Второгодка. Книга 6. Фонд

Выстрел в помещении звучит совсем не так, как на открытом пространстве. В лесу, а тем более в поле, он теряется, превращается в несерьёзный хлопок.

Ручками хлоп, хлоп, хлоп
Ножками топ, топ, топ
Весело покрутимся
Ой, как славно трудимся!

Правда, разносится этот хлопок далеко. Совсем другое дело стрелять в пространстве замкнутом. Это резкий, короткий, но очень сильный удар. Бах! Как маленькая пушка. Звук отражается от стен, многократно отскакивает от одной к другой, от другой к третьей, нагромождая эхо, гулкое и громкое. Пустое помещение с голыми стенами отлично усиливает и размазывает звук. В нём происходят звуковые интерференции и всякая прочая хрень. И слышно его очень хорошо во всём здании, если, конечно, у вас не идеальная звукоизоляция, как в звукозаписывающей студии.

Никита шарахнул из своего «Макарова». Кисло запахло порохом.

Зрачки его расширились и стали неестественно огромными, будто не я, а он был здесь пришельцем из другого мира. Только вот, мира явно недоброго. В глазах его полыхало чёрное пламя и, вообще, он был сейчас похож на демона, на посланника смерти, явившегося доделать свою работу. Вечный бунт. Вечный мятеж. Вечная злость. Вечная боль. И вечная геенна. Огненная, естественно.

Позади меня с грохотом распахнулись двери, в комнату вбежали люди, раздались звуки тяжёлых торопливых шагов, резкие голоса, лязг, грохот. Но я не обращал на них внимания. Я стоял, не шелохнувшись, и смотрел в глаза своего лучшего друга. Некогда лучшего.

Он за тридцать лет, прошедших с тех пор, как прервалась наша дружба, отвык видеть во мне близкого товарища. А для меня прошло не так много времени, и боль от потери этого человека превышала огорчение, которое он мне причинил. Он будто стал чёрным ангелом…

Не понимая, что происходит, он выстрелил ещё раз.

Я дёрнулся, словно принимая пулю, будто встречая её грудью, но не упал. Это я сделал из хулиганских побуждений, признаюсь. Бывало, всплывала у меня иногда такая дурацкая шутовская чёрточка. А ещё от злости. Я был страшно зол на него.

На самом деле выстрелы, даже такие громкие, не могли причинить мне вреда, потому что патроны были лишены пуль — как в кино. Да, это был дурацкий киношный приём. Там часто плохому персонажу дают пистолет без пуль. А он жмёт, жмёт, жмёт на спуск, всё сильнее увязая в силках протагониста. Я заменил патроны, потому что не сомневался, он захочет стрелять именно из этого ствола.

Сентиментальный пижон.

— Мы так хорошо знаем друг друга, что даже не интересно, — усмехнулся я.

Больше он не стрелял. Да ему бы уже и не дали. Его уже брали за руки, тянули, ломали, надевали наручники. Работал спецназ ФСБ. Чердынцева не было — он вроде как состоял в резерве, хоть и действующем, так что в операциях участвовать не должен был. А Садыку, разумеется, это было не по статусу.

Меня тоже приняли крепкие руки людей, защищающих наш покой, но без наручников и применения силы. Вывели из здания, сняли маленький незаметный микрофон и отпустили восвояси.

— Завтра вас вызовут, — сказал человек в скафандре, бывший, должно быть, старшим.

Меня даже не подкинули до дома, так что пришлось вызывать тачку. Я забрал от ресторана машину, добрался до дома, взял другие телефоны и позвонил айтишнику Мишке.

— Здравствуйте, товарищ генеральный секретарь, — усмехнулся я.

— О! Здорово, Серёга.

— Ну что, готов потрудиться на благо Отечества?

— Труд сделал из обезьяны человека, — сказал он. — Так что негоже и мне отказываться.

— Про обезьяну замечание спорное, — усмехнулся я. — А по поводу того, чтобы не отказываться — это правильно.

— Ну заезжай тогда, — ответил он.

На этом разговор закончился.

Я вышел, сел в свой «Ларгус», который пока ещё у меня не отобрали, и рванул к Мишке на Пионерский. Он вышел и мы поехали в его тайный офис. Ехать пришлось почти туда же, где я уже был этим вечером.

Там, где раньше стояли заводы, сейчас расположился производственный кластер. Здесь размещались офисы крупных операторов связи, интернет-провайдеров или что-то ещё такое, связанное с техникой.

— Вообще, — сказал генсек, — ты первый человек, кого я пускаю в свою аппаратную.

— Что же, большая честь, — кивнул я. — Я это ценю, Михаил. И буду просить разместить мемориальную доску. Но без указания имени, мы же всё-таки подпольщики.

Миша шутки не оценил и нахмурился.

— Но если говорить максимально серьёзно, ты же знаешь, я кремень. Не беспокойся, от меня информация от твоём штабе никуда не попадёт.

Он кивнул.

— Но ты, похоже, очень крутой, — добавил я, рассматривая современные здания, возникшие между старыми производственными цехами. — Аренда тут наверное сопоставима с покупкой однокомнатной квартиры.

— Наверное, — сказал он. — Точно не знаю. Я-то вон там, с другой стороны, арендую. Объезжай, объезжай. Ещё немного вперёд.

Миновав освещённые новостройки и ревитализованные старые мануфактуры, мы подъехали к зачуханному и довольно ветхому строению и остановились у него. Это была панельная халабуда промышленного вида. Типа котельной, в которой мне довелось побывать на базе у Харитона.

Никакой охраны не было, правда дверь была закрыта на замок. Мишка приложил чип, и замок открылся. Мы оказались в не очень чистом тамбуре, вышли к лестнице, поднялись на третий этаж и, пройдя по длинному угрюмому коридору, подошли к хлипкой двери, обитой ДВП. Открыть такую дверцу можно было даже ногтем.

Но не всё оказалось так просто. За этой дверью обнаружилась вторая — похожая на дверь сейфа, находившегося в винном погребе у Кати.

Когда мы зашли внутрь, я обалдел. В маленькой, крошечной комнате было полно техники. Повсюду стояли разобранные компьютеры, соединённые между собой немыслимыми цветными проводами. Дальняя стена была заставлена стеллажами, забитыми всевозможным железом.

— Ничего тут у тебя командный пункт прям, — удивился я.

— Ну да, есть такое, — довольно усмехнулся Михаил. — Я ещё майню помаленьку. Притыриваю электричество. Мне тут ребята помогли по-братски за маленькую денежку. Подцепился. Здесь гиганты за стеной, у них знаешь какой расход, и как бы моя капелька в их море кажется не особо заметной.

Мы подошли к столу, на котором стояло несколько мониторов — вертикальных, горизонтальных, изогнутых… В общем, разных.

— Михась, я знаю, что ты компьютерный гений. Но такое… Я обалдел, честно тебе говорю.

— Что, только сейчас понял, что ли? — засмеялся он.

— Что ты гений? Нет, всегда знал, но сейчас убедился, что ты ещё и пилот звездолёта.

— Добро пожаловать в мой космический корабль «Энтерпрайз».

— Короче, товарищ генсек, у тебя здесь всё как в фантастических фильмах про будущее.

— Будущего нет, Серёга, — усмехнулся Михаил. — Будущее уже наступило. Вот оно, смотри. Вот это, вот это и вот это тоже. А эти три станции мне денежку добывают. Немного, но и на том спасибо.

— Это как они тебе денежку добывают? Банки заграничные взламывают.

— Майнят, майнят.

— Это типа как в шахте, что ли?

— Так и есть, — рассмеялся он.

— Ну да-да, я в курсе, читал кое-что…

— Но я тебе скажу так, если платить за электричество официально, чтобы заработать хорошие деньги, тебе надо миллион таких станций поставить. И этим занимаются очень крутые и богатые дяденьки. Ну, или очень хитрожопые дяденьки, которые могут присасываться к чужому электричеству, как правило, к государственному.

— Как ты, да?

— Ну да, — усмехнулся он. — Но если я тут начну ещё ставить оборудование, то сразу будет видно, что попёр расход сумасшедший. Меня быстро вычислят. Это мне надо свою атомную станцию иметь. К тому же компы для майнинга очень быстро устаревают, потому что алгоритм постоянно усложняется. В общем, есть своя специфика.

— Ну и что ты ещё, кроме добычи полезных ископаемых, здесь делаешь? — усмехнулся я.

— Что я делаю? Вот смотри.

Он сел за стол, положил руки на странную клавиатуру, разрезанную пополам и разнесённую по в стороны стола, и, не глядя на кнопки, начал щёлкать клавишами и катать колобок, вмонтированный прямо в эту клавиатурку.

— Видишь?

На большом экране замелькали окошки с изображением улиц и проезжающих автомобилей.

— Знаешь, что это такое? Это система… слежения за дорогами, камеры дорожные.

— Ты же говорил, не можешь.

— Так вот, это потому что у меня велосипеда не было. А теперь смог. Теперь можно делать что хочешь.

— А можешь найти конкретную машину в конкретную дату и на конкретном участке?

— Ну да, если ещё время знать — вообще хорошо. Только у меня по нашей области система.

— Да, примерно время я тебе скажу. Можно проверить на всех участках, где она могла засветиться?

— Давай посмотрим.

Я назвал Кукушины номера и марку.

— Ладно… сейчас погоняем, поищем… Да…

Он нашёл довольно быстро.

— Стоп, стоп, вот она! — воскликнул я.

На одном из кадров моё лицо было отчётливо видно.

— Блин. А можно тут как-то фейс замазать? — спросил я.

— Так, можно попытаться вообще эту машину убрать

— Круто! И другую вместо неё врезать?

— Врезать тоже можно, конечно, но это будет реально геморрой. Надо взять отсюда кусочек, сгенерить новый, прогнать через нейросетку, сделать изменение видео и вставить обратно. Гораздо проще организовать в этот момент просто чёрное пятно, типа сбой в камере и всё.

— Выпелить типа? В принципе, можно и так…

— Давай сделаем, — согласно кивнул он. Но это тоже как бы просто… Условно говоря, просто. Часа полтора займёт.

— Слушай, а тебя не отследят? Нейросеть же всю инфу в облаке держит.

— Я большинство задач решаю на локалке. Думаешь, зачем мне тут такое крутое железо? Короче, в подробности вдаваться не буду, но меня хер отследишь.

— Ладно, всё, понял. Просто спросил, чтобы быть спокойным. Давай ещё сделаем, что собирались.

— Ну, конечно. Бери стул, садись рядом. Только тут вообще небыстрая фигня. Кофе будешь? Правда, только растворимый.

— Можно.

Миша включил чайник, достал банку кофе, пакетик с конфетами. В общем, я провёл у него времени дохренища. Но зато был доволен результатом. Пару раз начинал засыпать, клевал носом. Пришлось даже хлебнуть из его личных запасов Red Bull. Так что, когда я вышел от Михаила, прошла уже половина ночи. А он остался в своём КП, сказал, надо ещё чем-то там позаниматься.

***

Я подъехал к Щегловскому заводу с другой стороны, бросил машину и проник на территорию, занятую большими ангарами местной складской фирмы.

Наверняка где-то здесь была охрана. Пробить это дело генсек не смог, так что приходилось быть начеку. Понадеявшись, что в это время охранник сладко спал, а не сидел, прилепившись к монитору, я, очертя голову, рванул на территорию.

Подморозило. Небо очистилось, и звёзды освещали мой ночной путь. Фонари на территории не горели, но это, пожалуй, было и к лучшему. Снег, замёрзнув, хрустел и ломался под ногами.

Я подскочил к железобетонному забору, подтянулся, закинул ноги и аккуратно спустился с другой стороны. Не спрыгнул с верхотуры, чтобы не поднимать шум и грохот, а повис на руках и, разжав пальцы, соскочил вниз. И пошёл, пошёл, пошёл вдоль бетонной стены.

Два раза чуть не упал, поскользнувшись на льду и раз запнулся за кусок арматуры, который поднял и прихватил с собой. Шёл хрустко, шумно, да ещё и запинался и скользил, но никакие собаки и другие чудища на меня не кинулись.

Я сжимал в руке кусок арматурины и, пытаясь слиться с забором, двигался вперёд. Дойдя примерно до того места, которое мы определили по карте, раздобытой Мишей, остановился, осмотрелся и перекинул через забор арматуру. Прислушался. Было тихо.

Тогда я подпрыгнул, зацепился за верх забора и снова подтянулся наверх. К счастью, никакой колючей проволоки здесь не было. Перекинув ноги, сполз на землю и оказался во дворе метрах в пятидесяти от административного корпуса. Подбежав к сложенным чуть впереди большим катушкам с кабелями, я выглянул и осмотрел двор.

Здесь, насколько мне было известно, собаки тоже не водились. Хотя кто их знает, может быть, их выпускали по ночам. В отличие от складских территорий, освещение здесь было. Камеры тоже были. Одна у ворот. Вторая у склада готовой продукции. У этого административного здания камер быть не должно. Вроде как сказал Миша. Да я и сам их не видел сегодня, хотя внимательно смотрел.

Я постоял за катушками, прислушался, всё было тихо. Поискал свой кусок арматурины на всякий случай и выдвинулся к зданию. Всё было по-простому, без навороченных технологий безопасности, по принципу «да что у нас взять-то можно». Я, собственно, брать ничего не собирался. Наоборот, хотел оставить кое-что своё.

Дверь была закрыта, захлопнута. Я пошевелил её, подёргал туда-сюда, вроде только на язычок. Посветил телефоном. Да, всё было, как я и ожидал. Я достал подготовленный заранее кусок тонкого пластика. Когда я уходил сегодня отсюда, осмотрел и дверь, и камеры, но на всякий случай попросил Михаила проверить.

Ничего другого не обнаружилось. Я просунул пластиковую пластину в щель и начал потихоньку шевелить дверь вперёд-назад, пытаясь отжать язычок. Собака… дверь громко стучала, могла перебудить весь город, не то что ночного сторожа этой шарашки. Мышь нервно царапнула по желудку. Да тихо ты…

Наконец, дверь поддалась и со скрипом, падла, открылась. Я шмыгнул внутрь, закрыл створку и прислушался. Только шёпот призраков… Следов сигнализации не было, поэтому я защёлкнул замок и пошёл спокойно. В здании было темно и тихо. Я поднялся на второй этаж, освещая путь фонариком, и подошёл к дверям, за которыми уже был сегодня. Дверь в бытовое помещение была распахнута. Я зашёл, прикрыл её, постоял, привыкая к темноте, и двинулся к окну. Фонарик выключил.

За окном царила ночь, чёрная, неласковая, с ледышками звёзд и далёким заревом городских огней. Подойдя к окну, я присел и вытащил из кармана маленький пластиковый брелок с нелепой картинкой. Это был диктофон, купленный мной на «Али». Я положил его на пол под батарею, отцепив от колечка и перевернув картинкой вниз, чтобы не привлекал внимание.

Прислушался. Всё по-прежнему было тихо. Пошёл к двери и уже практически дошёл до неё, когда в окно ударил луч света. Донёсся звук мотора, голоса. Это явно был грузовой автомобиль. Захлопали двери снаружи, заговорили люди.

Твою мать, что им надо посреди ночи! Я вернулся к окну. Осторожно, чтобы не быть замеченным, выглянул. Машина стояла у цеха напротив административного здания. Ходили мужики в чёрных грубых робах. Погрузчик вывез из открытых ворот поддон, на котором стояли коробки, замотанные пластиком.

В принципе ситуация была даже благоприятной. Охранники, грузчики, кто-то ещё — все толпились около грузовика. Вероятно, долго это не продолжалось бы, но пока всё внимание было отвлечено, я рванул по лестнице, подскочил к двери, приоткрыл, выглянул, убедился, что никого нет, и вышел наружу.

И тут же из-за угла появился человек. Твою мать! Арматура! Я оставил её наверху на подоконнике… Тренировать голову надо, а не так просто… Блин…

— Слышь, парень, — обратился ко мне дядька лет пятидесяти. — Где тут гальюн у вас?

— Чего? — напрягся я.

— Туалет где? — переспросил он.

Где туалет, я знал, смотрел планы территории.

— А-а-а... Вон там, видишь, где угол. Метров сорок. Сразу за углом.

— А чё, в управе нету?

— Есть, но по ночам закрыто.

Я захлопнул дверь.

— Понял, — недовольно проскрипел он и двинул, куда я его послал.

А я рванул к забору, туда откуда пришёл. Место это было закрыто от взглядов аккуратно сложенными катушками. Я перемахнул через забор, прошёл в обратную сторону по складской территории, ещё раз перелез и спрыгнул на той стороне. Зачёт по преодолению полосы препятствий был у меня в кармане. Уф-ф-ф….

Глубоко вздохнув, я двинул к машине. Никаких угроз и опасностей я не заметил, и мышь под сердцем, обладающая обострённой интуицией, тоже ничего не почувствовала.

— Вот и хорошо, — сказал я себе под нос, открыл дверь и уселся за руль.

Подъехав к дому, во двор заезжать не стал. Бросил машину со стороны стройки, обошёл по улице и свернул к себе во двор. У подъезда стояла чужая машина. Старенький крузачок. Внутри никого не было, стёкла подёрнулись инеем. В общем, ничего подозрительного.

Я подошёл к подъезду и приложил чип. Замок закурлыкал на весь двор, извещая общественность о возвращении домой ночного гуляки. Зашёл в подъезд, сделал пару шагов, включился свет. Тихонько, не топая, я поднялся к себе и так же тихо достал ключи. Вот только дверь открыть не успел. Сверху, тоже очень тихо, но быстро спустились двое парней. Я глянул на них и моментально узнал их прямые чёрно-рыжие бороды.

— Ты где ходишь? — с лёгким акцентом спросил один из бородачей. — Задолбались ждать. Поехали.

— Куда? Ночь на дворе.

— Раньше приходить надо, — ответил второй.

Это были телохранители Давида Георгиевича.

— Разговор есть, — недовольно пояснил первый.

Отказываться смысла не было, так что возражать я не стал. Машина у подъезда принадлежала им. Судя по инею ждали меня они действительно долго. Один из этих практически близнецов сел за руль, а второй вместе со мной забрался на заднее сиденье.

— Далеко ли поедем? — уточнил я.

— Неблизко, — ответил водитель.

Больше за всю дорогу никто ничего не сказал. Мы проехали через весь двор, объезжая шлагбаум, выкатили на улицу, медленно проехали мимо нашей школы, добрались до перекрёстка, ушли направо и потом снова направо на Кузнецкий. И, разумеется, на мост. Дорога снова вела на тот берег.

Я бы не удивился, если бы мы поехали на улицу Роз, в сторону Осиновки или Зелёной поляны. Но нет, меня повезли в сторону Рудничного, а дальше в Кировский.

— Куда-то вы меня в интересные места везёте, — усмехнулся я, но ответа не удостоился.

Минут через двадцать, проехав очередной шанхай, мы подъехали к частному дому на тупиковой улице в окружении таких же покосившихся и видавших виды строений. Неясные тающие тени от жёлтых тусклых фонарей растворялись в морозной сырой черноте, и от этого всё вокруг казалось загадочным. Мы заехали во двор и вышли из машины. Пахло углём и копотью.

Нас встретил явно бывший зэк с холодными безжалостными глазами, толстой мордой и бритым черепом. В дом мы не заходили, но крыльцо было хорошо освещено и от веранды тоже шёл свет.

— Сюда, — равнодушно бросил хозяин.

Он подвёл нас к небольшой пристройке, черневшей с противоположной стороны дома. Там была отдельная дощатая дверь со щелями. Он дёрнул её, шагнул внутрь и начал спускаться вниз.

— Лестница! — предупредил толстомордый и щёлкнул выключателем.

Загорелась тусклая лампочка. Внизу показалась дверь. Он открыл её ключом и обернулся с выжидательным выражением.

— Чё встали?

Я с одним из охранников спустился, второй остался наверху.

— А что это за хрень? — возмутился я. — Вы ничего не перепутали?

— Заходи, гостем будешь.

Подвальное помещение выглядело пустым, холодным и тёмным. Свет давала одна лампочка на голом куске провода, свисавшая с низкого потолка. Стены были выложены из крупного шлакоблока с грубой шершавой фактурой и побелены известью. Из мебели тут имелась широкая и грубая деревянная лавка да ведро в углу. Пахло сыростью и плесенью.

Я почувствовал себя Штирлицем после того, как переносил жёлтый чемоданчик русской радистки, но комментировать эти казематы не стал. Молча огляделся, покачал головой.

— Батя, одеяло принеси, — кивнул я. — Чёт тут у тебя нежарко.

Хозяин глянул мельком и безучастно, как на барашка, приготовленного к празднику, но ещё не знающего об этом.

— Жди, — сказал один из телохранителей Давида и вышел.

Раздался звук закрываемого замка. А потом ещё и стук, будто дверь прижали чем-то железным, вроде лома. Ну что же… От тюрьмы и от сумы не зарекайся. Я опустился на лавку и прилёг на бок. Было холодно. Поспать в эту ночь мне, скорее всего, не светило…