Writober-23

Михась занял свой наблюдательный пост заранее. Ещё с вечера, до захода солнца. А ну как пропустит праздник! Или не успеет вовремя. Или, что еще хуже, кто другой его опередит и поймает!

Вот уж нет. Он так к этому готовился! И ленточки сам дарил – особые, купленные на ярмарке, незабудкового цвета как у его Станы глаза. Ох, красивые были ленты. И много их! От того не сомневался, что Стана ими непременно свой венок перевяжет и подружкам покажет. И венок этот, самый красивый из всех, по реке пустит.

А как же не пустить? На Ивана Купало все девицы собирались в Лягушкиной заводи. Хохотали и песни пели так, что если спуститься с хутора – то сразу и слышно. Кружились там словно белые птицы в длинных рубахах, плясали, пока не заходило солнце, а потом сходились ближе к берегу и запускали венки вниз по реке. После этого еще шептались и возвращались на хутор, где рядом разжигали костры и водили хороводы все хуторчане. И тогда уже все вместе прыгали через огонь, пели песни, играли в игры и, если повезет, находили себе пару, коль были в возрасте подходящем и отзывалась в сердце чья-то улыбка.

Михасю чья-то была не нужна. Со Станой они уж год как дружбу водили: он ей воды помогал от колодца донести, она к нему со свежей сметаной и маслом коровьим захаживала. Или угощала яблочными пирожками. Они у неё выходили пышные и сладкие, румяные. Как и сама Стана.

Да и родители Михася о ней хорошо говорили. Мол, семья у неё честная, работящая. Старший брат отцу по большому хозяйству помогает, продаёт коров на ярмарке и в соседних деревнях. Стана же с матерью делали всякое вкусное из молока, славились на все соседние деревни. Обе были нраву веселого и доброго.

Чем не пара?

Да вот сами молодые люди всё никак не могли сойтись. Михась провожал её до дома вечерами, забалтывал под кустом калины, хватал за ладонь когда играли с другими друзьями и подружками. И Стана краснела, как мак в поле, и глаза опускала в пол. Дивные голубые глаза.

Но стоило что-то ей сказать, как пропадали все слова, словно брошенный в реку камень. И сам Михась тем камнем чувствовал – немым, тяжелым и холодным. И лежать ему на дне, в иле, пока вокруг все танцы танцуют и весельем веселятся.

Вот уж. Довольно. Годы идут, скоро её, красу ненаглядную, сватать начнут! И как бы не опоздать, не упустить. Не остаться этим камнем на дне реки.

Хотя… коль не добудет венок, то на этом дне ему и самое место!

За своими раздумьями Михась и не заметил, как весёлые песни и смех девушек стихли, перешли на шепотки и что-то протяжное, тонкое, поющее. Небо потемнело окончательно и вот, на ночной воде зажглись первые огоньки. Огоньки двигались медленно и лениво, словно нехотя покидали берег. Был слышен плеск, девичьи вздохи и перешептывания – каждая запускала свой веночек, глядела за тем как он плывёт вниз по реке, и надеялась, мечтала, что прибьётся он к кому-то доброму и сильному, красивому и с покладистым нравом. Кому-то, кто прийдёт к ней и уведет из отчего дома в свой собственный, где быть ей одной хозяйкой. Каждая хотела, чтоб судьба и волшебство этой праздничной ночи сделали своё дело:

– Венок соплетала,

В реченьку бросала.

Ой, раным-рано, на Купалы свято.

В реченьку бросала,

Ещё величала:

Ой, раным-рано, на Купалы свято.

Ты река, река,

Круты берега,

Ой, раным-рано, на Купалы свято.

Ты неси веночек

На тот бережочек,

Ой, раным-рано, на Купалы свято.

На тот бережочек,

Где живёт дружочек,

Ой, раным-рано, на Купалы свято.

Михась на судьбу полагаться не стал. Он стащил рубаху и штаны, вошел в медленно несущую свои воды реку по пояс и стал глядеть,где же его ненаглядной веночек?

Один, второй, третий… алая лента, желтая, перевитые бечёвкой стебли. Венок, распавшийся на одинокие цветки, грустно шел ко дну. Ещё один зацепился за кувшинку и так и остался. Незабудковый и васильковый веночек. Но без голубых лент. Ни у одного из них не было голубых лент.

Как же это так? Не было сегодня там Станы, не гадала с подружками и не призывала суженого? Или не запускала венка? Или пошел он ко дну так и не доплыв до Михася?

Неужто вот она, судьба? Вот такая вот? Не быть им вместе? Останется каждый по себе, пойдет в семью к тому на кого родители укажут?

Вот уж нет!

Михась даже по воде кулаком ударил.

– Не бывать тому! – пошел он вперед, загреб руками свежую воду, подтолкнул себя. Раз-два, раз-два, раз… Парень он был сильный и ловкий и быстро оказался на середине реки. Подплыл к кувшинкам и снял зацепившийся васильковый веночек. Последний из оставшихся – остальные уплыли вниз по реке в поисках счастья для своих хозяек.

Юноша в мыслях извинился перед той, чей венок поймал, и вернулся к берегу.

Летняя ночь была теплой, а потом высох он быстро и надевал одежду уже на сухое тело. Подхватил венок и побежал туда, где уже горели огни и слышались песни. Туда, где уже мелькали юноши и девушки в хороводе.

Вот и длинная русая коса перевитая незабудковыми лентами.

Михась поймал тонкую ладошку и потянул Стану к себе. Девица, как и обычно, опустила глаза, но не отпустила его руки, выныривая из веселой танцующей цепочки подружек.

— Михась, с праздником тебя! Я уж думала.. что не прийдёшь.

— Да как же это.. да я… – привычно замялся он, но влажный венок в его руке приободрил и юноша смело взглянул не девушку. – Я не хотел пропустить свою судьбу! И венок ко мне прибился. И ленты на нем голубые. Твои же, да? Ни у кого таких нет.

И он протянул Стане веночек с наспех повязанными на него лентами. Он их на подарок приберег и хотел подарить ненаглядной, но решил, что подарков он ещё надарит, а судьба в следующий раз может и не поддаться.

Стана же приняла венок повертела его в руках, коснулась лент. Сухих лент на влажных цветах.

Взглянула Михасю в глаза, провела ладонью по его влажным волосам.

— Да, мой это венок, мой. Чьему же ещё быть с такими лентами? Эх, не уйти нам от судьбы видать. Пойдём к родителям говорить? Коль судьба такая.

И Стана улыбнулась.