Сидя на холме и глядя на город у подножия, они курились. Сизоватый дым поднимался вверх, тянулся в сторону города, чтобы раствориться в мощном родственном потоке , но не дотягивал, захлёбывался раньше, рассыпался на тонкие нити и исчезал. Двое на холме, смотревшие на город, тоже потихоньку рассыпались. Но не на нити. Истлевшая плоть осыпалась шурша, куски гнилостного мяса отпадали с омерзительным влажным "чавком". Двое не чувствовали этого - нервные окончания умерли раньше.
Двое не разговаривали друг с другом - уничтоженные связки не способны издавать звук, а лопнувшие барабанные перепонки - слышать его. Но слепые, сварившиеся во время бегства глаза продолжали смотреть на город, и рваные мысли двоих проносились на удивление созвучно.
"Прощай, Хиросима"