Вселенная “Наруто” Куренай Юхи

/Текст скрыт/

Контроль стал лучше, вместо падения, теперь оказался сразу в лесу. Быстро нашёл Тентен. Белая рубаха слегка прилипает к спине, пропитанная тонким слоем пота после интенсивной тренировки. Свободные рукава развеваются при каждом движении, обнажая тонкие, но жилистые запястья в чёрных перчатках. Она чувствует, как мешковатые бордовые штаны скользят по бёдрам, а сетчатые чулки натягиваются на икрах, когда она резко разворачивается, проверяя баланс.

Тентен проводит пальцем по краю огромного свитка за спиной, ощущая под перчатками шероховатость бумаги. В её движениях — точность и уверенность, но если присмотреться, можно заметить, как грудь приподнимается чуть быстрее, чем нужно, а губы слегка приоткрыты, словно она задерживает дыхание.

Бёдра, скрытые под свободной тканью, двигаются с неожиданной плавностью, когда она имитирует удар. Сетчатые чулки шелестят, обнажая кожу выше колена — гладкую, словно отполированную сталь. Когда она призывает огненного дракона, пламя отражается в её глазах, но жар исходит не только от техники. Тентен чувствует, как перчатки сжимаются в кулаки, а между её бёдер пробегает тёплая волна. Она представляет, как кто-то подходит сзади, руки скользят под её рубаху, пальцы впиваются в живот, а губы касаются шеи…

В тишине склада оружия она позволяет себе расслабиться. Перчатки сняты, и её пальцы медленно скользят по собственному животу, чуть ниже пупка. Кожа там горячая, будто после боя. Она закусывает губу, представляя, как кто-то другой делает это вместо неё.

Где-то падает меч, и звук заставляет её вздрогнуть. Тентен быстро надевает перчатки, поправляет свиток и делает глубокий вдох. Но в уголках её рта всё ещё играет лёгкая улыбка…

-А привет Серафим… ты пришёл чтобы…

-Извини, но нет. Мне нужно узнать, кто твой наставник.

-Не думаю что ты его знаешь, хоть он и очень… громкий - Гай.

-Нет, не подходит. Ладно, продолжай тренироваться. Может как-нибудь…

-Очень буду ждать! -слишком резко сказала она.

Сакура сидела на своём месте. Розовые волосы слегка колышутся на ветру, открывая шею, где капельки пота скользят по коже под высоким воротником майки. Молния приоткрыта ровно настолько, чтобы обнажить ключицы — гладкие, словно выточенные из мрамора. Зелёные глаза сверкают, как изумруды под лучами солнца, но в них уже пробегает тень возбуждения — зрачки расширяются, когда её взгляд скользит по тренировочной площадке.

Юбка с разрезами вздымается при резком движении, обнажая стройные бёдра в чёрных шортах. Каждый шаг отдаётся лёгким звоном кунаев за спиной, но её мысли сейчас не о бою. Она чувствует, как перчатки плотно обтягивают пальцы, и ей хочется снять их, ощутить кожу на животе — горячую, слегка влажную от напряжения.

Когда она злится, глаза становятся ярко-зелёными, почти ядовитыми. Но сейчас в них — другой огонь. Вспоминает, как Серафим случайно коснулся спины во время миссии… Пальцы скользнули по протектору, и почувствовала, как мурашки побежали вниз по позвоночнику.

Грудь слегка приподнимается в такт дыханию, и ловит себя на мысли, что одна рука уже тянется к молнии на майке. «Чуть ниже…» — и представила, как металлическая застёжка расходится, обнажая белую рубашку, которая тут же прилипает к коже от влаги.

В повседневном образе — в синей юбке и красной майке — она кажется мягче. Но если присмотреться… Когда наклоняется, чтобы поднять упавший свиток, материал обтягивает ягодицы, а разрезы юбки позволяют увидеть гладкую кожу бёдер. Она знает, что за ней наблюдают, и это заставляет соски напрягаться под тканью. Ноги в сапогах кажутся бесконечно длинными, и когда скрещивает их, сидя на скамье, бёдра слегка сжимаются, оставляя намёк на то, что скрыто выше…

Закрывает глаза, представляя чью-то руку на своей талии. Грубые пальцы скользят под майку, ладонь прижимается к животу, и задерживает дыхание. Губы приоткрываются в беззвучном стоне, а бёдра непроизвольно сдвигаются, будто пытаясь унять тёплую пульсацию между ног. Но тут раздаётся голос, и резко открывает глаза.

-Сакура, думаешь обо мне.

Она встряхивает головой, но на щеках остаётся лёгкий румянец.

-Привет Серафим, ты…

-Хотел узнать, кто у тебя наставник?

-Был Какаши сенсей, но теперь Цунаде.

-Это та, что Хокаге? Нет не подходит. Ладно, встретимся ещё, а сейчас мне пора.

-Х-хорошо... оставить меня неудовлетворённой…

Ино вышла из магазинчика, прям как знала, что я появлюсь. Помог с горшком и цветами. Взъерошенная чёлка слегка прилипает ко лбу от влаги, когда резко поворачивает голову, чувствуя, как фиолетовый топ обтягивает грудь, подчеркивая каждый вдох. Ткань тонкая, почти прозрачная в лучах заката, и если присмотреться, можно заметить, как соски напрягаются от прохладного ветерка, скользящего по коже. Юбка вздымается при движении, обнажая чёрные шорты и бинтованные бёдра, к которым прикреплена сумка с кунаями.

Ино закидывает голову назад, позволяя серебряной серёжке сверкнуть в свете фонарей. Губы приоткрываются в насмешливом полуулыбке, когда ловит на себе чей-то взгляд. Медленно проводит пальцем по сетчатой повязке на запястье, чувствуя, как нервное возбуждение бежит по спине. Лодыжки в таких же сетчатых бинтах выглядят хрупкими, но она знает — способны сжать врага с неожиданной силой.

Когда активирует перенос сознания, собственное тело замирает — грудь застывает в полувдохе, губы слегка приоткрыты, а веки трепещут, будто в сладком сне. В этот момент уязвима… но кто осмелится подойти? Если бы кто-то решился… Они бы увидели, как живот напрягается в такт дыханию, как бёдра слегка сдвигаются, будто в предвкушении прикосновений.

В рыжей кофте с зелёными верёвочками выглядит мягче, но это обман. Когда наклоняется, чтобы поправить ботинок, серые бриджи обтягивают округлые ягодицы, а свободный вырез кофты позволяет увидеть тень между грудей. Она знает и играет с этим.

Иногда, оставшись одна, прикрывает глаза и представляет… Чьи-то руки на своей талии. Грубые пальцы, скользящие под рыжую ткань, горячее дыхание на шее… Бёдра непроизвольно сжимаются, а между ног пробегает дрожь.

-Ино, подскажи, кто у тебя наставник?

-Асаму… Сарутоби Асаму.

-Хм, нет, надеюсь последний вариант действительно то что нужно. Ладно, ещё встретимся.

Хината сидит на поле чувствует, как лавандовая куртка слегка обтягивает округлившуюся грудь, когда неторопливо идёт по улице. Молния приоткрыта, обнажая сетчатую ткань футболки, сквозь которую угадываются нежные изгибы тела. Каждый шаг отдаётся лёгким звоном кунаев в сумке на бедре, а чёрный протектор на шее мягко скользит по коже, напоминая о боевой готовности.

Бьякуган активируется почти незаметно — зрачки светлеют, а взгляд становится проницательным, охватывая всё вокруг. Ощущает, как чакра пульсирует в ладонях, готовая в любой момент перейти в технику «Мягкого кулака». Но сейчас мысли не о битве. Ветер играет с тёмными волосами, и машинально поправляет прядь, ощущая, как пальцы скользят по шелковистым прядям.

В груди тепло — не только от зензая, который съела утром, но и от воспоминаний о вчерашней тренировке. Наруто снова был так близко, его голос, его улыбка… Она сжимает кулаки, чувствуя, как учащается пульс. Тело реагирует на эти мысли само — лёгкий румянец разливается по щекам, а под сетчатой тканью соски набухают от внезапного волнения.

Останавливается у поляны, где растут полевые цветы, и присаживается на корточки. Пальцы осторожно касаются лепестков, и вдыхает аромат, закрывая глаза. В этот момент позволяет себе быть просто девушкой — не ниндзя, не наследницей клана, а Хинатой, чьё тело жаждет нежности, чья кожа горит в предвкушении прикосновений…

Хината медленно проводит пальцами по стеблям цветов, ощущая их бархатистую текстуру. Ветер ласкает шею, заставляя чёрный протектор слегка сдвигаться, обнажая нежную кожу. Вздыхает, и грудь при этом чуть приподнимается, плотнее прижимаясь к сетчатой ткани. Мысли о Наруто снова всплывают в сознании, и чувствует, как между бёдер пробегает тёплая волна.

Бьякуган всё ещё активен, и замечает малейшие движения вокруг — трепет листьев, дрожь насекомых на цветах. Но внимание рассеяно, потому что тело будто живёт своей жизнью. Ладонь невольно скользит вниз, к животу, и задерживает дыхание, когда кончики пальцев слегка касаются кожи под сетчатой тканью.

Мысль обжигает, и сжимает бёдра, чувствуя, как влага пропитывает тонкую ткань брюк. Сердце колотится, а губы сами собой приоткрываются в тихом, прерывистом дыхании. Представляет его руки — грубые, сильные, но такие бережные, когда однажды помог подняться после тренировки.

Внезапный шорох заставляет вздрогнуть и мгновенно собраться. Бьякуган резко фокусируется, но это всего лишь пробегающий зверёк. Хината выдыхает, чувствуя, как адреналин смешивается с томным возбуждением. Поправляет куртку, скрывая лёгкую дрожь в пальцах.

-Привет Хината, можешь ли сказать, кто твой наставник?

-А, Серафим! Гм… Куренай, а что?

-Хочу познакомиться.

-Ну конечно!

Куренай, достаточно сильная, чтобы проверить, откуда взялась магия в этом мире. Чёрные волосы, падающие на плечи мягкими волнами, слегка колышутся при каждом шаге, обнажая шею, по которой скользит прохладный вечерний воздух. Красные глаза, яркие, как свежая кровь, полуприкрыты густыми ресницами — знает, какой эффект производит этот томный, изучающий взгляд. Фиолетовые тени подчеркивают глубину глаз, а тёмно-красная помада делает губы ещё более пухлыми, манящими.

Короткое платье с чёрными лентами едва прикрывает бёдра, обтягивая фигуру так, что виден каждый изгиб — узкая талия, округлые бёдра, плавная линия ног. Длинный красный рукав скользит по коже, когда подносит руку к губам, задумчиво прикусывая кончик пальца. Движется с грацией хищницы — каждый шаг размеренный, уверенный. Но если присмотреться, можно заметить, как грудь слегка колышется под тканью платья, как бёдра напрягаются, когда резко останавливается, почувствовав чей-то взгляд на себе.

Куренай не любит, когда за ней наблюдают. Но иногда… иногда ей нравится играть с огнем. Медленно проводит рукой по бедру, поправляя одну из чёрных лент, и чувствует, как кожа под пальцами становится горячее. Вспоминает — грубые руки, голос, полный упрёка и страсти. Воспоминания обжигают, и сжимает кулаки, чувствуя, как соски наливаются под тканью платья.

Но тело не обманешь. Ладонь скользит вниз, к животу, и на мгновение закрывает глаза, представляя, что это не её пальцы касаются кожи, а чьи-то другие — сильные, требовательные. В тишине своего дома позволяет себе расслабиться. Платье сброшено на пол, и теперь только протектор на лбу и чулки остаются на теле. Куренай ожится на кровать, чувствуя, как прохладный шёлк простыни ласкает обнаженную кожу. Пальцы медленно скользят вниз, к внутренней стороне бёдер, и она закусывает губу, подавляя стон.

Куренай легко подчиняется, видит во мне любимого человека. Проверяю… но к сожалению не нахожу нужного. Так что решаю заняться сексом, прежде, чем отправиться в свой мир.

Куренай медленно опускается на колени, чёрные волосы спадают на лицо, скрывая хищную улыбку. Красные глаза сверкают в полумраке, наблюдая, как плоть под взглядом начинает пробуждаться. Девушка выдыхает тёплый воздух на кончик, ощущая, как он вздрагивает. Язык — розовый, влажный — медленно выскальзывает из-за накрашенных губ и проводит снизу вверх, едва касаясь.

-Ммм…

Пальцы в перчатках обхватывают основание, сжимая чуть сильнее, когда проявляется первая пульсация. Слюна блестит на коже, когда снова скользит языком по всей длине, наслаждаясь вкусом, текстурой, тем, как он напрягается под ласками. Губы приоткрываются шире, берёт в рот, не спеша, чувствуя, как ствол заполняет пространство. Щёки втягиваются, создавая вакуум, а язык играючи давит снизу.

Одна рука скользит между собственных бёдер — Юхи тоже не может оставаться безучастной. Юбка приподнимается, обнажая чулки и влажную кожу под ними. Голова начинает двигаться быстрее, слюна стекает по основанию. Смотрит вверх — красные глаза манят, обещают больше.

-Хочешь глубже?

Пальцы впиваются в бёдра, когда глотает до конца, чувствуя, как горло расширяется. И тогда сетчатые чулки скользят по полу, а руки хватаются за бёдра партнёра, потому что не может остановиться.

Темнота комнаты рассекается лишь слабым светом луны, скользящим по ало-накрашенным губам, когда опускается на колени. Чёрные волосы, как шёлковый водопад, спадают на плечи, слегка касаясь бёдер. Красные глаза-хамелеоны в полумраке кажутся почти чёрными, но в них горит хищный огонь – видит, как под взглядом плоть постепенно наполняется жизнью.

Перчатки мешают ощутить кожу напрямую, но это лишь добавляет пикантности – шершавая ткань скользит по длине, от основания к головке, заставляя его вздрагивать. Она чувствует первую пульсацию, и уголки губ растягиваются в томной улыбке.

-Ты так быстро отзываешься... – её голос, низкий и бархатистый, звучит как мед, густой и сладкий.

Одна рука продолжает мерные движения, в то время как другая тянется вверх, ногти слегка впиваются в живот, оставляя красные дорожки. Наблюдает, как мышцы пресса напрягаются под прикосновениями, как капли пота стекают по рельефному торсу.

Губы приоткрываются, и розовый язык выскальзывает наружу, чтобы провести снизу вверх, собирая солоноватую каплю, выступившую на кончике. Вкус заставляет прищурить глаза – словно пробует на вкус сам возбуждение. Ладонь ускоряет ритм, большой палец играючи трётся о уздечку, а пальцы периодически сжимают основание, усиливая ощущения. Замечает, как дыхание становится прерывистым, как вены набухают под кожей.

И тогда наклоняется ближе, чувствуя, как горячее дыхание смешивается с собственным, а грудь плотно прижимается к моим коленям, соски жесткими бугорками ощущая сквозь ткань платья каждый вздох.

-Скажи, что ты хочешь... –шепчет она, ногти слегка впиваясь в бёдра, –...и, возможно, я это дам.

Но в глазах читается правда – уже решила, чем это закончится. И это будет медленно, мучительно и совершенно восхитительно. Алые губы, блестящие от слюны, обхватывают головку, язык тут же начинает свою работу — плоский и горячий, он скользит по нежной плоти, выискивая самые чувствительные места. Красные глаза поднимаются вверх, ловя его взгляд, пока ее пальцы в перчатках мерно сжимают основание, создавая контраст между мягкостью рта и жесткостью ткани.

Она глубоко вдыхает через нос, чувствуя мужской запах, пропитанный возбуждением, и без предупреждения заглатывает его целиком. Горло расширяется, принимая длину, мышцы шеи напрягаются, а ресницы дрожат от усилия. На миг она задерживается так, позволяя ему почувствовать горячую влажность каждой клеточки, а затем медленно отводит голову назад, губы плотно обхватывая ствол на выходе.

Слюна стекает по его длине, смешиваясь с каплями предсемени, когда она ускоряет ритм. Ее щеки втягиваются, создавая вакуум, а кончик языка играючи бьет по уздечке при каждом движении. Одна рука скользит вниз, ногти слегка впиваются в его мошонку, массируя, заставляя яйца напрячься в предвкушении. Губы перемазаны смесью слюны и его сока.

Она чувствует это раньше, чем он сам — пульсацию у себя во рту, напряжение мышц его живота. И тогда красные глаза снова встречаются с его взглядом, и она сжимает губы у основания, глотает глубже, принимая первый горячий выброс прямо в горло.

Сперма густая, солоноватая, заполняет ее рот, но она не останавливается — голова продолжает двигаться, выжимая последние капли, пока белые струи не начинают вытекать из уголков ее губ, стекая по его длине. Последний глоток, и она отстраняется, язык высовывается, демонстрируя остатки семени на розовой поверхности.

-Вкусно... — шепчет она, пальцем собирая каплю с подбородка и облизывая его с преувеличенным наслаждением.

Ее взгляд говорит сам за себя — она прекрасно знает, что делает. И делает это исключительно хорошо.

Тени от свечей пляшут по стенам, когда её пальцы с начищенными ногтями скользят к застёжке платья. Молния расходится с тихим *ш-ш-ш*, обнажая сначала хрупкие ключицы, потом упругие округлости груди, стянутые чёрным кружевом бюстгальтера. Ткань настолько тонкая, что сквозь неё проступают тёмные ореолы, уже заметно набухшие.

Она сбрасывает платье с плеч, и оно падает на пол, бесшумное, как её шаги в бою. Чулки остаются — чёрные, с ажурными стрелками, подтянутые к обтягивающим подвязкам. Каждая лента будто подчёркивает молочную белизну бёдер, контрастируя с загаром от полевых миссий.

Кровать принимает её вес с тихим скрипом. Пружины вздыхают, когда она разваливается на спине, руки закинуты за голову. Кружевные трусики — крохотный треугольник, едва прикрывающий плотные завитки лобка — растягиваются от движения, обнажая влажный блеск между ног.

-Нравится вид? — её губы, всё ещё алые от помады, растягиваются в улыбке. Стопы в чулках скользят по простыне, пальцы ног сжимают ткань.

Одна рука медленно опускается к животу, ногти чертят красные дорожки от пупка к нижнему белью. Кружево уже влажное — прозрачное пятно расползается там, где половые губы сжимаются в ожидании. Она приподнимает бёдра, слыша, как шёлк простыни шепчет по коже, и снимает трусики одним движением. Воздух касается распухшего клитора, и она вздрагивает, зубы впиваются в нижнюю губу.

Вторая рука тянется к бюстгальтеру. Застёжка расстёгивается, и грудь вываливается наружу, соски — твёрдые, как пули кунаев — тут же наливаются от прохлады.

-Холодно... — но её дыхание уже горячее, а бёдра сами раздвигаются шире, обнажая розовое нутро, блестящее от возбуждения.

Пальцы наконец касаются клитора, и её спина выгибается, грудь подскакивает, пятки впиваются в матрас.

-Ах... Да...

Свечи догорают. Тени сливаются с кружевами на полу. А она лежит, развратная и великолепная, вся — ожидание и обещание. Куренай снимает лифчик и трусики, остаётся в чулках и поясе, с подтяжками, начинает совать пальцы в мокрую киску, соки стекают на кровать

Лунный свет скользит по её телу, когда застёжка бюстгальтера сдаётся под натиском её пальцев. Чёрное кружево спадает, освобождая тяжёлую грудь с набухшими, будто ягоды, сосками. Они тут же твердеют от прохладного воздуха, а её ладонь прижимается к одной, ногти слегка впиваются в нежную кожу.

Трусики соскальзывают по гладким бёдрам, задерживаясь на мгновение на подвязках, прежде чем упасть на пол. Теперь только чёрные чулки и ажурный пояс остаются на ней, подчёркивая мраморную бледность кожи, испещрённую лёгким румянцем возбуждения.

Пальцы скользят вниз, цепляясь за упругие внутренние поверхности бёдер, оставляя следы на коже. Она разваливается на кровати шире, колени разведены, ступни в чулках упираются в простыни.

-Какая мокрятина... — её голос хриплый, когда указательный палец находит распухший клитор, уже блестящий от выделений.

Первая фаланга входит легко, киска жадно сжимается вокруг пальца. Соки сразу же вытекают, пропитывая чёрные кружева пояса, капая на простыни.

-Ах... Да...

Она закидывает голову, чёрные волосы рассыпаются по подушке, когда второй палец присоединяется к первому. Пальцы двигаются быстрее, глубже, сочные звуки наполняют комнату. Свободная рука сжимает грудь, большой палец трёт сосок, доводя его до болезненной твёрдости.

-Я так близко...

Бёдра дёргаются, пятки впиваются в матрас, когда пальцы находят ту самую точку внутри. Волны удовольствия накатывают, её тело выгибается, рот открывается в беззвучном крике. Струйка соков вытекает из распахнутой киски, смешиваясь с потом на животе. Она лежит, обмякшая, пальцы всё ещё внутри, грудь быстро вздымается.

-Чёрт...

Чулки сползли на одну сторону, пояс перекосился. Но она улыбается — развратно, довольной кошке.

Она стоит на коленях, чёрные чулки порваны в клочья, ажурный пояс съехал набок, обнажая дрожащие ягодицы. Её ладони впиваются в простыни, ногти рвут ткань, когда Серафим прижимается сзади, его грудь прилипает к её потной спине.

-Готовься... — его голос хриплый, руки сжимают её бёдра, пальцы впиваются в плоть.

Головка его члена упирается в узкое колечко ануса, уже смазанное, но всё ещё непривычно тугое. Он давит, она взвизгивает, ногти царапают матрас.

-Б-больно... Медленнее... А-ах!

Но он не слушает — одним резким толчком он входит до основания. Кишка растягивается, мышцы бешено пульсируют, пытаясь вытолкнуть его. Но он держит её крепко, бёдра прижаты к её ягодицам, живот шлёпает о её спину. Он выходит почти полностью, оставляя только головку, и тут же вбивает себя обратно. Куренай стонет, слюна капает на простыни, грудь колышется в такт его ударам.

-Да! Да! Ещё! Чёрт, ещё!

Её киска пульсирует, соки текут по внутренней стороне бёдер, смешиваясь с потом. Он наклоняется, зубы впиваются в её плечо, рука обвивает её талию, пальцы находят клитор. Она кричит, когда орзм накрывает её, анальные мышцы сжимают его член, выжимая первую струю спермы.

Он рвёт её задницу до последней капли, семя заполняет её кишку, вытекает по его стволу, капает на простыни. Она падает на живот, дрожа, анус подергивается, красный от боли и удовольствия. Серафим выходит, хлопает по её ягодицам. Сперма вытекает из её распахнутой задницы, а она только улыбается, глаза блестят от удовлетворения.