Время для жизни-3

Иван шагал по городу и с удовольствием вдыхал чистый, свежий воздух. Если у вокзала еще чувствовалась какая-то жизнь, изредка подъезжали какие-то машины, высаживая людей, или что-то выгружая; выходили из вокзала люди, или заходили в него…

«Х-м-м… А вот сразу видно, кто приехал, а кто уезжает. Приехавшие, как правило, уже никуда не торопятся, выходят спокойно, не спеша, а по причине ночного времени, и физиономии имеют несколько мятые, не выспавшиеся: готовились к выходу, суетились, по несколько раз проверяя, не забыли ли чего? Да и нет сейчас в поездах особо условий: толком ни умыться, ни побриться, ни почиститься.

То вот граждане отъезжающие – те сосредоточены, целеустремлённы, даже невольно ускоряют шаг, в страхе опоздать, даже если приехали на вокзал заранее!».

Так вот, стоило только выйти за пределы привокзальной площади, как Косов погрузился в еще сонный город. Город, который только-только начинает просыпаться. Редкие прохожие на улицах, спешащие по делам. Еще более редкие автомобили. Даже трамвай вдалеке, на перекрестке, прозвенел как-то несколько приглушенно, как будто стесняясь того, что нарушает этот сонный покой.

А Косов шагал неторопливо, с удовольствием поглядывая по сторонам. Стал ли этот город ему родным за тот год, который он провел здесь. Х-м-м… Нет, не стал. Но был он уже чем-то сродни случайному знакомому, увиденному в толпе людей после возвращения откуда-нибудь. Вроде и знакомый совсем шапочный, и кивнули друг другу на бегу, общих тем и интересов не имея. А вот – приятно! Приятно.

Косов остановился на углу, закурил.

«В этот ресторан мы тогда ходили с Фатей. Когда я накидался, и мы с Игорьком устроили небольшой концерт. Ага, там же я встретил и Шрама, и Елену. Ну и потом… М-да… Интересно, а тех жмуров уже нашли или нет? Хотя нет, неинтересно. А вот как живет сейчас красавица Фатьма и правда интересно. Но искать встречи с ней я точно не буду. Если и правда они с Кинцлером сошлись всерьез, то зачем им мешать?».

Утро постепенно вступало в свои права. От ночи незаметно ничего и не осталось. Утро. Ранее совсем, но все же – утро! Не торопясь, Косов дошел до дома, где жила Завадская, и, оглядевшись, выбрал место для наблюдения.

«Ага. Вот здесь будет удобно. И лавочка имеется, и подъезд ее как на ладони, мимо она никак не прошмыгнет!».

Переживал ли Косов за то, что знакомая может оказаться не одна? Да нет, не переживал. А чего? Женщина она не просто красивая, а… Богиня! Так что, возможные ухажеры Ивана никак не задевали. У богинь всегда множество поклонников-прихожан. Тех, кто молится, молится на богиню, а та: то ли обратит на него внимание, то ли мимо пройдет, не заметив.

«А вдруг она переехала и живет по другому адресу? Да нет, ерунда! И письма я ей писал, пусть и изредка, но именно на этот адрес. Да и женщина уже зрелая, наладившая свой быт так, как ей хотелось, и чтобы поменять его, нужны очень веские основания. Очень веские основания!».

Такие, о которых она бы уж точно его известила. Тем более, он не скрывал, что соскучился и по приезде, намерен ее навестить. Дама, кроме того, что красива, еще и умна. И уж точно не стала бы создавать ситуацию, которая могла бы… Ну, столкнуть нос к носу Косова и возможного удачливого поклонника.

Косов поставил рядом с собой на лавочку ранец, достал из него фляжку, пару бутербродов, сделанных еще в поезде, и смачно перекусил, запив легкий завтрак коньяком.

«От ста граммов ничего не будет. А я уже приехал!».

В прошлой жизни Косов терпеть не мог людей, которые «бухают» в дороге. Дорога, она такая, всякое может произойти. Ладно, если выпить с попутчиками сто-сто пятьдесят граммов под хорошую закуску, и проявляя уважение и доброжелательность. А вот больше – ни-ни! Сейчас, кроме «перекуса», коньяк помог снять и легкий озноб от утренней прохлады. Иван со вкусом закурил.

«А что это у меня такое новенькое появилось? Вроде бы сам с собой разговаривать начал. Ладно бы, размышлять про себя, это нормально. А вот спорить с собой? Аргументы-контраргументы, доводы и их опровержение. Шизофрения, что ли, развиваться начала? Странно. Если с самого начала, после подселения в это тело ничего не было, то сейчас-то откуда? И «взбрыки» мальчишеские вроде бы ушли. Но вместе с ними, как кажется, ушла и некоторая часть головного мозга. Тупить начал частенько. Говорить что-то не то и невпопад, или поступки какие-то глупые совершать, с которых и сам потом удивляешься – откуда что берется? А еще, как мне кажется, слишком уж я стал мягок в отношении женского пола. Год назад понятно было: увидел голую попу – голова «уехала» в неизвестном направлении. Пацан, чё! Сейчас этого вроде бы и нет, но вот прихотям женским отказать стало сложнее. Почему? Надо бы как-то пожёстче, что ли? Типа: самец брутальный, особо «мачистый». Команда первая: лежать! Команда вторая: молча!

«Если я сказал: на футбол! Значит, на футбол! А если я сказал: к маме… Значит, к маме!» - помниться, реклама такая была.

Нехорошая тенденция прослеживается, однако! Как говорил один философ, «это «жу» - неспроста!».

Мимо него несколько раз проходили люди. По виду совпартслужащие, и одеты чисто, весь вид которых говорил: «Не на завод спешу!». Но вид бравого курсанта у прохожих опасений не вызывал. Сидит будущий командир, значит, так надо.

«Велик кредит доверия у наших людей к «непобедимой и легендарной»! А мы его через год… Э-э-х!».

От расстройства мелькнувшей мысли, Косов хлебнул еще из фляжечки, закурил это дело.

«Ну, не напьюсь же я, право-слово, от этих ста граммов? А так-то зябко сидеть столько времени!».

Косов плюнул в душе на все и, поднявшись, принялся энергично разминаться. Приседал, помахал руками, отжимался от лавки. Услышал позади негромкий смех. То две молодых женщины, проходя мимо, с интересом понаблюдали за его физзарядкой. Иван пожал плечами, улыбнулся и виноватым тоном пояснил:

- Человека жду. Что-то чуть озяб!

Женщины опять негромко засмеялись и отправились дальше.

«Да где же эта фемина? Долго спит что-то!».

Но не успел он так подумать, как из подъезда плавно выплыла Завадская. Точнее, она не выплыла, ибо это определение подходило не в полной мере. Вышла она довольно быстро, но все ее движения были настолько плавными, что создавалось впечатление, что Елена именно плывет.

«Не идет, а «пишет»!», вплыло откуда-то в голове. Этакая походка: от бедра!

«Это как шла Джулия Робертс из магазина в магазин. В том фильме. Только у Леночки это плавнее, по-королевски!».

Косов с улыбкой посмотрел женщине вослед, а потом спохватился, накинул ранец на плечи и быстрым шагом бросился догонять знакомую. Все-таки от лавочки, где он сидел, и до подъезда Завадской было метров шестьдесят, и имелся риск, что вот свернет она за угол и раствориться в густеющей толпе прохожих.

«Она одна, и это – зер гут!».

Но чем ближе Косов подходил к Завадской, тем больше замедлял шаг. Оставив дистанцию между ними шагов в десять, он шел и любовался женщиной:

«Вива ля дива! Вива Виктория! Афродита… Вива ля дива! Вива Виктория! Клеопатра!».

Елена, как всегда, была неподражаема и сногсшибательна! Мужики косились на нее, а женщины провожали раздраженными взглядами. По крайней мере, Косову так казалось. Но иногда женские взгляды были заинтересовано — оценивающие.

«Это, похоже, больше к одежде Лены относится!».

На красавице была сейчас светло-серая, почти белая юбка-годэ, с отрезом примерно на уровне коленей, ниже — волнистые складки, колышущиеся до верхней трети голеней. Ну и сама голень очень привлекала внимание: и своей красивой полнотой, и поблескивающим шелком чулок. Светлые туфли на небольшом каблучке сейчас впечатывали шаг, цокая и отмеряя и пространство, и время. Как метроном: тук-тук, тук-тук! Но юбка, при всей своей, казалось бы, довольно стандартной длине, была очень и очень непроста: от коленей вверх до пояса, она была очень облегающей, очень… Настолько очень, что отчетливо показывала и красоту полного бедра, и идеальность форм высоких ягодиц.

«Интересно, а что за ткань такая? Не шелк вроде бы, но и не шерсть. Но как она ее облегает?! Как облегает! И каждый шаг красотки показывает, вот оно – совершенство линий! Само воплощение женской красоты!»

Сглотнув откуда-то появившуюся слюну, Косов оценил, как туго натянутая ткань юбки отчетливо показывает нижние края трусиков на попе. При шаге: то покажутся, то спрячутся, то снова покажутся.

«Страшно ведь становится за целостность верхнего отдела позвоночника у встречающихся мужчин. Шею свернуть – как не хрен делать! А у меня правильно выбранная позиция: вот так сзади-то – самый вид! И ведь весь облик Елены Георгиевны… Вроде и одета, даже несколько закрыто, но сексуальность – так и прет!».

Сверху наличие талии подчеркивал короткий пиджачок темно-синего цвета. И царственную осанку этот пиджачок тоже показывал. Шея длинная, лебединая! Ее русые волосы были уложены в какую-то сложную шишку на затылке и прикрыты небольшой светлой шляпкой. С локтя свисала маленькая дамская сумочка на недлинном ремешке.

«Какая там Марлен Дитрих? Это она, что ли – икона стиля? Вот та доходяга с выпирающими ключицами и худыми ногами? Да ладно… Я вас умоляю! Вот! Вот икона стиля и женской красоты! А не всякие там… «марленки»!».

Разглядывая всю эту роскошь, Косов ненадолго потерял над собой контроль и приблизился к Завадской шагов на пять. Лена неожиданно свернула в какой-то переулок. Иван почесал затылок, пожал плечами и направился следом. Переулок этот шел длинной и извилистой кишкой, петляя между деревянными заборами. Здесь практически никого не было, и Косову пришлось чуть приотстать, метров на десять.

«А то напугаю еще подружку. Подумает – маньяк какой-то!».

Тем неожиданнее для него прозвучали негромкие слова Елены. Она, не замедляя шаг и не поворачивая головы, спросила:

- Вы, молодой человек, долго еще меня преследовать будете? И хватит уже пялиться на мою задницу. Это становится неприличным!

Косов опешил, снова почесал… Для разнообразия – нос:

- Я не пялюсь! Я, мадам, наслаждаюсь видом и получаю искреннее эстетическое удовольствие. И причем от всего вашего вида, а не только… хотя… стоит признаться…

Завадская остановилась, резко повернулась к нему и засмеялась:

- Ваня! Как я рада тебя видеть! Как я рада!

Косов подошел к подруге и, обняв, поцеловал ее.

- А уж как я рад тебя видеть… Кто бы только знал!

И в перерывах между поцелуями:

- А ты что же… Давно меня уже заметила? Что я за тобой иду?

Женщина снова засмеялась:

- Да я еще возле дома отметила: военный какой-то сидит. Но, признаюсь честно, не разглядела, что это ты. А потом… Потом мы мимо скольких витрин прошли? Эх, ты, балбес! Ты когда приехал?

- Ночью…

- А чего сразу ко мне не пришел? – приподняла бровь Завадская.

- Да как-то… А если ты – не одна? – пожал плечами курсант.

Женщина хмыкнула, чуть задумавшись, улыбнулась уголками губ:

- Жаль… Встреча могла бы состояться раньше. И в более непринужденной обстановке.

- Ты сейчас на службу, да? – спросил само собой разумеющееся Косов.

- Да! – кивнула подруга.

- А чего ты… Как-то замысловато пошла? – огляделся Иван, - Какими-то закоулками?

- Так, я же говорю: как в витрине увидела, что это ты, так сразу поняла… А на людной улице, знаешь ли, дружок, даже мне целоваться несколько неловко. А здесь редко кто ходит. Ну же! Поцелуй меня еще!

Косова уговаривать было излишним. Они даже немного разошлись. И в поцелуях, и руки курсантские вели себя все более развязно, вовсю потискивая шикарные бедра и ягодицы женщины. С негромким стоном Завадская отстранилась от него, посмотрела куда-то ему за спину и сделала пару шагов назад.

Иван обернулся и увидел довольно забавную картину: по переулку шла колоритная парочка. Впереди мальчишка лет четырех-пяти, а позади его – сурового вида бабка. Парнишка был серьезен, даже сосредоточен. Одной рукой он толкал впереди себя палку с прибитым к нижнему краю небольшим колесом, внимательно следя, какие кренделя выписывает это колесико; другой рукой он часто вытирал у себя под носом. Растоптанные сандалики на ногах, шорты с правильным количеством помочей, светлая рубашонка в крупную клетку.

Парень не отвлекался на всякие мелочи, вроде дядек в форме и теток разных, стоявших неподалеку. Серьезно подходя к делу качения колеса, он периодически что-то невнятно-картаво бубнил себе под нос. Что именно он говорил было вовсе не понять постороннему человеку, но вот судя по реакции бабки – та все понимала. Хмыкала в ответ, качала головой и даже помахивала небольшим прутиком, как бы отметая все доводы парня. Покосившись с неодобрением на Косова и Елену, поджала губы и негромко бросила мальчишке:

- Иди, иди… говно такое. Ишь! Будет он тут мне ишшо указывать – как праильна, а как нет!

Проводив парочку взглядом, Косов вздохнул и пробормотал:

— Вот видишь, Лена… Больше ста лет прошло, а ничего не меняется. Как гнали русские злобные бабки бедных французов, так и продолжают гнать…

Завадская удивленно хмыкнула и с улыбкой спросила:

- А почему французов-то?

- Ну а кого она еще гонит? Слышала же, как он картавит-грассирует? Француз, то есть. И доводы его вообще не воспринимаются. Иди, говорит, говно такое, а еще – прутом угрожает!

Завадская засмеялась:

- Ты опять придуриваешься же, не так ли? Ой, Ваня! Я так рада тебя видеть! Ну, пошли со мной. Или тебе ключ дать, и ты ко мне пойдешь? Спать, наверное, хочешь?

Косов покачал головой:

- Не… Спать не хочу. А ты до шести вечера, да?

Завадская подхватила его под руку:

- Ну-у-у… Ради такого дела я могу уйти и пораньше. Скажем, с обеда! Согласен?

- Еще бы!

Они шли неторопливо. Иван поглядывал на подругу с удовольствием:

- А ты – как всегда! Икона стиля и достояние Республики! Если бы ты знала, сколько раз я вспоминал наши с тобой встречи?! М-м-м… Сколько бессонных ночей, а? И ведь только стоит вспомнить, а уже… Стоит! А ваша с Ритой фотография? Какой фурор она произвела на моих сокурсников?! Там, знаешь, какая лютая зависть была? Думал, как бы не придушили меня, от злости-то…

Завадская засмеялась негромким, чарующим смехом и прижалась плотнее к его плечу:

- Признаюсь, Ваня, у меня было примерно то же самое. Сколько раз… Стоит только вспомнить… И хоть трусики меняй! Да и сейчас… Знаешь, в каком я предвкушении? У меня даже ноги в коленях ослабли. Честно-честно! Вот, даже голова немного кружиться стала…

- М-да… Так, мы недалеко уйдем! – хмыкнул Косов, - Ты – мокрая, а меня – торчком! Надо отвлечься. Ну давай, рассказывай, как ты поживала, как Ритка? Что нового?

Елена чуть нахмурилась, потерла пальцем кончик носа:

- Только, Ваня, тут такое дело… Я уезжаю через четыре дня. На гастроли, с труппой…

Косов вздохнул: «Все как-то не так, как представлялось. Но, а что делать? «Це – життя!». У женщины своя жизнь и работа!».

Получалось, что Завадская с частью труппы театра уезжала на ежегодные гастроли. В этом году – по городам Поволжья.

- Представь, от Ярославля до Астрахани. А потом – по северу Кавказа. Вернемся мы только к концу сентября. И уже ничего не изменить: все практически готово к объезду!

Рассказывая ему, Завадская поглядывала на его реакцию. Косов пожал плечами:

- Ну а что поделаешь? Давай тогда эти четыре дня проведем максимально насыщенно? Не против? Если все готово, могут тебя отпустить?

Елена повеселела, но все же с сомнением покачала головой:

- Так, чтобы совсем не ходить на службу – вряд ли. Хотя бы на пару-тройку часов в театр заглядывать нужно. Сам же знаешь нашу типичную русскую привычку что-то непременно забыть или поменять в последний момент!

- Этого у нас не отнять. На том и стоим! - засмеялся Иван, - Ну а Рыжая-то где?

Подруга опять насупилась и чуть виновато поглядела на него:

- И Ритки нет. Ее благоверный в санаторий увез. Она же беременна, ты же не знаешь. Уже пять месяцев, даже больше.

«Вот же, черт возьми! И Марго – «в нетях!».

- У нее все хорошо?

Елена пожала плечами:

- Ну как? Ругается со своим пшеком напропалую. Как еще не поубивали друг друга? А его, вроде бы в Москву зовут. Только предлагают аттестоваться в ВВС. Там у него какой-то старый приятель… Не то Головин, не то Голованов?

- Голованов? Х-м-м… Однако! – покачал головой Косов.

- А ты что? Знаешь его? – удивилась Завадская.

- Ну, не то что знаю…, слышал что-то. Вроде в чести на самом верху!

«Кто же не знает маршала Голованова? Хотя и не маршал он пока. Насколько помню, Голованов свою АДД набирал именно из пилотов гражданского флота. Значит, Риткин супруг высоко взлетит… Если раньше не ссадят!».

Косов шел, слушал оживленный щебет подруги и улыбался. Улыбался, сам не понимая, почему. Ну, да – красивая… Нет! Очень красивая женщина идет с ним под руку. Но ведь она и впрямь, без лукавства рада ему! А уж в предчувствиях того, что их ожидает ближе к вечеру… Счастье? Он не был уверен, что чувство, которое всецело овладело им, называлось именно так. Но – до чего же ему сейчас было хорошо!

- Что? – переспросил он, продолжая глупо «лыбиться».

Елена внимательно посмотрела на него:

- Ты что, меня не слушаешь?

- Нет, почему же… Слушаю! Просто… Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть. Видеть и слышать! Вот просто дух захватывает! – и ведь он ни капли сейчас не лукавил.

Завадская остановилась сама и остановила его, потянув за руку. Оглянулась по сторонам, коротко облизнула свои красивые, полные губы и впилась в него поцелуем. Оторвавшись, вздохнула:

- Ты, Ванечка, тоже не представляешь, как я рада тебя видеть… Не могу понять, как мне выдержать до вечера!

Что это было? Любовь? Вряд ли… Вот просто какой-то «магнетизм» испытывали они оба. Прямо – как магнитом влекло их друг к другу!

- Я спросила тебя, где ты собираешься остановиться? – наконец пришла в себя женщина.

Косов простецки почесал затылок:

- Да, вообще-то… Думал съездить в клуб, посмотреть там: что к чему. Илья обещал мне, что пустит пожить в мою прежнюю каморку.

- Х-м-м… Не думаю, что это хорошая затея, - протянула Завадская.

- Почему? – приподнял бровь Иван.

- Ну-у-у… Я, конечно, там не была, но… Я Калошина не так давно… С месяц назад примерно, видела…

— Вот как? Видела? Вы же с ним вроде бы, не очень-то знакомы! – с недовольством переспросил Косов.

«Я что, ее ревную к Калошину? Блин, ну Игорек! Ну, зараза такая!».

Елена снова остановила его и вгляделась с улыбкой в лицо:

- Вань! Ты что, ревнуешь меня?

- Ну-у-у…

- Ты же никогда и ничего не говорил мне по поводу моих мужчин! – и засмеялась, прелестница.

- Ну-у-у… Не говорил, да! Но вот… Калошин этот! Как-то мне…

- Ой, да брось ты! – Завадская потянула его дальше, - Ну, Игорек… Ну что тут такого? Нет, ну так-то… Он мне не очень-то и нравится. Как, впрочем, все мужчины из богемы. Самовлюбленные, манерные… Калошин на их фоне – еще и ничего! Перестань дуться, Ванечка. Ну, правда, перестань! Там и было-то, так – интрижка небольшая. Да и просто поболтать…

Поиграв желваками, Косов решил сменить тему:

- Ну и что он тебе сказал, говнюк этот? Про клуб?

- Про клуб? – Елена краем глаза посмотрела на него, постаралась подавить улыбку, - А там, в клубе… По рассказу Игоря, как-то все не очень хорошо. В общем-то… Там этот… Не помню, как его? Ну, один из работавших там мужчин… Пожилой, который… В общем, умер он весной.

- Как умер? Мироныч, что ли? – ахнул Иван, - Или… Яков?

— Вот! Яков, да. Именно так Игорь упомянул. Он в связи с чем об этом… Ну, говорил, что там вообще все как-то… Библиотекарша ваша – уехала…

«Ага… Лидочка тоже. Наверное, все-таки уговорила своего на переезд в Казань!».

- Там все больше новые люди. Только Тоня еще осталась. Она сейчас за директора осталась. Что еще? Да, Калошин снова ушел из ДК завода. Довел его твой «соавтор» до ручки! Ругались они, ругались и не выдержал Игорь. Там еще и что-то по поводу твоих новых песен… Чем-то Илье не понравилось, что Калошин, приехав из Омска весной, взял, да зарегистрировал несколько новых в филармонии…

- А Илья, что же, продолжает «возноситься», портиться характером? – хмыкнул Иван.

- Ну, по словам Игоря – все так и есть! – кивнула Елена.

- А сам этот… бонвиван Игорек… Где он сейчас, этот прохиндей? – цыкнул уголком рта Косов.

- Нет, ты посмотри на него! – рассмеялась Завадская, - Все же… Ревнуешь меня?

- Ну… Не то, чтобы… Но… Неприятно, в общем…

- Не надо, милый! – погладила она Ивана по руке, - А Калошин… Он заключил с филармонией договор. Зарегистрировал новый коллектив, называется: «Музыкальный дивертисмент»! Если полностью: музыкальный коллектив «Дивертисмент» под управлением Игоря Калошина. Они уже и несколько концертов здесь дали. Очень даже недурно у них получилось! Там и Варенька твоя… Блистает.

- Почему – моя? – немного смутился Иван.

- Ну, - Лена засмеялась, - А то – чья она? Кому наш поэт-песенник посвятил почти все песни? Да и Игорь мне рассказывал, как вы с нею… Там в Омске. Вот! Я же не ревную?

- Ага… То есть… Ты в отместку, что ли… С Калошиным? – сморщился Косов.

- Вань… Ты что, забыл мой характер и привычки? – удивилась Завадская, - Какая ревность, милый? Да вот еще… Х-м-м… Да я бы запросто и третьей к вам в койку прыгнула! Даже интересно было бы. Просто… Когда Игорь рассказал, то… Это не ревность вовсе была, а… Зависть, что ли? А вообще-то… Я ему помогала концерт ставить. Там, кроме песен, у них теперь и танцевальные номера есть. Ну, ты же помнишь эту, его подружку-танцовщицу? Танечку? Вот… Там их сейчас пять пар, танцоров. Вот и помогала им в постановке. Я и Ритка…

Тем временем они подошли к театру. Пришлось на какое-то время прервать общение.