Времена меняются

— Хм… Заманчиво, — Роджер Бенц откинулся назад в кресле. — Из этого может выйти толк. Так сколько, вы говорите, я буду с этого иметь?

— Пятьдесят процентов, — его собеседник, могучий молодой человек в спортивной куртке, поставил на стол недопитый бокал с коктейлем. — При этом рискую только я, вы лишь получаете деньги.

— Ну да, — засмеялся Бенц. — А финансовый риск? Затраты-то мои.

— С этой стороны всё надёжно, — молодой человек махнул рукой. — Полная гарантия.

Бенц затянулся сигарой и выпустил изо рта несколько колец дыма. Он даже не заметил, как пепел упал на дорогой персидский ковер. Бенц думал.

Его собеседник с надеждой и тревогой смотрел, как медленно расплываются в воздухе дымовые кольца. Бенц легко мог отказать, а потом самостоятельно воспользоваться идеей. Это обстоятельство сильно беспокоило молодого человека, и он облегченно вздохнул, когда Бенц, наконец, сказал:

— Если я правильно помню, оттуда нельзя вывозить ничего, кроме денег? Иными словами, мы не можем просто так взять и забрать понравившуюся нам вещь. Мы можем только заработать там деньги, и даже на них мы ничего там не сможем купить. Правда, заработанные деньги мы забрать с собой можем. И то, сумма эта ограничена.

— И всё равно, это очень большая сумма. Не забывайте, в то время деньги делали из серебра. Сами по себе монеты нам не нужны — мы просто обрушим нумизматический рынок, если решим их продать. Нет, мы их переплавим. А учитывая нынешнюю стоимость драгоценных металлов…

— Вы меня убедили, — перебил Бенц. — Я принимаю ваши условия, господин… — он мельком взглянул на лежавшую перед ним визитную карточку, — Мархэйм. Приходите завтра, к двенадцати, мы обговорим все детали.

— Не забудьте, нам будет необходимо выучить местный язык.

— Классическую латынь? — усмехнулся Бенц. — Мой новейший лингвистический аппарат научит нас этому за полчаса. А что до неизбежного акцента — скажем, что мы, к примеру, из Армении.

Он встал и протянул гостю руку. Мархэйм с благодарностью пожал её и вышел из кабинета.

Через пять минут, спустившись на лифте с пятидесятого этажа «Квазар Тауэр» и благополучно миновав плотный кордон охранников, Мархэйм вышел на шумную улицу. У него было великолепное настроение, и он не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться неоновой рекламой компании Бенца. Пятиметровые буквы на фасаде небоскрёба составляли надпись: «РОДЖЕР БЕНЦ — НОВИНКИ И КАЧЕСТВО ДЛЯ ВАС!»

Стив Мархэйм улыбнулся и весело пошёл к станции монорельсовой дороги. Ему не требовались все дорогостоящие чудеса техники от Бенца — ему нужны были лишь мощная машина времени и парализующая сеть для рыбной ловли.

***

Колизей шумел. К этому величественному амфитеатру с ночи шли толпы людей, и уже к рассвету очередь на вход растянулась по широкой улице до Большого Цирка. Всем жителям столицы хотелось посмотреть грандиозное представление, устраиваемое императором.

И вот теперь, к полудню, Колизей был заполнен, за исключением мест для особо почетных гостей. Десятки тысяч человек жаждали посмотреть удивительный и жестокий спектакль — бои гладиаторов. Все ждали только устроителя празднества — всесильного императора, правителя Рима.

Наконец, император, окруженный сенаторами, занял своё место в ложе. Зрители, увидев его, устроили овацию. Император милостиво оглядел собравшихся, и подал знак устроителям. Ясный звук фанфар прорезал шум, и на арену вышли главные герои праздника — гладиаторы. Они медленно прошли вокруг арены, вглядываясь в возбуждённые лица зрителей, отсалютовали императору и ушли — почти все. На арене осталась только первая пара — мирмиллон и ретиарий.

Мирмиллон, атлетически сложенный раб, самоуверенно поглядывал на соперника, постукивая коротким мечом-гладиусом по маленькому щиту, яркое солнце отражалось от его полированного шлема. Ретиарий был вооружен не в пример хуже — трезубцем и рыбацкой сетью, поэтому мирмиллон не беспокоился за свою жизнь. Он хотел лишь произвести благоприятное впечатление на толпу — и тогда, может быть, ему даруют свободу.

Ретиарием был Стив Мархэйм.

Стив с любопытством оглядывался по сторонам. Соперник его нисколько не тревожил — парализующая сеть была на плече. Он вдруг подумал, что нужно было захватить с собой камеру — запись боя явно пользовалась бы спросом. Из беспечного оцепенения его вывел резкий звук гонга, призывающий к началу боя. Мирмиллон, стиснув зубы, двинулся на противника.

«Публика жаждет зрелища, — подумал Стив, делая шаг назад. — Поиграем немножко».

Он ловко принял трезубцем удар меча и отскочил в сторону, ласково улыбаясь. Соперник, видимо, не разделял пацифистских взглядов ретиария, и напал снова, обрушив несколько тяжелых ударов.

«Становится жарко, — Стив с большим трудом уклонялся от меча. — Пора действовать».

Резко брошенная сеть захлестнула мирмиллона, сработали парализаторы, и он упал на песок. Стив подсочил и ударил гладиатора древком трезубца по голове — чтобы странная неподвижность противника не удивила зрителей.

Толпа зашумела, обсуждая бой. Впрочем, было еще рано для настоящего кровопролития, большинство зрителей пребывало в благодушном настроении, и почти все они вытянули руки с поднятым большим пальцем. Император посмотрел по сторонам и кивнул. Служители выскочили на песок и утащили бесчувственного мирмиллона с арены.

«Я победил! — ликующе подумал Стив, опускаясь на одно колено. — И я богат!»

Через полчаса Стив, пройдя по длинным галереям под трибунами, в сопровождении сурового вида служителей, попал в объятия Роджера Бенца, игравшего роль хозяина ретиария. Он ласково похлопал Стива по потному плечу и проговорил, улыбаясь:

— Вы не подвели меня, господин Мархэйм! Скоро мы отправимся домой, в родной двадцать второй век. Я сам займусь продажей серебра, свою долю вы получите на банковский счет. Всё будет честно, клянусь вам. И, кстати, почему бы нам не повторить вылазку? Черт возьми, мне тут очень понравилось!

— Потом, — выдохнул Стив. — Сначала нужно отдохнуть. Может быть, через неделю.

***

Новый соперник понравился Стиву намного меньше предыдущего. Огромный чернокожий нубиец держал короткий гладиус, словно тот был из дерева. Свирепая улыбка мирмиллона не предвещала ничего хорошего.

«Не повезло, — подумал Стив, поправляя сеть на плече. — Мне достался самый дикий из всех и без того не слишком цивилизованных противников. Нужно быть поосторожней».

Прозвучал гонг, и нубиец ринулся вперед, умело размахивая мечом. Стив поднырнул под руку мирмиллона и сделал кувырок через голову. Зрители зашумели, недовольные трусостью ретиария. Стив вскочил на ноги и вскинул трезубец, чудом отведя меч от своей шеи.

«Пора заканчивать», — подумал Стив и метнул сеть. Нубиец выгнулся, пропуская сеть над головой, но та все же краем задела его по плечу. Сработали парализаторы, и мирмиллон упал, как подкошенный. Стив подбежал поближе и с размаху ударил поверженного соперника древком трезубца по голове.

«Я жив, — подумал Стив, сматывая сеть. — Жизнь — замечательная вещь!»

Но зрители, кажется, не разделяли чувств победителя — они жаждали крови. Под громкий рёв почти вся многотысячная толпа вытянула вперед руки, и, сжав кулаки, опустила вниз большой палец.

Мархэйм попятился. Он никогда не был большим поклонником истории в школе, но по фильмам знал, что этот жест означал одно — требование добить несчастного нубийца. Пот градом стекал по лицу Стива, туника сразу прилипла к спине, ноги сделались ватными и непослушными. Убийство! Это немыслимо.

Разъяренная толпа бушевала, не понимая странного поведения ретиария. Даже император нахмурился, подозвал консула и что-то шепнул ему на ухо. Консул кивнул, сделал повелительный жест — и три служителя арены стали приближаться к Стиву, с копьями наперевес.

Стив понял, что отступать некуда, и, размахнувшись, вонзил трезубец в грудь лежавшего на спине мирмиллона.

Мархэйм не помнил, как добрался до своей камеры под трибуной. Глаза застилал пот, в голове шумело, и только одна мысль засела в ней — «Убийца!»

— Ничего, ничего, — подоспевший Бенц положил руку на плечо потрясенного компаньона. — Все равно он умер больше двух тысяч лет назад, тюрьма вам не грозит. Какое нам дело до какого-то варвара? Через час мы будем дома.

***

Ночью все большие города в мире похожи друг на друга. Ярко горят разноцветные окна небоскрёбов, весело перемигиваются неоновым светом рекламные щиты, непрерывный поток автомобилей несётся по широким улицам. Конторы и офисы закрываются, служащие спешат побыстрее попасть домой, чтобы успеть к очередной серии бесконечного телесериала.

Опустело и здание компании Бенца. Постепенно гас свет на этажах, и лишь на пятидесятом ярким пятном выделялся кабинет хозяина — Роджер Бенц и Стив Мархэйм обсуждали итоги завершившегося предприятия.

— Всё было великолепно, — убеждал Бенц, развалившись в огромном кресле с неизменной сигарой во рту. — Я получил огромное удовольствие, наблюдая за боем.

— Ну, я бы так, определенно, не сказал, — поморщился Стив, вспоминая свист меча, рассекавшего воздух. — Был момент, когда я решил, что мне не вывернуться. И потом, убийство…

— Брось, он бы всё равно умер, самое позднее, через неделю. Гладиаторы долго не живут.

Как-то незаметно Бенц и Мархэйм перешли на «ты», как и положено добрым компаньонам.

— Нет, если бы ты знал, как я испугался. Эта безжалостная толпа, эти копья, направленные на меня… Кошмар. Этой ночью я точно не усну.

— Ты только защищался. Этот идиот первым напал на тебя. Чёрт возьми, этот проклятый нубиец был на голову выше тебя и вдвое тяжелее. Неужели ты думаешь, что он хоть бы секунду колебался, прежде чем убить тебя?

— Это точно, — Стива передернуло, когда он представил неприятную картину. — Эти варвары так же опустили бы пальцы, если бы я лежал на месте несчастного мирмиллона.

— Ты неправ, — Бенц выпустил в потолок тонкую струйку дыма. — Варвары для них — это мы, а они — граждане великой Римской империи. Что поделаешь, нравы были такие. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

Стив встал и подошел к окну. Далеко внизу мелькал свет фар, слабо доносился шум большого города.

— Не так уж мы и изменились, — сказал он, глядя вниз. — Любой из нас из-за денег предаст лучшего друга, а уж об убийстве совершенно незнакомого человека нечего и говорить. Впрочем, может у вас, богачей, это и не так — вы не столь сильно нуждаетесь в деньгах.

Бенц хитро прищурился:

— Но за сегодняшний день, мой друг, и ты стал чуточку богаче, не так ли?

При этих словах морщины на лбу Мархэйма разгладились. Он подошел к креслу, уселся в него и взял со стола высокий бокал. Пригубив коктейль, он спросил, глядя в глаза компаньону:

— И каков наш улов?

— Хорош, как никогда, — лицо Бенца расплылось в довольной улыбке. — При сегодняшних ценах на серебро — мы заработали целое состояние.

— Да, неплохо тогда платили за победу. Теперь я при деньгах, и могу себе позволить немного поездить по миру. Об этом я мечтал с самого детства. Только в Рим меня теперь ничем не заманишь.

— Кстати, а ты не знаешь, были ли места на Земле, где платили платиной? Очень уж на неё цена выросла!

— Не слышал. Да и ценной платина стала всего пару веков назад, если я правильно помню. До этого её, кажется, просто сбрасывали в море, как шлак.

— А ты не думал, чтобы повторить прогулку в Колизей? — Бенц, наконец, решился заговорить о том, что уже полчаса не давало ему покоя. — Деньги лишним не бывают.

Перед глазами Стива появились тысячи рук со сжатыми кулаками, большие пальцы обращены вниз. Он тряхнул головой, отбрасывая видение.

— Нет уж, этим я сыт по горло. Да и денег мне хватит до конца жизни. Я давно привык к скромности.

Стив встал и протянул руку, прощаясь. Хозяин кабинета ответил крепким рукопожатием, и, положа руку ему на плечо, сказал:

— Как знаешь. Никого я найти на это дело не могу — боюсь, разболтает. Ну, пока, счастливо поколесить по миру. Заглядывай, не забывай. Если что — моё предложение всегда остается в силе.

И Роджер Бенц лукаво улыбнулся, глядя на широкую спину открывавшего дверь Стива Мархэйма.

***

Голова болела нестерпимо. Стив открыл глаза и тотчас же зажмурился: свет от полуденного солнца заполнял весь гостиничный номер. Сделав над собой усилие, Стив поднялся с кровати, превозмогая резкую боль в затылке. Оглядевшись, он удивленно поднял брови — оказывается, он спал одетым, в комнате царил ужасный беспорядок, стулья валялись по углам, ковер на полу украшали чьи-то грязные следы.

Мархэйм подошел к умывальнику и посмотрел в зеркало. Оттуда на него глянула помятая физиономия с явными следами похмельного страдания.

— Интересно, и где я вчера был? — пробормотал Стив, открыл кран и плеснул себе в лицо холодной воды. Это не помогло.

Стив застонал, налил воды в стакан, стоявший на полке у зеркала, и направился к аптечке. Порывшись там, он нашел аспирин, бросил таблетку в стакан и стал помешивать в нём зубной щёткой. Выпив полученную смесь, Стив сел на стоящий у стены диван и обхватил руками голову.

Перед глазами вставали неясные картины. Стойка бара, пьяные посетители, верзила-бармен, ловко готовящий коктейли… Дешевый оркестрик, неумело подыгрывающий перезрелой певице, что-то поющей срывающимся голосом… Карточные столы, возбужденные игроки, пытающиеся скрыть от партнеров радость или досаду от выпавших карт, рулетка… Рулетка! Стив всё вспомнил.

… Над игровым столом витал ароматный дым дорогих сигарет. Присутствующие делились на две категории: те, у которых ещё были деньги — игроки, и те, у которых денег уже не было — неудачники, ставшие просто зеваками. Стив относился к первым.

— Делайте ваши ставки, господа, — ровный бесстрастный голос крупье разнесся по залу. — Делайте ваши ставки.

Множество рук передвигало фишки по зеленому сукну стола к заветным цифрам. Столбики фишек были разной высоты, они различались по цвету и стоимости. Стив уверенно подвинул свой столбик к цифре «восемнадцать». Почему именно к ней — он и сам не знал, но уже на протяжении всего вечера он ставил на «восемнадцать», проигрывал и удваивал ставки. Стив Мархэйм с пьяным упорством словно пытался что-то доказать сам себе, не обращая внимания на недоуменные взгляды соседей по столу.

— Ставки сделаны, господа, — сказал крупье, крутанул колесо рулетки в одну сторону и бросил шарик в другую.

Стив боялся дышать. Несмотря на опьянение, он осознавал, что уже проиграл половину своих денег и поставил все оставшиеся на цифру, ни разу не выпадавшую за вечер. В случае проигрыша денег останется, самое большее, на пару рюмок коньяка. Хорошо ещё, что за отель было заплачено на неделю вперед.

Шарик бешено метался от одной цифры к другой, властно притягивая взгляды игроков. Вот он уже замедлил ход, его движения стали осмысленными…

— Семнадцать, нечётное, чёрное, — монотонным голосом сказал крупье. — Получите ваши выигрыши.

Стив был подавлен. Его пронзали взгляды окружающих, иногда сочувствующие, но чаще — просто любопытные. Мархэйм с ненавистью посмотрел на молодую девушку, к которой крупье придвинул выигранные фишки. Денег больше нет, пора уходить.

В полутёмном баре музыка уже не играла. Музыканты пересчитывали выручку, бармен тщательно протирал стаканы. Стив взял себе бутылку дешёвого вина, отошёл в угол и сел за стол. Там никого не было, только за соседним столом мирно посапывал совершенно пьяный посетитель, уронив голову себе на руки.

После третьего стакана горечь неудачи стала проходить. Глаза Стива помутнели, движения замедлились. Он аккуратно перелил остатки вина себе в стакан и уронил бутылку на пол. От удара проснулся пьяный напротив.

— Привет, — сказал он, медленно ворочая языком. — У вас горе? Понимаю. Вы проиграли. Много? Всё? Примите мои соболезнования. Бармен, бутылку виски!

На этом воспоминания заканчиваются. Стив только смутно помнил, что его новый товарищ, лицо которого казалось знакомым, доставил его в номер гостиницы и вышел.

Что делать? Денег нет совершенно, от состояния не осталось и следа. Опять потянутся серые дни нищеты… И это при том, что жизнь богатого бездельника уже успела Стиву понравиться.

Ну нет! У него ещё есть шанс, его последняя возможность. Стив вскочил и вышел из номера. Невдалеке от гостиницы он сел в монорельсовый поезд.

— Здравствуй, Стив! — радостно поприветствовал Роджер Бенц дорогого гостя. — Я знал, что ты придёшь. Я ждал тебя. Двадцать второй век не оправдал твоих надежд — значит, пора отправляться в прошлое!

***

Мирмиллон выглядел угрожающе. Короткая туника не могла скрыть мощного торса, руки казались сплетёнными из могучих клубков мышц, длинные крепкие ноги твердо упирались в землю. Гладиус даже издалека казался очень острым, маленький щит отражал лучи полуденного солнца не хуже зеркала. Но главное, что поразило Стива — полное отсутствие эмоций на лице противника. Голубые глаза безразлично смотрели на Мархэйма, как на пустое место. Ни ненависти, ни страха. Ничего.

«Ну, скоро я тебя расшевелю», — подумал Стив, услышав звук гонга, призвавшего начать кровавое представление. Он поднял трезубец и направил его на мирмиллона.

Гонг произвёл на соперника странное впечатление. Он встрепенулся, будто кто-то нажал на кнопку, поднял меч и посмотрел на Стива. Лицо его выражало безмятежное спокойствие.

Удивлённый поведением мирмиллона, Стив в нерешительности стоял и не знал, что предпринять. Это едва не стоило ему жизни — лишь в последний момент он успел увернуться от короткого меча соперника. Подумав, что применить сеть он всегда успеет, Стив решил подзадорить соперника и сделал выпад трезубцем. Мирмиллон легко парировал удар щитом и, в свою очередь, замахнулся мечом.

Зрители зашумели, предвкушая кровавую развязку. Стив понял, что медлить больше нельзя, и бросил сеть. В полете она развернулась и целиком опутала мирмиллона, который потерял равновесие и упал. Публика разразилась овациями, восхищаясь ловким броском ретиария. Стив подскочил к сопернику, с намерением оглушить парализованного мирмиллона, но тут увидел невероятное — тот двигался! И не просто двигался — соперник без видимых усилий разорвал сеть из крепчайшего полимера! Стив в ужасе отступил. Толпа притихла, лишь где-то сзади раздался истеричный женский крик. Крик привел Стива в чувство, и он с глухим рычанием ударил трезубцем в незащищенную грудь поднимающегося мирмиллона.

Три острых жала трезубца разорвали тунику, скользнули по коже противника, не оставив на ней никакого следа. Гладиатор поднялся, сбросил с себя обрывки сети и поднял с песка брошенный меч.

«Пропал!» — мелькнула мысль в голове Стива, но без боя он сдаваться не желал. Собрав последние силы, он улучил момент и вонзил трезубец в живот мирмиллону. Руки почувствовали что-то твердое, с резким звуком сломался один зуб трезубца, а неуязвимый противник всё так же твердо держался на ногах. Сильно махнув мечом, он обрубил древко оружия Стива.

Обезоруженный Стив отбросил обрубок, закричал от ужаса и бросился бежать. В панике он не заметил брошенной сети и упал, запутавшись в ней. Парализаторы не сработали, поврежденные могучими руками мирмиллона.

«Конец!» — подумал Стив и закрыл глаза. Последнее, что он успел увидеть — тысячи вытянутых рук со сжатыми кулаками. Большие пальцы почти у всех были опущены вниз. Исполняя безжалостный приговор, мирмиллон поднял свой короткий меч, и через секунду прерывистое дыхание Стива прервалось навсегда.

Роджер Бенц видел это всё из-под трибун. Ужасная картина гибели компаньона чуть не свела его с ума. Он выскочил из Колизея и бросился бежать по узкой улице на север, где в заброшенном доме была спрятана машина времени. Всю дорогу перед глазами Бенца стоял бесстрастный мирмиллон, сжимающий в руке короткий меч, с которого на песок арены падали капли алой крови несчастного Стива Мархэйма.

***

— Ну как, Макс, наш подопечный? — спросил сидевший в тени дуба молодой человек своего напарника.

— Чудесно, Ли. Да и что ему будет, он же робот! Он уже уложил своего соперника, — напарник отвернулся от монитора и устало потянулся в кресле машины времени. — Хотя один раз наш гладиатор остановился, телеметрия показывает, что от какого-то электромагнитного импульса.

— Да опять датчики, наверно, барахлят. Как вернёмся домой, необходимо устроить ему полную проверку.

— Обязательно. Я давно хотел спросить, что ты сделаешь со своей долей?

— Проиграю в карты. Или в рулетку, — Ли пожал плечами. — Как-никак, но это уже десятый наш рейс в этом месяце.

— Это точно, — Макс нажал кнопку на клавиатуре. — Через пятнадцать минут наш робот-гладиатор, в сопровождении, конечно, робота-хозяина, принесёт нам наше серебро.

— И мы сможем, наконец, вернуться в наш чудесный двадцать четвертый век, — добавил Ли, удобно усаживаясь в сиденье рядом с напарником.