большой саквояж. Следом можешь быть свободен.

-Слушаюсь, - буркнул он, недобро глянул на слугу барона и, чмокнув лошадям, повел их вглубь двора.

Уже совсем стемнело, когда мы поднялись к дверям. Странная тишина окружала нас. Казалось, в замке более не было никого. Лишь шелест огня факелов на ветру разряжал гнетущую атмосферу. На какой-то миг я заволновался, подумав грешно, что нас заманили в ловушки недобрые люди. Но слуга-хранитель, словно прочитал мои мысли, сказал:

-Барон уже лет пять живет уединенно. Только мы со Стефаном остались в замке. Прислуживаем, следим тут. Как можем.

До того угрюмый, он вдруг как-то неуклюже улыбнулся, и мне стало спокойней. Мы зашли. За закрытой за спиной дверью послышался раскат грома, снова забарабанил дождь.

В помещении было зябко, как-то сыро и неуютно. Мы оказались в мрачном холле, где кроме широкой каменной лестницы, уходящей в темную высь, были только двери, из под которых в широкие щели пробивался пляшущий свет огня.

Двери распахнулись. В проеме показался высокий, но чуть согбенный человек с растрепанными седыми волосами. Несмотря на пожилой возраст, отразившийся на всех его чертах, он стоял властно и взирал взглядом ярких глаз из под нахмуренных бровей.

-Ваша светлость, - поклонился я, приветствуя. Он поклонился в ответ.

-Я рад приветствовать вас в своем доме. Прошу вас, - он жестом пригласил войти.

На нем был широкий халат, надетый поверх белой сорочки. Седые волосы неряшливо растрепаны, а лицо морщинисто и угрюмо. Барон теперь был лишь жалкой пародией на себя самого в прежние годы, и не мне его судить. Возраст, груз печальных лет. Все берет от нас свое, оставляя нам лишь тени, грусть, боль и ожидание неизбежного конца.

Он сел в кресле у большого камина и указал мне на второе, стоящее рядом. Но прежде чем сесть, я встал перед ним и представился. Он только кивнул и сказал:

-Меня вы знаете, молодой человек. Уж не буду перед вами распинаться, не взыщите.

-Что вы, барон.

-Гюнтер, - обратился он к слуге стоящему в дверях, - принесите нам вина и что там осталось от ужина.

-Телятина, мой господин.

-Несите.

Гюнтер ушел, аккуратно закрыв за собой двери. Мы остались вдвоем. За большими окнами уже вовсю разгулялась гроза, и треск бьющихся о карниз и стекло капель перекликался с треском поленьев в огне. Грянул гром.

Барон пристально смотрел в огонь и, казалось, забыл про мое присутствие. Его глаза были расширены, а губы подрагивали, словно он что-то бормотал еле слышно. Мне стало не по себе. Но лишь на миг.

Он вдруг повернулся ко мне, глянул тепло и сказал:

-Простите мою стариковскую черствость. Редко гости навещают меня. Также прошу простить и мое приглашение, схожее, наверное, со стороны с похищением на дороге.

Он улыбнулся. Я улыбнулся в ответ.

-Ну что вы, я вам благодарен за приют. В ином случае - сейчас бы мокли на дороге.

Мы еще несколько раз обменялись любезностями. Гюнтер принес вино и большое блюдо с куском мяса, картофель, овощи. Все это он расположил на небольшом столике между наших кресел так, чтобы мы могли пить вино, есть и смотреть в огонь, продолжая беседу.

Барон ничего не ел, лишь пил бокал за бокалом. Пока я ел, он рассказывал сначала о своем скромном быту, а потом все более и более погружался в прошлое. Сначала свое - славное, наполненное событиями и людьми, а затем и вовсе пошли рассказы о предках, что жили в этом замке многие века назад.

-Этот замок ведь и построил Генрих Свин, уж простите его неблагозвучное по нынешним меркам имя. Тот самый, что вернулся из крестового похода с большими трофеями и благословением на строительство. Да, да. Тот самый, что после, спустя годы вдруг стал раубритсовать, объявив налог на проезд, на урожай и на прочее-прочее в своих владениях. Мало ему было просто налогов ведь. Вспоминая молодость и до грабежа опускался. Но таковы нравы тех времен. Кто из местных ландграфов и князей брезговал этим? - он улыбнулся, сделал очередной глоток. Речь его от вина не плыла, взор не мутнел.

-Но то дела старых лет, а время уж позднее, - заметил он, видя, что после еды я изрядно осоловел. - Гюнтер проводит вас до комнаты. Доброй ночи.

Гюнтер появился из ниоткуда.

-Следуйте за мной, - послышалось над ухом.

Я встал, поклонился барону, глянул на темное окно, за которым не прекращала буйствовать природа и двинулся следом за хранителем. В одной руке он нес канделябр на пять свечей, в другой мой саквояж.

-Вас кучер пожелал остаться в конюшне. Его накормили. Но если вы желаете его призвать, только скажите.

-Нет, нет. Пусть так, - махнул рукой я. - Обычное дело.

Мы шли по коридору, потом поднимались по лестнице, затем снова коридор. Жуткие тени отплясывали вокруг нас по стенам, а неяркое пламя свечей, терзаемое сквозняками, готово было вот-вот затухнуть. Гром гремел, сотрясая стены, а дождь лупил в окна и совершенно не собирался стихать.

Наконец мы пришли. Гюнтер провел меня в небольшую комнату, где кроме кровати с тяжелым балдахином были пара кресел, комод и камин, в котором уже резвился огонь. Легкая дымка стояла в помещении, а запах горящего дерева перемешивался с запахом старости и тлена.

Гюнтер поставил канделябр на комод собрался уходить.

-Как же вы без огня? - спросил я вслед.

-Все углы знаю как родные. Но вы не ходите, даже со свечами, - сказал он и затворил за собой дверь.

Я остался один, и только сейчас подумал, что совсем не запомнил дороги. Да и куда мне. Шли в полумраке, миновав несколько коридоров, залов и лестниц.

Я скинул камзол, развязал манжеты на рубашке, растянул пояс. Затем стянул с себя сапоги и поставил к камину. В комнате было тепло, но каменный пол, прикрытый ковром лишь у кровати являлся поистине ледяным. Два маленьких окошка оказались прикрыты ставнями изнутри, но ясно, что они были остеклены, так как, почти совсем не задувал ветер. Лишь тихонько подвывал в тонкие щели, словно пел.

Я лег в кровать, подняв приличное облако пыли. Кое-как устроился. Песнь ветра не прекращалась, сопровождаемая объемными раскатами грома и дробью дождя по карнизам и крышам.

Сон не шел. То и дело в мое сознание врывались воспоминания, терзания, мысли. В полумраке и отсветах огня чудились странные образы, не страшные нет, больше навевающие тоску.

Вдруг мой слух что-то уловил. Какой-то звук. Как это бывает только ночью, на грани яви и сна. Я привстал в постели. Не показалось ли?

Все так же выл ветер, барабанил дождь, также гремел гром, хоть и дальше. Более ничего. Я снова лег. И вот опять. Теперь отчетливо, среди прочих звуков ночи, я различил женское пение. Далекое-далекое, словно откуда-то из глубины старого здания. Кто мог петь? Откуда девушка? Гюнтер же говорил, что барон живет уединенно и кроме них, никого в замке нет. Уж тем более женщин.

Теперь я встал. Да, пение слышалось совершенно ясно. Уже точно, мне не могло показаться. Я быстро натянул сапоги, схватил с каминной полки канделябр и вышел в коридор.

Я шел и шел по темным помещениям. Тайна не давала мне покоя и я во что бы то ни стало жаждал ее раскрыть. Спустившись по лестнице, я вышел в коридор. В лицо подул пронизывающий ветер, свечи заплясали в канделябре, дернулись вниз и потухли все разом. Я остался один в совершенной тьме, во объятиях мрака и сквозящего холода. Лишь вдалеке в конце коридора виднелись очертания проема. Из-за поворота лился тусклый свет.

Мне ничего не оставалось, как двинуться туда. Пение меж тем прекратилось. Звуки грозы и дождя ушли вместе с ними, и только тихое завывание ветра в этих старых коридорах напоминало мне, что я еще жив, что не сплю, что нужно идти вперед.

За поворотом я увидел приоткрытую дверь, услышал тихие шаги. Притаился. Холодный пот струился по спине, а тяжелый канделябр оттягивал руку. Но я был готов в любой момент дать отпор, невзирая ни на что, уверенный сейчас, что встретить могу кого угодно. Хлопнула дверь, свет тут же погас, а осторожные шаркающие шаги быстро удалялись прочь. Это был барон?

Наощупь, почти по наитию, я подкрался к двери, которую до этого видел открытой и толкнул ее. Словно того и ждавшая, она поддалась и без единого звука плавно открылась. Навстречу мне заструился призрачный бирюзовый свет. Я прошел внутрь и оказался в таинственном зимнем саду, усаженным всевозможными растениями. Меня окружали экзотические пальмы и кустарники, с потолка свисали лианы. Слышался тихий шепот воды в ручье или фонтане.

Восхищенный и очарованный я прошел дальше и тут же остолбенел от зрелища открывшегося моим глазам. Посреди представшего передо мной зала расположился величественный фонтан, освещенный странными огнями, вокруг которого, смотря строго в центр стояли семь девушек. Все в роскошных убранствах.

Я вздрогнул поначалу, приняв их за живых. Но сразу понял, что это лишь фигуры. Искусные, талантливо исполненные восковые фигуры. Подобные я видел в Праге, но с этими те не сравнятся.

Медленно приблизившись, я разглядывал их с упоением и странным чувством, зародившимся в груди. Вот одна стоит и будто несет мне цветы, а другая, погруженная в мечты воздела очи к небу. Словно живые, они, казалось, вот-вот посмотрят на меня, протянут ко мне руки, заговорят. Я подошел, решившись коснуться лица той, что была ближе остальных ко мне. Протянул руку, провел пальцами по щеке и вдруг ощутил, что воск на лице теплый, а глаза. Ее глаза были живыми. Она посмотрела на меня. И в этом призрачном бирюзовом свете все вокруг закружилось, мысли мои поплыли, я в ужасе отшатнулся от нее и в тот же миг услышал тихий смех, звучащий в унисон журчанию воды. А после, когда я уже отползал в сторону выхода, послышалось то самое пение.

Здесь я кажется потерял рассудок, выскочил во тьму, затворив за собой дверь и сразу погрузился во мрак, словно в бездну, выхода из которой более не видел для себя. Темнота, ранее пугавшая меня, окутала мое естество и подарила негу, в которую я погружался словно под чарами разливающегося по замку волшебного пения застывших девушек.

Когда я очнулся, взор мой уперся в пламя камина. Я сидел в кресле с высокой спинкой, и рядом со мной стоял барон Хофф. Он озадаченно смотрел на меня, чуть поодаль был Гюнтер.

-Вы пришли в себя, - сказал барон. - Хорошо.

-Что вас надоумило бродить ночью? - недовольно буркнул сулга.

-Оставь нас, Гюнтер. Ступай. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

-Вы уверены, ваше сиятельство?

-Абсолютно. Что бы ты ни слышал.

Без слов слуга покинул зал. Я медленно приходил в себя, все еще будто находящийся под действием каких-то чар.

-Они звали вас? Но не всех они зовут. Как вы их нашли? Что вас привело туда?

-Вы про девушек? Кто они?

-Отвечайте на вопрос, - повысил голос барон. - Все узнаете.

Я привстал, стараясь прогнать остатки морока. Руки мои уперлись в подлокотники кресла, я оказался напротив барона глаза в глаза.

-Я услышал пение, - сказал я.

-Пение? - дрожащим голосом повторил он. - Они пели? Вы правда слышали?

Я глянул на окна. Небо было еще слишком темным.

-Да, не знаю как, но ваши статуи пели, господин барон. И это мне показалось, мягко говоря, странным. Одна из них, могу поклясться, была теплой и ее глаза, они пылали жизнью.

Он будто порывался что-то сделать, сказать что-то резкое, но взамен тому только грустно вздохнул и совершенно обмякший рухнул в кресло. Взгляд его устремился в огонь камина и он заговорил:

-Я проклят, молодой человек. Демон, что сидит во мне, погубил их всех и губит меня. Не мертвы они, но и не живы, как, впрочем, и я. Все они, все семеро, кого вы видели там, мои невесты и я, словно злодей из старой сказки, вот этими вот руками лично задушил их.

-Как? - только вырвалось у меня. - Что вы говорите?

Я опустился в кресло рядом и уставился на него, жадно поглощая каждое сказанное им слово:

“Я был молод тогда. Вот как вы. Был глуп и беспечен. Мне ничего не стоило ввязаться в любую авантюру, придуманную моими друзьями или мной самим. Мы жили беспечно, колесили по Европе, Африке, Азии. Бывало оказывались в тех местах, куда здравый смысл никогда не пустит человека. Но мы были юны и слишком безрассудны.

Вот так, в одном из подземелий старинного храма, затерянного в джунглях центральной Африки я и встретил его. Никто, кроме меня не рискнул спуститься туда, поэтому я был один. В кромешной тьме я пробирался по затянутым паутиной коридорам, питающий надежду отыскать древние сокровища или артефакты.

Он томился в той серебряной коробке, что стоит теперь над камином.”

Он указал рукой и я увидел небольшую шкатулку серого цвета.

“Он обещал мне власть. Лавры победителя. Долгую жизнь. За одну лишь простую малость взамен. За мою любовь.

И что? - подумал я тогда. - Что любовь? Нужна она мне. Когда я сам есть любовь. Когда я сам сейчас что захочу, то получу.

Неведома мне была его хитрость, его изощренная пытка, которой он решил подвергнуть меня на долгие-долгие годы. Тяжелые душевные терзания разрывают меня на части. Тоска, моя спутница, гложет меня, а он. Он сидит теперь во мне и выходит тогда, когда я готов любить. Я приводил их свой дом, я поил их вином, мы развлекались. Но постепенно просыпался он. И с каждым разом я надеялся, что это не повторится.”

Барон снова грустно вздохнул.

“Они не из воска, ни из какого другого материала. Они из плоти и крови и вид их прекрасен. Но они мертвы. И стоят они теперь в назидание мне, чтобы никогда я более не был спокоен, погрязший некогда в лучах военной славы, богатстве и власти. И видите ли. Я, такой какой есть совсем не хочу больше жить. А жить эта тварь, что шепчет в темноте, пророчит мне долго в этом дряхлом теле. И той любви моей все эти образы всегда со мной”.

Он вдруг упал на колени передо мной, схватившись за мои ноги.

-Простите меня, - прошептал он и я почувствовал резкую боль, пронзившую меня со спины. - Только так я могу избавиться от этой жизни.

Я вырвался, оттолкнув его в сторону. Из его руки выпал тонкий кинжал и со звоном он рухнул на пол. Я же ощутил как тепло растекается по низу спины и ногам. Кровь.

-Почему? - вырвалось у меня.

-Только так, я могу высвободить его.

Он довольно ловко для своего возраста поднял с пола кинжал и двинулся на меня. Я же пятился к окну, превозмогая боль в спине. Уже когда я уперся в стекло, он тоже остановился. Я не сразу понял причину перемены в его лице. До того беспристрастное и волевое, он вдруг сделалось мягким и нежным. Брови вздернулись вверх, а губы задрожали. На глазах показались слезы. Я услышал пение вдали. То самое. Но теперь слышал и он.

-Куда бы я не уехал, он всегда следуют за мной, - сказал он. - Проклятый джинн!

Я не стал мешкать и ринулся на него. Выбив кинжал, я схватил барона за халат и потащил в сторону, стараясь завалить. Боль в спине стала адской, но я понимал, что только так я смогу себя спасти, если нападу первым. Но сила в нем была велика. Он быстро парировал мои попытки, схватил меня за плечи и толкнул что есть мочи. Я потерял равновесие.

Под грохот и звон стекла я перелетел через ограждение, несколько раз перевернулся, ударился и, наконец, окунулся в холодное течение быстрой реки. Меня било по камням, подбрасывало на поворотах, а вслед себе из темноты, издалека я слышал жуткий отчаянный крик. Барон кричал:

-Неееет!

Очнулся я в жалкой крестьянской лачуге много дней спустя. И если будет богу угодно, поведаю эту историю вам.