Выход

Всё, что было прежде, оно было так легко и так было классно. Город, по которому я гулял в ушедшие дни, покажется миражом, недостижимым и далеким. Время за границами... течет по-иному — размеренно и спокойно. Люди смеются, шутя о мелочах, задумываются о том, что каждое слово может стать последним.

Каждый звук, может предвещать неожиданное начало событий. Тишина зловеща, а разговоры, наполненные грустью, становятся предвестниками беды.

Я вспоминаю закаты, когда небо пылало огненными красками, и как мы мечтали о будущем, о светлых днях. Это будущее снова потеряется в дыму...

Но несмотря на всё, в этой опасности есть своя романтика, ради которой мы сюда и пришли. Не ради зла… Сны там особые, психоделические картины, красочные кадры Тарсема Сингха. Ярко запоминается последний день, когда ты испытываешь тысячи новых ощущений.

18 июля, 10:00 утра. Жара только набирает обороты. Мы вдвоем сидим в коровнике. Над головой ветхий потолок из досок, сквозь щели проглядывает солома. Под ногами слой перегноя. Через проем маленького окна дует теплый бриз. Болото — так мне полюбившийся пейзаж. Время текло степенно, пока не открылась дверь. В наше размеренное пространство ворвался молодой парень-физик. На голое тело он надел броник. Каска болталась на лямке броника. Автомат он держал в положении патруля. На груди висела рация.

«Чума, ты почему рацию не берешь?» — спросил он.

«Батарейка села», — ответил я, потягивая чай из кружки.

«Меня послали за тобой. Вам десять минут на сборы».

Словно водопад спустился с небес. Мы несказанно обрадовались. Кот побежал в подвал будить Горца с Васильком. «Давайте быстрее, только вы выходите, за вами мы идем, а остальные вокруг через минку пойдут».

Мы собрались. Я шел последним. Отойдя на двадцать метров от дома, я повернулся, перекрестился и поклонился хозяевам дома. Пусть я их никогда не увижу, но был чрезмерно благодарен им за всё то, что пережил.

Мы шли через деревню. Недалеко от дороги я увидел воронку идеально круглой формы. Я подошёл к ней. Танковый снаряд попал точно по центру погреба. В тот момент там сидели двое. Они пересчитывали БК, готовились к выходу. С бетонной крыши погреба вырвало большой кусок. Он упал ближе к левой стене и придавил ногу одному, а второго покосило осколками.

За деревней в лесу на точке сбора стоял народ. Мы легли под кустами в тени и сразу сняли с себя всю амуницию. Через полчаса пришел физик со своей группой. Подтягивались люди. Когда сформировалась колонна, мы выходили по новой тропе. Физик был старшим, шел впереди. Я решил замыкать. Многим тяжело идти, жара стояла за тридцать. Тек пот, и каждые десять минут кто-то из толпы просил отдыха. Но физик не соглашался.

Я взял цинк у Стиммула, затем перекинул на себя граник базальта.

Через полтора часа мы, наконец, достигли точки, где нас должен был ожидать торнадо. Всем хотелось пить, воды не было. Нас встречал шестой батальон, который сменял нас. Парни попросили у них полторашку воды. Она передавалась по рукам. Когда очередь дошла до меня, на дне осталось с полстакана. Я отдал бутылку товарищу позади себя. Он почему-то выпил всю воду залпом. Я только сглотнул слюну.

Через пять минут ко мне подошёл физик с офицером.

– Нужен проводник, чтобы отвести группу обратно до Барышей, – сказал он.

– Ты идёшь? – спросил офицер.

– Да, – согласился я, как будто действительно иду.

– Пойдём со мной, – сказал офицер.

Мы дошли до блиндажа, где стоял Таймыр сотрудник крупного телосложения. Рядом построились восемь человек, они заходили в Барыши на нашу точку.

– Вот проводник, – показал на меня офицер Таймыру.

– Где твоя рация? – спросил Таймыр.

– Нам сказали оставить её на точке, – сказал я.

– Бери, – отдал мне свою рацию физик.

– Видел на тропе цифры? – спросил Таймыр. Я кивнул в ответ.

– На каждой цифре доклад мне по рации.

Он снял с одной из раций батарейку.

– На, возьми, на ней полный заряд.

Я вернулся к своим. Наказал им забрать с собой мой рюкзак. На душе стало тревожно. Дом был так близок, и снова он уплыл от меня на неопределенную даль.

Я подошёл к группе, которой командовал заместитель командира роты по политической части. Невысокий, коренастый офицер. Парни заходили впервые, соответственно, им понарассказывали тревожной информации. Что собственно и было правдой, но воспринималась каждым по-разному. Реакция на все происходящее зависела от отношения к жизни. Замполит проинструктировал группу, представил меня и наказал всем слушаться моих приказов. Мы двинулись по тропе. По пути встречались мои товарищи, нагруженные как верблюды. У них были красные лица, с которых ручьем тек пот. Пятеро так и не смогли самостоятельно выйти. На их эвакуацию отправили группу.

Мы шли в тени сосен. Природа напоминала леса Манжерока или Чемала. Отличие заключалось в опасности сойти с тропы, наступить на мину. У меня была полная уверенность в том, что нам ничто не угрожает с воздуха. Об этом говорил ритм жизни. Я шел спокойно и степенно. Товарищи из шестого батальона, как суслики, перебегали открытые участки, пытаясь прислушиваться и наблюдать за небом. Я всю дорогу беседовал с замполитом, идущим позади меня. По пути он предлагал мне попить воды: "Кричал: есть у кого вода? Дайте проводнику!" Ребята передавали по цепочке бутылку. Я отпивал глоток и передавал бутылку обратно. Замполит говорил: "Оставь себе". Я отказывался. Так мы дошли до последней точки. На деревьях по пути попадались цифры, нарисованные красной краской. Замполит спрашивал: "Разве не нужно докладывать?"

Я ему отвечал: "Призраки нас прослушивают. Мы, докладывая добровольно, передаём им свои координаты. Рация у меня выключена. И вообще… срать я хотел". Замполит согласился.

Последняя точка маршрута, Барыши, представляла собой зону повышенной опасности. "Нам сказали, когда зайдёте в деревню, перебегайте перекрестки". — сказал замполит.

"Не нужно никуда бегать", - возразил я. "Всё зависит от обстановки. Нужно двигаться от укрытия к укрытию, действовать по обстановке, без паники. Мы зайдём, дойдём до опасного места и укроемся. Дальше я со старшим обойду все точки".

"Меня нужно отвести к Фаезу", - неожиданно заявил замполи́т. И тут меня пронзила тревога. Я понял, что попал в ловушку.

"Вы выйдете с ним вдвоем", - сообщил замполи́т.

Я стал сожалеть, что попал в неприятную историю. Фаез и я – люди диаметрально противоположные. На обратном пути мы наверняка поссоримся, а может быть, и хуже того.

И мои опасения оправдались. Мы стояли на точке Фаеза, оба взволнованные и раздражённые. "Ты!" — сквозь зубы цедил я. "Вы!", — кричал Фаез.

Штормило нас минут двадцать. Мы шли через площадь Воинской Славы, изуродованную снарядами.

"Почему ты выбрал этот маршрут?", - спросил Фаез хриплым голосом.

"Всё будет хорошо", - попытался я его успокоить. "Сюда же постоянно крупным стреляют", - возразил Фаез.

Когда мы подошли к тропе, я предложил ему идти первым. Он отказался.

На тропе он первые минуты уговаривал меня быть человеком.

"Надо быть человеком!", - твердил он.

Он не знал, что в моем сердце сидела мысль о доме.