Выживший

Сознание вернулось резко, рывком. Будто в череп с размаху вбили раскаленный гвоздь. В глазах плясали цветные круги, а в нос ударил резкий, тошнотворный запах гари. И палёного мяса. Моего мяса.

Спину и бедра пекло так, словно меня жарили на вертеле.

Мозг еще плавал в контузии после межмирового перехода, но тело, которое годами выживало на Арене, сработало на чистых рефлексах. Быстрее мысли.

Рванул в сторону, перекатился, сбивая пламя с одежды. Кубарем полетел по жесткой, местами промерзшей земле. Одежда дымилась, кожа горела огнем. Пришлось минут пять кататься туда-сюда, будто я – шаровидный броненосец.

Успокоился, только когда потушил собственную задницу. Распластался на земле, вжался лицом в ледяную грязь. Холод обжег щеку, и это было лучшее чувство на свете. Замер. Втянул носом воздух. Он пах прелой листвой, сыростью и… свободой. Никакой магии. Никакой, сука, магии!

Перевернулся на спину, раскинув руки в стороны.

Надо мной, в прорехах между черными лапами старых сосен, дрожало бледное предрассветное небо. Родное. Тусклое. Без трех лун и магических разломов.

И свет. Он был. Обычный человеческий свет, от которого моментально защипало глаза. В Изначальном граде царит вечный сумрак. Там никогда не бывает рассвета.

Грудь распирало — не от боли, на нее я давно перестал обращать внимания. От дикого, звериного восторга.

— Получилось... — прохрипел, с трудом ворочая языком. А потом заорал, срывая голос: — Все получилось! Выкусите, твари!

Резко сел, игнорируя протест вопящих от боли мышц. Вскинул правую руку к небу, а левой с размаху ударил по локтевому сгибу.

— Вот вам! Видели?! На этом самом месте вертел всю вашу сраную магию!

Меня трясло. Зубы выбивали дробь, перед глазами все плыло, но я запрокинул голову и рассмеялся. Громко, хрипло, безумно.

Любой нормальный человек сейчас валялся бы в болевом шоке. Скулил и прощался с жизнью. Зашибись, что я уже давно ненормальный.

Сам по себе переход между мирами – опасная хрень. А если в финале этого "путешествия" приземлиться в догорающий костёр – вообще самое то.

Я – везучий сукин сын! По фантастически счастливому стечению обстоятельств меня выкинуло в эту точку, когда долбаное пламя уже практически затухло. Окажись я здесь хотя бы на пару часов раньше, просто сгорел бы заживо.

Усмехнулся. Представил, как ржали бы мои бывшие хозяева, маги Изначального Града, узнай они, что их сбежавший раб сгорел в обычном человеческом костре сразу после побега. Пожалуй, эта шутка долго ходила бы среди магических ублюдков.

Черт с ними! Главное — я жив. Я дома. И все еще могу стоять на ногах.

С трудом поднялся в полный рост. Земля качнулась под ногами. Эйфория начала сбавлять обороты, уступив место холодному расчету.

Глубоко вздохнул, загоняя боль на задворки сознания. Провел ладонями по груди, плечам. Задрал рукава, проверяя состояние тела. Сильных ожогов не было. Только несколько красных пятен на правом предплечье, которые грозили очень скоро превратиться в волдыри. Джинсы тоже немного подгорели, но куртка приняла основной удар на себя. Мне повезло — отделался легким испугом.

На куртке, некогда угольно-черной, теперь виднелись грязно-серые пятна гари, но... она была цела. Я стряхнул пепел с рукава. Материал казался шершавым, теплым на ощупь.

Любой земной кожзам или дубленая кожа пострадали бы гораздо больше. Но эта вещица сшита из шкуры твари, которая водится только в Пустошах Изначального Града. Выглядит как старая, потертая "косуха", а на деле —стоит дороже, чем любой самый охренительный автомобиль в этом городе.

Я расстегнул молнию. Под курткой была футболка. Грязная, пропитавшаяся по́том, с полустертым принтом: логотип старой MMORPG, в которую я "гонял" в шестнадцать лет.

Хмыкнул. Лорд Риус всегда отличался специфическим чувством юмора. Нарядил своего лучшего убийцу-раба в шмотки подростка-геймера. Воспоминания об игре он, конечно, вытащил из моей башки.

– Это должно напоминать тебе о твоей ничтожности, Выродок, — любил говаривать старый ублюдок.

Ну что ж, Риус. Теперь эта футболка — мой трофей. Как и все остальное.

Я присел на корточки, задрал подгоревшую штанину джинсов. Пальцы коснулись щиколотки.

Есть!

Тонкий, холодный металлический ободок плотно обхватывал ногу, почти врастая в кожу. Браслет Путника. Он на месте. Отлично. И судя по легкому покалыванию, все еще работает. Значит, древним артефактам магов действительно плевать, в каком мире они находятся, в этом или том.

Затем сунул руку за шиворот. На груди, на простой почерневшей цепочке, болтался неказистый деревянный свисток. Вырезанный из ветки могильной яблони.

Два артефакта из трех при мне.

Прикрыл глаза и прислушался к внутренним ощущениям. В районе солнечного сплетения пульсировал теплый сгусток энергии. Ключ от Всех Дверей. Самый ценный артефакт сокровищницы Лорда Риуса, который он, идиот, решил спрятать в теле своего "верного пса". Посчитал, что это будет надежнее любых сейфов.

— Ты ошибся, старый мудила...— прошептал я, усмехнувшись. — Сейф ушел. Вместе с содержимым.

Однако, ни одна из этих магических безделушек не отменяла того факта, что у меня нет ни гроша в кармане, документы отсутствуют, крыша над головой тоже. А это для обычного мира людей – достаточно важные вещи.

Первый же патрульный, оценив мой потрёпанный внешний вид, может потребовать удостоверение личности, которого я не имею. А если он решит пробить меня по базе данных, то сильно удивится. Потому что Макс Либин уже восемь лет числится среди мертвых.

Сложно будет объяснить свое чудесное воскрешение. Рассказывать правду, что я все это время находился в плену у магов – идея такое себе. Во-первых, в это никто не поверит. Маги, они же такие ду́шки.

Во-вторых, я не для того вернулся, чтоб стать героем новостей. У меня совсем другая цель.

Выпрямился и наконец-то осмотрелся по сторонам, уже не фокусируясь на себе.

Взгляд скользнул по темной глади небольшого озера, по старой, вкопанной в землю лавочке, по знакомым очертаниям деревьев. Меня передернуло. Но не от холода.

Я узнал это место.

Восемь лет назад именно здесь меня, шестнадцатилетнего пацана, скрутили и швырнули в центр ритуального круга. Здесь меня принесли в жертву пятеро ублюдков. Ирония судьбы или выверт магии Изначального града? Покачал головой и нервно хмыкнул.

Круг замкнулся. Я вернулся ровно в ту же точку, откуда все началось. Символично.

В кустах справа что-то хрустнуло. Я плавно, без резких движений, повернул голову. Из темноты на меня смотрели два желтых, немигающих глаза.

Похоже, я здесь не один.

Кусты раздвинулись. На поляну вышел волк. Крупный, матерый, с грязно-серой свалявшейся шерстью. Он двигался уверенно, не таясь.

Зверь повел носом, втягивая запах гари и паленой кожи, исходящий от меня, его пасть растянулась в хищном оскале, обнажая желтые клыки.

Для зверя я был идеальной добычей. Поджаренный, слабый, одинокий кусок мяса, едва стоящий на ногах.

Следом за вожаком из тени деревьев выскользнули еще трое. Стая взяла меня в полукольцо. Они двигались слаженно, прижимались к земле, готовились к нападению. В их коллективном разуме уже звучал сигнал к атаке.

Восемь лет назад я бы обмочился от страха и полез на дерево. Но тогда я еще не знал, что такое по-настоящему опасные твари. По сравнению с гончими Пустоши, которых Лорд Риус выпускал на Арену для разминки, эти серые собачки выглядели плюшевыми игрушками.

— Плохая идея, — тихо сказал я, глядя вожаку прямо в глаза. Будто звери могли понять смысл моих слов.

Волк зарычал, напрягая мышцы задних лап для прыжка. Он был уверен в себе. Он видел перед собой жертву.

Зря.

Я не стал ждать. Вместо того чтобы отступить, сделал резкий, широкий шаг навстречу зверю. И выпустил наружу то, что годами копилось внутри моего естества.

Жажда Убийства.

Воздух на поляне мгновенно стал тяжелым и вязким, словно кисель. Это была не магия в чистом виде, я же не долбаный волшебник. Это была концентрированная воля существа, которое привыкло убивать, которое насквозь пропиталось кровью тварей, что остались лежать на Арене.

Вожак сбился с шага. Его лапы разъехались, будто он поскользнулся на льду.

Я пригнулся, набрал воздуха в грудь, а потом издал звук, который вообще не имел отношения к чему-то человеческому. Зарычал, как всегда делал на Арене, когда в соперники мне доставалась особо злая, но совершенно бестолковая тварь

Низкий, вибрирующий, утробный рокот, от которого дрожат внутренности, эхом разнесся по лесу. Я был хищником, который заявил права на территорию.

Вибрация ударила по волчьим ушам, заставив стаю взвизгнуть. Инстинкты, миллионы лет говорившие волкам "нападай на слабого", внезапно закричали: "БЕГИ!". Они почуяли не человека, а смерть, облаченную в плоть.

Вожак припал к земле, заскулил, как побитый щенок. Шерсть на его загривке встала дыбом. Но уже не от агрессии, а от животного ужаса. Зверь попятился, припадая брюхом к земле и не смея отвести взгляд. Остальные волки уже растворились в кустах, поджав хвосты.

Я оборвал свой рык, выпрямился, затем коротко, не повышая голоса, приказал:

— Пшли вон.

Этого хватило. Серая тень метнулась в чащу с такой скоростью, будто за ней гнался лесной пожар.Через секунду на поляне остались только я и тихий шорох опадающей хвои.

Хрустнул шеей, разминая затекшие мышцы, и спокойно повернулся к деревьям спиной. Мне не нужно было проверять, пойдут ли они следом. Звери разбираются в иерархии силы лучше людей. Главный тот, кто опаснее. А я для волков был опасен, они почувствовали это своей волчьей шкурой, своим нутром.

Покрутил головой по сторонам, вспоминая, в каком направлении находится город. Затем двинулся к неприметной тропинке, убегающей в лес. Уверен, вожак стаи запомнит мой запах навсегда. Сегодня среди местного зверья родилась странная, пугающая легенда о Двуногом, Который Рычит. О том, кого нельзя трогать.

Память меня не подвела. Направление было выбрано верно. Спустя полчаса я вышел из леса на обочину старой окружной дороги.

Ноги гудели, каждый шаг отдавался тупой болью в коленях. Тело еще не до конца адаптировалось к новой-старой реальности. Но я упрямо шел вперед.

Еще немного и передо мной появились жилые дома. В моей памяти этот район на окраине города был серым, унылым гетто из бетонных коробок и ржавых гаражей. Я жил в нем с рождения, поэтому знал здесь каждый закуток. Соответственно, сейчас тоже рассчитывал увидеть разруху, все ту же серую безнадегу. Однако открывшаяся моему взору картина выглядела совсем иначе.

— Какого хрена... — выдохнул я, бестолково таращась перед собой.

Того старого, привычного города не было. Вернее, город был, но выглядел он так, словно его вывернули наизнанку, окунули в чан с дешевой гуашью, сверху наляпали детских рисунков, а потом поставили обратно, на место.

Вместо грязно-серого бетона на меня смотрели фасады кислотных расцветок: ядовито-зеленый, приторно-розовый, небесно-голубой. На стенах домов, где раньше красовались лишь матерные надписи, теперь были нарисованы гигантские бабочки, улыбающиеся солнышки, гномики и цветочки.

Я тряхнул головой, надеясь, что это галлюцинация. Последствия перехода. Магический откат. Черт его знает, что еще.

Нет. Картинка не исчезла. Дома, солнышки и цветочки были на месте.

Двинулся вглубь квартала, чувствуя себя чужеродным элементом. Грязный, пропахший гарью, в куртке из шкуры монстра, я шел по улице, мощенной новенькой, идеально ровной плиткой, и старался не выглядеть совсем уж идиотом, не крутить башкой по сторонам и не материться вслух.

Слева потянулись гаражи. Несколько линий металлических коробок, огороженных кирпичным забором. Раньше здесь царили ржавчина, унылый коричневый цвет и намертво укоренившийся запах перегара. В гаражах частенько собирались местные маргиналы, чтоб весело и незатейливо употребить какое-нибудь особо мерзкое пойло. Продавалось оно тут же, в двух или трех точках.

Теперь на воротах каждого гаража красовались аккуратно выписанные гномики, зайчики и персонажи каких-то мультфильмов.

— Что происходит? — пробормотал я, оглядываясь по сторонам. — Какой идиот решил превратить гетто в Диснейленд?

Посмотрел направо, где высились пятиэтажки. Взгляд зацепился за витрину магазинчика, расположенного на первом этаже жилого дома. Стекло украшали снежинки из фольги. На входе стоял пластиковый, выцветший Дед Мороз с мешком подарков. Над дверью висела растяжка: "С Новым Годом!".

И тут мой мозг, наконец, начал складывать пазл. На многих балконах виднелись гирлянды и яркие, блестящие украшения. Мишура. Я просто не обратил сразу внимания. Так меня впечатлили перемены, случившиеся с городом.

Охренеть! Скоро Новый Год. Или... Он уже был?

Ирония судьбы. Восемь лет в аду у магов, и я возвращаюсь домой на самый семейный праздник в году. Чтобы отомстить. Идеальный сюжет для рождественской сказки.

Меня смущали только две вещи. Первая – даже для нового года все выглядело слишком ярко и нарядно, как с открытки. Особенно эти дебильные рисунки.

Второе – отсутствие снега. Поэтому я и не понял сразу, что на улице сейчас зима. Снега нет, температура плюсовая. Прохладно, да. Но совсем не так, как должно быть в декабре. Глобальное потепление случилось раньше запланированного?

Сейчас это показалось мне дико нелепым. Я рассмеялся. Мой смех звучал горько и безумно.

Пока стоял и ржал, словно ненормальный, мой организм, наконец, подал первый по-настоящему настойчивый сигнал. Не голод. Не жажду. А призыв куда более приземленный и неотложный. Мочевой пузырь почувствовал, что находится дома, и решил отпраздновать это событие.

Великолепно. Первое настоящее действие в родном мире – пометить кусты.

Искать цивилизованный туалет – дело гиблое. В любом торговом центре меня сразу же заметит охрана. Видок тот еще. И, скорее всего, пинком под зад выкинет на улицу. Значит, надо решать вопрос старым, проверенным способом.

Я развернулся и направился к гаражам. Свернул за первую же металлическую коробку и уткнулся носом в кирпичную стену. Классическое место для справления нужды.

Здесь соответствующе воняло. То есть, гномики-гномиками, но человеческие дурные наклонности никакой краской не замажешь. Честно говоря, стало даже немного легче. От того, что в этом городе, украшенном скачущими по фасадам единорогами, хоть что-то остается неизменным.

Повернулся лицом к кирпичной ограде, и уже начал было расстегивать штаны, однако пришлось тормознуться. Услышал сзади быстрые, неровные шаги. Кто-то бежал, тяжело дыша и явно не разбирая дороги.

Я резко обернулся.

Из-за угла вылетел пацан лет семнадцати. Щуплый, дерганый, в надвинутом на глаза капюшоне. Он прижимал к груди темно-бордовый сверток. Держал его так крепко, будто от этого зависила его жизнь.

Увидев меня, мальчишка резко затормозил, едва не улетев носом в землю.

— Свали с дороги, дядя! — визгливо крикнул он и попытался проскочить к забору.

Так понимаю, хотел перелезть через кирпичное ограждение. Похоже, ему срочно нужно было оказаться где-нибудь подальше от жилых домов.

Дядя?! Этот придурок назвал меня дядей! Мне всего двадцать четыре. Неужели так хреново выгляжу?

Пацан дернулся влево. Я спокойно шагнул туда же, перекрывая путь. Он метнулся вправо. Я снова оказался перед ним.

Это было даже не смешно. После скоростей Арены движения недоумка казались замедленной съемкой.

— Ты глухой? — пацан попытался изобразить из себя опасного соперника. Сунул свободную руку в карман. Типа, у него там нож. Но вытаскивать предполагаемое оружие не спешил. — Я щас тебя попишу!

— Попишешь? — Мой голос прозвучал откровенно насмешливо. — Ты сначала штаны подтяни, "писатель". Хм... А что это у нас такое...

Я сделал шаг вперед, резко схватил малолетнего придурка за шиворот. Тряхнул разочек для более продуктивного диалога. Пацан затрепыхался, пытаясь вырваться. По факту, просто дрыгал ногами, как припадочный.

Он побледнел. Его зрачки расширились. Дурачок не понимал, что происходит, но чувствовал исходящую от меня опасность.

— Отдай, — я протянул руку ладонью вверх.

— Н-нет... Это мое, – он снова дернулся в сторону. Пришлось тряхнуть еще сильнее. Так, что у пацана громко щелкнула челюсть.

Сверток сразу шлепнулся в мою ладонь и стало понятно, что это – женский кошелек. Старенький, потертый.

— Твое? — я открыл застежку свободной рукой, заглянул внутрь. — А фото вот этой милой женщины с двумя детьми? Оно тоже твое? Или, может, это ты и есть? Охренеть как неудачно получился.

Пацан молча смотрел на меня исподлобья. Я разжал пальцы, отпустил его куртку и занялся изучением "улова".

Первым делом вытащил пачку купюр. Немного, тысяч пять, может, семь. Для матери-одиночки — серьезная потеря. Учитывая, что в кошельке нет мужской фотографии, скорее всего пацан обчистил именно мать-одиночку.

За последние восемь лет я совершал немало сомнительных поступков, но грабить мне еще не доводилось. Хотя технически это не ограбление. Похоже, я стану первым в истории мстителем, который отнимает деньги у мелких воришек, чтоб не загнуться от голода.

— А какое сейчас число, пацан? – спросил мимоходом, пока пересчитывал деньги.

— Пятнадцатое декабря. Отдай! – он попытался выхватить у меня деньги. Щас!

Я сделал шаг назад. Усмехнулся.

— Не стоит воровать у женщин. Особенно перед праздником. У них там, наверное, дети, подарки... А ты — такой нехороший человек, – посмотрел парню прямо в глаза, – Че, думаешь – крутой? Срезал кошелёк у какой-то дамочки и доволен. Знаешь что? Иди-ка домой. Прямо сейчас. — Я сделал максимально серьезное лицо, насколько это было возможно в моем состоянии. — Иди учи уроки. Получай пятерки. А еще лучше — слушайся папу и маму. Они дерьма не посоветуют. А воровать бросай. Поганое это дело.

Пацан что-то пробормотал, кивнул, попятился, а потом с сумасшедшей скоростью бросился наутек.

– Чтоб ты сдох, придурок! Я тебя найду!– донеслось издалека.

Вот и относись после этого к людям по-человечески...Никакой благодарности. А я ведь даже не причинил ему вреда. Не сомал руку, не выбил пару зубов в педагогических целях.

Я сунул деньги в карман. Скромно. Слишком скромно. Сам кошелёк вместе с остальным содержимым выбросил через забор.

Парнишка еще молодой. Глядишь, одумается, встанет на праведный путь. А мне уже поздно мучаться угрызениями совести. У меня ее просто нет.

В животе громко заурчало. Голод начал скручивать желудок.

Я тихо хохотнул себе под нос. Вот она, обычная человеческая жизнь. Добро пожаловать, Макс. Тебе двадцать четыре и тебя нет в списках тех, кому дедушка Мороз принесет подарки. Потому что последние восемь лет ты был плохим, очень плохим мальчиком.

Но зато у меня теперь есть немного наличности, отнятой у мелкого воришки. Сначала украл он, потом отняли у него. Карма, мать ее так, иногда работает с запредельной скоростью.

– Супер! – Я посмотрел на небо и показал облакам большой палец руки.

Потом сделал важное дело, которое привело меня за гаражи, равернулся и пошел прочь. Город, старый, но совершенно не похожий на себя, ждал.

Я вернулся. Не мальчиком, которого уложили на жертвенный алтарь, а мужчиной, которого выковали в чужом мире. И кому-то очень скоро предстояло за это ответить.

Но сначала нужно найти магазин, где продается что-нибудь съестное. Потому что месть — местью, а жрать хотелось неимоверно.