Warhammer Fantasy. Хроники Конца Времен

201/112

Именно такое артериальное давление показывал мой тонометр. Я лежал на недавно купленном диване, обливаясь холодным потом и чувствуя бешеную пульсацию в висках. Дробящая головная боль мешала думать. Надежда, что все это пройдёт само собой, окончательно улетучилась.

Не любитель я тревожить врачей без серьезного повода, но, кажется, это именно он. Пора было вызывать скорую и как можно скорее. Мобильник лежал на тумбочке рядом с кроватью, только вот добраться до него оказалось непросто. Открыв глаза, я обнаружил что почти ничего не вижу. Все расплывалось, а руки онемели и не хотели слушаться.

Это возможно был самый критический или даже последний момент моей жизни, но никакого страха я не ощущал. Наоборот. Дробящая головная боль вдруг отступила, а меня накрыла волна странного спокойствия.

Одновременно с ней пришла уверенность - мой путь здесь подошёл к концу. Это ощущение казалось чужим внушением, но я не противился ему. Конец так конец. Однако вместо проносящейся перед взором жизни единственная мысль вспыхнула в угасающем сознании: новый диван можно было и не покупать. Дотерпел бы месяц на старом.

Эта глупая обида на судьбу показалась мне недостойной последних мгновений жизни, но время уже было упущено. Ладно. Сейчас я узнаю точный ответ на все сакральные вопросы о посмертной судьбе людей. Пора.

Мне показалось, что я вижу себя со стороны. Средних лет мужчина с короткой щетиной в старой черной футболке. Это, наверное, была галлюцинация. Причуда агонизирующего мозга. Кажется, я когда-то читал про подобные околосмертные переживания. Умирающие в госпиталях люди видели себя на больничных койках в окружении врачей.

Однако затем началось нечто совершенно безумное.

Мой взор отдалился ещё, а образ тела на диване уменьшился. Он превратился в небольшую картинку плавающую на волнах белесого тумана, а рядом было еще одно изображение. Куда более яркий образ. Мой взор нырнул в него.

Ослепительное солнце сияло на голубых небесах. Под ним утопали в тропической зелени величественные пирамиды на манер ацтекских. Неужели именно индейские верования были правильными и меня сейчас будет судить какой-нибудь Кецалькоатль?

Нет.

Это были не ацтекские пирамиды. Статуи ящероподобных созданий украшали храмы и постаменты. Живые представители рептилоидной расы поднимались по ступенькам, неся в паланкине тучное существо, похожее на жабу. Нечто знакомое промелькнуло во всём этом образе, но память моя не работала как следует. Сейчас я не мог думать. Лишь наблюдал за диковинным зрелищем.

Ящероподобные гуманоиды донесли своего пассажира на вершину пирамиды, где невысокий жрец в костяной маске стоял у богато украшенного алтаря, увенчанного голубоватой сферой размером с теннисный мяч. Тучное существо медленно сошло с паланкина и все с почтением поклонились ему. Звучали гимны на незнакомом мне языке.

Жрец в маске поднял к солнцу сверкающий золотом ритуальный кинжал.

Это жертвоприношение? Да.

Тучное существо ни секунды ни колеблясь, склонилось над алтарем, читая молитву. Жрец в маске на цыпочках подошёл сзади и перерезал ритуальной жертве горло. Густая кровь потоком хлынула на алтарь. Голубоватая сфера замерцала. Мне в голову почему-то пришло знание, что артефакт впитывает душу этого существа. Оно добровольно пошло на подобную жертву, чтобы стать вечным стражем древних бастионов, обороняя их от тлетворного влияния Хаоса.

И снова память шевельнулась, но не смогла вырваться из пут посмертного спокойствия. Я продолжал наблюдать.

С великим почтением жрецы-ящеры поместили сферу в углубление стены какого-то храмового комплекса. Сотни лет пролетели как одно мгновение для души сланна, заключенной в сферу. Существо не тосковало от безысходности, не грустило по утраченной жизни и не сходило с ума. Оно созерцало собственные мысли, пребывая в стоическом спокойствии.

Казалось, так теперь будет всегда, но неумолимый ход времени менял окружающий мир. Город и храм пришли в упадок. Чудовищные войны сотрясали целые континенты. В конце концов некогда великий город был поглощен джунглями. Улицы опустели. Лишь дикие звери да тёмные силы сновали иногда среди пирамид. И вот взгляд одного из названных гостей привлекла сфера с душой сланна. Рука теплокровного коснулась священного артефакта. Старым ножом, истончившимся от постоянной заточки, он изъял сферу из стены храма, сунув в вощеный мешок к другим краденым сокровищам.

Вором оказался человек.

Следующие несколько лет душа в сфере очень редко видела свет. Из мешка артефакт переложили в ящик, который путешествовал в тесном трюме корабля. Сфера оказалась за тысячи километров от своего храма. Однако сланн внутри спокойной переносил даже подобное испытание.

Множество уродливых человеческих лиц вглядывались в сферу, не понимая её истинной ценности. Артефакт продавали и покупали.

Предпоследним воспоминанием сферы были сборы торгового каравана. Люди, их лошади, несколько огров-наемников. Процессия собиралась покидать небольшой город, а какой-то пожилой мужчина вертел сферу в руках, иногда смотря сквозь неё на солнце. После он положил её в футляр. Снова наступила тьма.

Последнее воспоминание сферы началось с того, что из футляра её вынула нечеловеческая рука. Зеленые узловатые пальцы с грязными когтями схватили артефакт. На сферу уставился мутно-красный глаз уродливого коротышки в остроконечном колпаке. Гоблин. Под его ногами валялся свеживый труп светловолосого парня. Из раны в его голове на деревянном полу разлилась лужа крови.

– Блистит! Блистит! – загоготал гоблин, царапая сферу ногтем. – Нашёл блестяху!

Ранее душа в сфере почти не слышала звуков, но смысл этих слов почему-то уловила.

За спиной гоблина появился очень похожий на него зеленокожий собрат только чуть крупнее. Он зло оскалился, замахиваясь ржавым тесаком. Гоблин со сферой обернулся и завопил:

– Нет! Нет! Я поделюсь!

– Ты вороватый шнырь! – взревел гоблин, накинувшись на собрата.

Он осыпал его пинками и ударами тесаком плашмя. Сфера упала на пол прямо в лужу крови. Грязные гоблинские сапоги из грубой кожи то и дело топтали священный артефакт. По сфере пошли трещины. Картинка замерла.

Мой взор снова отдалился. Перед ним теперь были две картины: я, умирающий на диване, и треснувшая сфера в луже крови. Рядом возник третий образ. Там быстро пронеслась короткая и безрадостная жизнь светловолосого парня. Он родился в семье, вероятно, трактирного слуги. Всю жизнь провёл в небольшой укрепленной деревне, принимающей караваны на постой. Земли вокруг кишели опасностями. Бандиты, зверолюды, ожившие мертвецы, но главным бичом были зеленокожие.

Именно они в конце концов ворвались в деревню однажды тёмной ночью. Парень даже не пытался сражаться. Он был слишком напуган и надеялся, что охрана недавно прибывшего к ним каравана справится с набегом. Ведь среди стражей были даже огры. Парень попытался спрятаться, однако уродливые твари, казалось, проникли уже всюду. В конце концов, он получил удар сзади под колено. Упал, пытаясь закрыть лицо руками. Молил своих богов о милосердии, но от гоблинов его ждать не приходилось.

Враг жестоко мутузил его несколько минут. Пинал, кусал, хватал за волосы и добил ударом в затылок. Душа парня отлетела прочь, но тело ещё сохраняло тлеющие угольки жизни.

Всю эту информацию нечто открыло мне. Или вернее некто…

– Ваш путь ещё не окончен, – произнес голос, полный величественной власти. – Каждый из вас троих несет в себе росток новой судьбы. Душа, знания, тело. Станьте едины!

Бледная нить прошила голову моего умирающего на диване тела, прошла сквозь поврежденную сферу на втором образе и нырнула в труп молодого слуги на третьем.

– Да свершится начертанное моей рукой. Повинуйтесь воле…

Последние слова голоса растворились в нарастающем гуле. Образы исчезли. Мне казалось, что теперь я лечу сквозь тоннель из сверкающей энергии, а затем…

Вспышка!

Ко мне снова вернулось ощущение тела, только вот лежал я не на новом диване, а в луже собственной крови. Старый деревянный пол подо мной казался невероятно жестким и слегка дрожал. Немудрено. Рядом сцепилась парочка гоблинов.

Гоблинов…

Ещё недавно эти существа были персонажами книг, игр и артов разной степени адекватности. Теперь же две такие твари толкались в паре шагов от меня. Сквозь запах крови я ощущал запрелую вонь, похожую на что-то среднее между “благоуханием” опустившегося бездомного и амбре, которое можно учуять в свинарнике. На чёрных балахонах гоблинов краем глаза были заметны влажные пятна грязи.

– Шнырь! Гадливый шнырь, зог! Кишки свои сожрешь! – орал один из гоблинов избивая более мелкого собрата.

Тот лишь верещал, пытаясь закрываться от пинков и затрещин. Я понимал их язык. Наверное не должен был, но понимал. А ещё я понимал, что моя новая жизнь висит на волоске. Похоже раны, нанесенные гоблином, чудесным образом зажили, но вокруг было полно этих тварей. Сквозь гам дерущихся зеленокожих я слышал крики, стоны, смех и треск пожарища.

Меня занесло в деревню, захваченную гоблинами.

Зачем, каким образом и какого хера? Нет времени искать ответы на эти вопросы. Опасность слишком близко. Надо выбраться отсюда, а потом уже разбираться.

Я очень надеялся, что гоблины свалят разбираться в своих непростых отношениях куда-нибудь подальше. Оставят меня одного. Тогда получилось бы поискать оружие или место, чтобы нормально спрятаться. Однако у гоблы были иные планы. Тот, что побольше вытолкал собрата прочь, а сам начал рыться в окружающих вещах.

Это место было кладовой. Тесное продолговатое помещение, заставленное ящиками, бочками и мешками. Здесь было относительно светло. На одной из стен висел стеклянный фонарь, внутри которого трепетал огонь. Возможно, незадолго до налета купец вернулся пересчитать свои товары. Благодаря этому освещению у меня был “прекрасный” вид на гоблинскую жопу.

Зеленокожий сейчас находился ко мне спиной, так что имелась возможность осмотреться. Ничего похожего на оружие. Сплошь тюки ткани, сундучки, хрупкие вазы. На поясе гоблина висели тесак и кинжал, но до них ещё пойди доберись.

Продолжать прикидываться трупом? Это могло бы сработать, но… гоблины едят людей. Впрочем, сначала они могут насытиться другими. Я валяюсь не на самом видном месте. Это, кажись, ночные гоблины. Днём они будут спать или прятаться от солнца. Если дотерпеть до рассвета…

Гоблин неожиданно обернулся.

Я едва успел закрыть глаза. Сердце бешено стучало. Что если он заметил!? Тогда придётся начинать драку в лежачем положении и шансы мои будут весьма скверными. Во мне разгорался адреналин. Страх и жажда действий боролись внутри нового тела. Хотелось бежать или сражаться, однако сейчас надо было не шевелиться.

Звуки снаружи стали громче. Крики и вопли сменила какая-то жуткая какофония примитивной музыки. Зеленокожие праздновали свою жестокую победу.

Гоблин что-то проворчал, потоптался на месте и, кажется, продолжил рыться в товарах. Я снова приоткрыл глаза, чуть приподнимая голову.

“Ты должен убить его, теплокровный”.

Такая мысль возникла в моей голове. Сланн из сферы. Неизвестная сила не просто перенесла мое сознание в другое тело, но и добавила что-то от духа, заключённого в артефакте. Я поискал глазами сферу. Она погасла и рассыпалась на мелкие осколки. Неужели её содержимое теперь часть нового меня? Словно подтверждая этот вывод сланн настойчиво повторил:

“Убей его. Напади неожиданно. У нас с тобой есть шанс послужить Великому Плану. Никто не должен стоять на нашем пути”.

От голоса сланна веяло нечеловеческим спокойствием и терпением, недоступным моему пониманию. Однако часть этого хладнокровия словно передалась мне. Я понял, что зря волнуюсь и колеблюсь. Мои последние годы жизни прошли очень спокойно, несмотря на катастрофические события в мире. Борьба за жизнь осталась далеко в бурной молодости. Однако теперь мне снова…

Гоблин резко повернулся. Я успел закрыть глаза, но тут же услышал хриплый голос:

– Юдишка притворялся! Я знал! Знал!

Не дожидаясь действий гоблина, я резко вскочил. В ушах зашумело от слишком быстрой смены позы. Перед глазами потемнело. Сквозь эту пелену я видел как гоблин снимает с подвеса на поясе тесак. Любую мою атаку рукой или ногой враг встретит тяжёлым ржавым лезвием.

У меня имелось лишь одно серьёзное преимущество - рост. Надо было использовать его по полной.

Пусть оружия под рукой не нашлось, но я схватил какой-то мешок и, с коротким размахом, бросил в идущего на меня гоблина. Зеленокожий резанул по нему тесаком, попытался отбросить, но зря.

Раздался оглушительный чих, когда облако острых специй обсыпало гоблина. Это дало мне немного времени. Следующий снаряд можно было выбрать более тщательно.

Однако шанс только один. Схвачу что-то слишком тяжелое и гоблин прикончит меня раньше. Рисковать было нельзя. Я выбрал пустой деревянный ящик, в котором отсутствовала часть дощечек. Схватив его, навалился на гоблу, пытаясь опрокинуть. Зеленокожий захрипел и заверещал, отчаянно сопротивляясь. Удивительно, откуда в его мелком зловонном теле было столько силы. Я недооценил его. Надеялся повалить ублюдка, но лишь прижал его к ящикам.

Гоблин брыкался, чихал и ругался. Он пытался высвободить руку с тесаком, но мог лишь махать им движениями кисти. Оружие задевало мне плечо, не оставляя ран. Однако если гад высвободит руку, то сразу херанет со всей немалой силой.

Не знаю сколько мы так боролись, балансируя на грани. То я придавлю сильнее, то едва удерживаю врага. Гоблин клацал зубами. Когда он пытался заорать, я особенно сильно наваливался. Однако даже его вопли были, вероятно, плохо слышны снаружи на фоне общей вакханалии. Безумная музыка гремела. Десятки гоблинских сапог топтались по залитым кровью полам. Тут уж не до отдельных криков.

Гоблин неожиданно затих. Мы оба тяжело дышали. Его красные зенки глянули на меня с почти детским бесхитростным коварством.

– Эй, юдишка. Хороший юдишка, – прохрипел гоблин, растягивая пасть в подобии улыбки. – Атпушти меня, лады? Даю те честное-пречестное гоббское словечко, шо не стану выковыривать твои зенки и откусывать уши. Я тя тож атпушу и даж блестях дам. Все ж блестяхи любят, ведь так?

Эта попытка переговоров была не особо убедительна. Я здесь недавно, но такой степенью наивности не страдаю. Однако несколько лишних секунд были очень кстати. Пока гоблин говорил, я озирался по сторонам и сменил позу на более удобную, освободив одну руку.

– Блестяхи? – с улыбкой спросил я. – Не. Спасибо. Мне больше нравится блеск огня.

Говоря это, я освободившейся левой снял с крюка на стене светильник. Через секунду раздался звон, когда стекло разбилось о морду гоблина. Огонек почти погас но тут-же вспыхнул намного ярче. Загорелось пролившееся масло или что там использовалось в качестве топлива. Огонь охватил морду гоблина. Он завизжал дергаясь и брыкаясь. Сквозь эти звуки я услышал стук. Ага. Он выронил тесак.

Тогда я отпустил гоблина. Он понесся по кладовой, пытаясь сбить огонь руками. Ему начало это удаваться. Таки масло не напалм. Однако я уже подобрал его тесак. Шершавая кожаная оплетка рукоятки хорошо легла в мою ладонь. Тяжелое грубое лезвие опустилось на шею гоблина. Затем я ударил по затылку. Кажется, там был шлем.

Я бил снова и снова, пытаясь наконец прикончить тварь. По шее, по лицу, по туловищу. Гоблин отчаянно метался, заставляя меня чередовать удары и пинки. Его когти расцарапали мне кожу на руках. Наконец уродец затих, свернувшись калачиком. Я в остервенении нанес ещё полтора десятка ударов, превращая носатое лицо в кровавое месиво. Весь взмок и тяжело дышал.

Светильник был разбит. Последние капли масла догорали на полу и вещах. Кладовка погружалась во мрак. Снаружи все ещё звучала безумная музыка, добавляя ситуации сюрреализма.

“Хорошо, теплокровный. Оставь его и идём. Великий План должен быть исполнен”.

Великий План!?

Хриплый смех вырвался из моего трясущегося нового тела. Великий План?

Я едва живой крестьянин, сидящий на зловонном трупе гоблина в темной кладовой. Моя одежда изорвана и покрыта запекшейся кровью. Свежие царапины пересекают руки, щиплят на лице и шее. Вокруг враги, грязь, смерть.

Какой нахрен Великий План?! Кажется, мне в голову подселили спятившего ящера. Единственный план, который сейчас актуален - каким-то чудом выжить.