Warhammer 40,000, Инквизитор: Охота на Фантомов

Глава 1: Сквозь Смог

Металлический скрежет и вибрация пронизывали десантный катер класса «Гладиус», пока он с натугой продирался сквозь многослойный, ядовито-желтый саван смога, веками окутывавший Улей Терциус. Для Инквизитора Кассия Верена это была симфония прибытия, знакомая до тошноты. Каждый улей пел свою песню отчаяния, но у Терциуса, казалось, были особенно низкие, вибрирующие басы, отдававшиеся в самых костях.

Он сидел, откинувшись на жесткое сиденье, его лицо было маской усталого безразличия, которую он носил так долго, что она почти срослась с кожей. Глаза, однако, оставались живыми – два холодных, серых осколка, подмечавших каждую деталь: дрожание корпуса, изменение тональности двигателей, едва заметный запах озона и химической гари, просачивающийся даже сквозь рециркуляторы воздуха.

«Еще один улей», – подумал Верен, непроизвольно массируя виски, где уже зарождалась тупая, привычная боль. Он не был полноценным псайкером – Император уберег, или, возможно, просто обделил, – но его разум обладал странной, обостренной чувствительностью к эманациям Варпа, к отголоскам чужих страданий и порчи. А ульи, эти гигантские человеческие муравейники, всегда фонили ими с оглушающей силой. Миллиарды душ, спрессованных в стальные, многоуровневые гробницы, и каждая – потенциальный фитиль для пожара ереси.

Сотрясение стало сильнее, когда катер вошел в более плотные слои атмосферы. За иллюминатором, сквозь мгновенно покрывшееся грязными потеками бронестекло, ничего не было видно, кроме бурлящей, непроглядной желтизны. Верен знал, что там, внизу, раскинулся город-монстр, вертикальный мир, пронзающий отравленные небеса и уходящий корнями в геологическую преисподнюю планеты.

Наконец, с последним, особенно сильным толчком, «Гладиус» прорвал нижнюю кромку смога. Зрелище, открывшееся внизу, даже для много повидавшего инквизитора было гнетущим. Из рваной пелены начали проступать чудовищные силуэты. Иглы шпилей, теряющиеся в грязных небесах, казались клыками немыслимого зверя. Циклопические контрфорсы, покрытые многовековой копотью и ржавчиной, походили на ребра доисторического левиафана, навеки застывшего в камне и металле. Между ними, словно паутина безумного паука, висели транспортные магистрали, мосты и трубы, по которым сочились химикаты и ползли тусклые огоньки транспортных средств. Свет был роскошью; большая часть Улья тонула в полумраке, разгоняемом лишь спорадическими вспышками промышленных горнов или редкими, тусклыми фонарями.

Катер с последним содроганием и воем успокаивающихся двигателей замер на посадочной платформе Шпиля Правосудия – одной из центральных цитаделей Адептус Арбитрес в Терциусе. Здесь, на высоте нескольких километров над самыми загрязненными нижними уровнями, воздух был относительно чище, хотя все равно отдавал металлом и гарью. Платформа была из серого, изъеденного кислотными дождями феррокрита, окруженная высокими зубчатыми стенами с амбразурами для тяжелых болтеров. Несколько арбитров в полных боевых доспехах, с их лицами, скрытыми за бездушными шлемами, уже застыли в ожидании у аппарели.

Аппарель с шипением откинулась, выпуская облако спертого воздуха из катера. Верен поднялся, его темный, усиленный бронепластинами плащ едва заметно качнулся. Он не носил пышных инквизиторских регалий – его авторитет заключался не в позолоте, а в холодном блеске Розетты, символа Священных Ордосов Императора, закрепленной на его груди, и в тяжести болт-пистолета у бедра.

У трапа его ожидал Маршал Арбитрес Корвус – высокий, сухой мужчина, прямой, как экзекуторский жезл. Его лицо, изборожденное морщинами, хранило печать многих лет службы в этом безжалостном мире. Он отдал четкое приветствие, щелкнув бронированными каблуками.

– Милорд Инквизитор, – голос Корвуса был ровным, лишенным эмоций, как и подобает старшему арбитру. – Приветствую вас в Улье Терциус. Ваши апартаменты подготовлены. Мои люди сопроводят.

Верен кивнул, его взгляд скользнул по платформе, отмечая расположение огневых точек, пути отхода. Старая привычка.

– Благодарю, Маршал. Но сначала – дело. Согласно вокс-сообщению, вы затребовали содействия Ордосов в связи с… «серией аномальных происшествий».

Корвус едва заметно поджал губы. «Аномальные происшествия» – стандартный эвфемизм, когда местные власти не могут или не хотят признать нечто более зловещее.

– Да, милорд, – подтвердил Маршал. – Серия прискорбных инцидентов. На данный момент – четыре летальных исхода среди служащих различных департаментов Администратума. Все произошли за последние два ротационных цикла. Местные дознаватели… испытывают затруднения с установлением точных причин. Первоначальные отчеты указывали на несчастные случаи или, в одном случае, на возможное самовольное прекращение службы с летальным исходом.

«Самовольное прекращение службы», – Верен чуть приподнял бровь. Еще один излюбленный термин бюрократов, когда нужно скрыть самоубийство или что похуже. Его чутье, отточенное десятилетиями охоты на скрытую ересь и заговоры, уже тихо сигналило о подвохе. Головная боль в висках усилилась на мгновение, почти незаметный спазм.

– Несчастные случаи, Маршал? – переспросил Верен, его голос был тихим, но в нем чувствовалась сталь. – В таком количестве и за столь короткий срок? Среди чиновников? Звучит… крайне неэффективно для отлаженной машины Империума. Я полагаю, есть детали, которые не вошли в первоначальный рапорт?

Корвус помедлил секунду, его взгляд встретился с холодным взглядом Инквизитора.

– Есть некоторые странности, милорд. Обстоятельства смертей… они нетипичны. Именно поэтому мы и обратились к вашему Ордосу. Мы опасаемся, что это может быть нечто большее, чем просто череда трагических совпадений.

Верен удовлетворенно кивнул. По крайней мере, Маршал не пытался совсем уж замылить ему глаза.

– Хорошо, Маршал Корвус. Проводите меня к последнему месту… инцидента. И я хочу видеть все материалы по этим делам. Немедленно. Апартаменты подождут. В Терциусе, как я вижу, и без того хватает теней, чтобы тратить время на комфорт.

Маршал кивнул, и в его глазах, как показалось Верену, на миг промелькнуло что-то вроде облегчения. Возможно, он действительно был рад переложить это дело на плечи того, чья работа – копаться в самой грязи человеческих душ и деяний.

Инквизитор Кассий Верен сделал первый шаг по феррокриту Улья Терциус, чувствуя, как его древний, безжалостный механизм уже начинает свою работу. Рутина редко оставалась рутиной надолго. Особенно в таких местах.