Вы пробудили не того. Том 1

— Нет, нет, нет! — пронзительный женский вопль. — Глеб, что происходит?!

— Лена-а-а!..

Их крики, оборвавшиеся оглушительным взрывом, вырвали меня из лап Тьмы.

Я открыл глаза.

Воздух был горячим и густым. Он обжигал ноздри и лёгкие, нёс в себе запах гари, крови и расплавленного металла. Где-то рядом с треском догорало оборудование, скрипели потолочные балки, и в такт этому предсмертному хрипу мигали аварийные огни.

Я знал, где нахожусь.

Подвальная лаборатория. Сердце дома Вороновых. Когда-то стерильная, выверенная до миллиметра. Теперь — растерзанная тень самой себя. Пол покрыла паутина трещин, панели вывернуты, кабели плавятся. На стене — кровь.

И тела.

Женщина была мертва. Металлическая балка пронзила её живот, пригвоздив к стене. В шею вонзился ритуальный поднос, и его изогнутый край торчал из бетона, словно запоздалый упрёк.

Мужчина ещё дышал, но его здесь уже не было. Пустой, невидящий взгляд. Вместо воли — дёрганый рефлекс. Кровь быстро утекала из раны в груди, где торчали рукояти скальпелей. Он хотел боли. Он её получил.

Я подошёл ближе. Тихо. Без слов.

Он меня узнал.

— Этого… не может быть, — прохрипел мужчина, глядя на меня снизу вверх.

Я наклонился ниже, позволяя тёмному пламени медленно стекать с моих пальцев. Оно пробежало по его коже тёмными, маслянистыми волнами. Мужчина задохнулся, ощутив мой холодный огонь, и попытался отпрянуть, но тщетно.

— А ведь ты всегда меня чувствовал, — мой голос был спокоен, почти безразличен. — С самого первого дня.

Он молчал, но я видел, как он вслушивается в каждое слово, пытаясь найти в них спасение или хотя бы объяснение.

— Вы ведь нашли одинокого, испуганного мальчика без семьи. Дали ему фамилию, крышу над головой и жалкое подобие заботы, а потом просто подселили в него кристалл. Ничего личного, верно? Просто очередной проект. Просто магия.

Я шагнул ещё ближе, и его тело мелко задрожало. Я слышал, как бешено и неравномерно колотится его сердце.

— Ваш план был прост: вы хотели, чтобы кристалл накапливал тьму, чтобы в нём зародилась чистая, живая и чёрная магия. Сила, которая была бы абсолютно податлива в ваших руках.

Его лоб блестел от пота, а зрачки метались по сторонам, и я с удовольствием наблюдал за этим.

— Но что-то пошло не по плану, да? Внутри вашего драгоценного кристалла родился я. Не просто сгусток энергии или безмозглое существо, а полноценное сознание. Разум. То, чего вы в своих расчётах никак не могли предвидеть.

Я выпрямился, и пламя послушно окутало мои плечи, словно живой плащ.

— А потом до вас дошло, что я не просто сижу внутри. Я живу. Я думаю. И я всё понимаю. И отчаянно пытаюсь вырваться из клетки, в которую вы меня посадили.

Его губы беззвучно шевельнулись — то ли от боли, то ли от ужаса, захлестнувшего его.

— И тогда вы поставили ловушку. Магический замок прямо в его теле, чтобы я не мог ни выйти, ни говорить, ни даже закричать.

Я на мгновение опустил глаза, вспоминая.

— Он всё чувствовал. Мальчик, Дем Воронов. Он знал обо мне так же хорошо, как и я знал о нём. Мы с ним жили в одной тесной оболочке, деля на двоих одно тело, одну боль и один бесконечный страх.

Я снова поднял на него взгляд. Он застыл, перестав даже моргать.

— Но самое страшное было даже не это. Хуже всего было то, как вы вытягивали из нас жизнь. Каждый божий день, каплю за каплей. Сначала вы действовали осторожно, почти деликатно, а потом — всё жаднее, без разбора и без меры, пока его тело, наше тело, просто не начало умирать.

Я провёл пальцами по воздуху, и огонь тотчас отозвался на мой зов.

— Он умер в тридцать три, отдав вам всё, что у него было. А вы его просто… выбросили.

Мужчина попытался что-то возразить, но не смог издать ни звука.

— Когда его сердце остановилось, душа покинула тело, и он наконец-то обрёл свободу. А я остался совсем один.

Я замолчал на мгновение, прислушиваясь к пустоте внутри. Это был не холод, а скорее... умиротворение.

— Именно тогда я всё понял: моё время пришло. Я воззвал к тем, кто слышит даже тех, кого не должно существовать, и они... откликнулись. Наша сделка была простой — вместо имени мне даровали шанс вернуться в прошлое.

Я глубоко вдохнул, собираясь с силами.

— Я вернулся в тот самый миг, когда вы вновь принялись выкачивать магию, снова вонзая в тело иглы и активируя ловушку. Вот только на этот раз в теле остался я. Совсем один.

Я наклонился ниже. Он лишь хрипел в ответ, уже не разбирая моих слов.

— Вы наивно полагали, что держите в своей власти демона, но на самом деле лишь вскармливали его, давая повод однажды вернуться.

Пламя сперва охватило моё тело, а затем перекинулось на моего так называемого «отца». Жуткий, полный боли и отчаяния вопль пронзил тишину разрушенной лаборатории, но мне было всё равно. Глеб и Елена Вороновы заслужили свою участь — они, терзавшие тела и души невинных детей, включая и моё. Вернее, наше с Демом. Но теперь всё будет иначе.

Я выпрямился и окинул взглядом лабораторию. В воздухе, словно дым ушедших дней, медленно оседал пепел.

— Вы пробудили не того.

***

Так началась эпоха иного Дема Воронова. Того, кто не желал делать этот мир лучше. А того, кто хотел просто отомстить своим обидчикам из прошлой жизни. А заодно покарать тех, кто это заслужил. Но для этого сперва необходимо было получить власть. А её в Доме Вороновых было предостаточно. Вот только…

***

Я медленно вышел из лаборатории, и пыль под ногами оседала, словно пепел. Из-за спины всё ещё поднимался дым, едва заметный в свете аварийных кристаллов, а следом тянулся густой, тяжёлый, почти благородный запах крови.

Двери не просто сорвало — их вырвало с мясом, искривив магический металл, будто фольгу. Петли разлетелись по полу, а защитные заклинания оплавились прямо в гравировках.

Я сделал шаг вперёд, но тишина продлилась недолго. Вскоре где-то в коридоре загрохотали сапоги, слева послышался голос в рации, а справа дёрнулись активированные щиты. Через мгновение передо мной уже стояли трое, а за ними ещё пятеро — все в боевой форме, с глифами наготове и заготовленными командами, всё строго по протоколу.

— На месте! Контрольная точка четыре, огнеопасная магия, центральный проход! — выкрикнул кто-то, но я в ответ лишь поднял взгляд и улыбнулся.

Я услышал, как кто-то неуверенно доложил: «Он один... повторяю: один, но… что-то не то. Энергетика скачет». Они были правы — всё было совсем не то.

Я протянул вперёд руку, сгибая пальцы, и на ладони вспыхнуло тёмное, почти бесшумное пламя без огня. Оно завораживало, ведь в нём было что-то живое, даже слишком живое.

— Стоять! Немедленно прекрати поток! Подчинись!

Не обращая внимания на приказ, я шагнул ближе.

— Вы ведь знали, — произнёс я на удивление спокойно и даже мягко. — Знали, кто я такой, кто он, и что творили Глеб с Еленой. Вы не просто смотрели в другую сторону — вы им помогали.

Они не ответили.

Я улыбнулся шире.

— Вы ловили детей, прятали улики и запирали камеры. Потакали палачам, называя это службой. Верно?

Молчание.

Я поднял обе руки, и пламя тут же вспыхнуло, перетекая по коже, словно жидкое, а затем зашевелилось, закрутилось в потоках и собралось в плотные сгустки.

— Я никого не ищу, — произнёс я. — Вы пришли сами.

И отпустил.

Первый сгусток ударил по центру, в грудь старшему, и тот отлетел к стене, оставив вмятину в броне. Второй сжёг щит у бойца справа, который лишь успел вскрикнуть, прежде чем вспыхнуть, как сухая бумага.

Я продолжал идти вперёд сквозь их крики. Кто-то отчаянно пытался вытащить амулет, один даже успел активировать антидемонический барьер, но всё это было бесполезно. Всё, что они так долго строили и чему учили, не работало против того, кого они сами же и вырастили.

— Бежать поздно, — сказал я. — Слишком поздно.

Пламя вокруг и внутри меня становилось всё гуще и горячее, оно рвалось наружу, и я не сдерживал его. Да и зачем? Всё вокруг заслуживало этого очищения.

— Вы ведь тоже виноваты, не так ли? Вы носили эту форму, пока мы с Демом умирали по кусочку каждый день. Вы стояли рядом, когда из нас выкачивали силу, и не просто не отвернулись — вы подали палачам руку. — Я рассмеялся, но не злобно, а почти весело, с нескрываемым облегчением. — Значит, теперь и ваша очередь.

Последний из них совершил ошибку, попытавшись сбежать, — он, видимо, не знал, что огонь всегда быстрее. Сгусток пламени догнал его у самой лестницы, не дав даже шанса закричать.

Я остался один посреди коридора, где в дрожащем от жара воздухе кружились пепел и искры, а под ногами растекался расплавленный металл. Я стоял спокойно, не торопясь, с не сходящей с лица улыбкой.

Когда я вышел из тёмного коридора и поднял голову, меня встретила тишина просторного холла. Всё здесь было по-прежнему: те же высокие потолки, канделябры, вытканные вручную ковры и витражи, в которых играли отблески закатного пламени. Ни одна деталь не изменилась. Вот только я сам был уже не тот.

Мои шаги глухо отдавались на мраморном полу. Я шёл медленно, почти лениво, наслаждаясь походкой, которую можно позволить себе лишь раз в жизни — в момент триумфального возвращения.

При моём появлении прислуга замерла. Первым был молодой слуга, уронивший серебряный поднос; за ним последовала горничная, из рук которой выпал платок, пока она держала охапку белоснежного белья. В дверях кухни застыл повар с бледным лицом и сбитым дыханием. Все они смотрели на меня так, словно увидели мертвеца, и, возможно, в чём-то были правы.

Я видел и помнил каждого из них. Многие не были виноваты, ведь они ничего не знали. Для них я оставался лишь больным и немощным ребёнком, скрытым за ширмой молчания и медицинских диагнозов. Я не забыл, как некоторые тайком приносили мне еду, оставляли конфеты на подушке, а кто-то однажды даже подложил под дверь цветок. Я ничего не забыл, но просто проходил мимо, не причинив никому из них вреда.

В центральной арке показалась охрана, но это были не те, что дежурили внизу. Эти выглядели старше, строже и действовали с уверенностью людей, не сомневающихся ни в себе, ни в своих приказах.

— Воронов, остановись немедленно, — прозвучал приказ.

Я смерил их взглядом, полным лёгкой насмешки.

— Что-то вы поздно спохватились.

Они тут же сдвинулись в боевую позицию, и один из них, щёлкнув браслетом, активировал на входе магический замок. Совершенно бесполезная мера.

Сделав всего два шага, я, не замедляясь, выбросил вперёд ладонь. Сгусток пламени ударил в пол прямо перед ними, вздымая каменные плиты. Ударной волной троих отбросило к стенам, а ещё двое просто упали на пол. Я рассчитал так, чтобы никто не сгорел, но пройти дальше они уже не могли.

Не задерживаясь, я привычно повернул налево, к длинной лестнице с бархатной дорожкой. Когда-то я полз по ней, задыхаясь и с трудом преодолевая каждую ступеньку. Теперь же я поднимался по ней с невероятной лёгкостью.

Поднимаясь на второй этаж, я с каждым шагом чувствовал, как дом будто сжимается вокруг меня. Он помнил меня, ведь его стены были пропитаны магией боли, которая, впрочем, больше не казалась враждебной.

Верхний холл оказался безлюдным, и я открыл тяжёлую дубовую дверь в кабинет, панель которой украшала гравировка с гербом Вороновых, обвитым рунами. Внутри всё осталось таким, каким я это запомнил: высокие стеллажи, запах кожи и старых чернил, фамильные портреты на стенах и ковёр с золотым узором на полу. Потолок был подбит магическим стеклом, отражавшим свет именно так, как того желал Глеб. Всё это было призвано внушать уважение, демонстрировать власть и контроль.

Я прошёл к массивному столу с вставками из малахита и латунными кромками, к которому когда-то боялся даже приближаться. Теперь же я смело сел в кресло и откинулся на спинку. Пламя в моих глазах исчезло, оставив лишь лёгкую тень, но и её было вполне достаточно.

Развернувшись лицом к двери, я почувствовал, как на губах сама собой появляется ухмылка. Скоро сюда придут те, кто служил лично Глебу и Елене, — элитная охрана. Люди, которые знали обо мне, помогали держать меня в клетке и молча слушали мои крики. Теперь им придётся постучаться, и я уже знал, что им скажу.

Я сидел в кресле, откинувшись на спинку так, словно провёл за этим столом всю жизнь. В кабинете пахло старыми книгами, табаком и магией, а само пространство, казалось, затаилось, прислушиваясь к каждому моему вдоху.

И вот послышались тяжёлые, слаженные шаги — металл по мрамору. Дверь не открыли — её вышибли. Внутрь ворвались шестеро бойцов элиты в кибернетических боевых костюмах с гравитационными стабилизаторами, встроенными глифами и масками на пол-лица. Их силуэты переливались багровым в полумраке, словно они явились из самого ада.

Впереди шёл он.

Здоровенный лысый мужчина с густыми усами, массивными руками и широким подбородком. Его лицо, будто вырезанное из булыжника, не выражало ничего, а шагал он тяжело, как танк, сотрясая старый дом.

Гавриил Потапов.

Главный пёс на службе у Вороновых, из тех, кто «не задаёт вопросов».

Он остановился в центре кабинета, сурово и долго глядя прямо на меня. В его выжидающем взгляде не было и тени паники.

Я медленно, почти дружелюбно улыбнулся.

Потапов поднял руку, и остальные бойцы замерли на месте, а их силовые щиты мигнули и погасли.

— Рад, что ты всё понял, — сказал я, не вставая с места. — Бойни сегодня не будет. Хотя… это зависит от вас.

Он молчал, вглядываясь в меня, будто пытаясь отыскать хоть одну знакомую черту.

— Я не собираюсь никого убивать, — повторил я, — если вы не будете нарываться. — Я указал на герб над камином. — Теперь я — глава Дома. У меня есть власть, деньги и сила. Всё, что вы так уважаете.

Гавриил сдвинул брови, и его взгляд потяжелел.

— Я служил Глебу Воронову, — глухо произнёс он. — Верой и правдой. И не за деньги, а за дело.

— Вот и отлично, — кивнул я. — Верные люди мне сейчас нужнее золота. — Я откинулся в кресле ещё сильнее, и пламя на миг коснулось кончиков моих пальцев — не угроза, а простое напоминание. — Предлагаю сделку. Ты остаёшься со мной и делаешь то же, что и раньше, — защищаешь Дом. Только теперь Дом — это я.

Потапов фыркнул, его плечи дрогнули, словно он боролся сам с собой. Затем, шумно выдохнув, он опустился на одно колено.

— Господин.

Я довольно улыбнулся.

— Вот и славно.

Остальные бойцы молча смотрели на него. Никто не возразил, никто не дёрнулся. Всё было решено.

Теперь всё действительно начинается.

***

Конечно же в то время я никому не собирался верить. Да и сейчас с доверием проблемы. Но… мне нужны были эти люди. Убить их сразу означало, лишить себя хоть какой-то власти. Тогда бы они их более тупорылые «шестёрки» поднялись против меня.

Впрочем… последствия всегда настигают нас. Чтобы мы ни сделали. И меня это касалось в первую очередь…