Выбирая себя

Красноярск, 1999 год

В подъезде пахло свежей штукатуркой и морозом, ворвавшимся с улицы. Катя, уткнувшись носом в мамин пуховик, с любопытством разглядывала новую дверь с криво прибитой табличкой «14». За окном метель заметала следы грузовиков, привезших их вещи сюда, на окраину города, где заводские пятиэтажки стояли, как замерзшие солдаты в строю.

— Ну вот мы и дома, — мама выдохнула белое облачко пара, поворачивая ключ в промерзшем замке.

Дверь напротив внезапно распахнулась с таким грохотом, что Катя вздрогнула. На пороге стоял мальчишка — в стёганом ватнике, с обмороженными щеками и взглядом, который видел в восьмилетней девочке не ребёнка, а нового соседа, которого нужно проверить на прочность.

— Новенькие? — спросил он, плюнув на лестничную клетку (Катя позже узнает, что Сергей всегда так делал, когда нервничал).

— Да, — Катя выпрямилась, хотя её розовый пуховик и банты делали попытки выглядеть взрослой смешными. — Мы с мамой.

— А у нас с отцом, — он кивнул на дверь, откуда доносился звон бутылок и хриплый голос Высоцкого. — Сергей.

— Катя.

Он прищурился:

— Катька?

— Ка-тя! — она топнула валенком, и снег с подошвы оставил мокрую звезду на полу.

Сергей вдруг ухмыльнулся — впервые за те три минуты, что они знали друг друга. Полез в карман и вытащил смятую плитку «Алёнка».

— Держи. За въезд.

Шоколад был наполовину растаявшим, самым вкусным в её жизни.

Через неделю Сергей научил её лепить «снежные бомбы» из мокрого снега и точно бить по окнам управдома. Через месяц — драться на ледяной горке (первый и последний раз Катя рассекла бровь Пахомову из второго подъезда, защищая Серёжину честь).

А в сорокаградусный мороз, когда в их доме лопнули батареи, он притащил ведро угля для «буржуйки» — и остался греться, рассказывая страшные истории про «чёрных следопытов», которые якобы жили в их подвале.

— Ты чего всё время тут торчишь? — как-то спросила Катя, разворачивая сизый от мороза носок на батарее.

Сергей пожал плечами, но его глаза скользнули к стене, за которой гремел хриплый скандал:

— У вас... печка лучше.

Только через годы Катя поймёт, что в тот вечер отец Сергея впервые разбил бутылку об стену в двух сантиметрах от головы сына. И что их дружба для него была не просто детской привязанностью — а тёплым островком в ледяном городе, где даже дыхание замерзало на лету.