Я больше не буду

Тишину в доме нарушал лишь треск поленьев в камине. Маленький Лео, укрывшись одеялом с головой, зажмурился. Сегодня он снова был непослушен: разбил вазу, нагрубил маме и отказался ужинать. Мама, отправляя его спать, со вздохом сказала:

- Крампус обязательно приходит к самым непослушным детям...

Но Лео не верил. Это была просто страшилка. По крайней мере так говорили знакомые мальчишки.

Полночь. Вот скрипнула половица за дверью. Не громкий скрип усталого дерева, а хлюпкий, тягучий, будто по полу волокли что-то тяжелое и мокрое. Лео замер. Воздух вдруг стал густым и холодным, запахло хвоей, пеплом и чем-то звериным. Через щель под дверью было видно, что тень заколебалась, став гуще мрака в коридоре. Ручка медленно, с еле слышным скрипом, начала поворачиваться. Лео вжался в подушку, сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать.

Дверь отворилась беззвучно. Оно стояло на пороге, загораживая весь проем. Громадное, покрытое лохматой черной шерстью, с которой стекали капли талого снега. Изогнутые бараньи рога почти касались потолка. А копыта - огромные, раздвоенные, покрытые коркой льда - медленно и тяжело ступили на ковер. Но самое ужасное были глаза. В них отражался огонь бледного факела, горящего холодным волшебным огнём. Словно два неугасимых уголька в глубоких глазницах. В них не было ни капли жалости, только холодная, хищная пустота.

Чудовище наклонило голову, и Лео увидел его пасть - красную, как свежая рана, с длинным синим языком, свисающим почти до пола. Оно не рычало. Оно хрипло, прерывисто дышало, и с каждым выдохом комната вымерзала, иней узорами расходился по полу и стенам.

Это был Крампус. Именно так его описывала мама. Он шагнул к кровати. Цепь с тяжелым замком на его поясе зловеще брякнула. Лео хотел закричать, но звук застрял в горле ледяным комом. Он хотел убежать, но тело не слушалось, парализованное древним, животным страхом.

Морда с горящими глазами приблизилась к самому его лицу. Лео чувствовал ледяное дыхание, пахнущее метелью и прокисшим молоком. Длинный, костлявый палец с грязным когтем медленно протянулся к нему.

И тут Лео нашел в себе силы. Он не закричал, на это не оставалось сил. Он просто прошептал, и голос его был тонким, как паутинка:

- Я больше не буду. Простите пожалуйста.

Коготь замер в сантиметре от его щеки. Горящие глаза прищурились. Казалось, вечность длилась эта немая сцена. Потом Крампус медленно выпрямился. Он развернулся, и его тень накрыла Лео с головой. Чудовище двинулось к выходу, его копыта глухо стучали по полу, пока не затихли вдали.

Дверь сама собой закрылась. Мороз в комнате растаял, сменившись привычным теплом. Лео лежал, не в силах пошевелиться, и смотрел в потолок. Он больше никогда не будет непослушным. Никогда. Потому что теперь он знал - сказки иногда оказываются правдой. И эта правда пахнет льдом, шерстью и вечным холодом.