Взор со Звёзд

Посреди железобетонных, кипящих разумной жизнью джунглей, на покрытом изумрудно-зелёной травой плоском пригорке стояло пузатое и массивное здание Государственного Музея. Его фасад из благородного серебристо-серого гранита был выполнен в старомодном стиле, резко выделявшем его на фоне высоких и стройных стеклянных столбов, которые угрожающе обступали музей со всех сторон, словно молодые и длинноногие волки, решившие полакомиться древней и медлительной черепахой. Но здание музея смотрело на них с величавым спокойствием, твёрдо зная, что оно переживёт этих стильных и горделивых красавцев точно так же, как оно пережило их не менее блистательных предшественников.

Каждый день, невзирая на праздники и рабочие будни, в любые дождь и вьюгу, сквозь высокие двери проходили дружные колоны посетителей под руководством всезнающих, чутких и щедрых на ответы экскурсоводов. Всякий житель в этой части света считал своей обязанностью хоть раз в жизни побывать в этом священном хранилище реликвий минувших эпох. Желающих было столь много, что билеты приходилось бронировать за несколько месяцев до посещения музея, так еще к несчастью посетителей за один раз удавалось обойти не более одной пятой сокровищницы, потому многие после своего первого визита ещё долго терзались в ожидании желанного продолжения по волнам истории.

Государственный музей вобрал в себя неисчислимое множество бесценных экспонатов, каждый из которых нёс в себе кусочек истории цивилизаций, свидетелей их взлёта, процветания и разрушительного падения. Каменные стелы древних царей соседствовали с портретами знатных феодалов, щедро отсыпавших золота именитым живописцам, а следом за ними на посетителей взирали поразительно чёткие фотографии и трёхмерные изображения президентов, министров и полководцев, недовольно насупивших брови в предвкушении грядущего сражения. В одних залах можно было найти старинные жернова, деревянные тяпки и первые ручные прялки, а в других стальные агрегаты, которые заменили ручной труд машинным, и трактора с ребристыми гусеницами. Хранились тут и первые кремнёвые наконечники стрел, позеленевшие за давностью лет бронзовые щиты, двуручные мечи из дорогой стали, отреставрированные аркебузы, бронзовые мортиры и нарезные гаубицы на массивных лафетах, чей грозный вид навевал мысли о смерти и разрушениях, которые они посеяли много веков назад. На широких столах под стеклянными колпаками раскинулись поразительно детализированные модели древних городов, по чьим улицам бегали маленькие андроиды, ловко имитировавшие образ жизни предков. Подобные инсталяции всегда вызывали бурный восторг у самых юных гостей. Однако среди всех этих залов был один особенный, который хотя и не отличался особыми размерами и не имел каких-то примечательных и необычных экспонатов, но всё же пользовался большой любовью у посетителей за ту поразительную историю, которой он был посвящён.

Его стены были увешаны множеством фотографий и копиями личных писем, а в центре зала стояло худощавое мраморное изваяние существа с длинными руками, на которых было по четыре костлявых пальца. У него был высокий, бугристый лоб, немного выпученные, но весьма красивые глаза, узкие поджатые губы и острый прямой подбородок с чётким изломом посередине. Скульптор изобразил его одетым в строгий костюм с высоким воротником, закрывавшим его несколько искривлённую шею. В одной руке он держал стопку листов рукописи, а его взгляд был задумчиво обращён в звёздную высь. На его постаменте были выгравированы слова:

Не́лтон Че́рман

10.06.1783 — 24.05.1872

Учёный и Провидец

Об этом поразительном мантерийце было написано великое множество книг и снято ещё больше фильмов. Некоторые из них рассказывали его историю без лишних прикрас, ибо в ней и без того хватало удивительного и необычайного, другие же добавляли немного от себя или же вовсе находили в его жизни источник бесконечного вдохновения. Но самую интересную и проникновенную историю рассказывал его старый дневник в потрескавшемся кожаном переплёте, что хранился в витрине недалеко от статуи своего давно усопшего хозяина. Нелтон не страдал писательским недугом, а потому в своих мыслях был краток и брался за перо не слишком часто, будучи увлечён совсем иными делами, так что за всю свою жизнь он так и не сумел исписать все его страницы. Впрочем, он дорожил им и всегда брал его в поездки, чтобы важная мысль не успела ускользнуть, а яркое впечатление потухнуть. На всей планете не найдётся и единого разумного существа, которое бы не прочло хотя бы пары записей из этого, возможно, что самого известного в мире дневника. Вам же выпала удача прочесть его целиком.