Взрыв был неизбежен

Пролог 1

Два года назад.

Затхлый воздух, казалось, стоял в комнатушке с прошлого года. Огонек в керосиновой лампе едва теплился, не в силах разогнать темноту, которая подкрадывалась из углов. На кровати, накрытой старым соломенным тюфяком, лежал человек, и любой, увидев его, понял бы, что мужчине осталось недолго. Лицо умирающего заострилось, лоб был покрыт испариной, а глаза ввалились, словно у старика, хотя лежащему было не так много лет, и еще недавно он на спор гнул руками подковы.

Рядом с кроватью, прижавшись к руке мужа, замерла женщина. Её длинные темные волосы растрепаны, а лицо опухло от слёз. Чуть поодаль застыли трое детей. Две девочки едва сдерживали рыдания, а мальчик, точнее уже юноша, бессильно сжимал кулаки.

- Лью, ты меня слышишь? – спросила женщина охрипшим от слёз голосом.

- Да, Киели – едва слышно произнес мужчина. – Жжет, хочу пить…

Жена подала ему чашку с водой, и Лью долго пил, тяжело дыша, словно такое простое действие требовало огромных усилий.

Когда чашка опустела, он откинулся на подушку и чуть окрепшим голосом произнес:

- Слушайте меня в последний раз.

- Нет! – прокричал парень. – Ты не можешь умереть, ты же сильный!

- Эх-х-х, сынок. – тело Лью затряслось от кашля, он прижал ко рту платок и тот окрасился кровью, но мужчина продолжил - Чую, что Морри скоро меня клюнет в самое темя. Так что, ты теперь за старшего. Пока брат твой со службы не вернется. – отец попытался потрепать сына по голове, но сил поднять руку не было. – Работай честно, сможешь всех прокормить. На рожон не лезь, но и спуску не давай. – Он снова закашлялся, а потом продолжил, - придет время - службу справляй хорошо, как твой брат. – Отец замолчал, сын закивал, вытирая слезы.

- Киели, – прохрипел Лью, обращаясь к жене – О’Хара должен мне долг вернуть, смотри не забудь, это вам на первое время, пока Гарв на работу не устроится. - Женщина закидала, из её глаз закапали крупные слезы, которые она утирала уголком платка. – Ты не плачь, – мужчина поднял глаза наверх – увидимся там.

Киели поцеловала своего мужа в лоб, и он, как-то по-особенному спокойно улыбнувшись, внезапно перестал дышать.

Когда пришел священник, в комнате установилось какое-то странное тяжелое спокойствие, дети уже не плакали, девочки сидели в своем уголке обнявшись и, казалось, спали, а парень, обхватив голову руками, облокотился на стол. Его лицо приняло упрямое выражение, губы были сжаты, а брови нахмурены, и любой сейчас любой мог убедиться, что юный Гарвель почти точная копия своего отца.

Святой отец, звеня знаком наковальни и молота на груди, провел обычную заупокойную молитву про чертоги Белого бога и скованные силы хаоса и магии. Киели, истово молилась вместе со святым отцом. Но облегчение в обращении к высшим силам она долго находить не смогла, ведь святому отцу приходилось спешить. Его ждали еще четыре покойника в различных концах района. Он на прощанье осенил плачущую вдову знаком молота, а затем солнечным кругом, и пробормотал что-то неопределенно-утешительное, стараясь не встречаться глазами с несчастной. Священник еще не привык к обыденности смерти в этих кварталах, и ему было совестно, что он не уделил внимания страждущей. Он хотел было предложить ей прийти на проповедь в ближайшие выходные, но осекся осознав, что теперь выходных у Киели О’Доннел больше не будет, ведь три рта прокормить не так-то просто.

Вечером отец Мэтью записал в приходской книге рождений и смертей имя – «Лью О’Доннел, Весфолк, 43 лет отроду сегодня отдал Господу душу от естественных причин», рядышком стояли еще четыре фамилии, в графе напротив которых так же значились «естественные причины смерти». После этого он отправил еженедельный отчет в городскую управу, откуда эта запись о смерти начала свое путешествие по бюрократическим закоулкам.

Через две недели она дошла до военного министерства, в книге учета резервистов третьего возраста была вычеркнута одна фамилия. Военный писарь, который проделал эту работу не знал, что Лью О’Доннел был когда-то бравым солдатом, спасшим свою роту и вытащившим из-под огня раненного офицера, который доводился писарю родным дядей. Скромная солдатская медаль, положенная Лью, затерялась где-то в недрах военного министерства, да так и не нашла героя.

А до его сына Кернея О’Доннела, который служил в армии, черные новости дошли только через месяц. Он как раз вернулся с полевых учений, где его наконец догнало письмо в конверте с черной каймой.

В отчетах министерства здравоохранения Лью и вовсе не удостоился упоминания, а стал просто одной из цифр в статистических таблицах, в которые бесстрастные статистики заносили умерших в рабочих кварталах. О'Доннел был записан умершим по «естественным причинам» и попал в графу к тысячам таких же.

Никто и подумал поинтересоваться, отчего же ежегодно умирает множество людей, ведь за воротами заводов стояли новые работники, желающие найти пропитание. Город Мэтэйнхэйм продолжал жить, поглощая уголь, сталь и человеческие жизни. И вскоре к тысячам работающих на его фабриках людей прибавился еще один, словно в топку подбросили кусок угля.

Полгода назад.

Улицы столицы были полны людей. Но это была не обычная городская толпа, которая жила своей жизнью, словно существа, которых можно увидеть сквозь линзы микроскопа в воде из лужи. Нет, на сей раз, она напоминала бурную реку, которая затопила главные улицы Централя. Люди шли по направлению к старинному зданию парламента. Они запрудили королевское шоссе и вливались на мосты через Уай, постепенно переходя из просто респектабельной части города в аристократическую.

Тысячи людей словно забыли своем положении в обществе, о «естественном чувстве ранга», про которое любили рассуждать иные философы. Теперь они запросто ступали по мостовой плечом к плечу. Здесь мелькали залатанные рабочие куртки, пиджаки клерков и учителей, встречались и почтенного вида сюртуки. Рядом с мужчинами шли женщины всех сословий, от благообразных пожилых леди, до молодых работниц, которые дерзко обнажили головы, показывая тем самым, что не хотят больше прятаться.

Эта грандиозная манифестация имела своей целью вручить лордам в парламенте документ, которые называли Второй хартией вольностей, или попросту «Хартией». Руководство Партии Прогресса, которое ратовало за принятие документа, в последний момент испугалось и призывало к спокойствию, выдержке и терпению, но жители Централя уже не хотели ждать. Стотысячная толпа на улицах и остановленное производство должны были показать господам лордам, что нужно считаться с народом.

Правительство действительно серьезно отнеслось к народным требованиям. Путь людям преград или гремящие сталью громады тяжелых боевых конструктов. Фигуры из металла, напоминавшие во много раз увеличенную копию древнего доспеха, замерли на пути толпы. Их даже не стали вооружать, впрочем, и без моргенштернов или картечниц стальные сабатоны были страшной силой, хотя марать кровью их пока что не собирались.

У ног гигантов в тонкую линию развернулась гвардейская пехота в алых мундирах, черных кирасах и лакированных касках. Тускло блестели примкнутые воронёные штыки. Рядом со стрелками замерли пулеметные команды, которые прильнули к прицелам своих «викеров». Офицеры стояли тут же, положив руки на рукояти сабель.

Когда первые люди показались на площади короля Ричарда, где находилось здание парламента, офицеры не стали тратить время на приказы остановиться и разойтись. Ведь у них были четкие распоряжения и инструкции. Взлетели вверх сабли, и раздалась команда - «огонь!»

Первый ружейный залп разорвал тишину, а вслед за ним последовал второй, толпа отхлынула, а по ней свинцовым хлыстом ударили пулеметы. Люди посыпались с мостов в воды Уая, кто прыгнул сам, в надежде спастись от пуль, кого-то столкнули в давке. Но правительство не ограничилось одним ударом.

В дело пошла, вызванная загодя, конница, которая прошла по залитым кровью мостам и рванулась вперед на толпу. Конные полицейские действовали вместе с армейскими кавалеристами. Всадники вихрем пронеслись по улицам, подковы высекали искры из мостовых, обнаженные сабли окрасились кровью, впрочем, рубили не всех, иногда обходясь нагайками. Манифестанты в ужасе перед ружейным огнем бежали на боковые улицы, прятались в подворотнях и подъездах, перемахивали заборы. Впрочем, были те, кто осмеливался сопротивляться, в кавалеристов летели камни, кого-то стащили с лошади, но все это было каплей в море. Толпу вытеснили с центральных улиц, теми, кто смог бежать, занялась тайная полиция, а за порядком следили введенные в город армейские части.

А в правительственные учреждения понеслись отчеты о произошедших событиях, один другого краше.

Полицейский отчет о событиях от 3-го числа сего месяца в Централе.

Всеподданнейше довожу до сведения Вашего Превосходительства отчет о расследовании причин беспорядков, вызванных так называемой «подачей хартии».

Одной из причин массовых беспорядков является преступное пренебрежение Лорда Хранителя Ключей Столицы своими обязанностями. Так же значительная часть ответственности лежит и на депутатах прогрессивной партии, которые своими несвоевременными речами возбудили среди черных сословий неправомерные надежды.

Тем не менее основная причина случившихся событий — это деятельность так называемой трудовой партии Альбиона.

Сии бунтовщики составили для своих целей заговор и нелегальную организацию под названием революционно-трудовой партии. Это тайное общество планировало ниспровержение Их Величества и всего государственного порядка.

Так же всеподданнейше сообщаем, что члены так называемой трудовой партии имеют сношения с лицами, имеющими иностранное подданство, кои являются членами так называемого международного товарищества трудящихся, что, несомненно, свидетельствует о международном характере действий этих заговорщиков, которые приуготовляют социально-демократическую революцию не только в странах континента, но и на наших благословенных островах.

Средствами этой преступной организации должны были служить:

1. Распространение между рабочим и сельским и населением социалистических идей, возбуждение в нем недовольства в отношении существующего порядка.

2. Возбуждение против существующего порядка студенчества технических учебных заведений, выходцев из черных сословий.

3. Побуждение арендаторов к невыплате налогов и выступлениям против лендлордов.

4. Организация стачек и забастовок на промышленных предприятиях.

5. Устройство разнообразных рабочих союзов, просветительских обществ, больничных касс, и иных заведений с тем, чтобы привить народу вредные социалистические идеи.

6. Деньги для этих преступных целей добывались путем общественного сбора средств, под разными благовидными предлогами, на создание больничных касс, вспомоществование старикам, устройство библиотек и народных домов.

Особое место в возбуждении подданных Короны и социалистической пропаганды имела так называемая вторая хартия, с требованиями которой выступили представители трудовой партии, требуя предоставления права участия в государственных делах для всех черных сословий, а также для женщин.

Такие неслыханные требования изначально не встретили твердого отпора со стороны гражданский властей столицы. Лорд Хранитель Ключей сэр Виттингтон проявил недопустимую снисходительность, граничащую со слабостью. Такую же снисходительность проявили и некоторые депутаты парламента, сомневавшиеся при голосовании о вводе войск, тем не менее своевременное использование армии и гвардии, а также решительные действия полиции смогли предотвратить развитие ситуации в неблагоприятном направлении.

Использование для разгона манифестации гвардейских частей и кавалерии, помимо полиции, следует признать полностью оправданным. Наряд сил, использованный для подавления беспорядков, оказался достаточным.

Тем не менее, разгон манифестации за хартию сопровождался попытками бунтовщиков оказать сопротивление, в результате которого пострадало семнадцать солдат и десять полицейских. В основном все пострадавшие ранены камнями, которые метали бунтовщики. Все раненые находятся в удовлетворительном состоянии и скоро готовы будут вернуться к службе. Единственное исключение составляет полисмен Джонс, который получил ножевое ранение. Совершивший покушение на слугу короны при исполнении, был расстрелян на месте. Личность преступника была позже установлена, им оказался студент медицинской академии Дик Сэндс.

Потери демонстрантов определяются как пятьсот сорок восемь убитых, точное число раненных установить не представляется возможным, так как многие из манифестантов продолжают скрываться. Поиски лиц, оказывавших сопротивление полиции, продолжаются. На данный момент арестованы семьдесят пять человек, чья вина может считаться доказанной. Еще двести пятьдесят семь человек задержаны для выяснения степени их вины.

Стоит отметить прискорбный факт, что ряд городских врачей проявляют недопустимую беспечность (или преступное небрежение своими обязанностями верноподданных) и не сообщают о поступлении в клиники лиц с характерными травмами, свидетельствующими об их участии в демонстрации, из-за чего во все столичные больницы пришлось отправить усиленные наряды полиции, каковое действие позволило арестовать не менее восьмидесяти злоумышленников.

После подавления беспорядков полиция и армия совместными усилиями смогли предотвратить возмущение на заводах столицы и столичного округа. Такое благоприятное развитие событий произошло вследствие заблаговременного ареста подозреваемых в социалистической пропаганде лиц, и использованию добровольных помощников полиции, которые смогли предотвратить остановку важнейших предприятий столицы. Благодаря хорошо поставленной работе полиции были вскрыты заводские ячейки рабочей партии, которые вели пропаганду на семи крупнейших предприятиях Централя, включая и казенный патронный завод. Со списком арестованных лиц можно ознакомиться в последующих материалах дела.

Все эти обстоятельства дают полиции достаточно оснований для ареста руководителей (список прилагается) так называемой трудовой партии по обвинению в попытке государственного переворота. Арест необходимо произвести в возможно скорейшие сроки для того, чтобы избежать возможной эмиграции указанных лиц. После этого можно будет с полным основанием считать эту подпольную революционную организацию в полной мере уничтоженной.