Второй день

Второй день

ЗА ЗУБЦАМИ

Строго говоря, это выражение было не совсем корректным – большая часть Администрации располагалась отнюдь не на территории Кремля, а в огромном и довольно беспорядочно застроенном квартале между двумя площадями – Красной и Старой. Но название прижилось уже давно, и использование его в бюрократическом сленге служило как бы признаком принадлежности к тем, кто причастен. К началу второго дня «за зубцами» внешние проявления происходящего понимали уже не плохо. Итоги первого дня уже подвели, общую картину по стране получили, да и информация из-за границы многое прояснила. Зона поражения продолжала перемещаться вокруг глобуса, и из-за разницы во времени стало понятно, что она пошла как бы на второй круг. Ключевым вопросом в этих условиях сначала стал вопрос, где и как можно укрыться от воздействия луча.

Военные сразу же предложили задействовать по полной систему гражданской обороны, однако, к счастью – лишней паники только сейчас и не хватало, своевременно были получены данные об исчезновении людей в метро, в том числе и на самых заглубленных питерских станциях и линиях, части дежурных службы в бункерах, причем даже в основных, и членов экипажей подводных лодок, находившихся на боевом дежурстве в подводном состоянии. Напрашивался простой вывод: ни земля, ни бетон, ни толща воды от излучения не спасают. Оставалось надеяться только на то, что явление просто в какой-то момент прекратится. И до этого момента надо было удержать страну от сползания в пропасть.

За этим коротким выводом стояла огромная практическая работа по сбору, систематизации и анализу информации, которая, как обычно и бывает в критических ситуациях, часто состоит из противоречащих друг другу сведений, содержит умышленные и неумышленные фактические ошибки, да еще и подвержена влиянию людей, которые с ней работают. Дальше надо было вырабатывать решения, как кадровые, так и организационные, ставить задачи, отслеживать выполнение принятых решений.

Олегу за эту первую ночь удалось поспать лишь пару часов на диване в его рабочем кабинете. Хорошо хоть, в здании было относительно тихо. Вернее, шумно и оживленно было на руководящем пятом этаже, где этой ночью появлялись люди вмундирах, пожалуй, всех существующих в стране служб, церковных облачениях, просто в штатском. Мобилизация охватила всех. На его, четвертом этаже особой суеты не было. Подразделения Администрации здесь сидели вперемешку, а контакты между ними особо не поощрялись. Или, вернее, было не очень принято вести с коллегами из других управлений праздные разговоры. Так, поздоровались, погоду обсудили и ладно. Да еще и окно у Олега выходило в похожий на классический питерский колодец внутренний двор. А там вообще никогда ничего не происходило. Идя порой на работу по пустым высоким коридорам с ковровыми дорожками и старыми одинаковыми филенчатыми дверями, Олег ощущал, что он как будто переместился в прошлое на машине времени. На огромный сейф у себя в кабинете, от которого ключа ему так и не дали, притащив вместо этого небольшой новый, он вообще поглядывал с ужасом – кто его знает, что там хранится и с каких времен. С удивлением он обнаружил, что сменявшиеся хозяева кабинетов часто оставляли после себя целые кипы уже ставших ненужными бумаг без особых грифов. Видно, рука не поднималась выкинуть, хотя нужда в них уже и пропала.

Три компа разного назначения на столе в этих условиях были не просто связью с реальным миром, но как бы и гарантией того, что он существует. Сейчас эта реальность захлестывала. Уже вчера Олегу пришлось работать и за себя, «и за того парня» - сотрудники пропадали и в их управлении. Получить и обобщить необходимую информацию удалось не сразу и с большим трудом. Многие и официальные, и личные, наработанные не за один год, коммуникационные линии давали сбой, но при помощи перекрестной проверки и многочисленных запросов различных ведомств, ему удалось более или менее составить картину происходящего в его секторе ответственности. Картина была удручающей. Дело было не только в образовавшихся на многих ключевых позициях кадровых дырках. Заменить, в конце концов, можно почти каждого, тем более, что в большинстве случаев при нормальных обстоятельствах такая замена – это своеобразный кадровый лифт. Однако, сейчас и лифт этот мало кого интересовал, да и просто многие оставшиеся на своих местах как будто отупели или впали в прострацию. А кто-то просто тупо запил. Не помогало даже такое проверенное средство как звонок из Москвы, из Администрации. То, что вчера казалось страшным и ужасным, сегодня было просто смешным.

С этими невеселыми мыслями Олег и отправился в 9 утра на совещание к шефу.

Кабинет, куда его пригласили с коллегами, был очень не простым. Когда-то давно, в другой истории, тут сидел Генеральный, и, надо отдать должное последующим хозяевам, они постарались максимально сохранить историческую идентичность.

Нынешний хозяин кабинета был краток:

- Примерно через час мы окажемся под ударом, - военную терминологию в последнее время в стране любили, - эта хрень прошла Урал и сейчас в Поволжье. Наша задача: пережить этот удар, подстраховывайте друг друга и, главное, держите свои регионы! Управляемость должна сохраняться! Аппараты полпредов ориентированы на ту же задачу, привлекайте их. Все ясно?

- Бесполезно, - Олегом овладела какая-то бесшабашность, и он заговорил так, как не говорил никогда раньше, - если там врезало как вчера, вертикаль, можно считать, окончательно рухнула. Мы поймем это очень скоро. Если что-то и останется, то только отдельные энтузиасты, но сколько они продержатся…

- Что за разговор! – вскипел хозяин кабинета, - привлекайте всех! Службы, парламентариев, нашу партию, наконец! У нас огромный ресурс!

- Был, - Олега понесло, - пока все было хорошо. А эти все сейчас там же, где они были в прошлом году, когда колонны шли на Москву. Испарились, - он криво усмехнулся. Слово это сейчас прозвучало как-то особенно двусмысленно.

Это был удар ниже пояса. В прошлом году, когда в воздухе запахло порохом, хозяин кабинета и сам быстренько слинял из города. Он бы и сейчас не стал задерживаться, но было не понятно, куда бежать.

- И что вы предлагаете? – времени оставалось мало, мысли хозяина кабинета занимала бутылка коньяка в комнате отдыха – уж очень хотелось как следует выпить до удара, но разговор надо было закончить.

- Надо поднимать народ. Объяснить, наконец, людям, что происходит – в рамках известного нам, конечно. Призвать к взаимопомощи и порядку, объяснить, что никто нам не поможет и надо держаться. Просто держаться. Возможно, до конца. Сказать это должен сами понимаете кто. И прекратить этот балаган на телевидении и в сети с экстрасенсами и попами.

- Вы с ума сошли! Это что, расписаться в собственном бессилии? А если пронесет, кто с нами потом после такого разговаривать будет? А у нас такие планы намечены! И с факторами отвлечения… Это сейчас суперважно! Если люди все равно пропадут, пусть у них хотя бы до конца иллюзии сохраняются. Специально решили интернет не трогать. Не дай бог, люди уйдут от экранов и выйдут на улицы. Кто их остановит? Что с силовиками знаете?

- Да уж…

Так неформально и окончилось это совещание. Последнее в таком составе. Олег пережил и этот, и следующий день, много чем занимался позже, а через пару месяцев судьба – вот же любит она с нами играть – вновь привела его в тот же кабинете, теперь уже в качестве его хозяина. Потому как необходимость управления страной никто не отменял.

ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ

Армия, да еще в период боевых действий, не та структура, которую можно поставить в тупик неожиданными потерями. Более того, она так и устроена, что большинство командиров готовы занять следующую ступеньку на карьерной лестнице, и стремятся к этому. Так что даже после обидных – не боевые же – потерь в результате удара второй волны хаоса в штабе отдельной бригады не наступило. Комбриг обсудил с новым начальником штаба сложившуюся ситуацию, оперативно подписал приказы о новых назначениях, и совсем уже было собрался выпить, наконец, стакан почти черного чая, как в его землянку без доклада и без спроса вломился офицер особого отдела.

- Беда! Во втором батальоне… Братаются…

- Что?! Кто? С кем? Как это? – реакция комбрига была понятной. Он и слово-то это не сразу вспомнил, а всклокоченный вид особиста сказал ему очень много. Комбриг его в такой ажиотации никогда и не видел.

- С кем, с кем… Понятное дело с этими… С братским народом, - особист почти выплюнул эти слова. Военному человеку вообще неблизка и непонятна политическая риторика. Противник он и есть противник, и никакого братства с ним быть не может. Все просто и ясно.

- Это что же, - комбриг лихорадочно пытался вспомнить хоть что-то из истории, что хоть как-нибудь напоминало бы происходящее, - такое, вроде, только в конце Первой мировой было?

- На самом деле не совсем так, - в специальных вопросах особист был подкован лучше, - в 44-м кое-где началось с финнами после перемирия. Но тогда это быстро пресекли и старались потом о таких делах вообще нигде не упоминать.

- Блин, - комбриг на самом деле высказался менее корректно, - и что теперь делать?

- Пресекать и срочно. Это такая зараза, если расползется…

- Связь мне со вторым батальоном! Срочно! И ты не уходи никуда. – комбриг справедливо решил, что особист ему в качестве свидетеля не помешает, да и по ходу дела, может, подскажет что умное.

Во втором батальоне на хозяйстве был начальник штаба. Приказа на него еще не было, но в отсутствие комбата кому и командовать, как не ему. Ответил сразу. Доложил, как положено, но о происшествии пока не упомянул.

- Что у тебя там происходит?! – гремел комбриг, - Доложи срочно!

Начштаба – кадровый и достаточно строевой – мямлил и запинался как какой-то паршивый интеллигент.

- Это на высотке… Там наше охранение… Из шестерых двое пропали… А к ним какой-то местный дед подошел. Ну, с самогоном. Вроде, предложил выпить за помин душ пропавших, ну и самим подготовиться. Они и выпили. И позвали еще наших с основной позиции. Лейтенант с ними не пошел, а остальных как удержишь… Все на взводе. Им всем того, что дед принес, не хватило. Дед с двумя нашими за добавкой пошел, а вернулся, вроде, и с добавкой, и с нашими, и с тремя украми – они к деду за самогонкой пришли. Самогонка опять быстро кончилась, и укры обещали еще принести. Кто уж там к ним ходил, я не знаю, но принесли и от них, и с нашей основной - спирт у фельдшера взяли. Да, и фельшер с ними пошел. Народу там, в общем, собралось с полсотни – и наших, и укров. Пили, потом, вроде, подрались немного, а сейчас поют. С час уже.

- Что поют? – сказать, что кобриг от этого доклада обалдел, ничего не сказать, - и откуда ты все это знаешь?

- Сейчас конкретно «Темную ночь» поют. И, что характерно, по-русски. Хорошо поют, мы тут заслушались. Мне наш радист оттуда иногда докладывает, а сейчасгромкую связь подключил . Хотите я и Вас подключу? Да, и еще он сказал, что их комбат меня к себе приглашает. Прямо его слова передали: если нам всем все равно труба, то чего ради мы тут будем убивать друг друга. Лучше выпьем напоследок. Вроде как из взаимного уважения. А из других рот пока не докладывали, но там тихо – не стреляют, так что все может быть.

Слушать дальше у комбрига сил не было. Он отключился от связи с батальоном. Промелькнувшая было у него еще утром мысль воспользоваться потерями и растерянностью противника, прорвать его фронт и, таким образом, самому прорваться в генералы, исчезла бесследно.

- Слушай, - обратился он к особисту, - а ты какие песни любишь? Я, вот, еще с суворовского «Там вдали за рекой». Слышал в варианте «За рекой Ляохэ»? Слова знаешь? – и он выплеснул остывший чай на пол землянки. На карьеру, похоже, можно было окончательно наплевать. Да, похоже, не стоили уже ничего былые заслуги, должности, звания и награды. Так отчего же не спеть напоследок? А уж в какой компании – это кому как повезет.

Комбриг ошибался. Именно ему было суждено пережить и третью волну, собрать железной рукой остатки обезлюдевших батальонов – своих и противника – встряхнуть отчаявшихся людей и затем поддерживать хоть какую-то видимость порядка в обширном районе, до предела насыщенном оружием и бесконтрольными вооруженными людьми. Постепенно район, который он контролировал, становился все больше, на прежние границы все уже давно наплевали и под его руку охотно шли соседние области и губернии с обеих сторон бывшей границы. На погонах завелись генеральские звезды, и в один прекрасный день из столицы пришло лестное предложение министерского кабинета. А то самое братание на безымянной высоте вошло в учебники истории чуть ли не как отправная точка в процессе преодоления затянувшегося конфликта и начале новой эры в истории Дикой степи.

ИЗ УЗИЛИЩа

Как ему удалось пережить первую волну, полковник, начальник СИЗО понять просто не мог. Кстати, не все его коллеги и пережили. И дело было не только в ее воздействии на человека. Ведь что такое для начальника подобного учреждения неожиданное массовое исчезновение части контингента – из всех камер сразу! – и сотрудников? Про пришельцев тут лучше и не заикаться, это – организованный и хорошо подготовленный побег, осуществленный с помощью подкупленных сотрудников – его подчиненных. Хуже с точки зрения служебных последствий и кадровых перспектив может быть только откровенный бунт. Тут хорошо, если отставкой отделаешься, а то можно и самому по ту сторону решетки оказаться. Так что разное с его коллегами случалось: и инфаркты, и гипертонические кризисы были, а в паре мест – там на востоке, где все это только началось, - начальники и пулю в висок себе пускали. Кто-то вообще пропал, и не во время прохождения волны, а через пару часов. Скорее всего, просто испугались, что если начнут копать, то вскроется что-то уж слишком серьезное.

Именно особый характер системы и принятый в ней порядок срочно информировать центральное управление о серьезных ЧП несколько облегчили ситуацию для учреждений столичного региона. Приятель из центрального управления еще утром первого дня позвонил полковнику и порекомендовал быть начеку, поскольку в учреждениях массово происходит, как он выразился «какая-то непонятная чертовщина». А через 15 минут посыпались сообщения от инспекторов об исчезновении арестантов. Пришлось впервые за много лет активировать режим «Побег», наглухо закрывать все входы и выходы и обшаривать всю территорию. Получилось не очень. Часть сотрудников куда-то пропала. Устроили хороший скандал заблокированные в здании адвокаты и следователи, явившиеся на встречи с арестованными, в камерах началась паника. Слухи какие-то дурацкие стали распространяться. Весь распорядок тюремной жизни полетел к черту, и его хоть как-то удалось восстановить только к вечеру. Обед во время раздать не удалось, и опять началась истерика: голодом морят!

В результате пришлось задержать всю дежурную смену сотрудников – или то, что от нее осталось – и, слава богу, потому в явившейся вечером очередной смене не хватало как минимум трети личного состава. И вот в этих условиях полного бардака надо было еще как-то докладывать в центральное управление о происходящем. Полковник с самого начала каким-то верхним чутьем ощутил, что скрывать ничего не стоит, и попал в десятку. На него даже не орали в ответ на абсолютно безумный, с его собственной точки зрения, доклад, и только остановили его попытку направить поисковые группы в окрестные районы города – смысла в этом не было никакого, а паники повсюду и так хватало.

Утром второго дня полковник уже примерно знал, что ему следует ожидать в ближайшие часы. Все же он работал в системе почти 25 лет, знакомых среди руководителей учреждений у него была масса, а располагались они, преимущественно, на востоке от столицы. Так что десяток телефонных звонков, и ситуация стала понятной. Нет, постигнуть природу и причину происходящего было невозможно, и вообще у него было ощущение, что он балансирует на грани безумия, но было ясно, что скоро последуют новые исчезновения. Так оно и случилось.

Подбив бабки по итогам удара второй волны, полковник попытался доложить их по инстанции, но в управлении уже никто не отвечал. Позвонил коллеге в соседний СИЗО, но и там телефон молчал. Что-то надо было решать. В дверь кабинета постучали. Это был капитан, дежурный по учреждению. Он как заступил вчера на смену, так и дежурил вторые сутки подряд.

- Что тебе? – полковник с удивлением увидел в руках у капитана две стопки бумаг.

- Инспекторы акты составили на всех пропавших, - капитан положил большую стопку на стол, - надо утвердить.

- И сколько всего за два дня?

- Треть.

- Ясно. А это у тебя что? – полковник кивнул на вторую папку.

- Рапорты об увольнении. Практически все написали. Уж если так, хоть с родными вместе… Мой сверху лежит.

- Хотите уйти… И что мне тут с ними одному делать прикажешь?

- А отпустить всех. Были бы еще мужики, рецидивисты там и прочие. И тех сейчас после шести месяцев под ружьем отпускают. Мол, исправились… Ага. А ведь у нас контингент – женщины. Что они, убьют кого-то? Да и вообще, чего теперь говорить. Какие там следствие, суд…

- Отпустить, говоришь… - мысль, казавшаяся еще вчера безумной, вдруг понравилась полковнику. – Послушай, а куда они пойдут? Не все же местные.

- Разберутся, - капитан, похоже, то ли хорошо обдумал это дело, то ли у него были хорошие советники. – Тюремное братство. Не бросят друг друга. Лучше сейчас, пока еще транспорт и связь как-то работают. А то ведь у нас запасов еды на сутки. Если это дольше продлится, мы их что, голодом морить будем?

- А, давай! – махнул рукой полковник. Он вдруг понял, что у него появилась уникальная возможность поступить по справедливости. В виновность доброй половины своих подопечных он никогда не верил.