Вылечить смерть

Я сидела в ординаторской, с трудом сдерживая очередной зевок. Ещё одни бессонные сутки — сколько таких уже было за последние недели? Третья кружка кофе остывала на столе, но даже её давно привычная горечь уже не помогала. Часы показывали пятнадцать минут пятого. Пациентов было немного, и, если честно, я надеялась, что остаток этой смены останется таким же спокойным.

Сегодняшнее дежурство было рутинным: аппендэктомия у молодого парня — обычное дело, если не считать того, что он всё время умолял отложить операцию, потому что ему нельзя было пропустить турнир по киберспорту. Смешно и грустно одновременно. Потом был мужчина с грыжей, и женщина с жалобами на ужасные боли в спине, которые, как выяснилось, просто оказались отголосками старой травмы. Я уже подумывала, что день завершится без эксцессов, но мир, видимо, решил подкинуть мне сюрприз.

Я уже собиралась потянуться за чашкой, когда дверь резко распахнулась.

— Доктор Морозова! — Марина, одна из медсестёр, буквально влетела в ординаторскую. Её лицо было бледным, глаза расширены от шока. — Срочный вызов, крупная авария! Везут несколько тяжелых пациентов!

Всё, что было до этого, внезапно стало неважным. В голове щёлкнуло, и я сразу перешла в режим полной боевой готовности. Кофе мгновенно вылетел из мыслей, словно его никогда и не было. Я вскинула руку и нащупала свой халат. Надевая его на ходу, вылетела в коридор.

— Сколько времени до прибытия? — быстрыми шагами направилась к приёмному покою.

— Минут десять, не больше, — Марина бежала рядом, её голос дрожал от волнения. — Пять человек в критическом состоянии. Лобовое столкновение. Грузовик смял легковушку.

— Черт. Все операционные готовы? Анестезиологи на месте?

— Мы уже вызвали дополнительный персонал, но, — она замялась, — люди ещё не прибыли. Пробки на дорогах.

— Отлично, — буркнула я, чувствуя, как кровь быстрее бежит по венам.

Остановившись у поста дежурной медсестры, я быстро кивнула ей, давая понять, что мы должны быть готовы ко всему. Тут нет места панике или сомнениям. Мы спасаем жизни.

Больница быстро оживала. Люди бегали, как пчёлы в улье, организуя пространство и подготавливая всё необходимое. Но время шло слишком быстро. Минуты утекали, как вода сквозь пальцы.

— Что известно о состоянии пациентов? — я встретилась взглядом с главным врачом, который уже стоял у входа, ожидая первую скорую.

— Водитель грузовика погиб на месте. В машине пять человек. Один из них — ребёнок. Все в критическом состоянии, травмы тяжёлые, множественные переломы, кровоизлияния. Готовьтесь к худшему.

Пять человек. Пять совершенно разных жизней, которые висят на волоске. Я почувствовала холодный ком в животе. Мы не имели права ошибаться. Каждый момент на вес золота.

Я зашла в операционную и огляделась. Моя команда уже была на ногах и готова к бою за жизнь со смертью. Все инструменты были на своих местах, стерильные скальпели поблёскивали в свете ламп. Мониторы загружались, а медсёстры готовились принимать больных. Часть врачей надели маски и перчатки, остальные ожидали пациентов в приёмной зоне.

— Дайте мне знак, когда они будут здесь, — крикнула я через плечо, подготавливаясь к тому, что будет дальше.

Через несколько минут дверь приёмного покоя распахнулась, и вскоре к нам ворвалась каталка. На ней лежал мальчик. На вид ему было не больше десяти лет. Его лицо было почти полностью скрыто под слоем крови, грудная клетка едва поднималась, дыхание прерывистое и шумное. Похоже, лёгкие пострадали серьёзно.

— На стол! — командую я, подскакивая к каталке. — Маску! Срочно подготавливайте его для экстренной торакотомии!

Медсестры двигались быстро и точно, словно на автомате. Я привычно начала осматривать рану. Кровопотеря была критической. Сердце работало на последних остатках крови, а его ритм становился всё более слабым. Пациент буквально висел на грани между жизнью и смертью.

— Готовьте кровь! Ему нужна срочная трансфузия! — выкрикнула я, оборачиваясь к сотрудникам.

Анестезиолог быстро ввёл нужную долю препарата, отчитал нужное время и кивнул.

Я взяла скальпель и начала вскрывать грудную клетку. Левое лёгкое было в плачевном состоянии. Правое тоже было пробито. Как же так угараздило? Он был слишком молод. Этого не должно было случиться.

Когда учишься на хирурга, волей не волей думаешь о смерти. Всегда готовишься к худшему, чтобы в случае фиаско кукуха не улетела в тартарары. Но когда на твоём столе погибает первый пациент, теряешь почву под ногами, считаешь себя неудачником, ставишь на себе крест и боишься брать в руки скальпель. В тот момент наступает переломный момент. Либо ты переосмысливаешь буквально все и работаешь дальше, либо ставишь крест на карьере. Этот мальчик не стал бы моей первой потерей. Но был бы моим первым ребенком.

Минуты шли. Я ощущала, как жизнь покидает его тело, несмотря на все мои усилия. Время словно замедлилось, каждый удар сердца тянулся бесконечно. Наконец, монитор издал долгий, тягучий писк.

Вокруг всё словно застыло. Лица знакомых людей казались чужими. Шум в голове не давал сосредоточится.

— Время смерти, — кто-то сказал за спиной, но я не слушала.

Нет. Это не может быть концом.

— Агата Александровна, — женская рука легла на плечо, но я даже не оглянулась, — его больше нет. Вы сделали всё, что могли.

Послышались шаги, и мы остались с ребенком вдвоем.

Я сжала скальпель в руке, оглядывая его лицо. Он был ещё таким маленьким. Я была обязана спасти его. Но не смогла. Или…

И тогда это пришло. Странное воспоминание — старые книги, странные символы. Я уже видела это когда-то. Они использовались древними народами, чтобы вернуть жизнь тем, кто уже ушёл. Глупость. Я ведь врач. Я верю в науку.

Но отчаяние отравило мой разум. Всё, о чем я могла думать — это не может быть концом. Мои пальцы потянулись в карман. Я достала маркер. Как я вообще могла подумать, что это сработает? Но что-то во мне велело продолжать. Я начала рисовать символы на лбу мальчика, осторожно выводя каждый изгиб.

Когда я закончила, отступила назад. сердце бешено стучало в груди. Это было безумием. Но я стояла, как вкопанная, глядя на его неподвижное тело.

Ничего не произошло.

Я опустила руки, ощущая, как тяжесть безысходности навалилась на плечи. Это был глупый, отчаянный поступок.

«Очнись, Агата», — сказала я себе и, сняв перчатки, направилась к двери, пытаясь оставить произошедшее позади.

— Прости, малыш.

Накрыв тело простынёй, я выключила свет и покинула операционную.

Не помню как переоделась и села в машину. Дорогу домой покрыл туман и постоянные мысли об операции. Будто кассету заело.

Ввалившись в квартиру, на автомате сняла сапоги, скинула пальто и направилась в ванную. Пока наливалась горячая вода, я налила большой бокал вина.

— Алиса, включи музыку.

В колонках заиграла песня Кукрыниксов «Зло».

Под любимую мелодию я погрузилась в воду, первый раз за день расслабилась и позволила себе заплакать. Остановилась тогда, когда вода остыла. По телу пробежали мурашки. Это заставило меня опомниться. Я вылезла из ванны, вытерлась, добрела до кровати и не помню как заснула.

К обеду я пришла на работу, обременённая чувством вины. Я не могла больше ждать. Не могла перестать думать о том, что произошло. С каждой секундой мысль о мальчике становилась всё более невыносимой. Как я могла? В голове вертелись обрывки фраз: «это невозможно», «медицинская практика». Но в то же время, где-то глубоко внутри росло какое-то смутное предчувствие. Я должна была проверит.

В больнице было шумно, как обычно, но я проскользнула через толпу, будто бы кто-то проложил мне путь. Мои шаги стали быстрее, когда приблизилась к реанимации. Я увидела, как врачи работают, но мой разум не мог сосредоточиться на их действиях. Все мысли были о мальчике. Голос в голове постоянно повторял: «Может он жив?».

Но головой я понимала, что всё это бред. Мы живём в мире, где таких чудес не бывает. Здесь мертвецы не рассказывают сказки. Они молчат, хранят секреты, лёжа в гробах глубоко под землёй. Надо отпустить. Пережить, переболеть. Просто ещё никогда я не теряла детей.

Я остановилась у поста дежурного врача, сконцентрировавшись на своих мыслях.

— Где он? — сглотнула ком в горле, пытаясь не выдать своего волнения.

— Кто? — дежурная медсестра посмотрела на меня с недоумением.

— Мальчик, который поступил вчера, после аварии. Повреждение лёгких.

— Ах, вы о том пациенте, — она нахмурилась. — Его увезли в морг.

Словно кто-то ударил меня в живот. Я почувствовала, как мир вокруг начинает вращаться. В морг? Значит всё?.. Я должна была его увидеть. Должна была убедиться, что он действительно мёртв. А потом… потом запишусь на приём к психиатру и расскажу, что уважаемый хирург решил провести ритуал воскрешения, но что-то звёзды не сошлись и луна была не в той фазе.

Я быстро направилась к лифту. Голова разрывалась от мыслей: как могло случиться так, что я не смогла его спасти? Я жила ради таких моментов, и вот, когда он оказался в моих руках, потеряла его и сделала нечто безумное.

Лифт опустился, и я выскочила на первый этаж морга. В нос ударил непривычный запах формалина. Мёртвая тишина нависала, и я чувствовала, как холод проникает в меня с каждой секундой.

Сердце колотилось. Что я делаю, чёрт подери! Осторожно открыв дверь, я заглянула внутрь. В помещении царила тишина. Только гулкое эхо моих шагов нарушало спокойствие. Я медленно вошла, оглядываясь по сторонам. И тут я увидела его.

Мальчик, который был мёртв вчера, теперь бродил среди каталок и столов из нержавеющей стали. Голый и бледный. Короткие русые волосы взъерошены, а движения неуклюжи и бесцельны. На мгновение я застыла в дверях, не веря своим глазам. Я осмотрела его. Швы от вскрытия спускались от груди к животу.

Он заметил меня. Мальчик остановился, и его серые глаза встретились с моими. В них не было страха, только недоумение.

— Госпожа? — тихо произнёс он, приближаясь ко мне. — Где я? Где моя мама? Почему вокруг так пусто?

Госпожа? Почему? Я не знала, что ответить, хотя должна была в первую очередь успокоить, сказать, что всё будет хорошо, но вместо этого почувствовала, как колени подкашиваются. Да о чём я думаю… что тут вообще хорошего и нормального? Я точно сошла с ума.

— Ты… — голос дрогнул, — как давно ты проснулся? — спросила я, стараясь не выдать своего шока.

— На часах было примерно восемь утра, — он вскинул голову, как будто пытаясь вспомнить детали.

— Я пытался найти выход, но тут так темно и страшно.

Я с трудом перевела дыхание. Это невозможно. Это не могло быть правдой. Я была так близка к провалу, и вот теперь он стоял передо мной. Живой.

— Но как? — вырвалось у меня. — Как ты…?

— Я не знаю, — он покачал головой, словно это было самым обычным делом. — Я просто чувствовал, что должен встать. И вот, я здесь. Что-то… кто-то звал меня. Кажется. Это мама?

Внезапно мне стало страшно. Я покачала головой, вспоминая о том, что сделала. Этот мальчик не должен был быть здесь. Я пробудила его. Играла с жизнью и смертью.

— Ты... ты не должен был просыпаться, — произнесла я, пытаясь найти слова. — Я не должна была этого делать.

— Что делать? — его вопрос был полон невинности.

Я чувствовала, как колотится сердце. Как сказать ему, что это может быть проклятием? Что эта «жизнь» может быть лишь тенью его прошлого?

— Где моя мама? — спросил он снова.

— Не знаю.

— Она должна быть рядом, — его голос был полон надежды.

Слова пробили меня до глубины души. Я ведь знала, что его мать не сможет больше ни обнять, ни просто увидеть сына. Этот день, этот момент — они всё изменили.

— Я постараюсь тебе помочь.

Хотя сама не знала, как.

— Спасибо, — мальчик подарил мне улыбку. В ней была надежда. В этом и заключалась опасность. Я не знала, что делаю, но он, казалось, верил в меня.

— Ты помнишь своё имя?

Ребёнок застыл. Было ощущение, что он просто отключился.

— Алёша, — вдруг слетело с детских губ.

— Приятно познакомиться, Алёша. Меня зовут тётя Агата. Давай для начала накинем на тебя что-нибудь и выйдем отсюда, — я постаралась взять себя в руки. — Нам нужно найти людей, нам нужно... узнать, что произошло.

Он кивнул, и мы вместе вышли из помещения. Все шкафчики сотрудников были закрыты на ключ. В отчаянии огляделась. Не выходить же на улицу с голым мальчиком. Боковым зрением я заметила на диванчике, где обычно спал дежурный патологоанатом, плед. К великому счастью, сам уважаемого Аристарха Георгеевича не было на посту. Видимо, вышел за порцией своих любимых булочек.

Я сдёрнула плед и укутала им Алёшу.

— Потерпи, приедем ко мне домой и что-нибудь найдём твоего размера.

Так мы и покинула морг. Держа крепко маленькую ручку, я только спустя какое-то время осознала, что она была холодной. Пробрала дрожь.

Мы вышли через черный ход больницы, избегая глаз медперсонала. Двор был пуст, и только легкий шорох ветра сопровождал нас. Я чувствовала, как паника подбирается ко мне, но заставила себя двигаться дальше. Мальчик следовал за мной, будто в трансе, с бледным лицом и затуманенным взглядом. Мы шли молча, и каждый шаг отдавался гулким эхом в моих ушах.

Я открыла машину, усадила его на переднее сиденье и, оказавшись за рулём, попыталась осознать, что только что сделала. Я вернула человека к жизни. Нет, это не могла быть реальностью. Но, глядя на сидящего рядом маленького спутника, поняла, что это всё-таки случилось.

— Пристегнись, — голос прозвучал хрипло, и я включила двигатель. Мы тронулись с места, машина мягко покатилась по шумным улицам города.

Утро выдалось холодным. Тишина внутри автомобиля давила, и я включила радио на минимальную громкость. Разум не мог избавиться от ощущения, что вот-вот произойдёт что-то. И это сыграет против нас.

Вдруг впереди на дороге замелькали огни — пост ДПС. Сердце ёкнуло, а руки начали дрожать на руле.

— Чёрт, — не сдержалась я.

— Почему ты дрожишь? — тоненький голосок раздался неожиданно, и я вздрогнула.

— Просто замёрзла, — быстро ответила, стараясь не выдать своего страха. — Наклонись немного, включу печку, — соврала я.

Маленькому мальчику не объяснишь, что вчера вечером он умер. Как ему сказать, что сейчас его никто не должен видеть? Особенно правоохранительные органы. Пока остаётся лгать. Лгать во спасение.

Он послушно нагнулся, а я сжала руль сильнее, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Печку всё же включила для правдоподобности.

Подъезжая ближе к патрульной машине, я заметила двух полицейских. Они остановили небольшой грузовик и проверяли документы водителя. Моё сердце бешено колотилось в груди, но я старалась оставаться спокойной. На этот раз повезло, и мы проехали мимо. Ни один из мужчин не обратил на нас внимания.

Я выдохнула с облегчением.

— Всё в порядке, можешь сесть нормально, — сказала я, всё ещё ощущая напряжение в теле.

Мальчик поднялся, и мы продолжили ехать молча. Я пыталась переварить всё, что произошло, но мысли путались. Как это возможно? Как он ожил? Что я натворила? У меня не было ответов, но было одно ощущение — чувство, что скоро всё изменится.

Наконец, мы подъехали к моему дому. Я заглушила двигатель и медленно вышла из машины. Алёша последовал за мной. Я уже собиралась идти к подъезду, как вдруг заметила двух мужчин. Они стояли неподалеку, как будто ожидая нас. Один из них был высоким и худым, с резкими чертами лица и холодными глазами.

Я сделала шаг вперёд, собираясь попросить людей уйти с дороги, но что-то помешало. Второй парень помоложе зашевелил губами, и в голове прозвучало:

— Спи.

Мои глаза начали закрываться, а ноги подкосились. Я попыталась сопротивляться, но все силы улетучились. Тяжесть овладела мной, и мир вокруг начал меркнуть. Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание, был шёпот:

— Тело на утилизацию.

И всё погрузилось в темноту.