Воспоминания Юлии

Нимхэ сбросил с плеч рюкзак, доверху набитый сухими дровами. Остальные участники экспедиции едва стояли на ногах, но присесть на землю всё равно опасались. Боялись обилия ядовитых гадов, лекцией о которых, Нимхэ развлекал своих гостей всю дорогу. Несмотря на то что удалось найти относительно сухое и пологое место в джунглевых болотах Нан-Мадола, соорудить нормальный пикник и разжечь костёр оставалось не простой задачей.

Пока Нимхэ и его уставшие туристы конструировали городки из драгоценных дров, женщины оглядывали дождевые джунгли и прелые кустарники, соревнуясь между собой в мастерстве брезгливого взгляда. А дети радостно прыгали и с азартом искали в траве золотых ящериц. Однако восходящее солнце всё никак не хотело превращать мрачные тёмные пятна между деревьями в райский сад, а совсем даже наоборот, ярко освещённые верхушки деревьев делали тёмные места ещё темнее и тревожнее.

Вдруг из-за деревьев послышался топот. Он был такой гулкий и рассеяный, что показалось будто деревья вдруг ожили и стали яростно отряхивать свои корни от термитов. Топот не прекращался несколько минут, и постепенно начал сопровождаться то ли вскриками, то ли вздохами, от чего показался чем-то совсем уж жутким.

Кроны ближайших невысоких деревьев начали шевелиться, из тёмного леса на поросшую высокой травой поляну выскочила дикая корова, с покатыми рогами. В след за ней начали выбегать ещё и ещё, аж пока всё стадо не покинуло лес. Коровы вышли на поляну, но зайти в густую траву побоялись . Они начали разбредаться по краю леса, пока странный вопль не напугал и коров и туристов.

Стадо бросилось врассыпную, но повторный вопль, похожий на скрежет металла, заставил стадо бежать прочь со всех ног. Женщины закричали, а парни в ужасе вскочили на ноги, маленькие деревца начали трещать, вздрагивать и на площадку ступила невиданная тварь, похожая не то на паука, не то на кузнечика размером с грузовик. Тварь ритмично перебирала длинными ногами похожими на шипастые столбы, и направилась к туристам.

Все туристы замерли в ужасе, но Нимхэ продолжал как ни в чём не бывало раскладывать куски базальта вокруг будущего костра. Он только вильнул ушами и повернул голову в сторону чудища, сверкнул клыками и сказал:

— О, а вот и стейк!

Все мигом успокоились, но не до конца. А чудище всё приближалось. Оно виляло своим продолговатым телом и тонким брюшком похожим на большой кислородный баллон. С низу паука тянулась длинная желтоватая паутина, она была натянута и явно что-то за собой волокла.

— Не бойся их, это свои. — громко сказал Нимхэ хоровым эльфийским голосом, и уверенным шагом направился к пауку.

Нимхэ подошел к своему питомцу вплотную, обнюхал его, погладил его лохматые челюсти и круглую мордочку обрамленную четырьмя парами глаз. Затем поблагодарил за угощение и перекусил паутину на конце которой был тяжеленный кокон.

Нимхэ позвал детишек и парней, чтобы те помогли притащить кокон поближе к костру, а сам стал по птичьи кричать в небо.

Через десяток минут кокон был разрезан, а внутри оказалась свежая туша молодой тёлки, женщины с тревогой и гордостью поглядывали друг на друга. Дети осторожно гладили паука и помогали ему очиститься от сорняков, налипших на пушистый мех.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты ”родил” тварей для этого острова? — спросил Нимхэ профессор Пенкрофт.

— Некоторые мелкие да, буквально. Но остальные я просто синтезировал в зародышах и вырастил либо в инкубаторе, либо через суррогатных матерей.

—А паука? — приподнял брови Пенкрофт и стал искать сигареты в карманах бежевой жилетки.

— Ну как тебе сказать, — Отвлёкся Нимхэ от разделки коровьей туши — Я хотел создать нечто вроде парка фентезийного периода, вся коллекция у меня была. Юлия, подай специи пожалуйста!

Нимхэ почесал затылок рукоятью обсидианового ножа, и посмотрел на паука, который терпеливо ждал свой кусочек лакомства. Нимхе вернулся к делу и продолжил:

— Драконы были, единороги тоже, грифоны, русалки, черепахи, прочая ерунда, дошла очередь и до гигантских пауков. Ну какое уважающее себя фентези без огромных пауков?

— Понятно. — многозначительно проговорил Пенкрофт и закурил.

Пенкрофт оглядел окружающие поляну леса, прищурившись полюбовался на блики в бурном ручейке, поймал взглядом красненькую рыбку, и внимательно стал смотреть на невысокие горные вершины, целомудренно прикрытые сотканной из воздуха голубой вуалью. Он сладко вздохнул, проверил ногой траву на наличие ползучих гадов, и тяжело вздохнув усадил на землю своё грузное тело.

Юлия принесла ушастому повару специ и покосилась на паука.

— Не нравится мне твой Стейк — сказала Юлия оглядывая могучие хелицеры с капающим с них пищеварительным ядом.

Нимхэ сначала не понял, но потом сообразил и громко рассмеялся, заразив смехом и Пенкрофта. Все разом уставились своими улыбками на Стейка, Стейк в ответ поднял свое тело на ноги, и начал тревожно пятиться, поворачивая зеленовато-графитовую головогрудь туда-сюда, чтобы осмотреть глаза каждого по очереди.

— Всё, Стейк. Прилипло.— иронично строго сказал зверю Пенкрофт, и затушил окурок о землю.

— Ха-ха, да не бойся ты, это просто прозвище! — Нимхэ рассмеялся и сказал пауку — иди вон лучше, за детьми приглядывай. Вот тебе вкусненькое.

Паук затрепетал огромными ногами и бодренько зашевелил хелицерами. Нимхэ плюнул по навесной траектории,и попал с трех метров точно пауку в рот.

— Фу, как противно! — сказала одна женщина и прижалась щекой к мордочке своего французского бульдога.

Нимхэ только усмехнулся ей в ответ, а паук радостно взбодрился и побежал оберегать детей друзей своего создателя от опасностей острова.

Юлия покачала головой и глубокомысленно вздохнула глядя на яркие тучки, подсвеченные утренним солнцем.

— А вы, Юлия, вы тоже причастны к этим творениям?

Юлия как бы пробудилась от слов профессора Пенкрофта, иронично усмехнулась и окунула его в краску:

— Да, к некоторым частично, некоторых даже сама проектировала. — с гордостью сказала она — У нас, понимаете ли, с моим любовником и по совместительству бывшим супругом, половая жизнь, эм-м, весьма разнообразна. — сказала она и пристально посмотрела на оторопевшего профессора, чуть не потерявшего сигарету между первым и вторым подбородком.

Нимхэ только злобно захихикал, глядя на смущённое лицо профессора, а тот в свою очередь приподнял тонкие чёрные брови, и прищурив глаза вновь закурил. А затем взглянул на ухмылку Юлии, усмехнулся в ответ. И продолжал интересоваться:

— Получается, вы для своих потомков создали целую экосистему?

— Да, была такая мысль, но потом я поняла, что моему мальчику просто нужен гараж, понимаете, своего рода мужское пространство. — сказала она и рассмеялась.

— Да уж, был бы у меня такой гараж, я бы в такой гараж всю семью перевёз бы! — ответил Пенкрофт, и сладко вздохнул.

Но Юлия при этих словах поменялась в лице и быстро отвернулась, направившись к остальным женщинам стремительно сервировавшим пикник.

Юлия вспомнила как это было. Медитативно нарезая хлеб, она вспоминала своих детей всех одиннадцать, и ещё одного самого младшего. Когда они впервые прибыли на остров, купленный их отцом, специально для безопасного взросления их детей, процветания их общего рода. Состоявшего как минимум из двенадцати подвидов человека разумного.

В тот пасмурный день Юлия и её супруг прибыли на опустевший остров, и несмотря на безлюдные дикие просторы, очень тогда обрадовались. Юлия и Нимхэ отправили детей пешком к хижине, а сами отправились по делам. Весь их выводок состоял из четверых девочек и двоих мальчиков вполне человеческого вида, пятерых эльфиек и одного эльфа, через чур сильно похожего на отца.

Авель был самым младшим из эльфов но эльфийский вид не предполагал обычного для людей полового диморфизма, и внешне по всем признакам Авель был не отличим от восьми своих сестёр, за что братья его недолюбливали, а сёстры его совсем не понимали, а поскольку он был особенный и долгожданный потомок, ставший венцом всех творений его отца, то был самым одиноким среди одиннадцати своих братьев и сестёр. Они естественным образом считали, что он постоянно перетягивал на себя всё одеяло родительской любви.

— Прим, дай я тебе помогу барахло понести. — подбежал Авель к самому старшему брату.

— О, не стоит. — Прим ощупал круглый рюкзачок Авеля — Мы практически налегке идём, а ты вон и так ели ноги переставляешь. Так на чём мы остановились…

Авель оглядел могучие плечи своего брата, его поклажу, состоявшую из тяжеленой винтовки и огромной коробки с патронами, ещё раз заглянул в его строгое худое лицо с острым носом прямым лбом отцовскими голубыми глазами и рыжей бородкой, а потом побежал предложить остальным свою помощь. Старшая сестра шла совсем без поклажи она лишь потрепала его по щекам, и со своим умилительным сюсюканьем не сказала ничего внятного. Старшие сёстры просто не обратили на него внимания, а эльфийки к нему были равнодушны и вежливо попросили чтобы он их не доставал, а самая старшая из эльфиек, Кассандра, на предложение помощи лишь с улыбкой протянула ему свою куклу.

Авель оскорбился и хотел отправиться в хвост процессии, но Прим не позволил ему идти после него, а на возмущения Авеля лишь сердито фыркнул, и кивнул марку, чтобы тот взял у Авеля его рюкзак. Марк послушался и бесцеремонно отобрал рюкзак у Авеля, ещё и выругался на него, когда оказалось, что рюкзак Авеля будет потяжелее коробки с патронами.

— Не путайся под ногами, Авель, — надменно фыркнула на него вторая сестра, Екатерина, и подёргав его длинную угольно чёрную косу надменно добавила — иди вон, в куклы играй.

Авель опустил глаза и стал молча плестись в конце младшеньких, оживлённо болтавших между собой. Но слух его обострился, он стал слышать не только звуки шагов и пение птиц, но и отчётливо различать каждое слово своих братьев.

— Думаешь, наши мамочки нас тут в этой глуши закроют? — спросил Марк.

— Может быть. Там эти политические гниды разбушевались, наша семейка им поперёк горла стоит. На пару месяцев затихариться точно не помешает. — ответил Прим, и гордо вскинул голову, играя роскошной рыжей шевелюрой.

— Месяцев?! — Марк ухватился за свою рыжую голову.

— Да не бойся ты, постреляешь, поохотишься, сделаешь себе ожерелье из зубов собственноручно задушенных леопардов, шляпу из кожи буйвола, вернёшься в универ, все бабы твои будут!

— Да не нужны мне бабы, я …

— Лекции по физике пропустишь, не узнаешь то, что с рождения знал? — засмеялась Татьяна, третья сестра.

— Да, точно, меня и так постоянно на шпаргалки проверяют, а тут… — возмущался Марк, тревожно водя глазами.

— Да знаем мы, что ты на лекции пропустишь, видели, как ты на ту лаборанточку смотрел…

— Я? Я! Я не… Да не нужны мне советы от той, которую парень бросил!

— Он меня бросил?! Да это.. да это я его бросила! — ответила Екатерина, вторая сестра — И вообще, он меня не достоин! — добавила она и гордо вздёрнула носик.

— Ладно — с хитрой ухмылкой продолжал Марк — Остался последний шанс.

Марк достал из кармана спутниковый коммуникатор и уже собирался включить его, как почувствовал своими руками мощный удар пудового братского кулака и его ледяной взгляд. Коммуникатор был выбит из рук, и не успев запуститься, упал на мокрую землю.

— Ты что, совсем сдурел? — огрызался Марк.

— Это ты сдурел! Если нас запеленгуют, вся конспирация насмарку! — раскатистым басом окатил его Прим — Зачем ты принёс сюда эту британскую дрянь?

— Да кому мы нужны! У нашего сисястого папаши паранойя! Он о себе слишком большого мнения! Ни он ни мы нафиг никому не нужны!

— Если ты его поднимешь… — процедил сквозь зубы Прим.

— Что? Что, застрелишь меня?

Вся процессия остановилась. Два крепких парня наставили друг на друга угрожающие взгляды, Прим медленно сбросил с плеча коробку с патронами и взял в руки ружьё, положил правую руку на ложе, и медленно нащупал курок. Взгляд Прима был настолько серьёзен, что ни одна сестра не осмелилась ему возразить, они лишь молча затаили дыхание приложив руки ко рту.

— Моя задача спрятать нас всех, это приказ отца! И если ты его нарушишь, то подвергнешь всех нас опасности. — медленно сказал прим ледяным тоном и добавил. — Я вынужден буду устранить тебя, как угрозу семье.

Марк не дрогнул. Он пристально смотрел на Прима, немигающим взглядом своих зелёных глаз.

— Воображала… — с презрением произнёс Марк.

Но Прим и не подумал оскорбляться. Он опустил дуло винтовки и, не сводя взгляда с лица Марка, прострелил экранчик лежавшего на земле коммуникатора. Прим поставил винтовку на предохранитель, демонстративно повесил её на плечо, и обратившись к замершей в немом ужасе процессии сказал:

— Дальше идём молча. Пока я не скажу. Пошли.

Авель очень испугался, но он знал, что старший брат его не обидит, и тут же попросил подождать его, пока он освободится от лишней воды. Брат оказался благоразумен, и с удовольствием разрядил конфликтную обстановку довольно простым способом.

— Привал пять минут! Мальчики направо, девочки налево!

— А Авелю куда? — пытался отыграться на младших Марк.

— Да хоть прямо здесь! — возмутился Авель, он подошел к луже, в которой лежал простреленный коммуникатор Марка, и не успокоился, пока она не вышла из берегов.

После привала Авель взял свой рюкзак обратно, но на этот раз рюкзак показался ему намного тяжелее. Авель то и дело оступался, но продолжал идти, настойчиво сопя своим носиком. Когда они уже почти пришли к хижине, Авель вдруг почувствовал сильный незнакомый запах, похожий одновременно на запах грязных носков, мокрой собаки и давно не чищеного кошачьего лотка. Он постоянно спрашивал братьев и сестёр, чувствуют они его или нет, но никто даже не обращал внимание на него, только Кассандра несколько раз втянула ноздрями воздух, и отрицательно покачала головой.

Когда хижина уже была видна в конце дороги, запах стал Авелю просто невыносимым, он передал Кассандре свой рюкзак и сломя голову понёсся отыскать источник этого таинственно-отвратительного аромата.

Авель бежал точно по компасу, что рисовали магнитные линии на небе, которые Авель различал так же отчётливо, как и теплоту пятен недавно оставленных следов. Затем к запаху кото-пса добавился запах, похожий на запах ещё не пожаренных матерью котлет. Сладкий и манящий, он полностью заставил Авеля потерять контроль над своим азартом. Авель отбежал от тропинки на семьсот шестьдесят два шага по азимуту двенадцать градусов, он специально отсчитывал шаги, чтобы потом привести своих братьев точно в то самое место. Ощущая атмосферное давление, Авель знал на сколько он поднялся в гору относительно той точки, в которой сошел с тропинки. Авель бежал и бежал, аж до тех пор, пока запах не стал для него идеальным.

Это не был запах добычи или опасности, это был запах ошибки. Авель остановился и замер, прямо перед ним, высоко на дереве с ветки свисала нога антилопы, и капала тем самым запахом маминых котлет, это был запах крови, а над ногой, инфракрасным светом сверкнули два круглых огонька.

В насторожившихся острых ушах Авеля, едва различимый человеком звук превратился в грохот водопада. Но Авель не стал поддаваться страху. Он успокоил себя тем, что у леопарда был обеденный перерыв, он мысленно повесил на дерево табличку с надписью «обед с 12:00 по 13:00, просьба не беспокоить», и стал медленно отступать назад.

Шаг за шагом Авель пятился, не делая никаких резких движений, но вдруг некая внутренняя сила заставила его сделать плавные пассы руками, он почувствовал себя очень неловко, как будто вместо бежевого комбинезончика он вдруг облачился в наряд балерины, но ничего не смог с собой поделать. Его движения были грациозны, и несмотря на то, что они были медленными, каждую миллисекунду он с точностью до миллиметра чувствовал свой центр тяжести, а зрение как будто развернулось на триста шестьдесят градусов. Он ясно помнил место каждой веточки и каждого листика на десятки метров в округе.

Наконец леопард отвёл взгляд от Авеля и продолжил трапезу, а Авель, сделал несколько молниеносных, но беззвучных и грациозных движений и понесся прочь, так быстро, как не мог ожидать от себя. Он подумал, как плавно и по девчачьи развивается его коса вслед за ним, мысль об этом заставила его щёки загореться жаром, но звук приземления леопарда быстро охладил его пыл.

— Куда он делся, Кассандра? — вопил во всё горло Прим.

— Он ч, чт, что-то, п, почуял… — вне себя от ужаса бормотала Кассандра, неловко удерживая его рюкзак, и указывая им направление пропавшего братика.

— Вот же засранец мелкий! Всем оставаться здесь! Взяться за руки и петь! — рявкнул Прим, и швырнув на землю коробку с патронами, взял ружьё и побежал следом за Авелем.

Марк резко поменялся в лице, его эмоциями на миг овладел испуг, но страх перед старшим братом всё ещё был силён, он быстро раскрыл коробку с патронами, нагрузил карманы несколькими жменями боеприпасов, и полетел на крыльях страха вслед за братьями.

Спустя дюжину минут спринтерского броска, Марк догнал запыхавшегося Прима. Тот склонился, свесив рыжие волосы вперёд.

— Где он? — спросил Прима Марк.

— Не знаю, далеко.

Марк побежал вперёд так как был выносливее и без тяжелого оружия, но Прим не собирался этого так оставлять, он взял себя в руки, и выругавшись, рывком схватил винтовку и побежал вслед за братьями. Спустя несколько минут бега прим догнал своего брата и услышал его голос

— Вон он! Навстречу бежит. О нет! Готовь ружьё за ним леопард!

— Что он вытворяет? — восклицал Марк — Посмотри, он отталкивается от деревьев как от земли! Смотри он прыгнул на ветку, а леопард промахнулся! Теперь он на другом дереве! Он выпрыгнул на поляну и бежит от леопарда! Он уходит в отрыв! Вот чёрт, он споткнулся леопард настигает его, готовь выстрел срочно!

—Та пытаюсь, пытаюсь, чёрт! Нет патронов! — взвизгнул Прим.

— Лови. — холоднокровно ответил Марк, и Прим поймал патрон винтовкой и зарядил её одним движением.

Оставалось совсем немного, но руки уставшего прима никак не позволяли сделать точный выстрел.

— Нет, ты это видел? Вот чертяка! — восклицал Марк — Леопард хотел на него прыгнуть, а он сделал сальто назад и выкрутился! Стреляй скорее пока леопард спереди.

Прогремел выстрел. Леопард присел к земле, и прижав уши к голове ненадолго растерялся, но потом вновь почуял запах добычи и бросился преследовать Авеля с новой силой.

— Для тебя шутки что ли? Он же погибнет! — испуганно зафальцетил Прим.

— Та стреляй уже! — Дерзко ухмыльнулся Марк и кинул Приму ещё один патрон.

За долю секунды Прим успел заметить выражение лица Марка. Как ни странно в нём не было пренебрежения братом, там был азарт и решимость, до того заразительная, что прим ощутил стыд. Прим рывком дёрнул затвор, смело приставил винтовку к плечу и призвал на помощь крутость и холоднокровие.

Когда уставший Авель в очередной раз споткнулся и растянулся по земле, леопард взял мощный разбег и сделал длинный прыжок. Слишком длинный. Леопард упал на щуплого Авеля уже бездыханным.

Марк тяжело выдохнул и заколдобился от дрожи с резким вскриком. Затем спокойно подошел к Авелю и помог ему освободиться из-под тяжеленого мёртвого хищника. Авель мигом вскочил на ноги и подбежав к тяжело дышащему Приму крепко обнял его.

— Та я бы и сам тут справился. — сказал он дрожащим от страха голосом.

Марк выдернул винтовку из дрожащих рук Прима.

— Дай сюда, Прим Паркинсон. — сказал Марк и вырвал у Прима винтовку. Повесил её к себе на плечо, и водрузил на спину ещё и тушу леопарда.

Перед входом в хижину Прим уже пришел в себя. Он выстроил всех своих братьев и сестёр на крыльце, приказал им сделать укоризненные лица, а сам стал перед Авелем и стал проводить воспитательную беседу:

— Что это было? Почему ты побежал туда?

— Я не знаю. — опустил глаза Авель.

— Я не собираюсь тебя ругать, это будет делать отец, мне просто нужно знать, что тебя побудило?

Авель молчал.

— Ты понимаешь, что ты вынудил меня оставить девочек без защиты, ты хоть знаешь сколько ещё хищников водится вокруг? Ты ведь знаешь об этом, почему ты так поступил?

— Я не знаю. Я вдруг почувствовал запах, и не смог остановиться. Меня просто тянуло туда, я должен был.

Авель присел на корточки и заплакал, стыдливо прикрывая своё лицо локтем. Екатерина вдруг поменялась в лице, как будто что-то вспомнила. Она что-то шепнула на ухо Татьяне и беззвучно прикрикнула на неё. Татьяна с широко раскрытыми глазами подошла к Приму. Она была сильно встревожена, она осторожно ущипнула Прима за его бордовую рубашку. Прим осторожно отвлёкся от плачущего братика, и Татьяна что то сказала ему на ухо шепотом, отчего глаза прима тоже расширились. Старшие сёстры тоже удивились и стали тревожно перешептываться, не спуская удивлённых глаз с Авеля. Татьяна вернулась на крыльцо, а Прим Присел на корточки и широко расставив руки прошептал ласковым голосом.

— Перестань. Иди ко мне. Здесь все свои. — сказал он доброжелательным шепотом.

Авель разок всхлипнул и обнял брата скрыв свою голову за его головой, от взглядов сестёр и брата, а Прим похлопал его рукой по спине.

— Ну всё. Успокоился?

— Угу.

— Вставай, мы должны закончить разговор, чтобы твои сёстры тоже перестали волноваться. Хорошо?

— Да.

Авель встал и протёр своё лицо рукавом.

— Нужно отдать тебе должное, ты поступил храбро, глупо но храбро. Но каким бы храбрым не был твой проступок, это всё равно проступок. И ты должен за него расплатиться, согласен?

— Да.

— Сменная одежда ещё не приехала, а твоя одежда залита кровью, и на её запах сбегутся остальные хищники. Поэтому тебе нужно срочно её сменить. Тебе придётся попросить запасное платье у сестры, пусть это будет для тебя наказанием, а кто над тобой посмеётся, тоже будет наказан. Ясно?

— Да.

Хижина стояла на пустом лугу размером в несколько гектар, луг был ограждён сеткой от средних и мелких хищников. С противоположной стороны от крыльца, от хижины отходил густой фруктовый сад, и спускался узкой полоской по пологому склону вниз к овражку, обрамлённому базальтовыми шестигранными призмами и фруктовыми деревьями. Поскольку это всё ещё был ограждённый участок, Авелю разрешили туда прогуляться. Прим не хотел отпускать его в одиночку, но Кассандра тайно пообещала, что издали приглядит за ним.

Авель надел платье Кассандры и ни сказав ни слова, просто направился побыть в одиночестве. Он стал на базальтовый выступ и начал кидать в ручей мелкие ракушки. Попасть дважды в одно и то же место он не смог, помешало платье Кассандры которое, было ему великовато. Авель расстроился и хотел было его разорвать, но вспомнив доброжелательную улыбку кассандры, обреченно опустил руки. Вдруг он заметил, что стоит на постаменте как круглая скульптура, и устыдившись собственного взгляда на себя со стороны спрыгнул с него, и укрылся в тени камня. Слегка успокоившись, он обречённо уставился в камень на берегу ручья.

Вдруг что-то бросило блик на камень. Авель хотел встать, но его чёрная коса зацепилась за трещину в камне, Авель хотел было её отрезать и уже подобрал на земле подходящий кремниевый осколок, как вдруг коса освободилась, но решимость Авеля было не остановить. Он резкими движениями начал варварски срезать свою длинную по пояс косу. Когда он её срезал то хотел зашвырнуть её далеко-далеко, но платье вновь помешало, и коса упала прямо перед ним, как грустное напоминание о том, что он окончательно возненавидел.

— Зачем ты это сделал? — услышал Авель голос своего отца.

— Не хочу быть девчонкой. — ответил Авель и уткнулся носом в холодный базальт.

— Хм. Я тоже. — ответил его отец, Нимхэ, и сел рядом.

— Зачем тогда платья носишь?

— Ну, это мой остров, и здесь я сам решаю, что мужественно, а что нет.

— И почему же ты решил, что платье — это мужественно?

— А почему ты решил, что не платья это мужественно? — сразу ответил Нимхэ. — Мы же с тобой были в картинной галерее в Праге, нет?

— Ну да. — озадаченно ответил Авель.

— Суровейшие головорезы, правители тираны, которые слушали стоны казней за завтраком. Таких ребят сложно обвинить в слабохарактерности или сопливости, вспомни их костюмы, они в отличие от тебя не стеснялись носить рюшки и кружева с сердечками.

Авель отвернул голову и ничего не ответил. Но Нимхэ продолжал:

— А что ты со своей косой делать будешь?

— Ничего. Она мне не нужна.

— Ну, сегодня она тебе очень пригодилась.

— Она только мешала.

— А помнишь, как этот котяра хотел не дать тебе запрыгнуть на дерево? Тогда тебе коса очень помогла. Она сбила его с толку, и он промахнулся, а мог бы убить тебя. А если бы ты умел с ней обращаться, то леопард вмазался бы своей пастью прямо в ствол дерева! — сказал Нимхэ и рассмеялся.

Авель на миг улыбнулся, но вновь стал серьёзен.

— Почему ты просто не сделал меня нормальным? Почему я не такой как Марк или Примус?

— Да Примус, хэх, Примус. Прим пристрелил того жадного кота, но унюхал его именно ты. Ты его почуял и выследил, и даже чуть было не уделал!

— Не уделал. — обречённо пробубнил Авель.

Нимхэ встал, потянулся, глубоко вздохнул, поправил своё зелёное с белым платье, точь в точь похожее на платье Кассандры. Потом посмеялся со звуком африканской гиены, подобрал на земле кремниевый осколок и стал срезать свою косу.

— Что ты делаешь?

— Я тоже хочу быть таким как ты. Ты сегодня чуть не уделал леопарда, я тоже хочу быть таким храбрым.

— Но твоя коса, она такая красивая, зачем?

— Твоя коса тоже была красивая, но тебя это не остановило. — продолжил Нимхэ и бросил свою косу рядом с косой Авеля.

Нимхэ подошёл к Авелю и сел вплотную с ним. Он задумчиво долго смотрел в ту же пустоту что и Авель, а потом медленно вздохнул, потрепал свою короткую стрижку и продолжил:

— У меня рано начала расти борода. Как только она стала более-менее внятной, я резко перестал её брить, и очень гордился. Уже в старшей школе выпускники мне завидовали, а потом… — Нимхэ вздохнул.

— А что потом?

— Был у меня знакомый с такой же бородой. Только он был по всем вопросам мужественнее меня. Сильнее, решительнее, хитрее. И в штанах у него, вероятно, больше было. А потом… А потом его посадили. Как раз за то о чём ты переживаешь. За преступление против мужественности. Подрастёшь уточню.

— И что ты сделал?

— Сбрил бороду. И больше никогда не отпускал. Потому, что не в бороде мужественность. И не в других клетках. На войне выживают трусы, в казематах крысы, а каблуки на флоте. Нет уж. Мужественность она в том, чтобы воспарить над природой. Как испанцы воспарили над океаном, чтобы увидеть этот остров шестьсот лет назад. Сесть в одномоторный самолёт, и пролететь через северный полюс, отстоять свою конструкцию космического аппарата, или что куда сложнее, признать её несостоятельность, а потом с тем же рвением работать под началом более удачливого конструктора.

Нимхэ глубоко и горько вздохнул. Он обнял Авеля одной рукой, а другой достал из волос застрявший в них обломок кремния. Авель тоже вздохнул и облокотил голову на плечо отца. Нимхэ ещё раз вздохнул и продолжил.

— А сейчас, сейчас для мужественности трудные времена. Все континенты открыты, все высоты покорены, все рекорды скорости побиты. Хэх. А взбираться на Эверест в тысячный раз это не мужественность, это имитация мужественности, фальшивка, ана… э-э-э позже объясню. Это же касается и вычисления мужественности по локальным меркам, быть самым сильным в деревне, не значит быть сильным. Это значит загнобить слабых, то же самое, по сути, что и юбилейное покорение Эвереста.

— Так ты просто сдался. — грустно пробормотал Авель.

— Да. Было и такое. Я опустил руки, пока не понял то, что я тебе сейчас скажу. Драматическая пауза… Э-э-э. Смотри.

Нимхэ ещё немного подумал и торжественно и осторожно продолжил.

— Китайский монах, жертвует своей мужественностью, чтобы изобрести порох. А порох сражает самых мужественных. Так же и с лошадьми, потом паровозами, ракетами, прочим хламом. Почти все кто делал качественные прорывы, приносили в жертву сиюминутные, мелкие цели, во имя грандиозных, долгосрочных. Так поступил и я. Отдал одну, сиюминутную жизнь, чтобы получить тысячи.

— Но ты ведь уже это сделал, зачем мне быть эльфийкой?

— А ты и не эльфийка.

— Почему?

— Потому что ты эльф. И потом, если бы не ты, кто бы выследил того котяру?

— Что ж, справедливо. Но почему ты тогда не сделал остальных моих братьев, такими как я?

— Это дань моему отцу, отцу моего отца, отцу Юлии, твоей матери. Кроме того, у них свой путь, они так же как и ты, получили большо-о-о-е наследство. И у меня на них есть свои планы, надеюсь они согласятся их исполнить. Эх, если бы я знал, какие планы были у моего отца на меня. К сожалению, он не успел мне о них рассказать.

— Я думаю ты их сильно перевыполнил. — сказал Авель и вновь положил голову на его плечо.

— Ты считаешь?

— Без вопросов. Правда грудь себе мог бы и поменьше сделать. — сказал Авель и улыбнулся.

Нимхэ рассмеялся. Громким заливистым хохотом он заставил Авеля улыбнуться ещё раз.

— Ну, тогда бы и остров был поменьше. Намного меньше! Размером с бабушкин сарайчик примерно.

— Когда вырасту, расскажешь в чём тут связь.

— Тебе десять, через пару тройку лет сам поймёшь. А знаешь что? — взбодрился Нимхэ и обнял лицо сына ладошками. — Со временем, тебе откроется всё о твоём наследстве, и о том как его можно приумножить, но сейчас, сейчас я тебе расскажу самую главную его часть. А ещё мы тебе сделаем подарок. Подбери наши косы, смешай их, и нарежь их по пифагорову строю, а я сбегаю за заготовкой.

Нимхэ вскочил и побежал. Авель стал ловко распиливать косы на отрезки с точностью, которой позавидовали бы многие мастера металлообработки. Со всеми своими приборами. Он совсем не обратил внимания, как Нимхэ тихо подкрался к нему. Хотя слышал шелест его одежды за сотни метров.

— Вот смотри. Этот игрушечный ножик я подобрал на Сумматранском базарчике. Форма у него красивая, но металл на первый взгляд невзрачный. Обычная низкоуглеродная сталюка. — Нимхэ облизнул лезвие немного пожевал слюну и добавил — железо, марганец, иридий, хрома немножко. Но мы сделаем из него нечто интересное.

Авель с отцом слепили и обожгли глиняный тигель, промыли много кварцевого песка, набрали сажи из очага в хижине, обломали дешёвую пластиковую рукоять с ножа, и собрали заготовку, которую стали разогревать в собранной на скорую руку печи.

— Вот Авель. Суть эльфийских технологий. Много мозгов, мало подготовки. И немного улётной биоинженерии.

— А биоинженерия здесь, куда? — спросил озадаченный Авель, умело поправляя угли в печи.

Нимхэ ничего не ответил. Он стал сосредоточен. Он явно показывал сыну даже больше, чем был готов увидеть сам. Он осторожно отодвинул Авеля в сторонку, взял самую короткую пачку волос и осторожно кинул в печь. Обычные волосы просто сгорели бы, но речь шла об эльфийских волосах. Они вспыхнули как порох, и начали вырываться из печи огромными языками желто белого пламени.

— Смотри на печь, Авель. Твоим братьям понадобился бы пирометр размером с эту хижину, и стоил бы огромных денег. Но у тебя пирометр в глазах. Смотри внимательно и запоминай.

Нимхэ начал отсчитывать градусы, и постоянно сверяться со сложнейшими формулами термообработки, подбрасывая в печь буквально по одному волоску, чтобы удержать температуру максимально близко к расчетному графику, десятки таблиц которого Нимхэ помнил на память. С каждым разом он подбрасывал всё больше волос, чтобы в итоге пламя выскочило из печи ярким желтовато белым языком на несколько метров в закатное небо.

Затем Нимхэ немного передохнул и продолжил топить печь эльфийскими волосами и древесным углем так, чтобы температура постепенно снижалась, не менее точно, чем самых технологичных печах самых умелых кузнецов. Затем он взял увесистый камень размером с мяч и швырнул его в печь. Печь была уничтожена, заготовка выпала из неё и попала точно в ручей.

— А вот, сынок, и главный ингредиент эльфийских технологий - мозги. — Самодовольно выпрямившись, сказал Нимхэ — Закалка с одновременным отпуском. Песок, в который мы обернули лезвие, налип на проуглероженную сажей сталь. Когда глиняная форма развалилась, внутрь формы попала вода, которая тут же закалила клинок. Но стекло, которое налипло на лезвие, продолжает хранить тепло, которое сейчас и занимается отпуском стали. Причём где тоньше, там закалка и сильнее. А теперь ныряй в ручей, и доставай, можешь раздеться, я отвернусь. Не потеряй главное!

— А нюх мне на что?

Тучки очистили яркое ночное небо. Нимхэ и Авель сидели у разломанной печи и затачивали клинок при звёздном свете. Наконец Нимхэ заправил лезвие и отсёк им кончик своего прочного ногтя, как масло. Ловко повертел клинок в руке торжественно передал его Авелю и сказал:

— Я присутствую при историческом моменте. Сегодня был выкован первый в истории клинок из чистейшего эльфийского булата. И он принадлежит тебе. Носи его с гордостью, но никому не показывай.

Авель взял нож и хотел проверить его остроту на волосках на руке, но клинок оказался настолько острым, что тут же оставил ранку на коже. Нимхэ оторвал короткую ленточку ткани от подола своего платья, и перебинтовал ранку.

— Это высоколегированная сталь, со структурированными слоями феросиликата направленными вдоль лезвия для остроты, и мягким низкоуглеродным металлом на обухе для жесткости. В руках эльфа этот клинок рассекает плоть и избегает кости. Но, как и любое оружие, он опасен и для тебя. Такой клинок может выковать только эльф. Волосы эльфов девочек не дают такого жара.

— Почему?

— Помнишь сколько весили наши косы?

— Двести двадцать один, двести двадцать три грамма, а что?

— Эльфийские волосы дают высокую температуру, но мало энергии, а остальные клетки — наоборот. Вспомни сколько жара было в горне, а теперь умножь это на вес всего жира в твоём организме. Ты получишь мощь нескольких гранат. Это наш последний аргумент в споре.

— То есть, я могу взорваться?

— Да. Но это на самый крайний из самых крайних случаев. — Сказал Нимхэ очень серьёзным тоном. А потом злобно ухмыльнулся и добавил — Потому что работает только один раз!

Нимхэ немного помолчал, глядя на довольного Авеля, а потом поправил подол платья и разгладил его на бёдрах.

— Одна из главных функций мужественности, которая противоречит женственности, это готовность поставить на карту всё. Всю свою жизнь, подчинить одной цели, не менее важной чем эта самая жизнь. В культуре это называют Подвиг. Твои братья тоже так могут, но в наших с тобой телах это подкреплено возможностью неслабо рвануть напоследок. — Нимхэ ещё раз прогладил свои бёдра и добавил. — Да-да, такой вот пояс шахида, замаскированный под стильные женские ляжки.

— Ты это придумал? Зачем? Нас же все будут бояться, будут ненавидеть! — расстроился Авель.

— А, — махнул рукой Нимхэ — нас всё равно будут ненавидеть и гонять, но так у нас хотя бы будет чем ответить. А лучше пригрозить. Но девочки эльфы так не могут. Я настоял в споре с твоей мамой. Хотя, помимо взрывных аргументов, те же клетки позволят тебе месяцами обходиться без еды, и не терять сил и возможности ясно мыслить. Вот это и есть моя Самая Страшная тайна. Теперь это наша с тобой общая Самая Страшная тайна. О ней, молчи до последнего. Всегда.

Нимхэ обнял Авеля и поцеловал его в лоб. Он ещё несколько минут посидел рядом и сказал:

— Ну ладно, Авель. Мне пора. — Нимхэ похлопал растерянного Авеля по спине и встал.

— Ты куда? — тревожным голосом спросил Авель.

— Есть дела. Русские перестали пить водку. Это очень, очень тревожный знак. Когда такое случается, для всего остального мира наступают очень тяжелые времена. Я должен защищать свою Родину. — сурово сказал Нимхэ. И тихо добавил — Постарайтесь не сориться на этом острове, дайте ему немного любви, возможно он станет вашей Родиной, такой же, как для меня моя.

— Подожди, не уходи! — кинулся к отцу Авель, но Нимхэ не ответил он только растерянно развёл руками и голосом Кассандры спросил:

— А где я? Где все? Куда все делись? Где мы? Что с твоими волосами?

Авель слегка растерялся и не мог понять, куда делся его отец.

— Ах, что с моими волосами?! — сказала Кассандра чуть не плачущим голосом.

Авель не придумал что он может ей сказать, а Кассандра увидела разорванный подол своего платья и в испуге присела на камень, на её глазах навернулись слёзы.

— Постой, Кассандра, не плачь! — Мне было очень грустно, ты хотела меня утешить и отрезала себе косу. Понятия не имею зачем, а я отрезал свою, чтобы утешить тебя.

— Ты правда это сделал?

— Да, — с гордостью и самодовольством ответил Авель. — А знаешь что, тебе очень к лицу!

— Правда? — улыбнулась Кассандра.

— Правда-правда! Я даже рад что стал немного похож на тебя!

Кассандра немного смутилась и улыбнувшись пропустила пальцы в волосы и вздохнула с облегчением. Но потом на миг замерла в ужасе раскрыв глаза.

— Кукла! — сказала она с тревогой — Это единственное что осталось от бабушки, матери отца, всё остальное сгорело вместе с домом! Я должна была сохранить её… — сказала Кассандра и прикрыла лицо руками.

— Мне кажется, — хитро прищурившись сказал Авель — Я могу помочь тебе её найти. Дай понюхать твои руки!

Прим и Марк сидели на крыльце хижины. Прим зажег керосиновую лампу с гасителем света, и постоянно нащупывал рукой предохранитель на винтовке.

— Однозарядная, однозарядная - нефиг слушать ушлых продавцов в магазинах! Впарили тебе какую-то дичь! — причитал Марк.

— И не поспоришь. В теории всё классно, — отвечал Прим — после первого выстрела дичь разбегается, вроде как больше и не надо, тьфу! Моя доверчивость чуть не стоила нам брата!

Марк тихо отпил из кружки, посмотрел на звёзды, окинул взглядом керосиновую лампу и задумчиво проговорил:

— Кажется я понял философский смысл происходящего. — сказал он и зажмурил глаза на мгновение. — Мы все сейчас немного Авель. Наша одежда заляпана кровью наших врагов. Теперь нам всем нужно надеть мирные женские платья, и тайно взрослеть.

— Это так. А ведь мне даже в голову не пришло бы охранять нас ночью, если бы Авель его не унюхал. — ответил Прим и продолжил, указав рукой на лес — Одно радует. В той стороне однозначно, на одного врага меньше.

— Да ладно, всё позади Прим. Возьми вот бутылочку запрещёнки. — Сказал Марк и протянул распечатанную бутыль бурбона.

— Откуда она у тебя? Если отец узнает! — возмутился Прим, надёжно вцепившись пальцами в протянутую бутылку. — Вот зачем ты это сюда притащил?

— Я-а-а? — Иронично оскорбившись, Марк указал пальцем на себя — Это Авель притащил целый ящик в своём рюкзачке, я тут вообще никаким боком! Честное эльфийское!

— Смышлёный парень, — сказал прим и отпил немного с горла. — такой малый, а уже знает, как задобрить старших. А вот и он, кстати. И Кассандра с куклой.

— Ну как, полегчало? — Спросил Прим Авеля и Кассандру.

— Да — ответила Кассандра, поправив свою новую причёску.

— Вижу вам тоже полегчало. — сказал Авель брезгливо покосившись на содержимое своего рюкзака. — Если отец узнает!

— Не узнает. — Сказал Марк вставая с крыльца.

Он подошел к Авелю и, положив ему руку на спину, наклонился к нему, улыбнулся и сказал:

— Прим скажет, что мы это по дороге нашли, а мы будем помалкивать о том, как Примус взял с собой винтовку, и забыл патроны. Да, Примчик?

— Договорились. — Сказал Прим и отпил ещё.

Кассандра и Авель собирались направиться спать, но Авель ненадолго задержал Кассандру на крыльце, и попросил её волосок. Кассандра удивилась, но не отказала. Авель вырвал свой волос, и осторожно подойдя к керосиновой лампе подолом своего платья обернул руку и снял горячее стекло, обнажив язычок пламени.

Авель поднёс к пламени волосок Кассандры, и он загорелся как горят обыкновенные волосы. А потом взял свой волосок, и поднёс его к пламени. Волосок вспыхнул как порох, излучая ярко белое пламя с желтоватым отливом. Авель улыбнулся. Он помедлил несколько секунд и установил стекло обратно.

— И всё-таки я эльф! — Пробормотал он с ликующим видом, и вбежал в хижину.

Из-за тучки на небо выскочила стремительная фигура дракона. Она немного покружила вокруг участка, и спустилась недалеко от входа на территорию хижины. С дракона ловко спрыгнула Юлия в кожаном лётном костюме и шлеме с коммуникатором. Юлия пересчитала недостающие патроны в блестящем хромированном револьвере и привычным движением спрятала пистолет в куртку. Всадница сняла свои лётные перчатки, сняла и шлем, расправив своё смятое рыжее каре.

— Вы только посмотрите на это! — посмотрела она на обитателей хижины, сидевших на крыльце. — Сплошные сопли в сахаре! Тьфу! Плюнуть противно!

Она шлёпнула дракона по ноге и отправилась к своим детям.

— Вы только посмотрите на это! — посмотрела она на туристов, мирно уплетавших жареную говядину. — Сплошные сопли в сахаре! Тьфу! Плюнуть противно!

— И правда — ответил ей Нимхэ и выбросил недоеденный кусок мяса прямо в рот Стейка — Скукотища смертная!

— Я знаю как разнообразить досуг. — Сказала Юлия и нащупала в жилетке Пенкрофта зажигалку.

— Детишки! — Громко закричала Юлия — Дайте взрослым спокойно понудить свою нудную взрослую нудятину. Идите ко мне! — сказала она и ласково подмигнула Нимхэ.

— На этом острове детям можно играть с огнём! — сказала Юлия и протянула детям зажигалку. — Себя только не подожгите!

— Ты уверена? — ухмыльнулся ей Нимхэ.

— Да что они подожгут в этих сырых джунглях! — сказала она и прикусив язык зубами хитро прищурившись посмотрела на Нимхэ.

— И не поспоришь. — Ответил Нимхэ и направился попробовать десерт.

Лишь только Нимхэ подобрал себе фруктовое угощение по вкусу, как вдруг замер, вишенка скатилась с его пирожного, а острые уши напряглись и оттопырились в стороны.

— Гранатовые сцинки... — тревожно пробормотал он и, со всех ног побежал за детьми.

Одна милая гостья, дочь профессора, поинтересовалась у Нимхэ, на мгновение задержав его:

— Это значит красные ящерицы? Красиво наверное… Как рубиновые, только гранатовые?

— О-о-о нет, совсем нет!

Вдруг в лесу поднялся такой грохот, как будто сотни вьетнамцев начали строчить в небо из сотен зенитных пулеметов. Взрывы начали звучать со всех сторон, а в небо стали вылетать сияющие желто белым пламенем искры. Фейерверк за считанные минуты поглотил целиком весь остров.