Все сначала

Сырой подвал. С потолка капала вода и свет тонкими струйками проникал через люк. Во тьме стоял иссохший стол, окруженный гнилью и мусором. За ним мальчик крутил в руках револьвер, вынимал все патроны и заряжал обратно. Бледное личико закрывали длинные немытые волосы, а рваная рубашка была ему велика.

Люк со скрипом открылся и золотые лучи озарили смердящее помещение. Одинокий мальчишка склонил голову и щурился с непривычки. В это время по деревянной лестнице ловко спускался темный образ, на середине он нетерпеливо спрыгнул и шлепнул босыми ногами по мокрому полу.

- Ну че, Митяша, не загнулся тут? – к столу подошел высокий юноша в коротких штанах. Изодранной майкой он вытер лицо и зачесал на бок длинную сальную челку. Худощавый парнишка с впалыми щеками говорил развязно и что-то жевал, - во, седня тока так, - он швырнул дырявый мешок на стол, откуда выкатились две рыжие булки.

Митяша вздохнул.

- Ну че не так-то? – возмутился долговязый, недовольно разводя руками. Затем он сплюнул в сторону и потянулся за булкой.

- Не воруй, Гера, - пробубнил малец, продолжая играть с пистолетом.

- А я для кого стараюсь-то?! – юноша гаркнул и треснул ладонью по столу.

Митяша дрогнул.

- Думаешь я не пробовал работать? Ну не берет никто, не берет, - гневно ревел Гера. Мальчик медленно поднял презрительный взгляд, отчего смущенный юноша отвернулся.

После неловкого молчания Митяша спросил: «Вот как ты думаешь, Гер, вселенная поместится в мою голову?» Долговязый дожевал булку и ответил: «На кой тебе об этом думать?»

- Она ведь еще и расширяется. Бесконечно. Даже сейчас, - воображал сонный Митяша, - а я ведь обо всей вселенной думаю.

- Ну математик… Ты где в 10 такому научился? – посмеивался Гера, - так обо всем можно думать. Мало просто знать об этом так-то.

- Я же не знаю вот о другой вселенной, значит что-то в ней есть непостижимое, - почти шептал Митяша, прислонившись щекой к столу.

- Не о том ты думаешь… - серьёзно ответил охладевший юноша, - нам бы просто жить…

- Когда-нибудь, - протяжно продолжал мальчик, не слушая собеседника, - придумаю такое… И загляну туда, где всего этого не случилось, - Митяша приподнялся, протер глаза, и уставился в потолок. После взял пистолет, прижал к груди колени и любовался оружием на фоне подвальной тьмы.

- Только время не смогу я понять никогда…

Гера переспросил.

- Вот живешь – время утекает… Замедлишь – людям жалко отдавать. Надо бы как-то… да-а-а… Не ждать его и не бояться… - Митяша замолк и после продолжил, - а жить надо, Герка, и на время не надеяться.

От услышанного Гера встал, ударил со всего размаха по столу и закричал: «Да хорош уже! Какую-то чепуху мелишь! Дай отдохнуть спокойно, каждый день горбатишься ради него!.. Не о том ты думаешь, дурак, какие вселенные, какое время?!» - Митяша холодно взглянул на товарища и замер.

– Все уже для нас уготовано, все придумано, ниче не надо думать, – тихо, но грубо говорил Гера, – живи как все, по шаблону, тогда, как и у всех все будет хорошо, - сквозь зубы говорил озлобленный юноша.

После Гера потупил напуганный взгляд и отшагнул от стола. Отдышавшись, снова сел и пальцем подозвал мальца поближе. Митяша послушался, опустил колени и прислонился грудью к столу.

- Мы все равно когда-нибудь сдохнем, просто нужно ждать, - твердо процедил Гера.

- А чего ждать-то? – спокойно спросил малец.

- Пока боже не заберет… Надо дел хороших побольше сделать да грехи отмолить, - озлобленно ответил юноша, впиваясь проникновенным взглядом в мальчика.

- Да ты не понял, - холодно повторил Митяша.

Гера в недоумении уставился на мальчика: «Че я не понял?» Но тот промолчал и равнодушно опустил голову. Под столом Митяша смотрел на револьвер, вглядывался в ствол и изучал барабан. Внезапно мальчишка вздохнул полной грудью, неторопливо встал на стул и, приблизившись к лицу товарища, закончил.

- Че ждать-то?

С этими словами Митяша хладнокровно спустил крючок. Револьвер выстрелил Гере в грудь. Громкий хлопок ударился о стены. Захлебываясь, юноша свалился на пол, и тотчас его кровь залила весь подвал. Через несколько секунд Гера перестал хрипеть и дергаться. В тишине Митяша вздыхал и опустошенно смотрел, как растекались по столу багровые пятна. Его сердце обезумело, и мальчик долго не мог двигаться. Но вскоре без труда встал, метнул пистолет в темноту и мерно прошел к выходу. Кровавый пол расплескался под ногами, и Митяша неспешно поднялся наверх.

Люк пропустил свет, а затем навсегда запер былое молчание. Тихие капли разбавляли кровь, и тьма обнимала все, в чем время было безучастно.