Врата Энтроверсума

Майкоп просыпался неохотно.

Город, как и его жители, знал цену сентябрю: пусть уже не лето, но ещё и не совсем осень. Воздух был густой, влажный, с привкусом железа — как будто дождь собирался, но передумал. Над крышами пятиэтажек висел тяжёлый туман, и лишь редкие вспышки фар на улицах пробивали эту вату.

Андрей стоял у окна своей однокомнатной квартиры на улице Пионерской, с чашкой кофе в руке и сигаретой в зубах. Лично он не любил сентябрь. В нём было слишком много притворства — листья ещё зелёные, но уже пахнет гнилью. Люди ещё в футболках, но в глазах — тоска по отпуску, которого не было.

На экране ноутбука мигал курсор. Заголовок был давно написан.

"Дольмены Адыгеи: мифы, туризм и магнитные сказки".

Дальше — пусто.

Парень вздохнул, потёр лицо ладонями и сел обратно за стол. Кофе был уже холодным, но он сделал глоток — из принципа. Сигарету затушил в пепельнице, полной до краёв. Пора было ехать.

Сегодняшняя поездка — очередная вылазка в поле. В прямом смысле. Лена настояла. Она утверждала, что в районе Каменномостского снова начались аномалии. Сбои GPS, странные шумы в эфире, и, конечно, любимое народное: "мне снился голос, который звал меня к дольмену".

Андрей не верил ни в голоса, ни в дольмены. Он вообще ни во что не верил, кроме фактов, кофе и того, что Subaru Forester Лены вечно пахнет паяльником и мятными жвачками.

Он работал в местной редакции "Южный Вектор" — не по призванию, а по инерции. Когда-то мечтал быть военным корреспондентом, потом — документалистом, потом — хотя бы сценаристом. В итоге стал тем, кто пишет колонки о том, почему всё это чушь. Ну, и в целом — обо всём понемногу. Его рубрика называлась "Рациональный взгляд", и читали её в основном те, кто любил чувствовать себя умнее соседей.

Лена была его противоположностью. Бывшая программистка, ушедшая из московского IT-стартапа после нервного срыва и переехавшая в Майкоп искать тишину. Вместо тишины девушка нашла дольмены, эзотериков, уфологов и Андрея. Она не была наивной — скорее, упрямой. Умная, сдержанная, с лёгкой иронией в голосе и планшетом, забитым картами магнитных аномалий, архивами форумов и записями с диктофона.

Они познакомились на круглом столе в местной библиотеке, где Андрей выступал с лекцией "Почему мистика — это просто шум в голове". Лена тогда задала ему три вопроса, каждый из которых был точнее и язвительнее предыдущего. А после лекции они пошли пить кофе. С тех пор — то ли коллеги, то ли друзья, то ли просто два человека, которым не скучно вместе.

Телефон завибрировал.

"Я у подъезда. У тебя есть 7 минут. Без нытья."

Андрей хмыкнул. Надел джинсы, футболку, куртку, схватил рюкзак с камерой, диктофоном и блокнотом и вышел.

На улице стоял её "Скаут" — тёмно-синий Forester с облупленным бампером и антенной, торчащей, как у таракана. Лена с деловым видом сидела за рулём, в очках, с собранными в небрежный пучок волосами и с термосом в руках.

— Ты опоздал на две минуты, — сказала она вместо приветствия.

— Я старею, — пожал плечами он, садясь. — И вообще, я не понимаю, зачем мы туда едем. Всё это уже было. Дольмены, легенды, энергетические потоки… Сколько можно?

— Потому что в этот раз кое-что другое. И потому что ты сам хотел материал для колонки. Вот тебе материал.

— Я хотел написать про то, как люди верят в чушь. А не участвовать в ней.

— Тогда ты точно по адресу. Поехали!

Forester мягко вырулил на улицу и взял курс на юг, в сторону Каменномостского. За окнами проплывали панельные дома, заправки, вывески с надписями "Мёд горный", "Сувениры" и "Экскурсии к дольменам". Город постепенно растворялся в предгорьях.

Андрей смотрел в окно и думал, что всё это — просто очередной виток. Люди всегда искали чудо. Когда не находили — придумывали. А он — просто фиксировал это. Без осуждения. Без веры. Без иллюзий.

Но почему-то в этот раз внутри него что-то как будто скреблось. Словно за всем этим действительно могло стоять нечто большее, чем просто туризм и суеверия.

Он отогнал мысль.

Бред.

Просто осень. Просто туман. Просто очередная поездка.

Дорога на юг шла через холмы, поросшие дубом и грабом, мимо пасущихся коров, придорожных ларьков с надписями "сыр адыгейский" и "вино домашнее", и редких указателей, облупленных и перекошенных. Лена вела уверенно, одной рукой листая на лежащем на панели планшете карту магнитных аномалий.

— Ты хоть смотришь на дорогу? — спросил Андрей, когда они в очередной раз обогнали трактор, гружённый скошенной кукурузой.

— Я могу одновременно вести машину и читать графики. В отличие от тебя, я не думаю, что мультизадачность — это миф.

— Я не думаю. Я знаю. Мозг так не работает.

— У тебя — возможно.

Они свернули с трассы на узкую дорогу, ведущую к дольмену у Гузерипля. Асфальт быстро закончился, началась гравийка, потом — просто утоптанная земля. Машина подпрыгивала на кочках, в салоне звенели термос и металлическая фляжка.

— Ты уверена, что он вообще здесь? — Андрей выглянул в окно. — Я вижу только кусты, туман и лес.

— GPS показывает, что мы в трёхстах метрах. Но… — она нахмурилась. — Странно. Сигнал скачет. Спутники теряются.

— Может, потому что мы в глуши?

— Или потому что здесь что-то мешает сигналу.

— Например, деревья. Или рельеф. Или твоя вера в чудеса.

Лена не ответила. Она остановила машину у обочины, заглушила двигатель и вышла. Андрей последовал за ней, натянув капюшон — воздух был влажным, почти липким. Лес начинался сразу за обочиной. Густой, тёмный, с кривыми стволами и запахом сырости.

— Вот сюда, — махнула рукой Лена, указывая на тропу, почти незаметную среди травы.

— Отлично. Если нас съест медведь, я напишу об этом в колонке. Посмертно.

— Медведи не любят сарказм. Они предпочитают мясо.

Шли молча. Тропа вела вниз, к небольшой поляне, где среди мха и камней возвышался дольмен — массивный, с круглым отверстием в центре, покрытый лишайником и трещинами. Вокруг — ни звука. Даже птицы молчали.

Андрей достал камеру, сделал пару снимков.

— Ну вот, камень. С дыркой. Сенсация.

— Подожди, — Лена присела рядом с дольменом, достала из рюкзака прибор — компактный спектрометр с экраном. — Что-то не так. Он показывает всплески.

— Всплески чего?

— Электромагнитного поля. Смотри.

Он наклонился. На экране прыгали цифры, график дёргался, как кардиограмма у паникёра.

— Может, рядом проходит кабель?

— Здесь нет ни кабеля, ни вышек. Мы в радиотени.

— Или прибор глючит.

— Или нет.

Девушка встала, обошла дольмен, провела рукой по камню. Потом замерла.

— Что?

— Ты это слышал?

— Что??

— Как будто… гул? Внутри... Очень низкий.

Андрей прислушался. Тишина. Только ветер шевелил листья.

— Нет. Ничего не слышу. Кроме твоего желания найти здесь чудо.

— Это не желание. Это факт.

Он подошёл ближе, положил ладонь на камень. Холодный, шероховатый. Никакого гула. Никакой вибрации. Только мох под пальцами.

— Пусто, — сказал он. — Как и всегда.

— А теперь посмотри на это.

Она показала ему планшет. На карте — красная точка. Всплеск. Координаты совпадали с их местоположением.

— Это может быть совпадение, — сказал он.

— А может — нет.

Они стояли молча. Лес вокруг был слишком тихим. Воздух — слишком плотным. И дольмен — слишком неподвижным, как будто ждал.

Андрей снова отогнал мысль.

Просто камень. Просто лес. Просто влажный воздух и разыгравшееся воображение.

Но внутри что-то дрогнуло. Незаметно. Почти физически.

Он сделал ещё один снимок. На экране камеры — дольмен, Лена, деревья. Всё как обычно.

Только в углу кадра — тень.

Размытая. Неопределённая.

Как будто кто-то стоял за деревом.

Он моргнул и посмотрел снова.

Пусто.

— Поехали дальше, — предложил он. — Здесь нечего ловить.

— А вот в этом ты ошибаешься, — тихо ответила Лена.

Каменномостский встретил их тишиной и запахом мокрой травы. Посёлок, втиснутый между холмами и рекой Белой, выглядел так, будто время здесь шло медленнее. Дома — деревянные, с облупившейся краской, синие заборы, спутниковые тарелки, прикрученные к шиферным крышам. На остановке дремал пёс, похожий на коврик. Из ближайшего магазина доносился запах копчёной рыбы и дешёвого кофе.

— Нам нужен кто-то из местных, — сказала Лена, припарковавшись у магазина. — Лучше всего — старожил.

— Или хотя бы трезвый, — буркнул Андрей.

Они вышли из машины. У входа в магазин сидел мужчина лет шестидесяти, в ватнике и с алюминиевой кружкой в руке. Он смотрел в никуда, как будто ждал, что из тумана выйдет кто-то, кого он давно потерял.

— Доброе утро, — сказал Андрей. — Не подскажете, как пройти к дольмену у старой пасеки?

Мужчина посмотрел на них, прищурился.

— А вы кто будете?

— Журналисты. Из Майкопа. Пишем про местные легенды.

— Легенды, говорите… — он хмыкнул. — А вы не из тех, кто потом по телевизору врёт, что тут "портал в иное измерение"?

— Мы просто собираем факты, — вмешалась Лена. — Нам интересно, что говорят местные. Особенно в последнее время.

Мужчина помолчал. Потом отпил из кружки и кивнул на лавку.

— Ну, садитесь. Расскажу.

Они сели. Воздух был прохладным, но не холодным. Где-то вдалеке закричала сорока.

— Я здесь с семидесятого года, — начал он. — Видел многое. И туристов, и шаманов, и тех, кто с приборами ходит. Но в последние недели… что-то не так.

— Что именно? — спросил Андрей.

— Тишина. Ненормальная. Птицы почти не поют. Собаки воют по ночам. Люди жалуются, мол, сны странные, техника барахлит. У одной бабки телевизор включается сам. У другого — телефон звонит, а там тишина. А у меня… — он замолчал.

— А у вас?

— Я видел, как парень исчез.

Андрей приподнял бровь.

— Исчез?

— Да. Турист. Молодой, крепкий, с рюкзаком. Бывал у нас тут пару раз до этого. Владом, кажись, его звали... В то утро он пошёл к дольмену. Я его проводил до тропы, а дальше он сам. Через час — ни его, ни следов. Ни в лесу, ни на дороге. Как сквозь землю...

— Вы сообщили в полицию?

— Конечно. Приезжали. Искали. Собаки водили кругами. А потом нам сказали: "Может, уехал сам". Только рюкзак его нашли. Пустой. Как будто вывернутый.

Андрей промолчал. Он не верил. Не мог поверить. Но мужчина говорил спокойно, без нажима. Не как тот, кто хочет произвести впечатление. Скорее — как тот, кто сам не до конца понял, что видел.

— А вы сами… чувствовали что-то? — спросила Лена.

— Я старый. Мне уже всё равно. Но да, чувствовал. Как будто воздух стал другим. Тяжёлым. Как перед грозой, только без молний. И сны… какие-то странные. Будто кто-то зовёт. Но не голосом. А внутри.

Андрей резко встал.

— Спасибо. Мы всё поняли.

— Не всё, — сказал мужчина. — Но вам, может, и не надо больше.

Они вернулись к машине. Лена завела двигатель и включила фары — туман стал гуще.

— Ты ему веришь? — спросил Андрей.

— Я слышала такое не раз. Но обычно — от людей, которые просто хотят внимания. Этот — нет.

— Или просто хорошо играет.

— Или просто говорит правду.

Андрей не ответил. Он смотрел на дорогу, но в голове крутилась фраза:

"Будто кто-то зовёт. Но не голосом. А внутри".

Он снова отогнал мысль.

Старик. Сны. Туристы. Совпадения.

Но внутри — снова заскреблось. Тихо и упрямо.

Как будто кто-то действительно звал.

Их целью был дольмен у старой пасеки, в стороне от туристических маршрутов. Лена как-то нашла его по спутниковым снимкам и старым картам — он не значился ни в путеводителях, ни в блогах. Андрей не удивился — таких мест в Адыгее было полно. Камни, мхи, легенды. И каждый второй местный житель считает себя хранителем тайны.

Дорога к дольмену шла через заросшую просеку. Машину пришлось оставить у обочины, а дальше пойти пешком. Лес был плотнее, чем утром, и тише. Даже Лена не говорила — только изредка сверялась с планшетом.

— Осталось метров сто, — сказала она, не поднимая головы.

— Надеюсь, он хотя бы отличается от предыдущего. А то я начну путать их по номерам, как остановки в маршрутке.

— Этот другой. Он не разрушен. И, по описаниям, у него необычная форма.

— По описаниям кого?

— Старых геологов. И одного этнографа. Он писал, что этот дольмен "не вписывается в типологию". Что бы это ни значило.

— Обычно это значит, что человек не знает, что пишет.

Они вышли на поляну. Дольмен действительно был другим. Ниже, чем предыдущий, почти вросший в землю, с массивной плитой, наклонённой вперёд, как козырёк. Камень был тёмный, почти чёрный, с прожилками, похожими на трещины. Но при ближайшем рассмотрении оказалось — это не трещины. Это были линии. Ровные, параллельные, уходящие вглубь.

— Это не естественное, — сказала Лена, присев рядом. — Смотри. Они идут под одинаковым углом. Как будто кто-то вырезал их.

— Или как будто это просто слоистый песчаник. Ты же не геолог.

— А ты — не археолог.

— Зато я умею отличать камень от чуда.

Он обошёл дольмен, сделал пару снимков. Лена достала прибор, но экран остался спокойным — никаких всплесков, никаких аномалий.

— Странно, — пробормотала она. — Здесь тише, чем должно быть.

— В смысле?

— В смысле — ничего. Ни фона, ни шумов. Как будто прибор в вакууме.

— Может, батарейка села?

— Нет. Всё работает. Просто… пусто.

Андрей пожал плечами. Он не чувствовал ничего. Ни гула, ни напряжения, ни тревоги. Только тишину. И странное ощущение, что дольмен смотрит на него. Не глазами, конечно, нет. Просто… как будто он здесь не гость, а объект наблюдения.

Он снова отогнал мысль.

Камень. Это просто камень.

– Поехали лучше к старому карьеру? Тут рядом, за поворотом.

Озеро в заброшенном известковом карьере лежало в глубокой каменной чаше, скрытое от дороги стеной леса. Место было не то чтобы секретное, но неуютное: отвесные белые стены, поросшие кустарником, и вода — тёмная, непрозрачная, с бирюзовым отливом у берегов. Ни ряби, ни волн. Только отражение неба — серого, вязкого, как мокрая вата.

— Здесь красиво, — тихо сказала Лена, подходя к обрывистому краю. — И… странно.

— Ты так говоришь про всё, — отозвался Андрей. — Даже про столовую в редакции.

— Потому что странность — это не всегда плохо. Иногда она просто… сигнал.

— Сигнал чего?

— Что ты не всё понимаешь!

Он криво усмехнулся. Сел на поваленное дерево, достал блокнот.

— Ну давай. Рассказывай. Что здесь не так?

— Во-первых, вода. Она не отражает деревья на том берегу. Только небо. Видишь?

Он посмотрел. И правда — деревья, нависающие над водой с противоположного склона, почти не отражались. Только облака. Как будто озеро отказывалось признавать, что вокруг есть что-то, кроме неба.

— Оптический эффект, — сказал он. — Угол падения света, минералы в воде, глубина... Это же карьер.

— Возможно. А ещё — здесь нет звуков. Ни птиц, ни насекомых. Даже ветер — как будто глушится об эти стены.

— Может, потому что ты хочешь, чтобы это было странным?

— А может — потому что оно и есть странное?

Она спустилась чуть ниже, к самой воде, присела, провела пальцами по поверхности. Потом замерла.

— Что?

— Холодная. Слишком! Как будто из-подо льда.

— Грунтовые воды, ключи на дне. Всё логично.

— Логично, — нехотя согласилась она. — Но всё равно неуютно.

Они посидели молча под обязательный травяной чай из термоса.

Вода в карьере не двигалась. Ветер не шевелил ветки кустов. Всё было слишком неподвижным. Как будто кто-то нажал на паузу.

Андрей встал.

— Поехали. Хочу успеть вернуться домой до темноты.

— Боишься, что тени оживут?

— Боюсь, что ты начнёшь говорить стихами.

Она тряхнула головой и чуть улыбнулась. Но в её взгляде мелькнуло что-то другое. Внимательность. Сосредоточенность. Как будто она слышала то, чего не слышал он.

— Сядешь за руль, пожалуйста? Что-то мне не по себе...

Андрей кивнул и снова посмотрел на воду.

Небо отражалось. Склон — нет.

Он моргнул.

И на секунду ему показалось, что в отражении — не те облака, что над головой.

Он отвернулся.

Бред.

Просто вода. Просто свет. Просто усталость.

Они вернулись в город ближе к вечеру. Тот встретил их влажным асфальтом, жёлтым светом фонарей и запахом дыма — кто-то жёг листья в частном секторе. В салоне было тихо. Лена смотрела в окно, Андрей вёл машину, не включая радио. Он не любил фоновый шум. Особенно после таких поездок.

— Что скажешь? — спросила она, когда они свернули на улицу Пионерскую.

— Камни, туман, старик с байками. Всё как обычно.

— А озеро?

— Озеро как озеро. Глубокое, холодное, отражает небо. Ты же сама говорила — странность не всегда значит опасность.

— Но ты почувствовал?

— Я почувствовал, что мне нужно выспаться. И что у меня будет отличная колонка. "Как туристы превращают камень в портал в иное измерение".

— Ты правда не заметил, что там что-то не так?

— Я заметил, что ты хочешь, чтобы было не так. Это разные вещи.

Она вздохнула. Андрей остановил машину у своего подъезда, но не спешил выходить.

— Послушай, — выдохнул он, будто извиняясь. — Я не против твоих теорий. Правда. Но ты же понимаешь, что если мы оба начнём верить в "гул из камня", то кто будет задавать вопросы?

— А если вопросы надо задавать не только вовне, но и внутрь?

— Это уже не журналистика. Это психотерапия.

— Иногда разницы нет.

Он по обыкновению усмехнулся. Помолчал. Потом открыл дверь.

— Завтра в девять? — решил уточнить парень.

— В восемь. У нас встреча с женщиной, которая утверждает, что её сын "видел свет в лесу".

— Конечно. Свет в лесу! Как же без него.

— Андрей...

Он обернулся. Лена смотрела на него серьёзно.

— Ты можешь не верить. Но не обесценивай. Иногда то, что кажется чушью, просто ещё не объяснено.

— А иногда — это просто чушь.

— Вот и проверим.

Он кивнул. Закрыл дверь. Поднялся в квартиру, включил свет, поставил чайник. Сел за ноутбук. Открыл фотографии. Первая — дольмен. Вторая — Лена у озера. Третья — тот самый кадр с тенью.

Он увеличил изображение. Пиксели, шум, размытая форма. Может, ветка. Может, блик. Может, просто артефакт съёмки.

Он удалил фото.

Потом открыл его снова в корзине.

Смотрел.

И не мог отделаться от ощущения, что тень смотрит в ответ.

Он закрыл ноутбук.

Выпил чай.

Лёг на диван.

И долго не мог уснуть.

В голове крутилась фраза, услышанная утром:

Будто кто-то зовёт. Но не голосом. А внутри.

***

Утро было серым. Не пасмурным, а именно серым, как будто небо забыло, что должно быть синим. Андрей вышел из подъезда с пачкой сигарет в руке и лёгким раздражением где-то внутри себя. Лена уже ждала его в машине, как всегда — с планшетом, как всегда — с термосом, как всегда — с выражением лица, которое говорило: "Я знаю, что ты не веришь, но всё равно поедешь".

— Кто она? — спросил он, пристёгиваясь.

— Марина Петровна. Пенсионерка. Живёт в частном доме на окраине. Поздний сын — подросток, лет пятнадцать. Говорит, что видел "свет в лесу", а потом начал рисовать странные символы.

— Символы?

— Да. Я попросила прислать фото. Похоже на что-то между рунами и схемами.

— Или просто подросток, который насмотрелся аниме.

— Или не просто.

Дом Марины Петровны оказался аккуратным, с палисадником, в котором росли георгины и мята. Женщина встретила их настороженно, но без враждебности. Высокая, сухощавая, с прямой спиной и глазами, в которых было больше усталости, чем страха.

— Я не знаю, что с ним, — сказала она, проводя их в дом. — Он не болеет. Не врёт. Просто… стал другим.

— В каком смысле? — спросила Лена.

— Как будто тише. Смотрит в окно. Говорит, что слышит свет. Не звук — свет. А ночью рисует... Не спит. Просто сидит и рисует.

— Можно посмотреть?

Женщина кивнула. Провела их в комнату. На стенах — листы бумаги. Десятки. Линии, круги, спирали. Некоторые — чёткие, как чертежи. Другие — будто написаны в трансе.

Андрей подошёл ближе. Один из рисунков напоминал дольмен. Но не тот, что они видели. Этот был иным. Сложнее. Как будто изнутри.

— Он был у дольменов? — спросил он.

— Нет. Никогда. Мы не ездим туда. Он боится леса.

— А когда это началось?

— Две недели назад. После грозы. Он сказал, что видел свет. Не молнию, а свет, представляете? И что он его "позвал".

Андрей молчал. Он не верил. Но рисунки были. И в них было что-то… не случайное.

— Можно с ним поговорить? — спросила Лена.

— Он сейчас спит. Почти не просыпается днём. Но если хотите — подождите.

Они вышли на улицу вдвоём. Сели на лавку у калитки. Лена смотрела в небо. Андрей — в землю.

— Ну? — спросил он.

— Это не совпадение.

— Это совпадение, которое ты хочешь считать не совпадением.

— А ты хочешь считать всё совпадением, чтобы не пришлось менять картину мира!

— Потому что эта картина работает. Пока.

— А если она треснет?

— Тогда я напишу об этом колонку.

Она грустно улыбнулась уголками губ. Потом помолчала. Ветер шевелил мяту. Где-то вдалеке залаяла собака.

— Ты ведь тоже чувствуешь, — заглянула ему в глаза девушка. — Просто не хочешь признать.

— Я чувствую, что мы сидим у дома женщины, чей сын рисует странные картинки. Всё остальное — интерпретация.

— Иногда интерпретация — это всё, что у нас есть.

Он не ответил. Смотрел на рисунок, который держал в руках. Спираль. Линии. Центр.

Как будто мальчишка пытался нарисовать нечто, что не вмещается в слова.

Он сложил лист и убрал в рюкзак.

— Поехали отсюда, а? У нас и помимо этих художеств есть чем заняться.

Лена кивнула.

И в этот момент, на границе слуха, он уловил звук.

Не голос. Не шум. Скорее — вибрацию.

Как будто кто-то звал. Но не снаружи... А внутри.

Он не подал виду.

Просто сел в машину.

И закрыл дверь.