Возвращение наследника

Оказалось, что моя способность слышать магию тоже сохранилась, несмотря на блокирующие браслеты. Понял я это, услышав особый шелест, исходящий и от человека в белой маске, и от его подчиненных. Такой звук обычно издавали магические щиты. Увы, но мои похитители оказались людьми предусмотрительными.

— Вообще-то я человек, — сказал я незнакомцу вежливо. — А если вы имеете в виду моего предка ифрита, то это было аж три века и больше десяти поколений назад. Демонической крови от него осталась капля.

Родовое древо Старшей семьи аль-Ифрит я на всякий случай выучил наизусть еще в конце лета и мог при необходимости перечислить имена всех своих якобы предков.

Человек в белой маске шевельнулся. Его лица я не видел, но мне все же показалось, что это движение выдало неприязнь.

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю не про того древнего ифрита, — бросил он. — Но можешь притворяться и дальше.

— Ладно, — я пожал плечами. — Может, объясните хотя бы, кто вы такие?

— Мы — это те, кто по-настоящему заботится о выживании и процветании человечества, — произнес он высокомерно, потом отступил в сторону, и я тут же ощутил невидимый толчок в спину. — Выходи!

Я переступил порог камеры и внимательно огляделся. Но нет, обычный безликий слабо освещенный коридор с такими же безликими каменными стенами. Пока ничто не выдавало, где именно я очутился.

— Ступай туда, — холодно приказал мне главный чужак, показывая на видневшуюся вдали лестницу. Выход из подземелья был, вероятно, тоже там, так что в указанном направлении я пошел без сопротивления, продолжая мысленно прикидывать, что могу сделать без доступа к магии.

А еще я, кажется, понял, кем были мои похитители — это выдавало и их утверждение о моем демоническом происхождении, и вера в собственную праведность.

— Вы белая секта, верно? — спросил я, повернувшись к человеку в маске. — А вам известно, что Пресветлая Хейма наградила меня уникальным даром этера уровня иртос, а убить носителя дара этера, даже обычного, это великий грех?

Один из сопровождающих, в серой маске, при моих словах споткнулся. Ага, он этого явно не знал. Однако в движениях главного чужака ничто не выдало удивления.

— Дар этера у демона грозит опасностью нам всем, — сказал он уверенно. — Убить демона с даром этера — благо. Греховно лишь убийство человека.

— А вы помните, что во втором пришествии Пресветлая Хейма выбрала своим аватаром тело демонической полукровки? — начал я, но вступить в теологический спор мне не дали.

— Помолчи лучше, демон! — раздраженно велел главный, и когда я попытался ответить, услышал лишь тишину. Звуковой щит, значит. Сектанты определенно не любили, когда их убеждения подвергали сомнению.

По лестнице мы поднимались долго, иногда проходя мимо плотно закрытых дверей, которые, судя по пыли и тенетам, не открывались уже много десятилетий, и, наконец, оказались на поверхности. По крайней мере то, что мы на поверхности, стало понятно по солнечному свету, проникавшему через узкие проемы у потолка — нормальных окон в проходе лестницы не было.

Нам оставалось идти еще десятка три ступеней, когда камень, висящий на груди главного, начал светиться бледно-зеленым светом, и я ощутил сильнейшее давление. Двигаться я все еще мог, но теперь мои шаги стали медленными, а само тело разом показалось неподъемно тяжелым. Сектант явно предусмотрел, что близко к выходу я могу рвануть на свободу, поэтому и активировал амулет. То ли он так меня опасался, то ли вся эта система была давно отработана на попавших в лапы сектантам неудачливых полукровках.

В ответ на давление — и на мысль о моих собратьях по несчастью, убитых ни за что, — я ощутил вспышку злости. Даже нет, не злости, а ярости. Яркой, жгучей, совсем мне не свойственной. Она разлилась огнем у меня в груди, а потом сконцентрировалась под солнечным сплетением.

Ну конечно, это было вовсе не мое чувство, а унаследованное от предков. Ощущение в целом оказалось точно таким, как когда я убил Янли.

Я представил, как мои похитители тоже превращаются в серую пыль, но… ничего не произошло. Ярость все так же жгла меня изнутри, причиняя почти физическую боль, но вырваться наружу не могла — блокираторы магии действовали и на нее.

А не могла ли серая смерть уничтожить блокираторы? Я, конечно, помнил, что ее предназначением было превращать в ничто лишь живую природу, но вдруг? Железо ведь тоже со временем ржавело и распадалось на хлопья.

Едва я подумал об этом, как ощутил, что внутренний огонь поднялся из солнечного сплетения, разделился на две части и растекся по рукам. А потом жжение действительно сконцентрировалось под браслетами.

Я с надеждой на них покосился, но нет, внешне те выглядели такими же. И на ощупь ничуть не раскалились.

Между тем мы, наконец, оставили лестницу позади и оказались в длинной пустой галерее, которая выглядела давно заброшенной. И вид из ее окон этой заброшенности соответствовал. Спокойно разглядеть пейзаж мне, конечно, не дали, но я успел заметить, что снаружи не было никаких признаков присутствия людей. Только занесенная снегом пустая равнина, да темный лес вдали.

Потом сектанты провели меня в следующее помещение. Это был огромный зал, когда-то служивший для приемов знатной семьи. В высоких арочных окнах все еще сохранились витражи — я слышал исходящий от них слабый шелест остаточной защитной магии. На стенах висели выцветшие от времени драпировки — тяжелый бархат неопределенного темного цвета с золотым шитьем, местами истлевший и порванный.

Вдоль стен стояли высокие постаменты из белого мрамора, все, кроме одного, пустые. Единственная сохранившаяся статуя изображала мужчину в длинной струящейся одежде. Лицо мужчины было в тени, но одежда на нем один в один напомнила мне то странное одеяние, в котором Кастиан спал в своем илусе. Кажется, оно называлось типпая… Да, точно, и вышло из моды триста лет назад.

Да уж, место это было определенно странное, но все же куда больше меня интересовало, как отсюда выбраться.

Главному сектанту явно не понравилось, как я замер у порога, оглядываясь по сторонам, поскольку он прошипел нечто невнятное и я тут же ощутил, как мое тело само начало двигаться дальше. Какая-то новая магия и, вероятно, запретная, потому что про заклинания, способные на подобное, я еще не слышал.

Серая смерть, все так же жегшая мне изнутри руки, от этого будто дернулась, и я ощутил, как ярость, все еще кипевшая во мне, стала ярче. Наследственная магия Энхард явно ненавидела, когда ее носителя заставляли что-то делать против его воли. То есть мне данная ситуация с похищением сектантами тоже весьма не нравилась, но эта ярость — она была в разы сильнее всех гневных эмоций, которые я испытывал сейчас или когда-либо прежде.

Мои ноги продолжали нести меня вперед, пока я не оказался перед единственным тут, в этом зале, предметом мебели — перед металлическим креслом, ножки которого были намертво прикручены к полу. Его вид живо напомнил мне суд в Обители, на котором мне довелось присутствовать, и точно такое же сидение, к которому приковывали всех подсудимых.

Мое тело само, без участия сознания, на это кресло село, и подчиненные главного сектанта, те двое в серых масках, тут же прижали мои руки к подлокотникам и пристегнули к ним металлическими креплениями.

Главный сектант на это удовлетворенно кивнул, и я ощутил, что державшая мое тело чужая воля исчезла, хотя звуковой щит все еще остался.

Зал, между тем, начал постепенно заполняться людьми. У всех у них лица были закрыты так же, как и у первых трех сектантов, но белых масок я разглядел всего пять. У остальных они были либо светло-серого, либо темно-серого цвета. Похоже, цвет отвечал за ранг внутри секты, от высшего белого к низшему темному. Одеты они были тоже похоже, в длинные, до пола, светлые хламиды, настолько скрадывавшие особенности фигуры, что невозможно было понять, мужчины там стояли или женщины, а длинные широкие рукава полностью скрывали их руки. Выдать их могли бы голоса, но и переговариваться сектанты почти не переговаривались, хотя порой мой слух все же ловил неразборчивый шепот.

Еще я заметил, что несколько сектантов меня, во-первых, узнали, а во-вторых, увидеть меня здесь в положении пленника не ожидали. Не то чтобы они это высказали вслух, но я заметил, как менялись уверенные движения этих людей, когда они переступали порог зала и их взгляды падали на меня. Двое споткнулись, а один застыл на месте на долгие мгновения, уставившись на меня неверящим взглядом, и сдвинулся только когда кто-то, шедший позади, вежливо постучал его по плечу. Жаль, что расстояние от меня до входа было слишком велико — как знать, вдруг бы я узнал этих людей по глазам, видневшимся в прорезях масок.

Когда собралось уже больше двух десятков человек, вошел еще один сектант в белой маске. Этот, определенно, был мужчиной — женщин такого роста и с таким разворотом плеч мне пока не встречалось. В руке сектант нес длинный посох из темного дерева, увенчанный крупным кристаллом. Судя по тому, как все собравшиеся тут же почтительно разошлись в стороны, пропуская его, этот сектант был тут самым главным.

— Во имя Пресветлой Хеймы, — заговорил он, — сегодня мы разоблачим демона, который сумел втереться в доверие высшим иерархам Церкви и осквернил Обитель самим своим присутствием!

— Со всем моим уважением, владыка, — вперед из толпы выступил один из сектантов. То есть выступила — голос был определенно женским, — со всем уважением, но мы и сами знаем, что этот молодой человек — потомок ифрита, как и все в его клане. Однако богиня лично благословила их корневые земли…

— Нет, вы не знаете, — перебил ее главный сектант суровым тоном. — Речь идет вовсе не о тех крохах демонического наследия, которые есть у всех аль-Ифрит.

Главный сектант повернулся и сделал знак рукой стоящей в стороне фигуре в маске темно-серого цвета.

— Выйти сюда, послушник, и расскажи то, чему ты был свидетелем.

Тот вышел, поклонился и заговорил. Голос его принадлежал молодому мужчине и показался мне смутно знакомым.

— Три месяца назад я вызвал Рейна аль-Ифрит на дуэль из-за его соучастия в гибели моих друзей. Во время нашей схватки он лишился амулета, скрывающего его истинный облик, и начал меняться, превращаясь в демона. И только вернув амулет он вновь обрел человеческую личину. После нашей дуэли я немедленно отправился домой и поднял все клановые архивы, выискивая любые упоминания о демонах с таким обликом и с такой магией, как у него. На поиски ушло много времени, но я все же нашел. Его внешность совпадала с одним из обликов амранов, демонических белых пауков. Когда я это понял, то немедленно обо всем сообщил владыке, — закончив говорить, послушник вновь поклонился, выпрямился и застыл, скромно глядя вниз, но я почти физически ощущал исходящее от него самодовольство.

Ну еще бы! Сейчас, после его рассказа, мне не нужно было заглядывать под маску, чтобы знать, кто это. Мораг из Старшего клана Персеус, третьекурсник, которому отчего-то взбрело в голову, что я виноват в глупости его друзей, погибших во время ночной охоты. Тогда, прямо в вечер после нашей дуэли — в которой я, между прочим, победил — он сбежал в корневые земли своего клана. И я, хотя чуял, что от этого иштава сына будут неприятности, выцепить его оттуда никак бы не смог. А потом отвлекся на другое и о нем забыл, тем более что Мораг в Академию так и не вернулся.

— Амран! — со зловещей ноткой в голосе повторил главный сектант. — Эти чудовища уже много веков не появлялись в человеческих землях. И вот! Выродок одного из них перед нами!

По залу прокатился встревоженный шепот — и затих.

— А теперь, — торжественно продолжил главный сектант, — окончательное доказательство. То, которое невозможно подделать или исказить. Силу этому кристаллу, — он поднял посох выше, и солнечный свет отразился в камне, бросив на пол разноцветные блики, — силу ему дала сама Пресветлая Хейма и сама зачаровала его. Сейчас мы узнаем, как и когда мерзкая кровь амранов смешалась с человеческой, узнаем имена осквернителей…

Он сделал паузу и добавил уже обычным тоном:

— Те из вас, кто увидит ритуал впервые, знайте — синее сияние означает человеческого предка, а красное — демонического.

Потом главный сектант повернулся к тому, который вывел меня из подземелья.

— Его кровь.

Тот достал нож и быстрым, явно привычным движением, нанес мне небольшую рану на руке, немного ниже блокирующего магию браслета. Главный сектант повернул посох и прижал его к ране так, чтобы кристалл оказался покрыт моей кровью. Потом сделал шаг назад и ударил деревянным основанием об пол.

В том месте, где основание коснулось пола, появился синий огонь, заструился ко мне, обогнул, создав вокруг меня пылающий круг, а потом из этого круга, справа и слева, начали расти новые огненные линии.

От автора