Warhammer. Бог Порядка. Мизерикорд.

Тяжелое одеяло, что придавливало к пахнущей лавандой кровати, тихий треск половиц, которые уже давно следовало-бы заменить линолеумом и, конечно-же, далекий перезвон голосов. Всё должно было быть как всегда: я откину одеяло, заскриплю полом, а после, сонный и замученный вчерашней сменой, выйду к своим девочкам и непутёвому сынишке.

Да... Всё должно было пройти именно так, но открыв глаза я не увидел ни дома, ни семьи. Лишь мелькающие тут и там вспышки света были мне спутниками в неимоверно быстром падении вниз - прямиком в нескончаемую бездну. Ветер, которого в космической черноте не должно было быть, с непреодолимой силой поднимал мои конечности вверх, выворачивая их.

В голове было пусто, я не мог ухватиться даже за отзвук мыслей, которые ещё секунду назад казались неимоверно важными, а сейчас обратились пылью. Я мелко задрожал - казалось мышцы начали медленно отходить от костей. Скорее рефлекторно, нежели понимая, что творю, я попытался подавить противный зуд, опустив правую руку, но лишь одно неосторожное напряжение и вот - ладонь лишь чуть сдвинулась влево и баланс, выстроенный этим местом, был нарушен.

Секунда на осознание ошибки, после чего меня закрутило и завертело, точно юлу, а тело запело заунывную мелодию тянущейся боли - от пяток до висков. Неожиданно, из черноты космоса, начало проявляться что-то непонятное и не имеющее конца смазанное нечто, что не могло поддаться никакому описанию, стало медленно очерчиваться, хотя скорость лишь нарастала.

Мне хотелось верить, что это - лишь сон и сейчас, буквально через миг всё прекратится и я снова пожалуюсь, что пахучие духи жены жгут нос, а Алёшин пластилиновый шедевр на обоях до сих пор не убран...

Но реальность оставалась холодна к моим чаяниям.

Нейроны, должные донести об этой простой и ужасающей истине, ещё не вспыхнули, как губы разомкнулись и вытолкнув воздух из лёгких в крике, который лёгкой рябью чёрного цвета, потонул в неизвестности и стал началом... Разрушения. Уголки рта стали медленно расходиться рваной линией, обнажая: жир, мышцы и сосуды, что слой за слоем лопались, неторопливо обнажая зубы и полость рта. Линия достигла скул. Челюсть с непередаваемым хрустом и натужным скрипом разрывающихся мышц опустилась вниз, хлёстко ударив по кадыку.

Животный ужас пронзил меня, а сознание заметалось внутри черепной коробки, завывая отчаянные мольбы о спасении и невольно подмечая, как я постепенно переставал существовать: вывернутые суставы, отвратительными гематомами рвущейся кожи расходились по телу, палец за пальцем улетал в пустоту, а кожа медленно, но верно истончаясь, обнажала вены, что бугрились бусинами застоявшейся крови.

Падение замедлялось, глаза начали выхватывать из окружающего хаоса циклопических размеров разноцветные вихри, начинающиеся из неоткуда и уходящие в никуда, но агония, что сопровождала лишение, не давала этого заметить до тех пор, пока нервные окончания не перестали существовать.

В голове было пусто, лишь образы той, видимо, потерянной реальности, давали мне тоскливое, заставляющее глаза сохнуть и взрываться кровавыми огнями капилляров, утешение. Они там - они есть, а я... Лёгкие от короткого толчка врезались в обнажённые рёбра и порвавшись, выпустили воздушные мешочки в пожравшую их Бездну. Скоро перестану быть.

Глаза лопнули, но я не потонул во тьме, наоборот всё вспыхнуло красками с новой силой - море, нет, океан, в котором небо и вода стали единым целым, вверх и низ перестали что-либо значить, а материальное встало в сверх позицию, когда есть всё и одновременно ничего. Только вот, когда мне открылась эта поистине фантасмагоричная реальность, я не ощущал ничего, кроме пустоты, ведь отчаянное смирение заволокло саму мою суть.

Я не знаю, сколько прошло времени - час или краткая минута, пока мой разум не начал истончаться... Смирение сменилось отчаянием, а оно в свою очередь начало медленно осыпаться вместе с пеплом, в которое превратилось моё сознания, ведь человек не должен сталкиваться с пустотой - он всегда хочет быть чем-то.

Прокручивая в своей голове всевозможные мысли, я пытался уцепиться за те, как за островки чего-то, что указывало на моё существование, ведь находясь здесь, где всё перемешалось, казалось, что жизнь была лишь мимолетным сном, лишь малым видением Левиафана, что одновременно был и не был, застыв между двумя крайностями бытия.

Эмоции потухали и вспыхивали огненной бурей, корёжа всё, что только можно покорёжить ежесекундно. Хотелось выть высокой нотой, но рта уже не было - ничего не было, но губы внезапно разомкнулись. Только по прошествию секунды - я осознал, что кричу: громко, четко и по-настоящему. Вихри вокруг пошли рябью - само пространство горело и плыло, ранее невозможно огромное скукожилось, словно резина и издало треск.

Миг и вспыхнул свет лампочки, углы знакомого потолка тонули в тенях, а сквозь щель между синими шторами, пробивался яркий солнечный луч. Лёгкие жгло, а кожа чесалась под пропитанной потом футболкой. Стоп. Я чувствую. Я жив? Скинув одеяло резким движением ноги, я едва мог контролировать мельтешение собственных рук по телу, а глаза, казалось, могли вылезти из орбит, рассматривая квартиру: вон Алешкин пластилиновый мишка на обоях, под потолком на шифоньере открытым горлышком на меня смотрит бутылка давно выпитого виски, а в углу, рядом с батареей заметно голое пятно без обоев, я ведь ещё года три назад поленился их поклеить...

Господи... Из глаз брызнула влага, руки, задрожав, ослабли - я прикрыл глаза ладонью, почувствовался запах жжёных сигарет. Не хотелось, чтобы дети видели у папки слёзы. Господи, это действительно был сон. Зубы впились в губы, во рту разлился металлический вкус крови. Я хотел кричать, но нельзя было - могу... Просто нельзя.

Господи, всего лишь кошмар. Простой кошмар. Кошмар-кошмар-кошмар... Повторял я у себя в голове, словно заевшая пластинка. Страх сковывал и колол онемевшие от напряжения мышцы.

- Кошмар. - Наконец сказал я вслух это приснопамятное слово. Всё замерло.

Внезапно, я почувствовало прикосновение к плечу. Вздрогнув и едва не сбросив чужую руку, я замер, боясь даже вздохнуть.

- Вась, хватит мешать спать, если что-то не так - скажи, а не куксись - ну ей Богу надоел. - Слева послышался строгий, чуть раздражённый, но наполненный скрытой нежностью женский голос. Сглотнув, осторожно, с трепетом отодвинул ладонь с глаз. Сердце было готово выскочить из груди от волнения, разлившегося внутри.

Сейчас, вот прямо сейчас, я снова посмотрю на неё и наконец откину прочь этот чёртов кошмар, да выкину его прямиком в окно, точно как ту бутылку из под виски, которую я выхлебал после скандала с женой, а потом доклею наконец обои, помещу Алешкиного мишку в рамку, чтоб стыдить через лет десять перед его девушкой, а ещё извинюсь перед Катькой за того выгнанного дурачка, а потом...

А потом всё замерло, ведь я застыл, смотря в выпученные изумрудные глаза Ленки, чей тёплый, полный добрых воспоминаний образ был... Осквернён и искривлён, словно вся она была лишь отражением из кривого зеркала - только глаза остались неизменными: чистыми, сверкающими смешинками и лёгкой грустью, накопившейся за прожитые годы.

Сердце обожгло обидой и неверием. Подавив дрожь, заставил себя поднять руку. Рваным движением дотронувшись до щеки Ленки, я ощутив то самое, родное и до невозможности далекое тепло... Слёз не было, ведь мои глаза, пот и даже это тепло - были лишь жестокой иллюзией.

- А-а-а-а-а-а!!! - Самозабвенно завывая на одной ноте, я пытался выплеснуть всю ту боль, которую принесло мне это видение. Всё вокруг задрожало, ясный образ поплыл и в один момент ярко звякнув, треснул и начал рассыпаться кусками разбитого стекла, в щелях которого виднелась всё та же ужасающая картина.

От моего крика содрогалось пространство, даже когда иллюзорного горла не стало, а тело обратилось прозрачной льдиной, всего лишь плоским изображением, что пробив стену квартиры, устремилось вперёд по одному из рукавов ближайшего вихря. Образ квартиры пуще прежнего сыпался и искажался - всё вокруг превратилось в кривое зеркало воспоминаний, пока наконец не рассыпалось и я с резким толчком провалился вниз, продолжив своё ужасающее падение в никуда.

Я не знаю, сколько ещё иллюзий успел познать, ведь в тот же миг чувство времени взбеленилось, а часть разума, отвечающая за само понимания этой концепции, треснула от неспособности понять, что есть - сейчас, ведь в этот момент я понял, что та Лена - была не первой. Я кричал, оставляя от губ обескровленные полосы, рвал горло ногтями, пытаясь протолкнуть в лёгкие воздух, молил Господа Бога о прощении, стирая колени об острые камни... Жаль, что у меня не было: ни губ, ни глотки, ни коленей, лишь разум, что раз за разом хватался за образы воспоминаний, мыслей и фантазий, пытаясь быть, а проще всего ощущать своё существование, чувствуя БОЛЬ!

Плетя свои собственные страдания, я раз за разом видел истинную суть вещей, как бы мне вновь не хотелось возвратиться домой - я всё глубже погружался в фантасмагорию, медленно теряя рассудок, казалось ещё чуть-чуть и меня окончательно не станет.

Но в один миг, яркий, но однообразный пейзаж. Видоизменился? Будто-бы цветовая палитра стала тускнеть. Эти изменения так захватили меня, что я не сразу ощутил отвратительно - приторный запах разложения. Из ничего - ярким куском разноцветного торта вынырнул гигантский континент, что рваной линией двигался по спирали и складывался сам в себя, демонстрируя всё более странные картины, начиная от гигантских многоглазых жаб и заканчивая ветвистыми деревьями, костяные ветви которых мясистыми жёлтыми губами пели некий прекрасный гимн, смахивая со склизкой кроны сгустки, что тот же миг съедались танцующими в хоровод людьми, что раскинул десятки колец своего вдохновляющего безумия на многие километры вокруг древа.

Тысячи закрытых пеленой катаракты глаз, смотрело на моё падение, попутно плывя в зелёных реках из разложившейся плоти. Неужели ЭТО способно создать моё сознание?

В следующий миг, разорвав столь же иллюзорную, как и всё тут землю, я почувствовал, как всего меня захватывает странная болезненная эйфория. Почва сомкнулась, мягко обволакивая меня тысячами опарышей, что весело заскакали по моей коже.

Лишь пара мгновений моё сознание билось в омерзении, прежде чем я осознал - как-же мне хорошо! О Господи, неужели Рай действительно существует!? Это место до невозможности... Внезапно я был отброшен в сторону, словно отвратительная мошка. Сама земля этого места расступалась, пока я вновь не оказался подхвачен рукавом одного из вихрей.

Обида, очередная обида, вонзившаяся в сердце, словно после новой иллюзии, демонстрирующая картины дома, которого я был лишен. А теперь я оказался не достоин даже счастья в этом поистине мерзком, но удивительно благостном месте. Даже несмотря на сошедшую пелену эйфории, мне хотелось прекратить эту пытку - остановиться хоть где-то, прекратить бесконечное падение, даже если его концом станет погружением в гниющую плоть.

Сияющий бесконечным множеством цветов рукав, откинул меня дальше, прямиком в новые земли, ветер вокруг которых окрасился в красный и где горы черепов образовывали троны, у порогов которых шла безжалостная бойня всех со всеми. Трупы обращались костями и кровью, что множеством потоков текла к бурлящим рекам, из глубин которой поднимались всё новые и новые воины, что раздирали свои глотки безумными воплями и неслись на встречу смерти или возвышению.

Сквозь кровавую муть за мной вновь наблюдали, но в этот раз увидели во мне что-то гораздо раньше и потому отворачивались, шипя и корчась от боли. Пропитанная кровью земля этого континента, даже не пожелала касаться меня. Алый ветер, наполненный искренним отвращением и ненавистью, с силой сдул меня в сторону, впечатав в центр очередного вихря, что сковал меня по иллюзорным рукам и ногам.

Меня уже ничего не удивляло, я не мог отрицать реальность и называть всё это сном, но и принять действительность, значило окончательно потерять рассудок.

Сердце вихря поглотило меня, а после вывернув наизнанку - выбросило и я продолжил своё стремительное падение, во время которого заметил, что далеко не одинок: множество невзрачных теней мелькали тут и там. Первые бежали сломя голову по рукавам вихрей, хрустя своим увядающим разумом, вторые, кто в одиночку, а кто и бесконечными колоннами, медленно шествовали вслед за солнечными зайчиками, буквально создавая под собой опору из неоткуда, третьи же становились жертвами тёмных существ, олицетворением пороков и грехов - демонов.

Всё это так странно, так ужасно, так непонятно.

Я надеялся, что вот сейчас моё падение закончится, ведь я достигну дна, но лишь успела эта мысль сформироваться, как цветовая гамма вновь изменилась - в этот раз с красного на фиолетовый, а из тени вынырнул ещё один континент. Хотя, это был скорее архипелаг, где острова были соединены вместе гигантскими цепями, на которых вздрагивая от боли и удовольствия, висели тысячи людей, с вожделением глядящих друг на друга и надеющихся удовлетворить свою низменную похоть.

Те же люди, что смели стоять на истончающей прозрачные соки земле, вальсировали в ужасающем танце, деря кожу хлыстами, валяясь на острейших иглах и в порывах безмерной, неконтролируемой похоти, уничтожали друг друга в оргиях, вокруг которых разливался сладкий туман, что разносил по округе стоны и крики.

Снова глаза, только в этот раз затуманенные похотью: в них не было ненависти или отвращения, скорее брезгливость. Краткая секунда и меня подхватывает фиолетовый ветер, принесший с собой зуд и желание, которые растворились, точно сахар в воде, когда хлёсткий болезненный удар отправил меня дальше, не дав даже возможности ощутить нечто физическое.

Что-же все эти непонятные сущности так меня не любят - чем я плох? Хотелось-бы конечно оказаться у Врат Рая, но к сожалению я их не вижу - есть лишь эти приснопамятные континенты, которые один за одним отвергают меня.

Почему я недостоин танцевать хоровод в царстве гнили и счастья?

Почему бесконечная резня откидывает меня в сторону!?

Почему сладость похоти с ленивой брезгливостью отбрасывает меня!!?

Чем я заслужил эти страдания!? В чём я провинился перед Создателем, что отправил меня прямиком в АД!? Почему...

- Не кричи, выродок Кхейна и Иши! - Полный могущества и внутренней злобы голос, впечатал мои мысли в стенки несуществующей черепной коробки, вызвав противный и всепоглощающий звон. Тысячи изменяющихся ежесекундно пар глаз вперились в меня, а руки существа сковали меня в ловушке из вытянутых пальцев, на которых рты злобно выговорили что-то на тысячах языков.

Наконец, звон прекратился и я взглянул на ЭТО. Огромное гуманоидное тело, испещрённое сотнями сменяющихся каждое мгновение символов, десятки тысяч цепей, что цеплялись величественными кольцами к рогам существа и уходили прямиком в огромное веретено, что лязгая и хрустя, плела из них хаотичный, абсолютно неосознаваемый рисунок.

Существо раздражённо оскалилось, не прекращая плести узор второй парой рук.

- Замолк наконец, уродец. - Спокойно, с глубочайшим презрением констатировало факт существо, когда мои мысли застыли в янтаре непонимания и страха. - Ха-ха, забавный. Мысли и воспоминания, как на ладони. Что-же, Василий, хочешь что-нибудь спросить?

Лязг прекратился, глаза застыли, рты замолкли, а существо зычно и глумливо рассмеялось...