Вспомнить всё. Ну или хотя бы что-то

Глава первая

Город за окном был жидкой грязью, растекшейся по стеклу. Фары проезжающих машин оставляли на мокром асфальте длинные, болезненные шрамы. Я вглядывался в каждое промокшее лицо, мелькавшее в потоках воды. Подозревая каждого. Искал в их глазах хоть каплю смысла. Хоть намек на ответ на главный вопрос: что я, чёрт возьми, здесь делаю?

Секунду назад — опять провал. Белый шум в голове. Тишина. Я незаметно повернул голову, скрипя позвонками, будто поворачивал заевший болт. Водитель. Парень. Лицо — чистое, молодое. Без заломов, без теней. Таксист. Логично. Значит, я сел в машину, назвал адрес. Уже прогресс.

— Эй, парень, — мой голос прозвучал хрипло, будто я не пользовался им сто лет. — Напомни, куда я сказал тебе меня везти.

Он повернулся. Секунду смотрел на меня. В его взгляде не было ни страха, ни удивления. Была усталая, почти профессиональная терпимость. Такое бывает у санитаров в дурдомах или у таксистов, которые всё уже видели.

— Шеф, — сказал он безразлично. — Вы опять шутите. У нас труп. Едем на вызов.

Я медленно кивнул, изображая, что так и было. Шутка. Да, конечно. Я большой шутник.

Так. Труп. Значит, кто-то умер. Картинка в голове щёлкнула, встала на миг в резкость.

Всё. Ясно. Я — пастырь. А этот парень — мой помощник. И мы едем собирать свою заблудшую паству.

Я снова повернулся к окну. Город был всё той же грязью. Но теперь я, кажется, знал, зачем я в этой машине. Хотя бы на следующие пятнадцать минут.

Машина резко дернулась и замерла, вырвав меня из водяного плена за окном. За стеклом, сквозь стекающие потоки, проступало трехэтажное здание, похожее на промокшую до нитки грязную пачку сигарет. Дождь продолжал долбить по крыше, словно отчаянный заключенный.

Инстинктивно я сунул руку в карман плаща. Пальцы наткнулись на что-то твердое и потрепанное. Блокнот. Я вытащил его. Кожаная обложка была шершавой и знакомой. Наверное, моей. Сверху, на первой странице, кто-то с отчаянием написал: «ПЕРВАЯ СТРАНИЦА. ОБЯЗАТЕЛЬНО».

Я откинул мокрый клапан. Вспышка молнии на секунду озарила корявые строчки, написанные моей же рукой.

«Ты — детектив Алан Донаван. У тебя — кратковременные потери памяти. ВСЕ восстановится через полчаса или час. А пока — старайся вести себя ОБЫДЕННО. Помогают сцены из детективов, которые ты читал в детстве. Они всплывают непроизвольно. ИСПОЛЬЗУЙ.»

Я медленно закрыл блокнот и сунул его обратно в карман. Капли дождя застучали по козырьку. Так. Алан Донаван. Детектив. Провалы в памяти. Обыденность.

Дверь машины распахнулась. Мой напарник — тот самый, чье имя я снова не помнил, — стоял под зонтом, держа его над моей дверью.

— Шеф, пошли? — в его голосе сквозили усталость и ожидание.

Я вышел из машины, воротник плаща поднял против ледяного ветра. В голове, как по команде, всплыла обложка старой книги: «Дождь в Готэме». Герой никогда не бежал. Он входил.

— Холодно, — проворчал я, делая первый шаг к подъезду. Голос мой звучал чужим и нарочито грубым. — И чертовски мрачно. Идеальные декорации для убийства.

Напарник лишь вздохнул в ответ. Сцена начиналась. Оставалось только вспомнить, какая именно.

Я замер перед входом в подъезд, повернувшись спиной к дверям. Влажный воздух впивался в лицо ледяными иглами. В голове крутилась одна навязчивая мысль, перекрывая все остальные.

«Так... а где, черт возьми, я припарковал свою машину?»

Не просто не помнил, где оставил ее сегодня. Не помнил ее марку, цвет, был ли она вообще. Только смутное ощущение, что у меня должна быть машина. У детектива же всегда есть машина.

— Шеф, вы идете? — голос напарника прозвучал сзади, выдернув меня из бесплодных поисков в памяти.

Я резко развернулся, поймав его недоуменный взгляд.

—Да, идем, — буркнул я авторитетно и... направился в противоположную от него сторону, туда, где в темноте угадывался другой торец улицы.

— Шеф! — его голос прозвучал уже с ноткой паники. — Нам сюда! В дом!

Я остановился, не оборачиваясь, и поднял руку, требуя тишины. Мозг лихорадочно искал оправдание. И нашел. Я медленно повернулся, снова прошел мимо него и, не глядя, ткнул пальцем в грязный асфальт перед парадной.

— Следы, — сказал я с ледяным спокойствием, в котором не было ни капли правды. — Я проверял следы от шин. Свежие. Кто-то уехал. Возможно, наш человек.

Напарник посмотрел на чистый, залитый дождем и абсолютно пустой асфальт. Потом на меня. В его взгляде было столько усталого понимания, что стало почти физически больно.

— Шеф, — он произнес это слово так, будто оно весило тонну. — Здесь нет никаких следов.

— Дождь смыл, — парировал я, уже открывая дверь в подъезд. — В нашем деле, парень, важно не то, что видишь, а то, что должно было быть. И здесь... — я сделал драматическую паузу, переступая порог, — ...должны были быть следы.

Я вошел внутрь, оставив его под дождем переваривать эту гениальную, с моей точки зрения, мысль. Главное — отыграть уверенность. Даже если единственное, в чем ты уверен, — это то, что ты ничего не помнишь.

Я глянул на часы. С момента вспышки в машине прошло всего 25 минут. Согласно инструкции от самого себя в блокноте, этот ментальный туман должен рассеяться через час, ну или полчаса. Пока что я держался более-менее .

Я вошел в открытую дверь на первом этаже. В проеме стояла женщина, прикрывая ладонью рот, глаза выпучены. Классика. Потерпевшая. Наверное, вдова. Нужно проявить участие, стать опорой.

Я положил ей руку на плечо, выдавив из голоса всю возможную проникновенность.

—Мне искренне жаль о вашей утрате. Не сомневайтесь, мы найдем того, кто убил вашего мужа.

Женщина издала оглушительный визг, схватилась за голову и, рыдая, бросилась обратно в квартиру, захлопнув дверь.

«Нормальная реакция», — промелькнуло у меня в голове. — «Выплеснула эмоции. Сейчас поплачет и успокоится».

— ШЕФ! — сзади раздался голос напарника. — Что вы там ? Труп на втором этаже!

Он уже бежал вверх по лестнице.

«Черт», — подумал я.

— Я опрашивал свидетелей! — крикнул я ему в оправдание.

Я обернулся. Из-за двери доносились рыдания .Тихонько прикрыл дверь и пошел за напарником.

Я поднялся наверх. В темноте коридора маячили четыре двери. Одна была распахнута, и в ее проеме, как тень, стоял парень в форме. Мой ориентир.

Я прошел мимо него, не удостоив кивком, и оказался в логове. Квартира-студия. Убогое царство одинокой души: диван-кровать, вдавившийся в пол под тяжестью бессонных ноч, жестяная кухня, журнальный стол, увешанный кольцами от стаканов, как годовыми кольцами тоски, и телевизор — синий экран смерти, упорно молчащий свидетель. И еще одна дверь. Ванная, наверное. Она была закрыта. Заперта на все замки, будто прятала не санузел, а последний стыд своего хозяина.

Типичная клетка для среднего горожанина. Ничем не примечательная, если бы не один небольшой интерьерный акцент.

Тело на диване.

Над телом склонился молодой парень в дешевом пиджаке. Мой напарник. Кстати, как его, черт возьми, зовут? Я впился в него взглядом. Вытянутое, уставшее лицо, в глазах — смесь рвения и вечного недоумения. Ему бы идеально подошло имя Боб. Простое, ничего не значащее. Хотя нет, пожалуй, Мэтью. Звучит солиднее, претензий больше. А, хрен с ним, потом как-нибудь выясню.

Я подошел ближе, к самому краю кровавой сцены. Голова лежащего субъекта была не просто проломлена — она была размята. Взорвана изнутри, как перезрелая вишня. На потрепанном диване и на линолеуме за его спиной горели алым те самые «внутренности» той самой вишенки.

В комнате стояла гробовая тишина, резаемая лишь навязчивым жужжанием мух. Я спиной чувствовал, как на меня смотрят. Все эти люди в форме ждали. Ждали приказа, озарения, хоть какого-нибудь слова от Легенды.

А я стоял и думал одну-единственную, паническую мысль: будь я проклят, я не знаю, что делать.

Ситуацию спас — если это можно так назвать — парень в белом костюме с капюшоном и маской.

«Это еще что за хрен?— пронеслось у меня в голове. — Маскарад, что ли, намечается?»

Я быстрым, почти паническим взглядом окинул себя. На мне не было костюма супергероя, вроде бы. И этот молодой напарник, Джон (или как его там), тоже не был одет в костюм банана. Значит, не маскарад. Хотя в этом городе уже ничему не удивляешься.

—Ну, что скажет Бен?— спросил напарник, кивая на парня в маске.

Тот безразличным, натренированным голосом доложил:

—Следов нет. Все вокруг вычищено. Ни одного отпечатка. Даже у жертвы.

«Ага, понял, — с облегчением подумал я. — Это уборщик. Раз он сказал, что все почистили».

—Хорошо, — резко вставил я, чувствуя, как на меня снова обращают взоры. — Тогда еще почистите вот здесь. —Я ткнул пальцем в вишневое месиво на полу. —И в ванной приберитесь. А то бардак.

В комнате снова повисла та самая, знакомая до тошноты тишина. А в голове зазвучал чей-то чужой, уверенный голос: «Хороший детектив всегда знает, кого надо заставить вытереть кровь».

Все уставились на меня. Ясно. Промах.

Напарник посмотрел на меня с тем выражением, которое у него появлялось, когда он мысленно пересчитывал дни до своей пенсии.

—Шеф, — тихо сказал он, — по-моему, судмедэксперт явно не настроен сейчас веселиться.

— Да, понимаю, — буркнул я. — Хорошо, шутки в сторону.

Парень в маске стоял и смотрел на меня. В его позе читалось ожидание какого-нибудь дельного вопроса. Какого, черт побери? Так, ну и где эти чертовы строки из детективов, когда они нужны? Ничего не лезло в голову. Придется импровизировать. Может, спросить, как у него дела? Да нахрен он мне сдался. Может, узнать, не видел ли он мою машину? Тоже бессмысленно, делу не поможет. Может, предложить потанцевать? Не, судя по его тучности, танцор он так себе.

И тут она всплыла. Фраза. Медленно, как со дна заболоченного озера. Я сразу ухватился за нее, как утопающий за соломинку.

— Так что у нас по вагинальным мазкам? — выдавил я, стараясь придать лицу выражение профессиональной суровости. — Факт изнасилования был?

Судмедэксперт замер. В его глазах читался полный, абсолютный ступор. Ага, попался, непрофессионал! Не готов к нестандартным вопросам!

— Нет, — произнес он, наконец, с ледяным спокойствием. — Я его еще не делал. Но могу с уверенностью сказать, что вагинального изнасилования точно не было.

— Откуда ты знаешь, парень? — прошипел я сквозь зубы, впиваясь в него взглядом.

— Ну... потому что это мужчина.

Я опустил взгляд. Твою мать. Точняк. Даже без головы было явно видно, что это мужик.

— Все равно сделайте, — отрезал я, отводя глаза. — В нашем деле лишним не будет. Вы же знаете, любая дырка — это улика.

Я глянул на часы. Сорок пять минут. Сорок пять долгих минут с того момента, как мир погрузился в туман. Если верить каракулям в блокноте, лимит моего безумия подходил к концу.

И стоило мне только подумать об этом, как я это почувствовал.

Будто я тонул в густой, мутной воде, а внезапное течение подхватило и с силой вышвырнуло на поверхность. Как мать его дельфина. В ушах словно щелкнуло. Давление спало. Мозг, еще секунду назад бывший куском промокшей ваты, вдруг просиял, прочистился, снова стал острым и послушным инструментом.

Я повернулся к напарнику. Его имя всплыло само собой, ясно и четко, как отпечаток на свежей фотографии.

—Кен, что у нас по свидетелям?

Тот на секунду замер, уловив резкую перемену в моем тоне. Это был уже не тот потерянный старик, а его начальник.

—Часа в три ночи соседи услышали хлопок, похожий на взрыв, — тут же отчеканил Кен. — Все выглянули в коридор, но ничего не заметили. Тишина. Решили, что что-то упало, и легли спать.

— Кто обнаружил тело?

—Соседка снизу. Проходила мимо утром, дверь была приоткрыта. Толкнула ее и увидела... вот это.

—Где она сейчас?

—Ее увезла «скорая». Нервный срыв. В обморок грохнулась, едва первые сотрудники приехали по ее же вызову.

Я кивнул, мысленно собирая пазл. Взрыв, который не разбудил район. Тело, которое пролежало до утра. И соседка, которой стало плохо не при виде трупа, а при виде копов.

Любопытно. Крайне любопытно.

Я еще раз осмотрел тело, на этот раз быстрым, сканирующим взглядом профессионала, для которого туман рассеялся.

—Известно, что ему так разнесло голову?

— Пока нет, — отозвался Кен. — Но, судя по тому, что у него и кистей рук нет, явно что-то, что он держал в руках. Сдетонировало прямо в руках.

Я медленно провел взглядом по комнате, выстраивая картину в голове. Взорванное лицо, отсутствие кистей... Это уже не просто убийство. Это послание. Или неудачное обращение с чем-то очень мощным.

— Так, Кен, — я повернулся к нему, мой голос снова обрел стальную опору. — Надо пробежаться по соседям. Возьми пару ребят. Вопросы стандартные: кто, что и когда слышал или видел. Я пока осмотрюсь тут повнимательнее.

Пока Кен организовывал опрос, я остался наедине с тишиной мертвой квартиры. Теперь, с ясной головой, каждая деталь здесь должна была заговорить. Нужно было найти то, что все пропустили. Или то, что убийца хотел уничтожить вместе с руками и головой жертвы.

Действовать надо было быстро. Провалы стали накатывать чаще. Эта дрянная болезнь началась после той перестрелки с бандой отморозков. Кусок бетонной плиты, отскочивший от пули того гребаного ублюдка, целившегося мне в голову, угодил мне в висок. С тех пор мой разум стал ненадежным партнером.

Я быстро, почти отчаянно, оглядел помещение, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться до того, как туман снова поглотит меня. Ничего. Пустота. Я подошел к окну, выглянул сквозь залитое дождем стекло. Мрак, огни и вечный дождь — вот и весь ответ, что давал мне город.

От безысходности я опустил взгляд. И он упал на пол возле моих ног. Что-то темное лежало в щели между потертых досок. Я опустился на корточки, кости затрещали. Достал складной нож, ковырнул лезвием.

Это была карточка. На одной стороне — просто гладкий черный пластик. На обороте — штрих-код и магнитная полоса. Ни названия, ни логотипа. Анонимный кусок технологической тайны.

Интересно, черт возьми, откуда она здесь взяласьЯ достал из внутреннего кармана потрепанный блокнот — мой якорь в этом безумии. Под собственным посланием «держись, скоро пройдет» я торопливо, пока мозг еще был чист, вывел:

«Карточка в твоем кармане. Узнай у технарей, что это. Важно.»Сунул блокнот обратно, ощущая холодок пластика в кармане плаща. Еще раз медленно прошелся по помещению, впитывая детали, пытаясь запечатлеть картинку в памяти, пока она снова не поплыла. Но новых откровений не было. Только труп, тишина и ощущение, что главную улику я уже нашел.

Я вышел из квартиры, не сказав ни слова. Оставил Кена и ребят копаться в мелочах. Мне нужно было двигаться. Пошел пешком. Плевать, где там моя машина. Участок был в двадцати минутах хода, и мне отчаянно нужны были эти двадцать минут одному. Без любопытных взглядов, без вопросов, на которые у меня пока не было ответов.

Город вокруг был как грязная акварель, размытая дождем. Я засунул руки в карманы, нащупал ребристый пластик карточки и шершавую кожу блокнота. Два якоря, не дающих мне окончательно уплыть в никуда.

В висках стучало: «Взорванная голова... Нет кистей... Карта...» Осколки, которые нужно было собрать в мозаику, пока мой мозг снова не отключил свет.

Я ускорил шаг. Нужно было успеть донести эти осколки до участка — и до того «меня», который проснется следующим. Пока я еще помнил, что это важно.