Все, как у людей.

Глава 1.

Лейн Темносвет, констебль.

Ковром пушистым будет мне

Зеленая трава.

И я услышу в тишине

Заветные слова:

"Иди вперед, не унывай,

Спеши догнать рассвет.

Но об одном не забывай:

Назад дороги нет."

Случилось это как раз в три пополудни. Я подходил к перекрестку Грушевой дороги с Четырнадцатой, когда ударили в гонги на зиккурате. Ровно полчаса до конца дежурства, как раз неспешно дойти до Пятнадцатой, свернуть на неё, взять у тетки Шаади с лотка пирожок, а то и два, зажевать их на ходу, а там, глядишь и сменщик на подходе. И тут на тебе: трах, бах, грохот, вопли, треск деревяшек, чокибо верещит громче пароходной сирены… в общем приплыли. Слава Эйру, хоть стекло не звенит – старый хрыч Шляпокляк только на прошлой декаде себе зеркальную витрину вставил. Её не то, чтобы разбей – поцарапай, так он всем плешь проест, до бургомистра дойдет. Ну а дерьмо сверху польется понятно на кого. Мой участок, мое дежурство и все такое. В общем, как говорит Трор Большой Топор из дружины огнеборцев, с которым я иногда по вечерам в пабе сижу: «всем хороша работа, но как пожар, так хоть увольняйся».

В общем, заворачивая за угол, я уже примерно представлял, что увижу. Хаос, разгром и опустошение примерно, как на иллюстрациях в старых книжках про исход из Валим-нара. Примерно так и вышло. Столб фонарный на земле валяется… вообще невезучий этот столб, только на моей памяти четвертый раз его ломают. Возок стоит, к тротуару приткнувшись, правое переднее колесо слетело, борт снесло, пара ящиков на булыжнике лежит. Чокибо в упряжке верещат, правда, уже потише, поуспокоились, видать. Зато под одной птичкой кучка свежая, благоухает вовсю, с десяти футов глаза слезиться начинают. Гном-возница с зеваками переругивается так, что стекла дрожат. Рыл двадцать уже собралось, само собой, на три четверти – гоблины, а их-то похлебкой не корми, дай поглазеть, да поорать во всю глотку. Ну и прямо посреди дороги орк растянулся, точнее, уже встать пытается.

Гнома я даже узнал. Дорин Петтерссон, живет в четырех кварталах отсюда. Неплохой парень… для гнома. Решил поскорее на жену заработать, вот и поселился наверху, а не в подземном городе. Лавку держит, мастерскую, кузнечит помаленьку.

А вот орка я видел впервые. Вид у него был какой-то… нездешний. Не иначе как очередной понаехавший из-за Большой Соленой Воды. Ну и ошалелый, само собой, но это как раз понятно – когда по тебе повозка прокатывается, это даже для орка чересчур!

– Прямо посередь мостовой объявился!

– Ага, прямо вот из воздуха соткался! – это кто-то из зевак вокруг съехидничал. – Небось, залил уже пару бочонков, глаза пеной и залепило!

– Да я… – гном налился красным и запыхтел не хуже паровоза, только что пар из ушей не валит. – С утра… ни капли… трезвый… как лесная дева непорочная.

Тут, он, положим, загнул и крепко. Не знаю, как там у лесных дев устроено, да еще непорочных, не встречал. Но вот чтобы в наших краях честный гном к трем дня, да в себя хоть кварту пива не залил – не верю! Про такое чудо бы в газетах напечатали, а Общество Трезвости тур по всему побережью устроило, чтобы наглядной агитацией поработал. Понятно, что гному эти две, а даже и три пинты ниочем. Так, для разгона и улучшения самочувствия в паре с кровообращением. Но факт, как ни крути, отягощающий. То-то наш бородач мордой крутит, в сторону дышать пытается. Пивом, к слову, от него не очень-то пахнет, а вот чесночной колбасой шибает на три ярда во все стороны. А круг гоблинской чесночной в одно рыло умять, под такое дело в себя и полгаллона залить можно.

В общем, с гномом было все понятно, а вот с орком…

Он уже и сесть сумел, а теперь ошалело крутил башкой. Точь-в-точь как дикарь, который впервые в жизни город увидел. Только это явно не тот случай. Ладно бы одежда – штаны с рубашкой можно и на дикаря натянуть. Но дикие орки, они все же иначе выглядят. Кожа чуть темнее, клыки дальше торчат, морды погрубее… хотя насчет морд могу и ошибаться. Орки, они такие…

– Это ж… куда я попал?!

– В Новый Мир, приятель! – пошутил с улыбочкой один из гоблинов, который до этого с гномом переругивался. – Смекаешь?!

– А!?

Тут я наконец, вспомнил про свисток, вдохнул поглубже и ка-ак выдал трель, у самого чуть уши в трубочку не свернулись.

– Так, расходимся! Расходимся, кому сказано! Спектакль окончен, просим всех покинуть ё… ёперный театр!

По инструкции, конечно, надо было бы попросить свидетелей остаться. Но где инструкция, а где гоблины! Им только скажи про свидетелей – еще столько же набежит, а рассказывать начнут со дня рождения своей любимой двоюродной бабушки, как же иначе.

К тому же дело-то ясное… ну, если орка ушибленного в расчет не брать. Поэтому начал я с гнома.

– Мастер Дорин, как расходиться будем? По-хорошему или по закону?

– Да я ж то… – гном пятерню в бороду запустил, вздохнул тяжко. – Завсегда за… ну если ко мне… и я, эта… – тут он окончательно запутался в мыслях и умолк.

– Можем дождаться сержанта, протокол составить, – начал объяснять я, – и если вину не признаете, то суд будет решать, что и как. А можно сразу несчастный случай на производстве оформить, с частичным признанием вины. Так мол и так, птички чего-то испугались, понесли, согласен возместить убытки городу в виде фонарного столба, одна штука и пострадавшему… эй, звать-то тебя как?

– А!?

– Имя, спрашиваю, у тебя какое?

– Сёма… Жеребцов, – пробормотал орк, а сам на меня смотрит, вылупив глаза, словно впервые в жизни эльфа увидел.

Имечко у него, конечно, странное – как и он сам. Насколько я знал, орки обычно предпочитают зваться так, чтобы согласных побольше, ну и пострашнее. А «Сёма» … бессмыслица же какая-то! Разве что тайное, сокровенное имя может быть, его и у эльфов с гномами придумывают иногда по принципу «чтобы никто не догадался». Так оно на то и тайное, чтобы ни-ни. Хотя… когда вот так оглоблей по черепу прилетает, радоваться надо, что хоть какое-то имя в голове осталось.

Я даже шагнул в сторону, посмотрел – нет, крови на мостовой нет, разве что вмятина. Ну булыжник на Четырнадцатой давно уже не перекладывали, так что вмятине этой и пять минут может быть и пять лет. Хотя по форме к затылку подходит.

– В город когда приехали?

– В этот? – зачем-то переспросил орк. – Ну… вот прям сейчас.

Ну точно, свеженький «понаех».

– А откуда?

– Из Москвы! – с каким-то вызовом произнес орк, словно удивить хотел. Мол, знаменитая же деревня, даже в соседнем графстве про неё слышали. А кто не слышал, сам дурак.

Понятное дело, я такого названия никогда не слышал и гном, судя по удивленной гримасе, тоже. Что, вкупе со странным именем наводило на мысль: прибыл наш перееханный орк из какой-то совсем глухой глуши. Про документы и прочее расспрашивать явно бессмысленно, не поймет, о чем вообще речь. Хотя на пристани как раз должны были выдать, у них в будке для этого целый старший писарь иммиграционной службы поставлен, бумагу на таких вот «понаехов» переводить.

Одежда только вот из этой простенькой схемы выбивается. Добротная чересчур для деревенщины и особо ношеной не выглядит. Брюки без дыр и заплат, рубашка фланелевая, в красную клетку, пиджак из хорошей ткани. Все ладно сидит, видно, что нормальный портной шил, не обноски с чужого плеча. На ногах, опять же, ботинки на шнуровке, не какие-то там сандалии веревочные – а ведь на орочью лапищу еще под справь ботинки, там одной кожи уйдет, гнома целиком завернуть можно. Вот прочего барахла не видать, даже саквояжа убогого, не говоря уж о дедовских сундучищах, которые орки-понаехи обычно за собой повсюду таскают. Или, пока я за угол поворачивал, им уже ноги приделали?

– Вещи при себе были? Мешок, чемодан, сумка…

– Букет цветов, – тут орк смущенно так глаза вниз опустил, словно пытался этот букет на мостовой высмотреть. – И коробка конфет.

Орк. С букетом цветом и коробкой конфет. И кого тут, спрашивается, об телегу и мостовую приложило? Или, точнее, кто тут из нас двоих эльф? По всему выходит, что не я. Потому как цветы, точнее, лично сплетенный венок вручить даме сердца пытался дюжину лет назад и тогда же был этим венком нещадно бит. А уж чтобы конфеты кому-то дарить…

Бред какой-то.

– Думаю, вам все же стоит показаться доктору! – сказал я, а мысленно добавил «да и мне бы не помешало». – Все-таки ударились вы сильно, мало ли какие последствия могут быть. Мастер Дорин, я уверен, с удовольствием вас до больницы довезет. И за прием заплатит, чтобы вам в благотворительной очереди до вечера не стоять. Верно, уважаемый?

– Истинно верно, констебль, все сделаю в лучшем виде!

– Нет! – взревел вдруг орк. – Не надо в больницу! Они меня… не поеду!

Вот ведь… ушибленный, а что с врачами лишний раз лучше не связываться – соображает!

С другой стороны, мне и задерживать его вроде как бы и не за что. Если даже гном не врёт – а он почти наверняка врёт! – что этот Сёма сам на дорогу перед упряжкой выскочил, все одно виноватым Дорин выходит. Его повозка, его птички…

Гном, скорее всего, что-то похожее тоже сообразил.

– Я могу к себе его взять. В доме на втором этаже комнатка есть, для гостей, родня-то из клана регулярно наезжает. Потолок низковатый, зато ноги даже троллю вытянуть можно. Пару дней отлежаться самое то, а если вдруг чего, то и ведьм… тьфу, то есть дока позовём.

Поправился он быстро, но я-то уже зарубку сделал. Выходит, опять Одноухая за старое взялась. Оно и понятно, доктор с его патентованными настойками – дело новое, да еще и дорогое, а у ведьм народ испокон веков лечился. Там все просто и понятно, у старухи от всех болезней два средства, то есть две бутылки, красного стекла и синего. Причем в какой бурда по вкусу хуже, она и сама уже не помнит – память её пойло точно не лечит, а наоборот, отшибает напрочь.

– Отлежаться, – кивнул орк, – мне сейчас точно не повредит.

– Во-во, – тут же обрадованно подхватил Дорин. – Мне-то не жалко, комната пока все одно пустая. Да и лишней миской не разоримся, готовим с запасом. Отдыхай сколько хошь… ну разве что по мастерской иногда подсобить попросим…

Зная гномов – как пить дать, припашет Дорин бедолагу-орка так, что еще и в прибыли останется, несмотря на новый фонарный столб и прочие удовольствия. Но это уже их с орком дело будет. Да и не самый это плохой вариант для него. Гномы семь потов выжмут, но хоть заплатят честно… ну, относительно честно… если повезет. А гоблины еще и обсчитают – выйдет, что пахал-пахал, а должен еще больше стал.

Тимми «два-на-сдачу» Смейлинг, третий помощник бухгалтера.

С утра день не задался. Выскочил из дома – чуть помоями не облили, едва отскочить успел. Камень в ответ бросил – громыхнуло там чего-то, но тише, чем я надеялся. Побольше каменюки, как назло, под рукой не было. Не булыжник же из мостовой выковыривать. Долго это, да и нож сломать можно.

В паровике, как обычно, давка лютая. Ногу левую отдавили, у пиджака карман чуть не оторвали, да еще барышня какая-то шляпой по носу проехалась. И ладно бы за дело – ну там, если бы прижался к ней в тесноте, полапал слегка… так нет же! Меня между двумя гномами стиснуло, словно под гидравлический пресс угодил. Вдохнуть толком не мог, света белого не видел, что уж там девку какую-то. Даже разглядеть не успел, гоблинка или орчанка мелкая.

Потом на работе опять задержка вышла. Все эти патентованные чернила Симпкинса, будь они неладны. Клык даю, не для писания они придуманы. Вот «ягодное вино» бодяжить, выйдет самое то, цвет густой, правильный. А писать… закончишь страницу и ждешь, как дурак, пока строчки просохнут. И пресс-папье не поможет, пробовали – вместо строчки цепочка клякс получается.

Ладно еще, старый хрен сегодня сам пораньше уйти решил, всего-то в полшестого начал ключами звенеть и всех выгонять. В другой день могли бы и до восьми задержаться. А чего ему – лето на дворе, за освещение платить не надо, вот и скрипите… перьями.

Само собой, после такого дня первое, о чем думаешь – как бы глотку промочить! Пожрать и то меньше хочется. То есть, жрать-то все время хочется, но вот сейчас охота сначала выпить! И плевать, что декада только начинается, напиться и на пару грошей можно, места только надо знать. Джин и сто лет назад был «за медяк пьян, за два – в доску пьян». А теперь к нему и кукурузное пойло добавилось.

Почти собрался уже в «Пьяную гусыню», как вдруг глядь – перед пабом Груни Гунарссона на бочке Лейн сидит, кружку лапками обнимает, словно нежную эльфийку за талию.

А пиво у Груни неплохое и вообще на улице сидеть сейчас приятнее, чем внутри. Ветерок обдувает и все такое, а сверху от солнца полотно натянули. Здорово Гунарссон придумал с этими бочками снаружи, ему прибыток и клиентам приятно. Была бы мостовая пошире, он бы наверняка и второй ряд поставил, но уж как получилось.

– Дарова! Закажи-ка мне полпинты темного.

– Опять ты…

– Вот шас обижусь и уйду! Вздыхаешь, словно я за твой счет каждый день жру, пью да по девкам гуляю.

– А разве нет? – картинно так удивился эльф, но подносчице все же махнул.

Бровь поднимать у Лейна хорошо получается, это не отнять. Утонченная раса, мимика морды богатая.

– Конечно, не только за мой счет. Но уж точно не за те гроши, что Гришкот своим рабам платит.

– Рабы не мы, мы не рабы! – вздохнул я. – Хороший раб знаешь сколько стоит? А одеть его, обуть, кормить не впроголодь, а чтобы работать мог в полную силу? В современном обществе рабство экономически не рентабельно.

– Угу. Западным баронам расскажи, то-то посмеются.

Тут подносчица как раз мое пиво принесла. Все, как положено – холодное, пена за край стекает, а запах… так увлекся, чуть не забыл её за филейную часть ущипнуть.

– Это временная флюктуация, не влияющая на общую историческую перспективу.

Лейн аж пеной поперхнулся.

– Флюк… тьфу… откуда ты только такие слова берешь?

– Из книжек, эльфийский мальчик, из книжек.

Почему-то большинство представителей прочих рас уверены, что гоблины и книги очень плохо сочетаются. Доля правды в этом есть – зачем покупать, если можно украсть… или хотя бы взять в публичной библиотеке. Если в ней молодая и симпатичная библиотекарша работает, туда бегать можно хоть каждый день… и даже чаще.

– Есть в природе бумажные штуки, в них напечатаны всякие разные буквы, а иногда даже и руны.

Обратная сторона развитой мимики – эмоции трудно скрыть. Лейн хоть и постарался сохранить морду кирпичом, но ухо все равно дернулось.

– По делу есть что сказать, зелёнка?

– Пиво тут хорошее.

Темное пиво Груни сам варит. Нет, вру – он и еще полдюжины владельцев окрестных таверн делают это вскладчину. В этот раз у них вышел неплохой стаут. Плотный, немного сладкий, кофейный и крепость не сразу чувствуется. Сам не заметил, а двух третей кружки как не бывало.

– А по делу… что ты хочешь услышать? Город у нас большой, жизнь кипит.

– Кто склад на Двадцать Второй позавчера обнес?

Теперь пришла моя очередь давиться. Хоть Лейн и понизил голос, но все равно… не только у эльфов уши длинные.

– Рехнулся?! Не лезь в это дело…

– И не собираюсь, – все так же шепотом отозвался Лейн. – Просто знать хочу. Участок не наш, но рядом. Мало ли…

– Забудь. На вашу землю никогда они не сунутся. С «кроликами» нарываться дураков нет, а с «крабами» тем более.

– «Они»? То есть, ты знаешь, кто склад ограбил?

– Нет, я точно знаю, кто это не делал. Склад был не простой, а барона Кошенильса, через подставных. Местные в курсе были, туда бы вовек не сунулись. Либо конкуренты барона постарались, либо кто-то залетный. Если второе – их давно уже след простыл, а если первое… сам понимаешь, простому констеблю в таком деле делать нечего. Усёк? А теперь с тебя еще пинта пива и колбаски.

– …либо все же кто-то молодой и дерзкий решил про себя заявить.

На такое даже отвечать было нечего, только рожу скорчить. Нет, среди молодых дураков хватает, кому хочется всего, сразу и побольше, побольше. Далеко ходить не надо – сам такой… местами и временами. Но вломиться на склад торгового барона, это не способ о себе заявить, это способ самоубиться. Причем очень болезненный.

– Дармовщины с тебя сегодня хватит! – Лейн поставил опустевшую кружку и поднялся. – Мне надо еще к Дорину Петтерссону зайти.

Имя было знакомое, но не очень, да еще под пивом натощак…

– Это к оружейнику на Краснокаменной? Чего ты там забыл?

– Да так… орка одного проведать.

Лейн произнес это небрежно так, но что-то у меня в голове щелкнуло. Проведать орка у гнома, это же интересная история может быть. А еще – возможность подзаработать. У эльфа, понятное дело, мозги не в ту сторону накренены, но я-то про деньги всегда думаю. Ну, почти всегда… когда не про присунуть кому, то про деньги. Уж одна мысль из четырех точно получается.

И кстати, у гнома наверняка можно будет поужинать!

Пока мы шли, я понемногу вытянул из Лейна историю происшествия… и ничего не понял. Все-таки эльфы наблюдательные, но туповатые… местами.

Дорин при виде нас, как и ожидалось, радостью не воссиял. Во двор пустил, но при этом подозвал одного из подмастерьев и чего-то ему на ухо зашептал. Чего-то вроде «глаз не спускать с этого скази!». Где-то я его даже понимаю: с эльфами в самом деле только так и надо, чуть отвернёшься, уже что-то к рукам прилипло. А тут по двору всяких интересных железяк набросано… и разложено…

– Положи, где взял!

– Да я только глянуть…

– Положи, где взял!

Ну, положил… не больно-то и хотелось. Все равно это даже не нож был, а так – заготовка. Рукоятку еще к ней приделывать, лезвие доводить. Другое дело – вилка, только вилки эти хитрюги все попрятали. Одни ложки оставили, да и те деревянные и большие. Из них, наверное, дня три можно наваристый бульон варить, пока весь жир не вытопится.

– Я… мы, – все же поправился Лейн, – пришли вашего гостя проведать, мистер Дорин. Как он себя чувствует?

– С ног не падает, – фыркнул гном. – Пять мешков угля из подвала в кузницу перетаскал, даже не вспотев. Ну и башка у него работает, смекалистый парень, даром что из дикарей…

– А почему вы решили, что он из дикарей, мистер Дорин?

Гном на меня посмотрел… примерно, как на лягушку, которая вместо кваканья вдруг вопросы задавать начала.

– Парень явно не из городских, – пояснил он, – хоть и одет неплохо, а простых вещей толком не знает. Арагорнову лампу зажечь не сумел. На обычный ночной горшок смотрит как на чудо чудное. Сказали воду нагреть, а он стоит, глазами хлопает. Пришлось как ребенку малолетнему объяснять: берешь ведро, набираешь из бочки, котёл ставишь на очаг, потом угля в топку кидаешь и кочергой аккуратно разровнять. Дали ему мыло, так он его минуть пять осматривал и нюхал, разве что на зуб не попробовал. Не-е… не знаю, откуда он взялся, но цивилизацией в тех местах и не пахло.

Тут со стороны дома звук донесся – еще не грохот, но стук хороший такой, громкий. Дорин скривился, словно это его самого деревяшкой приложило, дверь распахнулась и наружу, держась за лобешник, вывалился орк. Надо полагать, тот самый Сёма Юный Конь, вряд ли у гнома на постое другие орки водятся.

– Добрый, блин горелый, вечер… всем! Потолки у вас низкие. И двери узкие.

При чем тут блин, да еще и горелый, я не понял. А потолки и двери – понятно же, что гномы под себя делают.

– Ужин еще не готов. – Дорин оглянулся на подмастерье, который поварешкой в котле помешивал. Судя по аромату, рыбный суп с рисом и картошкой. На мой вкус, перца чересчур пересыпали, но гномы как раз такое и любят. Что в еде, что в бухле, что в куреве – мол, если горло не дерет, значит, деньги зря уплочены. Это вам не высокая эльфийская кухня, здесь все по-простому.

– Мистер э-э… Сёма, будь так добр, сгреби все во-он с того верстака, как есть, в рогоже и сложи в углу мастерской.

– Щас…

Орк шагнул к верстаку, взялся за края подстилки, соорудив что-то вроде узла и потащил. На втором же шаге из рогожи вывалилась какая-то железяка. После чего наш орк издал боевой клич, выронил остальной груз и принялся резво скакать на одной ноге, держась за вторую.

– Хм, – Лейн подошел к месту катастрофы и поднял её причину. Здоровенный многоствольный пистолет, как раз под стать орочей лапе. Огнестрельное оружие ударно-дробящего действия, если промахнёшься при выстреле, остается шанс раскроить чью-то черепушку хорошим броском.

– Эти штуки хорошо покупают, мастер Петтерссон?

– Иногда берут, – пожал плечами гном. – В карету положить. Сами знаете, на сельских дорогах всякое приключается. Волки, медведи, разбойники. При себе такое особо не потаскаешь, тяжелая…

– …как смертный грех! – добавил орк. Он уже не прыгал, а сидел у забора, нежно баюкая ушибленную конечность. – Могли бы уже нормальный револьвер сделать, а не вот этот вот.

– Сделать… ЧТО?