Я, голем

Я, голем

— У него не может не быть хозяина, — недоверчиво протянул высокий, бритый наголо мужчина. — Всякий знает: голем есть создание магическое. Значит, и маг где-то тут есть.

Второй, пониже и пошире, сплюнул на землю коричневой от табака слюной.

— Ты видишь вокруг хоть одного мага, Шило? — густым, как смола, голосом ответил он. — Это грёбаный храм в грёбаной степи.

Однако лысый повел плечами, боязливо заозирался. Не спрятался ли за колонной волшебник с молнией в рукаве? Не парит ли под потолком колдун в длинном плаще, способном жить своей жизнью? Но развалины святого когда-то места были безлюдны.

Солнце беззастенчиво заглядывало сквозь мутные цветные стекла высоко над полом. Пол покрывали обломки, разный мусор, пыль. Недалеко лежал разрубленный панцирь имперской тяжелой пехоты. Потолок, когда-то расписанный зелеными и синими узорами, закоптился от сотен костров, которые люди жгли в центре помещения — сначала из мебели, потом таская из степи все, что может гореть. Рядом с големом еще курился один костер, из которого торчали обломки клинков. На стенах поверх облупившихся фресок и икон – грубые ругательства и символы новых ифатов.

— Он может быть далеко и… наблюдать глазами этого… — Шило ткнул длинным пальцем в голема.

— Я не «этот», — глухо прозвучал ответ без интонации и эмоций. — Я — Пол. Мне дали имя. От слова «полый» и «полный». А вы, вероятно, из Старила, столицы Синего Королевства. Я сужу по небольшому акценту. У меня были знакомые солдаты с таким акцентом.

Двое переглянулись, Шило осторожно убрал палец.

— Кому бы он ни принадлежал, — подал голос третий бандит, рассматривающий символ ифата Идона, нарисованный жирной черной краской на полу, — он будет интересен Палачу. Умный голем на вес золота. На таких маги тратят кучу времени.

Он говорил меланхолично и спокойно, но правая рука его покоилась на эфесе сабли на поясе.

— Как? — Шило почесал синеватую щетину. — Это ж голем… Никто не доверит голему важную работу. Разве что неспящим рабом возьмут. Или на шахту. Или на корабль гребцом! — Он задумчиво поднес палец к губам. — А если ему в рот вложили приказ служить только магам?

— Напряги башку, Шило. Что будет, если научить драться того, кто сделан из глины, не чувствует боли и никогда не устает? — Мужчина с саблей повернулся к ним спиной и зашагал прочь из развалин храма. — Иди за нами, голем. У тебя ведь нет хозяина? И записки служить конкретному человеку тоже нет, я полагаю? Значит, ты можешь идти сам… — Он сделал паузу. — Или старина Кайло превратит тебя… в глиняные черепки.

Кайло улыбнулся, обнажив коричневые зубы, и легко поднял увесистую дубину на уровень глаз.

— Ты слышал Девятку? Топай давай.

— Я пойду. Сам. Я хочу жить… — Голем повернулся всем корпусом к нише в стене, где можно было заметить очертания маленького тела, накрытого плащом. — А я могу взять своего друга?

— Он мёртв, — бросил равнодушно Девятка у самого входа. — Оставь его здесь. Пусть боги позаботятся о нём, если захотят.

— Я похороню его снаружи, — ответил голем.

— Твое право. Только быстро.

***

После того, как они покинули заброшенный храм, прошло еще полдня, и солнце начало клониться к горизонту. Устроившись на поляне в редколесье, мужчины ужинали и слушали, как голем по просьбе-приказу Девятки рассказывает про свою короткую жизнь.

— Помню, что открыл глаза. Понял, что могу видеть. Прозвучал взрыв. Понял, что могу слышать. В яме было темно, и повсюду стоял дым, что-то еще горело и шипело. Я заметил большие куски глины на земле, понял, что могу двигаться и… думать. Что я уже не просто глина и металл… Кое-какие знания хозяин заложил в меня вместе с Приказом, но их было мало

Шило взмахнул куском солонины и, жуя, спросил:

— А запахи? Запахи ты чуешь?

— Нет… Я разгреб землю и мусор и выбрался наружу. Повсюду кричали люди, кто-то умирал, пронзенный стрелой, я слышал звук мечей, разрубающих плоть, а также стоны и мольбы… Я оглянулся и понял, что землянка находится у подножья горы. Каменная лестница красноватого цвета вела от места, где я был, наверх…

— О, я знаю, где это, — с полным ртом каши пробормотал Кайло. — Это Ренегатская деревня. Или что-то рядом с ней. И лестница красная. И гора там есть. Не помню, как называется…

— Тихо, — сказал Девятка, погрузив ложку в котел. — Что было дальше?

— Я подумал, что мой хозяин может быть в землянке, но не смог откопать его. В это время одни люди побеждали других. Несколько раз мне в спину прилетала стрела, но я не ощутил боли. Очень многие умирали, маленький человек — девочка — попыталась спрятаться за меня, просила помочь, но ее оттащили и бросили под копыта лошадей... Меня окрикнул какой-то солдат в шлеме, видимо, главный в отряде. «Теперь ты наш, — сказал он просто. И бросил мне веревку, не слезая с коня. — Обмотай себе руки, нелюдь, а я привяжу свой конец к седлу. Ты побежишь за мной, понял? Твой хозяин либо мертв, либо бежал. Не знаю, что в этом забытом месте делал маг, отступник, небось… Ты будешь служить нам. Иначе я прикажу обложить тебя бревнами и поджечь».

Семь дней мы большим отрядом нападали на мирные поселения вокруг горы. Я наблюдал, как живут солдаты, слушал их речь, смотрел, как они лечат или добивают и хоронят раненых, готовят еду, рассказывают истории у костра. Солдаты дрались с теми, кто мог держать оружие, а меня посылали к тем, кто прятался в домах. Мне приказывали убивать — крошить черепа, отламывать руки, сворачивать шеи. Люди почти не сопротивлялись. Я понимал, что могу ослушаться, что это всего лишь приказ, а не Приказ. Но в моем рту не было ничего, что дало бы ответы или причину не убивать… Командир был доволен, больше не привязывал меня к коню. Но напоминал, что, если я захочу сбежать, меня ждёт костер. Я жил всего неделю… И боялся умереть. Металл бы выстоял, но я больше из глины, частично из камня.

— И сколько ты убил? — поинтересовался Девятка, потянувшись за флягой на поясе.

— Шестнадцать мужчин…

— Не так уж и много, — хмыкнул Кайло, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Двадцать пять женщин и десять детей, — закончил голем. — Солдаты не хотели марать руки.

Ветер раздувал слабый огонь, вдалеке громко крикнула птица.

— Не врешь? — спросил Девятка.

— Големы не умеют врать.

Шило встал и отошел от костра.

— Я спать, — буркнул он.

***

Они двинулись в путь утром, с первыми лучами солнца.

— А что случилось с тем кровожадным командиром? — Кайло засунул в рот очередную порцию табака. — Куда он делся? Там, под одеялом в храме, лежал не он, а скорее ребенок или маленькая баба.

— Он не был кровожадным. Он признался мне, когда выпил много рома, что только исполняет приказ. И я исполняю приказ. Ведь я голем. Так он сказал. Он хотел обсудить это со мной. «Мы с тобой похожи»… Он много пил в тот вечер. Потом солдаты нашли в одном большом доме книги и сжигали их. Когда я спросил, зачем это делать, командир ответил, кого-то явно цитируя: «Сегодня крестьянин читает книгу, завтра его образованный сын становится магом или предателем короны». Я спросил, о чем пишут в книгах. «Обо всем на свете… но часто лгут».

На следующий день прискакал гонец, что-то вручил командиру и вновь прыгнул на коня. «Сученыш смотрел на нас, как на говно, — зло сказал солдат, чье лицо все еще было в крови после набега. — А ведь кто-то должен делать эту работу». Командир положил руку ему на плечо и сказал громко, чтобы слышали все вокруг, что без таких набегов Империя подумает, будто король слаб — и легионы пойдут на столицу. Что карательные отряды — такая же часть армии, как конница… Потом они опять пили.

Кайло, не сбавляя шага, плюнул на какой-то цветок.

— Слыхал, Девятка? Легионы пойдут на столицу, если что.

Девятка не ответил.

— Пьяный командир опять позвал меня. «Только у тебя нет выбора — тебе легче. У меня выбор будто бы есть — делать или не делать… Но его нет. Хотел бы я стать големом». А на следующий день все солдаты ушли, оставив меня одного. «Мы не можем взять тебя с собой, ты же не собака и не трофей». Потом командир посмотрел на меня. «Надеюсь, тебя не мучает совесть после всего, что ты сделал, голем. Если мучает, похорони их, хотя бы детей, у нас на это времени нет… И помни: тебе нужно научиться лгать, иначе тебя заберет первый же умник, и всегда проси что-нибудь за работу, иначе ты — раб, а рабы долго не живут. Если рок повелеет, еще увидимся, голем!». Он кинул мне одежду и ускакал.

— Одежду? — удивился Шило и остановился. — Тебе дал одежду солдат?

— Издалека его можно принять за человека, — задумчиво сказал Девятка. — Тот командир хотел, чтобы на него не сразу накинулись с оружием. Тебя хорошо вылепили, голем. Нос, глаза. Мы там, в храме, подумали сначала, что ты бродяга или кочевник. Или беглый раб.

— Цвет кожи только грязный, — кивнул Кайло, кривя губы. — Как у южан. Но ты не очень большой, и руки всего две. Почти человек, ха… Помню в Стариле видал голема с четырьмя руками. На кузне работал. Мощь.

Голем промолчал.

— Только не моргаешь. И не дышишь. Это жутко, — просто сказал Шило.

— И потом тебя взял кто-то из храма? — спросил Девятка. — Говори, голем.

— Нет. После командира были работорговцы. Их караван шел через разрушенные деревни, где они, как я понял, надеялись пополнить провизию. У меня было три дня, чтобы похоронить убитых. Меня не мучала совесть, просто… нечем было заняться. Я ведь не нуждаюсь в еде и сне…

— Везунчик, — вздохнул Шило.

— Какой там! — запротестовал Кайло. — Я люблю пожрать.

— Зато сколько времени можно выгадать на сне!

Девятка, который сверялся с картой на дощечке, осадил их:

— Тихо. Через пол-лиги точка. Соберитесь, может быть засада.

***

Видимо, когда-то здесь была деревня. Очень давно. Всё сильно заросло травой. Кое-где виднелись почерневшие от огня пролеты заборов, от домов остались лишь печи. Сохранился еще колодец из толстых серых камней, и возле него ожидали четверо.

— Я не буду убивать по вашему приказу, — сказал голем негромко, повернувшись к Девятке.

— Этого и не потребуется, — почти равнодушно сказал тот, перешагивая через груду обгоревшего хлама. — Только помалкивай. Они-то об этом не знают.

Весь покрытый татуировками и обвешанный оружием бородатый детина развел руками.

— Девятка! Ты еще жив, земляк?

— Как видишь, Болек. Я тоже удивлен, что твоя шайка еще цела.

Шило и Кайло встали справа и слева от него, глядя на Болека и его людей.

— Нас сильно придавили тогда в Арканате, — признался татуированный. — А ты, в натуре, при деньгах, раз можешь позволить себе голема.

Девятка немного насладился завистью в его голосе.

— Да, дела идут. Давай договариваться.

— Добро.

Голем наблюдал, как лидеры встретились на середине пути, коротко пожали руки и обменялись вещами. Девятка вынул из потертой наплечной сумки тяжелый с виду мешочек, а Болек откуда-то достал маленький, туго набитый кошель.

Кайло поигрывал дубиной, словно она ничего не весила, а Шило крутил в руках тонкую полую трубку из дерева. Голем еще не видел, на что такие способны. Трое бандитов Болека о чем-то недовольно перешептывались, глядя на Пола.

— Тут всё? — спросил Болек, пряча мешочек поглубже.

— Недоверие, старина, опасно в нашем деле.

— Как и излишняя доверчивость. — И Болек коротко свистнул.

Позади голема что-то хрустнуло, он и Кайло оглянулись. Двое вооруженных топорами мужчин отрезали им путь к бегству. Но они смотрели на Болека, ожидая приказа.

— Мы договорились, — весело сказал татуированный. — Валим, парни.

Когда команда Девятки покинула мертвую деревню, Кайло опустил дубину и произнес глухо:

— Я так понимаю, что не будь с нами голема, началась бы драка. А, Девятка?

— Шестеро против троих, — сглотнул Шило, оглядываясь на ходу. Он все еще держал в руках трубку.

Девятка пожал плечами.

***

— Караван направлялся на запад. Десятки слабых от голода и усталости рабов, связанных между собой, двигались цепью. В основном мужчины, но были и женщины. Мужчины не были похожи на солдат, которых я встретил после рождения… Одни высокие, крепкие и белокожие, у других белыми были только волосы, а тела тонкие…

— Уртагане, — пояснил Кайло. — Белые волосы у уртаган. Их нечасто берут в рабство. А вот крупные белокожие — это варвары Севера. Страшные в бою дикари!

— Там было семь повозок и много охраны. Меня окружили лысые бородатые воины с копьями. Потом из одной повозки вышел очень толстый мужчина в дорогих на вид одеждах и с кольцами на пальцах. Он жестом приказал мне подойти. Воины толкали меня в спину.

— А на повозках были какие-то символы? — живо заинтересовался Шило. — Красный молот, синяя молния, желтый круг? Или, может, сломанные кости?

— У Шило родного брата в рабство увели, он потом полгода его искал, — пояснил Кайло, сплевывая на землю. — Так и не нашел…

— Да, желтые круги, — ответил голем.

— «Сабур», — скривился Шило. — Большая банда. Говоришь, караванщик был жирный? Небось, и бородавка на носу?

Голем кивнул.

— Червяк Мойсо собственной персоной.

— Продолжай, голем, — приказал Девятка. — Ты должен закончить историю до завтра, утром мы отправимся в Старил. Палач ждет.

— Этот… Мойсо неспеша закурил трубку, а потом медленно осмотрел меня: потыкал пальцем, потрогал глаза, поцарапал ножом мою кожу. Остался доволен и спросил: «Ты умеешь говорить, голем?». Я ответил, что умею. «Где твой хозяин? Почему ты в одежде?». Я видел, как жадно у него забегали глаза, и сказал, что служил карательному отряду Старила и получил одежду за особые заслуги. Еще сказал, что умею убивать голыми руками, а мой отряд отправился в другое место. Временно я свободен, но, возможно, я им еще понадоблюсь.

Кайло распахнул рот:

— Ты же говорил, что не умеешь врать!

— А он и не соврал, — усмехнулся Девятка. — Кое-что умолчал — и всё.

— Мойсо отшатнулся и сразу же принялся оглядываться. «Карательный отряд… — бормотал он. — И давно они ушли?». Я ответил, что три дня как. Он сразу расслабился, но больше уже не тыкал в меня пальцем. «Можешь пройти с нами шесть дней до границы с Песками и охранять рабов. Или оставайся здесь один, где тебя любой варвар разобьет на камни для печи». Я спросил, что получу за работу охранником. Мойсо крайне удивился. У него даже трубка изо рта выпала.

Шило и Кайло в голос засмеялись.

— Еще бы! — гаркнул Кайло. — Ты, наверное, был первый голем, который попросил у него что-то за работу.

— Хотя я слышал, будто в Земле Бурь и ПроГраде есть умные големы, — вспомнил Шило.

— Брехня, — неуверенно протянул Кайло, отправив в рот новую щепотку табака.

— Может, и нет, — задумчиво сказал Девятка. — Если этот голем… Пол учится, может, и там давно наловчились таких делать. Они ведь придумали молнии в коробку прятать. И порох.

Кайло промолчал.

— Что ты попросил взамен? Ведь не деньги.

— Чтобы меня научили читать.

***

Они устроились на ночлег в заброшенной хижине с перекошенной крышей на окраине какой-то деревни. Дверь была заколочена, но Кайло ловко сбил доски дубиной.

— Куда пропало столько людей? — удивился Шило, разводя огонь в печи.

— Болезни и войны, — мрачно ответил Кайло. Он разделывал прямо на столе кролика, которого бандиты нашли в чьей-то ловушке в лесу.

— И дерьмовый король, — добавил Девятка зло, забравшись на печь. — Точнее, регент… Продолжай, голем. Давай еще что-нибудь интересное.

— Караван двигался в сторону пустыни на западе… Мойсо от скуки — ведь в караване не с кем поговорить, кроме охранников — рассказал мне, что рабство — нормальное для человека состояние. «Большая часть этих рабов — пленные на войне. Священное право победителя. Остальные — те, кто не успел вовремя заплатить долги. И те, кто сам почти что хотел быть рабом. У людей нет воли — вот мы их и взяли». Он поведал, что без рабства многие страны не смогут существовать. «А эти бумажные крысы из Старила придумывают законы, которые усложняют и запрещают рабство…».

Меня учил читать счетовод караванщика. Это был худой старик с седой бородой. Когда-то он работал учителем в Стариле, но его выгнали из школы, когда он стал слишком стар… На третий день он сказал, что я один из лучших его учеников и подарил мне книгу «Истории про богов и легенды народов Синего Королевства». Хорошая была книга, с иллюстрациями… Он уже плохо все видел, щурился и кряхтел, иногда рассказывал одни и те же моменты из своей жизни, — особенно про сына, которого любил, но слишком сильно ударил в молодости будучи пьяным. Учитель жалел, что боги забрали сына, а не его самого, ведь «дети — надежда на лучшую жизнь, так ведь»… Но он всегда терпеливо объяснял мне про буквы, слоги и предложения, про логику и смысл текста.

— Это уже слишком сложно для меня, — весело проворчал Шило.

— Потом с севера к нам присоединился другой караван, поменьше. Там главным был маленький человек, совсем маленький, но с бородой.

— Горлик, — поправил его Кайло. — Их называют горликами, и это не люди.

— Я не знал, — ответил голем. — Значит, на свете есть не только люди?

— Горлики, лорпы, ящеролюды, великаны… — перечислял Шило, загибая пальцы. — Вроде всё.

— Вампиры еще и оборотни, — вставил Девятка. — Но это все равно что люди…

Кайло бросил куски мяса в котелок, добавил немного воды и масла из маленькой стеклянной бутылки.

— У нас осталась картошка? — спросил он у Девятки.

Тот покачал головой.

— Значит, будет не жаркое, а суп, — повел плечами Кайло. — Морковь еще видел где-то. Соль у меня есть. Жаль, перец кончился и укроп сушеный весь вышел…

— Кайло когда-то был пиратом, и на корабле научился готовить, —довольно сказал Девятка.

— Просто наш кок умер от болезни, и кто-то должен был кормить команду.

Голем просто кивнул. Девятка махнул ему, чтобы он продолжал.

— В караване горлика цепь рабов вел за собой голем… Он был крупнее меня, и цвет кожи светло-серый, а не такой, как у меня. И лицо у него было грубое. Я подошел к нему и спросил, сколько он живет на свете. Он не ответил, а продолжал тянуть рабов. Некоторые выглядели еще хуже, чем наши рабы. «Он не умеет говорить, — сказал коротышка… горлик. — Это глупый голем, мы купили его у демонолога за пару рабов. — Он хихикнул. — Бедняги, надо было видеть их глаза, когда они поняли, кому я их отдаю…»

Серый голем прошел мимо меня. Это был единственный голем, которого я видел за свою жизнь. Жаль, что он не умел говорить… На шестой день мы подошли к границе, Мойсо уже предвкушал, как дорого продаст рабов какому-то богатому Принцу Солнца, но горлик был встревожен. Он говорил что-то про мертвецов. Кричал, что надо брать южнее, что надо остановиться и изучить карту, пока не поздно. Мойсо же сказал, что это все глупости, даже ударил горлика по щеке. «Я знаю эти территории не хуже тебя. Если мы чуток зайдем на чужую землю, ничего страшного не произойдет. А принц Солнца вычтет золото за опоздание… Армии мертвых не существует, Чёрный принц — это сказки». Видимо, Мойсо был главнее, поэтому оба каравана пошли дальше.

Мы шли еще несколько часов, и вдруг резко потемнело. Наверное, стало холодать, потому что из ртов пошел пар, а рабы начали дуть на ладони. Ветер заревел, нагнал облака. Охранники открыто роптали, выставив копья вперед, горлик что-то бормотал, лошади нервничали и фыркали. Неожиданно свет совсем пропал. Солнце будто закатилось. Стало очень тихо.

Шило и Кайло переглянулись. Девятка спрыгнул с печи и выглянул в окно.

— Я блуждал в темноте, вытянув одну руку вперед, второй прижимая к себе книгу. Это была единственная моя вещь, не считая одежды. Я спрашивал, кто тут, но не получал ответа, мой голос словно тонул в чем-то. Иногда раздавались крики — но уже вдалеке, исчезая. Когда вновь стало светло, я понял, что не вижу никого живого. Только пустые повозки, поводья лошадей, оружие охранников и металлические цепи рабов — на земле. И широким кольцом меня окружали мертвые. Сотни мертвых.

Шило зажмурился и сделал ограждающий знак, Кайло сплюнул на пол и растер носком ботинка.

— Ты уверен, что это были мертвые? — требовательно спросил Девятка.

— Отсутствовали глаза, ребра торчали наружу, а внутренности…

— Достаточно! Я понял, продолжай, но без подробностей про мертвецов. Мы всего лишь люди, голем, и не любим истории про мертвых, которые встают из могил в соседней стране. Тем более перед ужином.

Голем кивнул.

— Они не трогали меня. Потом из их рядов вышел юноша. С черными волосами до плеч, гладкой кожей, с диадемой на лбу, чёрным плащом за спиной и длинной перчаткой на левой руке — до локтя. Он сказал мне: «Голем, поворачивайся и уходи. В моих землях нет места живым чужакам, а только мертвецам. Ты ни тот, ни другой. Уходи. И совет мой: аккуратнее выбирай себе дороги».

— Это ведь был Чёрный принц… — прошипел пораженный Шило. — Проклятый волшебник западных Песков, который отдал свою душу за силу. Какой он?

— Мне показалось, что очень уставший. Бледный. Он что-то сказал на неизвестном мне языке, взмахнул рукой в перчатке, и я оказался уже по ту сторону границы. Там, где горлик и Мойсо спорили, как идти. И я пошел обратно — в Синее Королевство.

***

— Дом стоял у самого леса, я почти обошел его стороной — ведь я решил идти в большой город, чтобы поработать и купить книг… И сумку, чтобы носить книги и другие вещи, если они появятся.

— Безумный голем, гуляющий по свету с книгами, — сонно пробормотал Кайло и повернулся лицом к печи.

Но Шило и Девятка внимательно слушали, хотя от тепла печи и ужина их тоже клонило в сон.

— Из дома доносились крики, ругань. Потом дверь открылась, и на пороге показался крупный мужчина. У него на голове был мешок с прорезями для глаз. Должно быть, от него плохо пахло, потому что вокруг него летали мухи. Много мух.

— Сектанты Ангулемы, — мрачно сказал Девятка. — Ведьма, которая якобы лечит от всех болезней болью, стала популярна в маленьких селениях. Ей поклоняются, как ифату.

— Мужчина бросил на землю мальчика и принялся его пинать и топтать. Он бормотал что-то под нос, но я не слышал. Мальчик плакал, просил отпустить его, а потом потерял сознание. В доме кричала женщина. Удары становились яростнее.

Голем замолчал.

— Что дальше? — спросил Шило шепотом.

— Я вспомнил слова старого учителя из каравана. Жизнь мальчика важнее жизни отца. И я вмешался. Мужчина завопил, схватил с земли мотыгу, бросился на меня, и я убил его.

— Мальчик — это тот, кто был в храме? — спустя мгновенье проронил Девятка.

— Да. Из дома выбежала женщина — ее кожа была странная, грязная, неровная и покрыта слизью.

— Болезнь Ангулемы, — шепотом опять же сказал Шило и скривился. — Мерзость.

— Надо чаще мыться в бане, — добавил Девятка, — и не заболеешь.

— Сначала она просила меня уйти, кричала, что я вдохну воздух и умру. Но потом поняла, кто я… Она умоляла отнести сына как можно дальше. Попросила добыть для него чистой воды и дала мне пустую флягу. Казалось, смерть мужа ее нисколько не расстроила. Выглядела она хуже, чем рабы в караване. Еле стояла. И была в отчаянии. Я поднял мальчика и унес. Еще я хотел помочь ей… прекратить мучения, но не знал, как потом сказать про это мальчику, если он спросит про мать.

***

— О, белые стены благословленного Старила! — обрадованно пропел Шило, когда они поднялись на холм — и между ними и столицей были только поля кукурузы, несколько мельниц, ровная дорога и городской ров.

— Хорошо возвращаться, когда карманы полны? — усмехнулся Девятка.

— Мы могли умереть там, на востоке, от рук имперцев, когда делали дело, а потом еще от топоров головорезов Болека, — заметил Кайло. — Жить всегда лучше, чем не жить.

— Да, больше с Болеком дел не имеем, — кивнул Девятка. — Обнаглел… Голем, мы почти дошли. Расскажи, как мальчик дал тебе имя.

— Он очнулся спустя пару часов. Вокруг была степь. Он плакал, звал маму, его трясло и тошнило прямо на меня. Он жаловался на холод и жару… Потом он попросил попить. Я протянул ему флягу с водой, которую набрал у последнего ручья, что встретил перед степью. Мальчик выпил больше половины и надолго уснул. Когда он очнулся, ему стало немного полегче. Я опустил его, и он пошел сам. «Я хочу есть. Где мама?». Я сказал, что мама осталась дома. Я боялся, что он спросит про отца, но он не спрашивал. Мы поискали мальчику еду, но нашли только сухие кусты и пару ящериц, которых ни он, ни я не могли поймать. Чтобы отвлечь его от голода, я на ходу рассказал ему несколько историй. Я помнил их почти наизусть, так что вообще не заглядывал в книгу. Мальчик пришел в восторг от истории про слепленную ифатом жизни деревянную куклу, которая подружилась с юношей из дальних краев… Он протянул мне руку и сказал серьезно, что его зовут Ромми, а маму — Илонта. Что он по маме скучает, а папу боится… Я сказал, что успокоил его папу, и он больше никому не навредит. Потом мы увидели храм вдалеке. Ромми потер живот: «Наверное, там есть еда». Он никогда не видел таких больших домов. И я…

— Я заметил в храме, что твои руки были в крови, — перебил голема Девятка. — Что случилось?

— В храме ночевало четверо мужчин. Они грелись у маленького костра и ели. У них было много еды. Я подошел и попросил немного для мальчика. Они рассмеялись и бросили мне под ноги пару костей… Я боялся, что Ромми умрет от голода или болезни. Он был слаб, а другой еды вокруг я бы не нашел… И тогда я сказал, что убью их, если не получу хоть какой-то еды.

Шило присвистнул от удивления, Кайло же одобрительно кивнул.

— Могли и поделиться, не убыло бы, — сказал он холодно.

— Они перестали смеяться, — продолжил голем, — и набросились на меня. Дрались они неумело, хуже солдат. У них были только ножи и луки. Наверное, они до последнего момента не знали, что я голем. Я ломал им руки, протыкал глаза, сворачивал шеи, отбрасывал ножи. Но…

— Мальчика ранили, — опередил его Девятка.

— Да. Последний из них натянул тетиву и крикнул в панике, чтобы мальчишка отозвал меня. Он подумал, что Ромми мной управляет. Мальчик ничего не понял, он был в ужасе. Я побежал к лучнику, но не успел. Стрела пронеслась рядом со мной… Когда я расправился с лучником и подошел к Ромми, он еще дышал. Стрела глубоко засела в животе. Я видел такие раны у солдат в карательном отряде. Они убивают долго, очень долго... Ромми пытался вытащить стрелу, потом плакал и хватал меня за руки. У него все ладони были в крови… Я старался успокоить его, бормотал что-то… Я знал, что пить ему нельзя, но все равно дал воды, ведь видел, что рана смертельная… Потом Ромми сказал, что ему холодно. Я осторожно перенес его к огню. «Сначала я думал, что ты полый, — сказал он в бреду. — Пустой, ведь ты из глины, как горшок, как кружка. Но сейчас я знаю, что ты как тот деревянный мальчик… наверное, я усну и проснусь юношей из дальних земель. И снова встречу тебя, да?.. — Ромми смотрел прямо на меня, его дыхание стало чаще. — А я… увижу там маму?». Я сказал, что не знаю, но… может быть. Он ответил, что я — Пол, потому что полый, но одновременно и полный. Что я как бы наполовину человек. Потом Ромми начал часто терять сознание и вскоре умер. Я завернул его в плащ одного из мужчин и принялся ждать… Ночью из степи приходили какие-то существа с красными глазами, они все время нюхали воздух и… забрали все тела, кроме Ромми. Побоялись трогать его, ведь я смотрел прямо на них. Сжимая кулаки.

— Вампиры, — предположил Девятка. — Низшие, наверное.

— А почему ты не похоронил мальчика сразу? — удивился Шило.

— Я ждал, что Ромми оживет, ведь он не был злым… Думал, за ним придет какой-нибудь бог. Так было написано в книге — хорошие герои оживают или превращаются в животных. Если бы Ромми превратился в кролика, я бы кормил его… Ничего не произошло, хотя я ждал долго. И я бросил книгу в огонь, где уже сжег все вещи убийц. Она обманула меня. Хорошие умирают так же легко, как плохие, у них нет никаких преимуществ в конце жизни. Учитель зря дал мне эту книгу… Наверное, и среди людей из деревни, которых я убил по приказу командира в шлеме, тоже были хорошие. И среди рабов, которых забрал Чёрный принц.

Идущим рядом с големом нечего было добавить.

— Мальчик все равно умер бы от той болезни, — сказал Девятка спустя какое-то время. — Так что…

— Может, да. Может, нет, — отозвался Пол.

***

У ворот толпилось много попрошаек и калек. Увечные мужчины, беспомощные старухи, хныкающие дети. Они жаловались, требовали, молились. Отовсюду доносился гул, стоны и бормотание. Девятка и его люди шли мимо нищих и калечных, стараясь не глядеть по сторонам. Голем шагал следом. Вдруг лидер троицы остановился возле слепого мужчины без ноги, с ужасным шрамом поперек верхней половины лица. Он сидел на ящике и протягивал ладонь.

— Держи, служивый. — Девятка вложил ему в руку две серебряные монеты. — Это был имперский двуручник, верно?

Слепец встрепенулся, облизнул губы, подался вперед, схватил Девятку за руку.

— Да, да. Двуручник. Имперский двуручник. Сначала ногу! Потом… Потом…

Кайло сделал шаг вперед, но Девятка покачал головой и аккуратно высвободил руку.

— Мне жаль, солдат. Я тоже служил. Восточный гарнизон, седьмая пехотная. Два года как в отставке. Моему товарищу двуручником снесло голову, я успел сбить имперца с ног и заколол его, как свинью…

Слепец убрал монеты и зачем-то отдал честь. Девятка неловко закусил губу и отошел.

Когда они встали перед массивными железными воротами, он сказал, не глядя на голема:

— Вот что. Ты можешь идти своей дорогой. Мы тебя не видели, Палачу ничего не скажем. С нас не убудет. Верно, ребята? Знаем мы что-то про умного голема Пола?

Кайло сплюнул на землю коричневым и усмехнулся.

— Какого такого голема? — спросил Шило, вертя головой. — Не знаю ничего про големов.

— Знаю только наивного паренька по имени Пол, — сказал Кайло. — Он еще не человек, но уже не глина.

Девятка скинул с плеча сумку, порылся в глубине.

— Тебе в Старил не надо. Там полно алхимиков и магов, которые захотят тебя… изучить.

Он передал Кайло несколько своих вещей, которые тот убрал в свой мешок. Потом Девятка встряхнул потертую сумку и отдал ее Полу.

— Это не так много, но все-таки. Твоя первая сумка для книг, а? Прощаемся, парни. Палач ждёт.

Шило пожал руку голему и сказал негромко:

— Арканат, Солёная улица, третий дом. Будешь в Арканате зимой или поздней осенью — заходи. Мы с отцом будет рады принять тебя. Поспишь… то есть отдохнешь на кровати моего брата. А отец мой знает много историй, он почти как ходячая книга.

Кайло хлопнул голема по плечу.

— Пол, желаю удачи. Никому не давай себя облапошить. Судьба позволит — свидимся. Держи.

И сунул ему золотую монету.

— На книги. Только не вздумай сжигать их на этот раз!

Девятка коротко кивнул голему перед тем, как скрыться за воротами Старила.

— Мне кажется, я знаю, что за записку дал тебе твой первый хозяин. Но это сложная доля. Быть может, через год странствий ты будешь знать больше, чем мы все вместе взятые… Советую купить карту и держать путь в ПроГрад. Прощай, Пол.

- Прощай, Девятка.

Голем постоял немного, сжимая монету в кулаке, затем повесил на плечо пустую сумку и пошел прочь от белокаменного Старила.