Вся правда о диадеме богини

Шадизар Порочный... Город, чьё имя шёпотом произносили в самых дальних уголках Хайбории, и шёпот этот был полон страха и грязного восхищения. Его кривые улочки, вечно тонущие в тени высоких щербатых зданий, были артериями, по которым текла сама скверна. Днём здесь звенело золото купцов и звенели цепи рабов, а ночью звенела сталь наёмников и тихий шёпот тёмных жрецов, призывающих безымянных богов в подвалах под храмами удовольствий. В Шадизаре можно было купить всё: редчайшие яды, запретные знания, чужую жизнь. И так же легко можно было продать свою душу, не получив взамен даже медной монеты.

В самом гнусном из кварталов, где воздух был пропитан запахом дешёвого вина, нечистот и отчаяния, ютилась таверна, подобная гнойному нарыву на теле города. Сюда стекались те, кто был тенью даже в этом городе теней: воры с отрубленными пальцами, убийцы с выжженными на лбу клеймами, дезертиры, продавшие свои мечи и честь. Хозяин заведения с заискивающей улыбкой наливал им разбавленное пойло, зная, что любой из его посетителей за лишний медяк перережет ему глотку.

И среди этого сброда, в самом тёмном углу, сидел он. Варвар с Севера. Огромный, широкоплечий, с копной иссиня-чёрных волос, спадающих на могучие плечи. Он не говорил ни слова, лишь молча рвал зубами плохо прожаренное мясо, и его синие глаза, горевшие во мраке подобно льдинкам, отражавшим пламя костра, следили за каждым, кто входил в таверну. На его коленях лежал огромный меч, и сама его неподвижность была страшнее любой угрозы. Он был чужим в этом городе, диким зверем, запертым в каменной клетке цивилизации, и каждый мускул его тела, казалось, звенел от сдерживаемой ярости.

Внезапно дверь таверны с грохотом распахнулась. Звякнула сталь, и в проёме выросли фигуры городских стражников в конических шлемах и блестящих кольчугах. Их было не меньше дюжины, и острия их копий хищно поблёскивали в тусклом свете масляных ламп. Вперёд выступил капитан, чья самоуверенная ухмылка не скрывала жестокости во взгляде.

– Именем градоправителя! – прогремел его голос, заставив воров и убийц вжаться в свои лавки. – Сегодня ночью была совершена неслыханная дерзость! Из опочивальни сиятельной графини Зоэ похищена кхитайская диадема! И след привёл нас сюда, в эту вонючую дыру! Выдайте вора, и, быть может, я не сожгу это гнездо гадюк дотла!

Посетители молчали, в страхе переводя взгляды друг на друга. И в этой гнетущей тишине с лестницы, ведущей наверх, раздался торопливый стук каблучков.

В зал сбежала женщина. Её тёмные волосы были распущены, а полупрозрачные шелка едва прикрывали пышное тело. Но все взгляды были прикованы к тому, что венчало её голову. Диадема, усыпанная алмазами. Две змеи из белого золота сплетались над её лбом, и неогранённые камни, вплетённые в их тела, сияли нестерпимым, холодным светом даже в полумраке таверны.

– Конан! – выдохнула она, бросаясь к варвару.

Капитан расхохотался грубым, торжествующим смехом.

– Вот и воровка! Взять её!

Солдаты шагнули вперёд, поднимая копья. Женщина вскрикнула и отшатнулась.

И тогда варвар сдвинулся с места.

Одним плавным, звериным движением он вскочил на ноги, опрокинув тяжёлый дубовый стол, словно тот был сделан из тростника. В левую руку он схватил табурет, а правая молнией метнулась к рукояти меча. Раздался свистящий шёпот вынимаемой из ножен стали.

– Беги, Семирамис! – прорычал он, и в этом рёве было больше от дикого зверя, чем от человека.

Воздух наполнился лязгом металла. Табурет обрушился на шлем капитана. Меч варвара описал смертоносную дугу, отбивая удар копья, направленный ему в грудь. Синие глаза киммерийца вспыхнули радостью битвы. В тесном пространстве таверны, среди перепуганных воров и безжалостных стражников, начиналась кровавая пляска, и дикий варвар с Севера был её главным танцором.