Второй Всадник

И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч. Снятие второй печати и появление рыжего коня, сидящему на котором «дано бысть взяти мир от земли»

Откровение ап. Иоанна Богослова (Апокалипсис) 6:4

Конь подо мной дрожит. Не от страха — от нетерпения. Он чует запах дыма, крови и пороха… Это его стихия, как и моя… Но я больше не спешу… За тысячелетия я научился терпению.

Внизу горит очередной Мир. Не планета — она останется. Горит Мир людей, их иллюзий, их надежд… Языки пламени лижут небоскребы, дым заволакивает дороги, по которым бредут потоки людей... Каждый человек несет свою боль, несет как рюкзак за плечами…

Не я зажег этот огонь. Я давно уже не зажигаю. Люди научились разжигать войну сами. Я лишь наблюдаю, как они горят в собственном «творчестве»...

Правило первое скрыто в дыму: когда мир рушится, спасай не вещи — спасай свою способность чувствовать. Боль означает, то, что ты еще жив.

Маленький мальчик внизу плачет над матерью. Его слезы жгучие как пламя, которое пожирает их дом. В этих слезах больше человечности, чем во всех речах политиканов, что довели до этого дня. Дитя не знает о нефти, территориях, странах мира. Он знает только одно — мамы больше нет.

Простота… В ней спасение.

Правило второе в детских слезах: сохранение простоты понимания. Зло есть зло, независимо от флагов, под которым оно творится.

Вдалеке идет колонна солдат. Молодые лица, полные решимости умирать и убивать... За что? Родину? Свободу? Интересуют ли они тех, кто послал их умирать? Многие из них завтра уйдут в землю. Но пока они поют песни и верят, что их смерть что-то изменит.

О, наивность юности! В ней больше мудрости, чем в расчетах полководцев.

Правило третье звучит в их песнях: верьте в смысл своих действий, но не слепо. Помните, за что стоит умирать, а за что —жить.

Конь фыркает, указывая копытом на город. Там, в правительственных зданиях, сидят, те кто развязал эту войну. Они не слышат плача детей, не чувствуют запаха горелой плоти. Для них война — это цифры на экране, направление на картах, проценты в отчетах.

Они играют в шахматы живыми «фигурами».

Правило четвертое написано в их холодных глазах: помни всегда — тот, кто объявляет войну, редко умирает на ней первым.

***

Смотрю, как меняет людей война… Война — великий алхимик. Она превращает золото души в отчаяние свинца, а иногда — отчаяние свинца в золото мужества. Ее формула непредсказуема…

Вот идет старик, ведя за руку внучку. Вчера он был учителем и объяснял детям правила арифметики. Сегодня он учится новой математике: граната минус укрытие равняется смерти. Одина краюха хлеба, разделенный на семью, равна еще одному дню жизни.

Но посмотри ему в глаза. В них нет озлобления — в них забота о семье. Война не украла его способность любить. Она лишь показала, насколько глубока его любовь.

Правило света в глазах, пятое: береги тех, кто рядом. В хаосе войны семья — это не кровь, а те, ради кого ты готов выжить.

Женщина в разрушенной больнице перевязывает раненых. Ее руки трясутся, но повязки ложатся ровно. Она не врач, она была продавцом в магазине игрушек. Теперь она держит в руках не кукол, а осколки человеческого тела.

Страх живет в ее сердце, как холодная змея. Но руки не останавливаются. Страх остается, дело продолжается.

Правило шестое в дрожи ее пальцев: бойся, но действуй. Отвага — не отсутствие страха, а решение действовать, несмотря на него.

Группа подростков делит найденную банку консервов. Каждый мог бы съесть все сам — голод точит изнутри, как ржавчина. Но они делят еду на равные части, даже не обсуждая это.

Война убила их детство, но не убила понимание справедливости. В их жестах больше мудрости, чем во всех речах политиков.

Правило седьмое включается между ними: когда всего мало, делите по справедливости. Алчность в темные времена — это смерть души.

Конь поворачивает голову к горящему храму. Там, среди дыма и пепла, старый священник собирает осколки витражей. Не для того, чтобы восстановить — он знает, что храма нет и больше не будет. Он собирает цветные стекла, потому что красота не должна исчезнуть совсем.

Его Бог молчит. Небо не отвечает на молитвы. Но руки продолжают собирать осколки света.

Правило восьмое сияет сквозь пепел: сохраняй красоту, даже если она разбита. В темноте каждый лучик света уникален.

Солдат сидит в окопе и пишет письмо домой. Он не знает, дойдет ли оно до адресата. Не знает, будет ли завтра жив сам. Но пишет о том, как любит, как помнит и как надеется.

Письмо важнее пули. Слова любви сильнее страха...

Правило девятое наноситься чернилами на бумагу: «говори о любви, пока можешь». Смерть забирает дыхание, но слова не могут исчезнуть.

Вижу снайпера на крыше. Он прицеливается в «чужого» санитара, ищущего раненных. Палец на спусковом крючке дрожит. Секундные решения — убить, или нет.

В прицеле не враг. В прицеле такой же человек, который тоже хочет домой.

Снайпер опускает винтовку.

Правило десятое замирает на спусковом крючке: сохранение человечности в нечеловеческих обстоятельствах. Когда все становится дозволенным, помни — не все должно быть сделано.

Мать прячет детей в подвале и рассказывает им сказки. Над головой царит ужас, но в ее голосе нет страха — только любовь. Сказка о принце и принцессе заглушает войну.

Дети засыпают под звуки взрывов, но видят во сне не кошмары, а только чудеса.

Правило одиннадцатое убаюкивает материнским голосом: защищай тех, кто не может защитить себя сам...

Конь нетерпеливо бьет копытом. Он не понимает, почему я медлю. Раньше я скакал впереди армии, в вихре сражений. Теперь я просто смотрю.

Я понял: война начинается не тогда, когда стреляет первая пушка. Она начинается в тот момент, когда люди перестают видеть Человека в других людях.

***

Конь замирает, — момент тишины среди хаоса. Это не затишье перед бурей, это что-то другое... Что-то, что усиливает войну, что усиливает разрушения…

Смотрю в лица тех, кто остался жив. Война изменила твое тело, сломала твои привычки, разрушила твои планы. Но есть то, что она не смогла сломать…

Вон женщина кормит грудью ребенка на развалинах своего дома. Молоко течет так же, как и текла тысячи лет назад. Война может разрушить стену, но не может остановить любовь, превращающую материнское тело в источник жизни.

Правило двенадцатое бьется жизнью в каждом глотке: жизнь сильнее смерти. Жизнь находит способ продолжаться, даже когда кажется, что все кончено.

Мужчина смотрит на последний кусок хлеба, смотрит вместе с собакой. Пес не его — просто бродячий и голодный. Но человек отламывает половину своей скудной пайки.

Доброта не имеет национальности. Она не друг, не враг — она просто есть.

Правило тринадцатое крошится хлебом: сострадание — это то, что делает тебя человеком. Береги его как последнее богатство.

Дети играют в войну среди руин. Их «война» заканчивается дружбой, объятиями, смехом. Они еще помнят, как должно было.

В этой детской игре больше мудрости, чем в стратегиях полководцев. Дети знают главное: после любой войны нужно помириться.

Правило четырнадцатое звенит детским смехом: помни, как прощать. Ненависть — это груз, который несешь ты сам.

Старик учит внука читать, используя обгоревшую книгу. Половина страниц сгорела, но основные слова все еще передают смысл. Знания живут, несмотря ни на что.

Культура живет не в зданиях и книгах — она живет в памяти тех, кто ее хранит.

Правило пятнадцатое читается между строками: передай знание дальше. Ты — звено в цепи, которое не должно оборваться.

Вижу врача, который лечит и своих, и чужих. Для него нет вражеских ран — есть только человеческая боль. Его клятва сильнее приказов командиров.

Профессиональная честь выше.

Правило шестнадцатое бинтует раны: делай свое дело честно, независимо от того, кто перед тобой, или что говорят.

Юноша несет на себе раненого старика. Не родственник — просто человек, который не может идти сам. Спина юноши согнулась под тяжестью, но ноги идут вперед.

Сила не в мышцах — сила в способности взять на себя чужую боль.

Правило семнадцатое гнет спины под тяжестью: помогай слабым. В этом смысл силы.

Конь поворачивается к горизонту. Там, где небо встречается с землей, уже видна новая заря. Не конец войне…

Начнут ли люди понимать, кто они есть на самом деле?..

Правило восемнадцатое встает с солнцем: помни свое истинное имя. Ты не только солдат, не только жертва — ты ЧЕЛОВЕК.

Женщина поет песню над могилой мужа. Песня та же, что пела ему при жизни. Смерть не прервала мелодию, она просто сделала ее бессмертной.

Любовь не умирает вместе с телом. Она превращается в память, а память — в силу.

Правило девятнадцатое проявляется сквозь слезы: жизнь сильнее смерти. То, что ты любил, будет жить в тебе всегда.

Группа людей разных национальностей собирает дрова для костра. Огонь не интересует, кто ты — он греет всех одинаково.

Человечность не имеет паспорта.

Правило двадцатое горит в общем огне: все люди одинаковы. Различия придумывают те, кому выгодно разделять.

Конь встает на дыбы…

Война продолжается, но когда-нибудь люди начнут отказываться быть только пешками в чужой игре. Они вспомнят, что могут выбирать — как умирать, как жить, как любить.

Правило двадцать первое, — правило выбора: ты больше, чем обстоятельства. Даже в аду у тебя есть выбор.

И последнее, что я вижу перед тем, как поскакать дальше — священник отпевающий и «своих», и «чужих»…

Правило двадцать второе, в молитве: война кончается не тогда, когда побеждают, а тогда, когда начинают молиться за ВСЕХ...

***

Пора… Конь подумал об этом раньше меня, он поворачивается к дороге, но я медлю еще мгновение…

Внизу дымится то, что вчера было городом. Завтра здесь начнут разбирать завалы, хоронить мертвых, восстанавливать то, что можно восстановить. Люди будут жить дальше, в этом их главная тайна и главная сила.

Я не был «творцом» этой войны. Я лишь ее свидетель, ее тень, ее неизбежный спутник. Но я видел в ней то, чего не «увидят» генералы с их картами и политики с их речами.

Я видел, что в человеке есть Человек.

Война — это не история о противостоянии армий. Это история о том, что остается в душе, когда все «наносное» сжигается. Это История выбора между Зверем и Ангелом, выбора, который делает каждый для себя самого.

Одни выбирают Зверя — и тогда война торжествует. Другие выбирают Ангела — и война начинает проигрывать, даже если пушки еще стреляют.

Последняя истина, которую я уношу с собой: война — это экзамен на человечность. Кто-то его сдаст, кто-то провалит. Но экзамен сдавать будут ВСЕ.

Конь делает первый шаг. Копыта стучат по камням, как отсчет времени. За нами осталось пожарище, впереди — новая земля, где люди еще учатся воевать, или уже начинают учиться мириться.

Мой путь бесконечен. Пока есть люди, будут и войны. Но я знаю — пока есть люди, есть и то, что сильнее войны.

Всегда будет мать, кормящая ребенка на руинах, будет врач, не различающий своих и чужих, будет человек, протягивающий руку упавшему врагу.

В этом больше побед, чем во всех завоеваниях мира.

Конь переходит в галоп. Ветер развевает мою красную мантию... Но это уже не знамя войны — это знамя памяти о том, что человек может научится оставаться человеком даже в аду.

Впереди горизонт. За ними новые испытания, новые выборы, новые шаги для человечества… и новые войны. Они неизбежны, но война войне рознь…

Я скачу дальше. Но в седельных сумках везу не только смерть — но и правила выживания души.

Для тех, кто готов их услышать. Для тех, кто готов их применить. Для тех, кто готов передать дальше.

Потому что… войны на Земле закончатся не тогда, когда замолкнут пушки. Войны закончатся тогда, когда каждый человек на Земле вспомнит, о том, что он ЧЕЛОВЕК.

И тогда даже я, ВТОРОЙ ВСАДНИК, смогу наконец спешиться и отпустить коня на покой.

А До тех пор — скачу…

***

В пыли за красным всадником остаются следы копыт коня его. Они глубоко вбиты в землю, как напоминание о том, что здесь была ВОЙНА. Но рядом с ними могут быть и другие следы… следы ног ребенка, бегущего к матери, усталого врача, спешащего к раненому, стоптанных ботинок мужчины, оставшегося голодным и пса трусящего рядом с ним.

Эти следы также не врезаны в землю — они врезаны в вечность.

И когда ветер засыплет песком следы копыт войны, следы человечности останутся…

НАВСЕГДА…