X-COM: Первый контакт

Внимание!

Все события и герои в этом произведении вымышленные. Любые совпадения с реальными событиями, именами, названиями или местами являются случайными.

Эта книга предназначена только для развлечения. Она не пропагандирует ничего и не призывает к каким-либо действиям. Автор не стремится оскорбить или унизить кого-либо.

Автор категорически против того, чтобы кто-либо повторял действия, описанные в книге, или пытался воплотить в жизнь сюжет или его отдельные элементы.

Книга публикуется только для сайта Author.Today. Размещение данного произведения на других сайтах и платформах запрещено!

Фанфик по вселенной серии компьютерных игр X-COM. Однако действия в книге происходят в СССР 1946 года.

Внимание! По традиции, книга будет бесплатной до момента ее завершения, включая еще трое суток после, чтобы можно было ее дочитать.

Смело вставая на защиту Родины, наш герой — капитан НКВД СССР, окажется против таинственного врага, чья природа находится далеко за пределами человеческого понимания. Его мужество и решимость будут подвергнуты жесточайшим испытаниям, когда холодные глаза чудовищ будут пристально следить за каждым его шагом. Найдет ли он в себе силы, чтобы бросить вызов таким страшным тайнам?

«Мы или одиноки во Вселенной, или нет. Любая из этих мыслей пугает.»

— Артур Кларк.

Поехали!

Февраль 1946 год. Районное отделение Народного комиссариата внутренних дел. Город N.

Двухэтажное здание бывшего клуба «Культпросвет». Ныне городское отделение НКВД СССР.

Старенький ламповый радиоприемник, удобно расположившийся на подоконнике скромного кабинета, голосом известного диктора отчитался о том, что в стране наступила полночь. В это мгновение мир, казалось, остановился, городской шум затих, уступив место тишине ночи.

Луна, сверкающая на ночном небосводе, словно смущаясь, робко заглядывала в единственный открытый краешек окна с плотно задернутыми занавесками.

Ритмично тикали настенные часы, покачивая ходиками. Их эхо, словно стук сердца, проникало в каждый уголок этого кабинета, напоминая о том, что время все-таки продолжает свой бег.

Кабинет городского отделения НКВД СССР, окутанный полутенями, был живым воплощением аскетизма и строгости своей эпохи. Его стены, обитые темными деревянными панелями, создавали ощущение непоколебимой силы и власти. На этих стенах, словно знамя, висели картины, изображающие суровые ландшафты северной России.

В самом центре пространства находилась картина, запечатлевшая драматические сцены Великой Отечественной войны. Она, как тихий гимн недавнего прошлого, напоминала о подвиге и страданиях советского народа. Каждая деталь на полотне говорила о жертвах, о мужестве, и о непокорной воле, хранящей память о тех, кто сражался за свою Родину.

На полках шкафов, словно охраняемые стражи, бережно хранились книги по истории и политике. Среди них выделялись впечатляющие труды И. В. Сталина и Ф. Э. Дзержинского. Каждое из этих произведений не только запечатлело время, но и отразило мысли людей, стремящихся понять сложные переплетения власти и судьбы общества. Они были не просто источниками информации, но и ключами к пониманию загадок, что лежат в основе человеческого мышления.

Легкий аромат табака смешивался с запахом бумаги и старинного дерева, создавая уникальное пространство, в котором власть переплеталась с тревожными тайнами деятельности Народного комиссариата внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик.

На массивном дубовом столе, покрытом зеленым фетром, аккуратно лежали папки с подписанными документами, донесениями, письмами и заявлениями, а также чернильница и старинная перьевая ручка.

Рядом, словно страж на посту, стоял чёрный служебный телефон с круговым диском. Его аккуратные цифры, окаймлённые прозрачным селектором, вырисовывались ровным полукругом, придавая обстановке некоторый оттенок ретро.

Хотя этот телефон и был совершенно новым аппаратом.

В неровном, желтоватом круге света от настольной лампы сидел старший лейтенант государственной безопасности Илья Андреевич Поздняков. Он был еще молод, ему едва исполнилось тридцать восемь лет. Конечно, по сравнению с его вышестоящими начальниками, некоторым из которых давно перевалило за шестьдесят, он был просто мальчишкой. Однако, к его чести, Илья был боевым офицером.

Служба в Красной армии и несколько пережитых битв, где он едва не погиб, уничтожая вражеских захватчиков на Кавказе в 42-43 годах, а также еще два года в войсковой разведке, закалили его крепче стали, и теперь он по праву считался лучшим из них. По крайней мере, Илья был единственным, кто имел реальные боевые награды, в то время как большинство из его нынешних коллег все время отсиживались в штабе.

Илья недавно поступил на службу. Всего каких-то пару месяцев. У него был ум, были силы, был задор и была смелость, которой наверное мог бы позавидовать любой из офицеров НКВД, но пока не было опыта. Поэтому, вместо капитана, которое он заслужил за годы войны, начиная самым обычным рядовым, ему дали старшего лейтенанта. Но Илья не роптал по поводу такого вот понижения.

Как выяснилось, работа в этих органах, требовала немного других навыков, чем штурмовать оборудованные дзоты и захват языка противника. В приоритете была аналитика и логика. Стрелять здесь приходилось гораздо меньше, а вот продумать и предугадать действия какой-нибудь банды, коих в последнее время расплодилось словно паршивых блох, или матерого уголовника замыслившего преступление, в их структуре было жизненно необходимо. Иначе погибали люди. А смерть советского человека от рук бандита — попросту недопустима.

А еще сказывалось недавнее ранение, которое он получил во время обезвреживания одного уголовного элемента, в момент ограбления им магазина продуктов питания. Преступник проник в магазин через незапертую дверь тыльного входа, как раз сразу после приемки хлеба. Грузчик закончил работу и уехал на развозящем грузовике, а продавец не успела запереть засов. Он ворвался сразу! Схватив женщину за горло он угрожал ей ножом и требовал кассу. После, преступник собирался эту женщину убить.

Продавец кассу отдала, не зная, что ее ожидает дальше. На ее счастье, сам момент проникновения и нападения видел один случайный прохожий, который и сообщил в отдел о совершаемом преступлении. Отреагировали немедленно и уже спустя несколько минут, наряд во главе с Ильей был на месте. Производили захват.

Никто не знал, что у преступника кроме ножа был еще и револьвер. Бойцы среагировали на новые обстоятельства практически мгновенно и заняли укрытия, но преступник прикрывался женщиной, держал нож у ее горла и вот-вот собирался ее зарезать. Нужно было решительно действовать! Все сделал Илья.

Бандита удалось взять живым и теперь он ожидает суд и приговор, а вот Илья, когда молниеносно прыгнул на бандита и выбил нож из его руки, все-таки получил пулю в бедро. Благо, что не глубоко и по касательной, тем не менее, в данный момент к оперативной работе он не допущен. Медики запретили. И пока он не поправится, Илья должен сидеть и заниматься обыкновенной, нудной рутиной: Бумажной работой, которая заключалась в изучении и обработке принятых писем и заявлений от граждан. Чем собственно он и занимался в данный момент.

В воздухе витал запах табачного дыма, чернильной туши и свежезаваренного импортного индийского чая, который совсем недавно появился в продаже. Илья пил горячий чай, мелкими глотками пригубляя из металлической эмалированной кружки, а от его движений редкие блики света настольной лампы танцевали на стенах, бросая причудливые тени. На столе перед Ильей лежала не маленькая стопка свежих писем и заявлений, которые он сегодня собирался обработать.

Сделав глубокую затяжку папиросой, Илья открыл первое заявление от некоего гражданина А. М. Петрова:

«Жалоба.

Уважаемый товарищ народный комиссар! Снег идет уже четвёртые сутки. Из-за этого я систематически опаздываю на работу, а почтальон не может принести мне пенсию. Усматриваю в этом как минимум провокацию, а максимум — саботаж!

Прошу Вас разобраться и принять меры!»

Второе заявление было от гражданки И. Г. Поповой:

«Обращаюсь с сообщением о ярком светящемся объекте над моим домом, округлой формы. Появляется преимущественно по ночам. Иногда он исчезает полностью, иногда частично прячется в облаках. В начале каждого месяца он становится серпообразный. Объект двигается, и я думаю, что это вражеский аэростат, который следит за мной, а возможно и за нашей Родиной!

Прошу провести расследование!»

Илья вздохнул и отложил эти два заявления в сторону. Он с сомнением посмотрел на ожидающую его внимания стопку убористо исписанной гражданами бумаги. Ночь обещала быть долгой…

На ряду с откровенными доносами на соседей и знакомых о том, что они позволили себе поносить какого-то мелкого начальника, или использовали газеты «не по назначению» и прочего, Илье понравились следующие:

«Соседка кормит птиц, а они справляют естественные надобности на мое окно. Прошу принять меры.»

«Мой муж у соседа пьет, заберите обоих, чтобы не пили!»

И так далее.

Таких было много. Очень много! Устав требовал реагировать на каждое обращение, однако, не зная, как поступить, Илья отложил все подобные заявления в отдельную стопку. Лучше показать это своему начальнику. Утром. Пусть он разбирается. К такому, служба в Красной Армии, и уж тем более в войсковой разведке Илью не готовила.

Часы пробили два часа ночи. Илья потушил очередной окурок в полную таких-же окурков фарфоровую пепельницу и тяжело поднялся со стула. Ноги и спина ужасно затекли. Бедро разболелось от долгого пребывания в одной позе. Нужно было немного размяться.

Походив по кабинету, и пару раз через боль присев, чтобы хоть немного стимулировать кровоток, он приоткрыл занавеску и посмотрел на ночную улицу. На углу, там где пересекались «Ленина» и «Олега Кошевого» горел одинокий фонарь. Мело. Снег срывался с неба и устремившись к земле, под порывами ветра резко менял направление. Заметно похолодало.

— Февраль… — буркнул себе под нос Илья. Конечно же он имел в виду не месяц. Грешить на самую обычную пору года было бессмысленно. Душу будоражили все еще свежие воспоминания. Он помнил войну, окопы и вот такие морозные ночи, которым казалось нет конца. Некоторые из его боевых товарищей не доживали до рассвета. Многие обмораживались и уже не могли воевать. Окаменевшие пальцы на руках, буквально отваливались от еще теплых кистей. Ноги становились тверже сапог и проламывали их носки. Затем наступал рассвет, а с ним шел враг. Он наступал как хищник, как буря, сметающая все на своем пути. Жутко…

Ужас охватывал их сердца, заставляя думать о том, что каждое мгновение может стать последним. Но в глубине души, где ещё теплилось желание сопротивляться, зрел план: не отступать, перейти в атаку, сражаться с мощью, что казалась непреодолимой!

И они делали. Бились, сражались, рвали, душили, не жалея себя! И это полчище запиналось, останавливалось, пасовало, рассыпалось на десятки, сотни осколков! Даже умирая, они продолжали сражаться. Мертвые товарищи своими телами мешали врагу беспрепятственно идти в наступление. Потому, что за ними дом. За ними женщины и дети, за ними старики. Потому, что если они падут — не станет и их. Не станет того, что им так дорого. И другого у них нет и никогда не будет если они пропустят врага. За ними Родина. И они выстояли!

— А эти… Луне дело пришить просят…

Илья в сердцах сплюнул. Что с этими людьми? Почему они так себя ведут? Неужели война сделала их такими?.. Нет! Последние несколько лет, несколько проклятых лет войны только закалили, сплотили и сделали наш народ ближе и лучше. Крепче! А эти, вероятно, были всегда. И хрен с ними, с теми, кто пишет всякую чушь. Про снег и луну. Речь о таких подлых доносчиках! Ведь они, скорее всего, дружат семьями, общаются или работают вместе. Просто сейчас появилась возможность проявить свою истинную сущность. Подлую, гадкую. И что с того, что кто-то выматерился на начальника?! Да мало ли… Илья и сам много раз позволял себе резкие высказывания в адрес недалеких фронтовых командиров. А эти — нет. Они будто трусоватый враг, который затаился, чтобы ударить из-под тишка!

Он потер старый глубокий шрам, тянувшийся от виска, проходящий через всю правую щеку и спадающий к его шее. Шрам всегда воспалялся, когда Илья нервничал.

В его памяти вновь всплыла сцена, оставившая этот след: Берлин, тёмный переулок, резкий поворот судьбы и холодный стальной блеск ножа юнца из гитлерюгенда.

Он знал, что это воспоминание — лишь одно из многих жутких историй, пронзающих его сознание, но именно оно, с его холодной остротой, преследовало его чаще всего.

В тот день в Берлине он осознал, что правда войны не знает возраста, и что в её жадных объятьях все равны. «Это всего лишь ребенок», — сказал он тогда себе. И летом того года, мало кто из них понимал, что юность может быть тоже переполнена ненавистью, и что поступок, возникший из жалости, мог стать для него фатальным. В тот миг Илья, отнявший жизнь у юного зверя, полностью осознал, какой ценой могла обернуться его жалость к мальчишке, просящему на улице помощи.

Война не прощает ошибок. Никогда! Даже если перед тобой — ребенок…

А с этими… и теми, кто пишет доносы, и теми, на кого пишут, обязательно разберемся. По Закону, и по справедливости!

Илья был таким. Он искренне верил в справедливость законов Союза Советов Социалистических Республик. И верил в непоколебимость и твердость Советского офицера. Несмотря на то, что периодически сталкивался с обратным. Даже на войне некоторые высшие чины офицерского состава проявляли себя с не лучшей стороны. Были воровство, подлость и предательство.

Пуля решала эти вопросы. По Закону военного времени.

Илья наполнил себе чашку чая из термоса. По кабинету распространился приятный аромат свежеваренного напитка, который окутал пространство, словно легкое облако. Он передвинул свой рабочий стул ближе к окну, и приоткрыл шторы, чтобы видеть хотя бы что-то отличное от стола и этих бумаг.

За окном, метель утихла, и теперь яркий свет уличного фонаря освещал практически все пространство, заставляя мелкие снежинки искриться на свету. Расположившись поудобнее, Илья пил чай делая мелкие глотки и вдыхая теплый ароматный пар, поднимающийся от чашки. Снежинки медленно кружились в воздухе, словно танцуя под музыку зимней природы.

Вдруг его мирный покой был нарушен ярким сиянием, вспыхнувшим на темном небосклоне. За ним последовала еще одна вспышка, а затем еще! Создавалось ощущение, будто в небе происходят мощнейшие взрывы, но звуки разрывов боеприпасов не доносились до его ушей. И в этом безмолвии отсутствовала даже вибрация, присущая ударной волне, которая, как правило, сотрясала бы воздух вокруг.

Это не мог быть бой! Уж в этом Илья был уверен. Или сражение все-таки происходило, но настолько далеко, что до города не доходили взрывные волны и звук?

Илья не знал такого оружия, которое могло бы на гигантском расстоянии настолько ярко освещать небосвод и быть совершенно беззвучным. По крайней мере, в Красной Армии ничего подобного он не видел. Даже враг с его ракетами «Фау», которые хоть и имели чрезвычайную мощность, но и они не способны производить настолько яркие сполохи.

Тогда что это может быть? Гроза? Молнии есть, а грома — нет. Бывает такое? Да еще и посреди зимы… — подумал Илья, перебирая варианты. Но ему самому, что-то не особо в это все верилось. Однако других версий попросту не находилось.

Внезапно одна из вспышек была такой яркой, что Илья зажмурился, но даже сквозь плотно закрытые веки он видел, что всё вокруг осветилось до бела. На мгновение Илья даже забыл, что сейчас ночь! Словно в ответ небо вновь осветилось, и только сейчас он услышал звук. Нет, это не был гром или даже взрыв. Это был резкий, словно внезапный порыв ветра, звук реактивной струи, которая тут же перешла на свист. Что-то огромное пронеслось в ночном небе и вмиг исчезло, будто ничего и не было. Фонарь, освещавший ночную улицу, несколько раз вспыхнул и погас, понуро опустив свою продолговатую голову плафона.

Неожиданно здание тряхнуло и Илья уронил кружку с чаем на пол. Время, казалось, замерло. Горячий напиток стремительно разлился по полу, создавая причудливые узоры, словно на полотне художника.

Он в растерянности уставился на лужицу чая, которая уже начала впитываться в швы между деревянными половицами.

— Что за чертовщина?.. Взрыв? Бомбежка? Может самолет упал?

Илья вышел из кабинета и посмотрел в длинный коридор второго этажа, который с обеих сторон заканчивался лестницами, ведущими на первый этаж. Его кабинет был вторым и последним с края. Первый кабинет принадлежал его начальнику, который в данный момент был закрыт. Ночь с субботы на воскресенье. Руководитель придет только в понедельник с утра. Конечно, если его не вызовут по телефону. Тогда, по уставу, он обязан немедленно явиться на место своей службы. Что бы ни случилось. Хоть всемирный потоп, хоть перегорела лампочка в бытовке. Всё равно. Звонок фиксировался.

Но стоило ли беспокоить своего начальника по поводу… А, собственно, по какому поводу?! Илья и сам не понимал, что произошло на самом деле. Поэтому, прежде чем хвататься за телефон и будить среди ночи уже далеко не молодого майора НКВД Антона Павловича Семрягина, коим и являлся его непосредственный руководитель, Илья решил сначала разобраться сам, что же, собственно, произошло!

Крадучись и не издавая ни единого шороха, как и полагается разведчику в непонятных ситуациях, Илья переместился по коридору и медленно, прислушиваясь к каждому звуку, спустился по лестнице. Тишина. В фойе, за столом сидел дежурный. Он немного склонил голову, и было видно, что он спит. Ай-йа-йай! Нарушаем! Илья погрозил мирно спящему дежурному пальцем, но будить его не стал. Не хотелось пока поднимать шум. Уж он точно немедленно сделает звонок майору. Устав.

Объясняй потом сонному и злому начальству, что происходит, не имея ровным счетом никакой информации!

Илья на цыпочках прошлепал мимо дежурного и выглянул на улицу. Перед центральным входом была кромешная темнота. Лампочки, которые предназначались для освещения входа, видимо, тоже перегорели…

Только он хотел открыть дверь и выйти на порог, как у дежурного затрезвонил телефон.

— Отделение НКВД, дежурный Фетисов! — мгновенно отчеканил в поднятую трубку аппарата дежурный, едва успев проснуться.

— Что?! — его глаза полезли на лоб. Только сейчас он заметил Илью и подскочил, вытянувшись во фрунт. — Тышь — старший лейтенант, звонок… Это участковый Гришин. Говорит, на него напали! Ведет бой!

Илья взял трубку у дежурного. — Старший лейтенант Поздняков у аппарата! Что у вас там происходит?!

Из трубки послышались странные щелчки и выстрел. Хриплый голос участкового Илья услышал спустя пять секунд: — Старлей, это Гришин. Я на Плеханова, дом 4. Здесь аппарат! В пятидесяти метрах от меня дом под номером восемь. Там черт знает что творится! Какие-то серые карлики, лупят по мне из оружия. Я ранен. Веду бой. Кажется, одного подстрелил! Подмога нужна…

Дальше связь прервалась, и Илья, немного опешив, уставился на трубку телефона, из которой доносились прерывистые гудки. Слова Гришина не помещались у него в голове. Серые карлики?! Бой. Одного даже подстрелил! С ума сойти…

Дежурный тем временем проверил журнал: — Так точно тышь-стар-лет, Гришин сегодня дежурит. По самогонщикам отрабатывает.

Самогонщикам… Уж не наотрабатывался, да так, что серые карлики померещились?! Больше в голову Ильи ничего не приходило. Однако звонок есть и не от очередной разгневанной старушки, у которой, как ей кажется соседский кот похож на тьфу, грех помянуть — Гитлера. А от участкового офицера НКВД! А это Ч.П., и срочно необходимо доложить начальнику!

Илья кивнул дежурному. Он сразу его понял и стал набирать давно заученный на память номер. Звонок и сонный голос Антона Павловича Семрягина: — Что у вас там?

Илья взял трубку: — Товарищ майор! Поздняков. У нас Ч. П. Поступил вызов от участкового западного опорного пункта Гришина. Согласно разнарядке — адресная отработка по нелегальным производителям спиртосодержащих напитков.

— По самогонщикам, что ли?

— Так точно тыщ майор! На Плеханова 4. Доложил — атакован неизвестным вооруженным противником. Ведет бой. Есть ранение!

— Хрена себе… — майор закашлялся в трубку.

— Ваши распоряжения тыщ майор?!

Майор несколько секунд молчал, видимо соображая, что делать. Оно и понятно. Ситуация-то очень даже нештатная! Илья просто ждал. В принципе уже зная, что дальше.

Спустя какое-то время майор подтвердил его соображения: — Вот что, Поздняков! Как твое ранение?

— Готов вступить в строй! — отчеканил Илья. Он не привык жаловаться. Да и ранение уже не на столько сильно беспокоило.

— Молодец боец! — голос майора стал бодрее. — Ты уж извини, некого больше отправить! Бери группу и на выезд. Возьмите на всякий случай ППШ. Вдруг там не бандюки, а тварь фашистская скучковалась. Много недобитков еще! И держи меня в курсе. Скоро буду! — затем он сделал небольшую паузу: — И это, Илья, поосторожнее там!

Связь прервалась. Майор видимо положил трубку и сейчас собирался сюда. Ну а Илье что? Команда получена и надо действовать!

Илья кивнул дежурному: — Собирай группу!

А сам пошел в свой кабинет, чтобы забрать оружие и как следует подготовиться.