Вселенная “Zenless Zone Zero" Берта и Лайла

За круглой стойкой регистрации, напротив друг друга стоят две девушки. Каждая сверяет данные по компьютеру и планшету. Футуристичная одежда прекрасно дополняет фигуристым телам сексуальности.

Серафим наблюдает за стойкой регистрации, его взгляд скользит по фигурам Берты и Лайлы. Берта, перебирая пальцами по голографическому интерфейсу, слегка наклоняется вперед. Латексное платье плотно обтягивает её грудь, и при таком движении глубокий вырез открывает верхнюю часть упругих округлостей. Тонкая полоска кожи между тканью и началом декольте кажется особенно уязвимой — хочется провести по ней языком, ощутить, как она вздрогнет. Её пучок рыжих волос слегка растрепался, одна прядь выбилась и теперь колышется в такт её дыханию.

Лайла, напротив, стоит с идеальной осанкой, но её поза от этого не менее соблазнительна. Салатовые волосы ниспадают на плечи, а латекс облегает её тело так, что виден каждый изгиб — от узкой талии до округлых бёдер. Когда она поворачивает планшет, её грудь слегка приподнимается, и сквозь вырез видно, как соски напрягаются под тканью. Чулки с подвязками подчёркивают длину её ног, и если бы не стойка, загораживающая нижнюю часть, можно было бы разглядеть, насколько плотно латекс обхватывает её ягодицы. Серафим подходит ближе, его тень падает на стойку.

— Девушки, у вас тут явно что-то не сходится в данных, — его голос звучит низко, почти шёпотом, но они оборачиваются одновременно.

Берта приподнимает бровь, её губы слегка приоткрыты. Лайла же, напротив, сжимает планшет чуть крепче — её пальцы в латексных перчатках выглядят так, будто они созданы для того, чтобы обхватывать что-то куда более… осязаемое.

— Может, проверим ещё раз? — он кладёт руку на стойку, его мизинец почти касается запястья Берты. Она не отстраняется.

Лайла переводит взгляд на его пальцы, затем медленно поднимает глаза. Её зрачки расширены.

— А если ошибка не в данных? — она наклоняется чуть ближе, и теперь её грудь почти касается его руки.

Латекс тёплый. Дыхание учащённое. И где-то между голограммами и цифрами рождается напряжение, которое уже не имеет ничего общего с работой. Серафим чувствует, как воздух между ними накаляется. Берта первой замечает странную тяжесть в груди — её латексное платье вдруг становится тесным, ткань натягивается, вырез растягивается, обнажая всё больше бледной, усыпанной веснушками кожи. Она хватается за стойку, когда соски наливаются, становятся твёрдыми, а затем… тепло. Первая капля молока проступает сквозь тонкий латекс, оставляя тёмный, влажный след.

Лайла ахнет, когда её собственная грудь отзывается тем же — её салатовые волосы рассыпаются по плечам, когда она судорожно прижимает планшет к животу. Латекс трещит по швам, не выдерживая внезапного роста. Груди набухают, становятся тяжелее, полнее, и молоко сочится уже свободно, стекая по животу, смешиваясь с потом. Серафим не сдерживает усмешку.

— Кажется, вам нужна помощь, — его голос звучит как обжигающий шёпот.

Они не сопротивляются, когда он тянет их ближе. Берта прижимается грудью к его руке, и латекс рвётся окончательно — молоко брызгает на его пальцы, густое, сладковатое на запах. Лайла, дрожа, прижимается с другой стороны, её сосок трется о его предплечье, оставляя липкие капли. Он не даёт им опомниться. Член уже напряжён, и они, будто загипнотизированные, начинают двигаться — Берта прижимает свою грудь к нему слева, Лайла справа, их тела горячие, молоко смешивается с потом, латекс скрипит, растягиваясь ещё больше.

— Тише, — он хватает их за волосы, заставляя замедлиться. — Вы же не хотите кончить раньше меня?

Но они уже не контролируют себя. Берта кусает губу, когда её сосок задевает головку его члена, Лайла стонет, чувствуя, как сперма бьёт в её шею, в подбородок, в разорванный вырез платья. Густое, белое, оно смешивается с молоком, стекает по их груди, капает на пол. Они дышат ртом, глаза полузакрыты.

— Вот и всё, — Серафим отпускает их. — Теперь ваша очередь.

Берта первая — её латексное платье уже порвано, грудь тяжело колышется, покрытая смесью молока и его спермы. Он прижимает её к стойке регистрации, чувствуя, как её бёдра дрожат под его пальцами.

— Ты никогда не делала этого, — он не спрашивает, он знает.

Её киска обжигающе горячая, тугая, сопротивляется каждому движению. Когда он входит, она вскрикивает — не от боли, нет, от шока. Её внутренности сжимают его, будто пытаясь вытолкнуть, но он глубже, ещё глубже, пока её ноги не обвивают его талию. Лайла прижимается сзади, её грудь давит ему в спину, молоко стекает по его позвоночнику.

— Ты тоже, — он хватает её за бедро, чувствуя, как её влага смешивается с его потом.

Когда он входит в Лайлу, её тело выгибается, как лук. Она визжит, её ногти впиваются в его плечи, но он не останавливается. Её киска ещё уже, ещё невиннее, и каждый толчок заставляет её стонать всё громче. Берта кусает его плечо, когда кончает впервые — её внутренности сжимают его так сильно, что он едва не теряет ритм. Лайла падает на стойку, её салатовые волосы раскинуты по голограмме, когда он доводит её до оргазма. Они обе дрожат, покрытые им, молоком и собой.

— Теперь вы не девственницы, — он отходит, наблюдая, как их груди тяжело поднимаются.

Берта и Лайла стоят на четвереньках, их латексные платья теперь лишь клочья на запястьях и бёдрах. Груди, всё ещё полные молока, тяжело колышутся в такт прерывистому дыханию. Задницы подрагивают — розовые, слегка покусанные, с отпечатками его пальцев.

— Так лучше, — он проводит ладонью по позвоночнику Берты, чувствуя, как её кожа покрывается мурашками.

Её киска всё ещё пульсирует после первого раза, но когда он вводит два пальца внутрь, она снова вздрагивает. Тёплая. Липкая. Идеальная. Он двигает ими медленно, чувствуя, как её внутренние мышцы судорожно сжимаются, пытаясь удержать его.

— Ты уже близко, — он насмешливо щиплет её клитор большим пальцем, и Берта стонет, упираясь лбом в пол. Молоко капает из её сосков, образуя липкие лужицы.

Лайла пытается отползти, но он хватает её за бедро, вгоняя пальцы в её узкую щель одним резким движением.

— А ты… ещё сопротивляешься.

Она кричит, её тело выгибается, но он не останавливается. Её киска уже не такая тугая, но всё ещё непривыкшая, и каждый круговой движение его пальцев заставляет её трястись.

— Кончай, — приказывает он, и Лайла повинуется, её внутренности сжимают его пальцы, а из горла вырывается хриплый стон.

Берта кончает следом, её ноги дёргаются, а грудь тяжело падает на пол. Молоко смешивается с её соками. Они лежат, обессиленные, их тела блестят от пота, молока и его милости.